Оромэ, встретивший эльфов: Эй, смотрите, что я нашёл!
Аулэ, хватая перфоратор: Братва, подъём! У нас куча работы!
Когда решено было забирать пробудившихся эльфов в Валинор, подальше от вредного влияния Тени, Аулэ горячо поддержал эту инициативу. Ему скучно было без свежих ушей, на которые можно присесть, и страсть как хотелось кого-нибудь учить, но вот беда, гномов ещё рано было выпускать из-под гор. Но эльфы шли на Запад медленно, часто останавливаясь на привалы и норовя где-нибудь снова осесть по дороге, если местность казалась им интересной. Нетерпение Аулэ от этого только усиливалось. Да и мотаться в Средиземье ему, откровенно говоря, уже поднадоело. В конце концов он не выдержал, и, плюнув на всё, тайно перевёз горстку гномов в Валинор и поселил их в своих обширных чертогах. Гномам среди величественных каменных залов и просторных кузней всё нравилось, а на свет они практически не вылезали, поэтому до поры до времени Аулэ всё сходило с рук. Однако всё тайное имеет свойство становиться явным,и настал день, когда Йаванна случайно заглянула в святая святых мужниной обители. И… — Это ещё что? — воскликнула она. — Что? Где? — попытался Аулэ прикинуться шлангом, но очевидно было, что пытаться выдать гномов за мелких майар уже поздно. — Вот это, — заявила его супруга, указуя на шустро снующих туда-сюда вокруг жаркого горна гномов. — Это что? — Аа, ЭТО... — протянул Аулэ, судорожно перебирая в уме пути к отступлению. Идея родилась спонтанно, прекрасная в своей гениальности. И притом безумная, однако когда такие мелочи его останавливали. — Это эльфы! — произнёс Аулэ, крайне довольный своей находчивостью. Йаванна нахмурилась, чуя какой-то подвох, но не в силах определить, какой именно. — Эльфы? — переспросила она. — Ну да. Мы же хотели привести в Валинор эльфов, помнишь? И вот они, первые, эээ, ласточки, — тут Аулэ ловко ухватил ближайшего гнома, пытавшегося слиться с окружающей средой, и вытащил вперёд, пред светлы очи жены. — Махтан, познакомься с моей супругой, Йаванной. — Здравствуйте, прекрасная владычица, — произнёс "эльф" низким глухим басом откуда-то из недр роскошной рыжей бороды. Йаванна перестала хмуриться, но смотрела на “эльфов” всё ещё с сомнением. — В Средиземье они, вроде бы, казались выше, — заметила она. — Так они тут под землёй живут, без света, вот и не вытянулись, — нашёлся Аулэ. — В ширину, смотри, такие же. — Ага, — задумчиво согласилась Йаванна, которую этот аргумент отчасти убедил, потому что с растениями было примерно так же. Но тут же новый вопрос занял её мысли: — А разве у эльфов бывает борода? — Это от холода, — уверенно ответил Аулэ. — Под землёй, знаешь ли, бывает довольно прохладно, вот они и, кхм, адаптировались. Он знал, что механизмы адаптации, что бы это ни значило, всегда были предметом особой гордости супруги. — Ладно, — милостиво согласилась Йаванна. — А петь они умеют? — И ещё как! — радостно заверил её Аулэ. — Сейчас споют! Ну-ка, братва, то есть, кхм, эрухини, давайте грянем! Махтан и остальные гно... то есть, уже эльфы, разумеется, весьма приободрились. И действительно запели стройным хором, и их голоса протяжно и непривычно зазвучали под сводами, где единственной музыкой обычной был стук молотов и звон металла. Прямо скажем, пели новоявленные “эльфы” весьма неплохо по меркам Валар, чей язык, который они придумали для какого-никакого вербального общения, для пения походил чуть хуже, чем никак. А уж акустика под каменными сводами была изумительная. Но, конечно, то были отнюдь не синдар. — Хорошо, хорошо, убедил, эльфы! Только пусть они поют потише, что ли... — взмолилась Йаванна. — Кстати, а про что это они поют? — Про твоё любимое же! — радостно пояснил Аулэ. — Этот, как его там... Митоз! Или мейоз?.. Короче, про половое размножение! Он так и не запомнил, почему это было важно и что такое было то генетическое разнообразие, которому так радовалась супруга, но оно явно относилось к прекрасным явлениям, которые не стыдно воспеть. Так называемые эльфы, кажется, тоже оценили как процесс, так и результат, а посему воспевали от души. Так воспевали, что Аулэ временами сам начинал им немного завидовать и раздумывал, не стоит ли попробовать такой интересный процесс на личном опыте. Увы, супруга его тяги к естествоиспытательству на себе не одобряла. Аманские гномы, теперь уже эльфы, очень подружились с нолдор. Впоследствии их стали называть Аулендилями и даже причислять к нолдор, потому что занимались эти народы примерно одним и тем же. А что выглядели вышеназванные Аулендили так, как выглядели… Что ж, кого-то это могло бы остановить, но не старшего сына короля Финвэ. Если Феанаро что-то решил, что сбить его с пути было не проще, чем загасить пылающий в недрах мастерских Аулэ горн пионерским способом. Сказать Феанаро в лицо, что супруга его страшнее гнева Оссэ, всё равно никто не решился бы. В конечном счёте Нерданель прозвали Мудрой. — Борода — признак мудрости, — загадочно поясняли эльфы Тол Эрессеа в ответ на уточняющие вопросы наивного английского мореплавателя. Но компрометирующих подробностей не сообщали. А старшего сына Феанаро прозвали Высоким. За то, что ростом он пошёл в отца, а не как остальные братья — в маму. Но это была уже совсем другая история.