***
Огромное пространство внутреннего двора Белого замка, освещённое факелами, прибитыми к бледным стенам, существовало исключительно как место, предназначенное для прибытия гостей. Единственным путем внутрь или наружу из замкнутого пространства двора были внешние ворота, одна из последних остановок на пути наружу. На вершине одной из четырёх стен, высотой примерно в два этажа, в которой располагались огромные двери из прочного камня, постоянно находилась королевская гвардия. По меньшей мере дюжина лучников наблюдала за внутренним двором, и столько же — за противоположной стороной на предмет любой угрозы. Ворота, вдвое выше любой кареты и втрое выше обычного человека, состояли из чёрного камня, выточенного десятилетия назад, и самого плотного дерева. Две тяжелые двери с десятью замками служили как и защитой, так и способом удерживать обитателей дворца внутри. Пять металлических засовов, расположенных через равные промежутки по всей длине дверей, обычно приводились в действие по очереди с верхней части стены с помощью механического рычага. Это было самым слабым местом всего замка, поскольку, как бы ни были надежны ворота, на то, чтобы их открыть, уходила целая вечность. Или на то, чтобы закрыть. Сегодня вечером обычно закрытые ворота стояли нараспашку, чтобы через них могли проехать кареты. Гости наконец-то прибыли, и через некоторое время королевская гвардия получила приказ держать ворота незапертыми. Каким бы неразумным ни было это решение, в городе имелись и другие рыцарские заставы, которые позаботятся о любой угрозе, которая может появиться, или, по крайней мере, они точно поднимут тревогу. Однако это не означало, что командующий королевской гвардией был согласен с такой политикой. Беловолосый мужчина средних лет, одетый в красный мундир и укрытый плащом, стоял на стене рядом со своими подчинёнными. После целого дня, проведенного здесь, и двух смен подряд усталость была невыносимой, и Фукучи засыпал стоя. Мелкий моросящий дождь, иногда переходящий в ливень, просачивался сквозь военную форму до самых костей, вызывая озноб по всему телу, заставляя неиронично скучать по адской жаре двухнедельной давности. По крайней мере, в ночь дракона можно было не мерзнуть. Рыцари несколько раз предлагали занять его место, но ни один не был достаточно смел, чтобы настоять на том, чтобы заставить командира отдохнуть. Не было никакой ясной цели, почему он так долго находится на стене, а сам второй министр короля не предложил никаких объяснений. Он не обязан был этого делать, но остальных гвардейцев озадачивало не столько присутствие их бесстрашного лидера, сколько направление его взгляда. Несмотря на поздний час, несмотря на открытые для различных угроз ворота, командующий Фукучи смотрел не за стену, а во внутренний двор. Он склонился над белым камнем, совершенно мокрый от дождя — как и тканевые перчатки, его усы полностью промокли. Небо, низкое и серое, казалось еще более унылым в поздний час — почти полночь, — словно давило на него. Закрыв на секунду глаза, он вздохнул и попытался заставить себя сосредоточиться еще немного. Сейчас прибывали последние гости. Три кареты уже проехали через ворота, и последняя на сегодня, насколько было известно гвардейцу, вот-вот должна была появиться в пределах видимости. Если на той стороне и были какие-то проблемы, Фукучи не слишком беспокоился об этом. Он был преисполнен уверенности, что натренированные им самим люди смогут справиться. На земле стояли рыцари, на стене — лучники, на каждом углу — мечники. Но причиной для его пока ещё легкого беспокойства, вызванного натренированным годами чувством интуиции военного, являлось то, что он не мог сказать с абсолютной уверенность, кто эти гости. И может ли их королевство им доверять. Увлекшись наблюдением за прибывающей знатью, медленно выходящей из своих карет, командующий Фукучи слегка вздрогнул, когда на его плечо опустилась рука. — Ваше высочество, вы меня напугали, — пролепетал он, натягивая на себя нечто похожее на улыбку. — Стареете Фукучи-сан? Я и не мечтал, что однажды смогу подкрасться к вам, — ответил Ода, возможно, громче, чем нужно, как будто хотел, чтобы остальные гвардейцы услышали. Мгновенно напрягшийся мужчина снова расслабился. — Возможно, это ты взрослеешь, юнец. Я хорошо тебя научил. Скрытность всегда была одним из твоих лучших навыков. Ода пожал плечами и протянул Фукучи медную чашку горячего чая, спрятанную от дождя под зелёным плащом. Мужчина оценил этот жест, потянулся и отпил из чашки, согревая замерзшие руки. — Отец настоял, чтобы я стал рыцарем и овладел мечом. Куда более подходящий навык для будущего короля. — Ну, твой отец всегда был идиотом. Мгновенная дрожь, почти слышимая, пробежала по двадцати четырём мужчинам на стене, расставленным по её обе стороны. Каждый из них теперь делал вид, что не замечает язвительных замечаний в адрес Его Величества, и ни у кого не хватило смелости сказать что-нибудь в ответ. Принц, однако, только рассмеялся. Не громким, жизнерадостным звуком, который издал бы его брат, наполнив комнату светом, а сдержанным, почти робким. Как сказал бы Мори, подходящим для короля. — Фукучи-сан, вы не боитесь потерять голову за клевету? Говорить такие вещи в лицо наследнику престола! В ответе Оды не было ни капли желчи, и он тоже улыбнулся. С тех пор как Фукучи взял на себя обучение молодого принца около двенадцати лет назад, подобные шутки между ними стали обыденностью. — Если мой король лишит меня жизни за то, что я говорю о нём правду, так тому и быть, — с суровым видом произнес командир, но кончики его губ при этом двинулись вверх. — Если он не может признать ценность того, что подчиненный говорит ему прямо, то он вообще не король. Четвёртая карета, чёрная как смог, въехала в ворота, отвлекая двух мужчин от их легкой перебранки. На ней, в отличие от предыдущих, не было никаких опознавательных символов, и Фукучи, глядя со стены вниз, обратил на неё особое внимание. Двигаясь за ним, Ода подошел ближе к центру, остановился слева от Фукучи и тоже посмотрел вниз. Его взгляд искал что-то, что угодно, но командующий видел, что принц не был уверен, почему он пришёл сюда. Странно, если учесть, что две недели назад они оба присутствовали на одном и том же заседании Совета. Две лошади кареты остановились посреди двора, и первым вышел человек в длинном плаще, с такими же седыми волосами, как у Фукучи, и такой же пепельной белизной, говорящей о возрасте. Мужчина огляделся, возможно, посмотрел на других гостей, которые ждали своих и королевских слуг, чтобы отнести весь багаж в их покои, но его взгляд не остановился ни на ком конкретно. Он словно осматривал сам двор. — Скажи мне, Ода, — начал Фукучи низким тоном, всегда указывающим на то, что он собирается давать наставления, тем же самым, который он всегда использовал с молодым принцем в качестве учителя. — Что ты видишь? — Гостей. Людей, — затем, взглянув на своего наставника, он с сомнением спросил, — угрозы? Фукучи одобрительно хмыкнул. Он выглядел довольным. — Наконец-то ты начинаешь думать как командующий армией, а не как королевский ребенок. — Странный комплимент, сенсей. Они понизили голоса, хорошо зная, насколько эффективно они разносятся по двору. Ода особенно хорошо помнил, как однажды в детстве они с Осаму прятались здесь от отца, настаивавшего на скучных уроках истории, и болтали о недавно прочитанной книге, ещё не зная, что если встать в определенном месте двора, то всё, что говорилось на стене, будет слышно так, как будто человек стоит рядом с тобой. Акустическое чудо и инженерный шедевр, стоивший обоим принцам целой недели игр. Жаль только, что ни один из них, как ни старался, так и не смог найти то место на земле. — Посмотри на этого человека, Ода. Чёрная карета, без знаков отличия… Слуга ли он, гость? Как ты можешь определить, представляет он угрозу или нет? Ода прищурился, пытаясь присмотреться, но в темноте, которую нарушали только факелы, это было почти невозможно. Человек был слишком далеко. Единственное, что он заметил, так это то, что кто-то еще, чуть ниже его, тоже вышел из кареты, оглядываясь по сторонам. Вздохнув, Ода прошептал: — Я не могу. — Вывод? — Потенциальная угроза. Это я знаю, Фукучи-сан. Но почему мы не смотрим на других гостей? Например, на эту женщину. — Ода указал на молодую девушку в пурпурном платье, которая поглаживала своих белых лошадей, пока слуги работали. Поскольку она стояла гораздо ближе к воротам, было гораздо легче заметить, насколько она красива. — Что мы знаем о ней? — Это принцесса Йосано, и вы уже встречались. Ты не узнаешь её? — Далеко, Фукучи-сан, — чуть смутившись, произнес Ода. Фукучи поставил полупустую чашку с чаем на стену, выпрямил спину и прорычал оглушающий приказ. — Закрыть ворота! По команде механизм, управляемый стражниками, пришел в движение, привлекая внимание всех, кто находился во дворе. Все смотрели, как опускаются двери и один за другим закрываются рычаги. Ода даже услышал, как принцесса, которая привлекла его внимание, пробормотала «надеюсь, это не единственный способ войти и выйти из дворца». Однако, когда короткое представление закончилось, заперев их в замкнутом пространстве, все вернулись к своим делам. Все, кроме седовласого мужчины из чёрной кареты, который продолжал смотреть на ворота. Ода мог бы поклясться, если бы не было так далеко, что он смотрит прямо на них двоих. По крайней мере, так казалось, пока его спутник не заговорил с ним, отвлекая его внимание от стены и ворот. Фукучи с новой силой почувствовал знакомое ощущение тревоги, вызванное многолетним опытом, в затылке. Оно ползло по позвоночнику, извивалось вокруг костей, пронизывая всё его существо одной простой мыслью — кто этот человек, который оглядывал двор замка, а не королевские особы из других стран?***
2 недели назад Разбуженный Одой до того, как он смог самостоятельно подняться, Дазай понял, к своему ужасу, что мучается от резкой головной боли. Выпить целую бутылку вина в одиночку было для него делом нехитрым, но только если он успел поесть или поспать накануне. Однако сейчас, когда они оба направлялись на заседание Совета, которое Мори решил провести в девять утра, Дазай задавался вопросом, кто здесь настоящий монстр — дракон, уничтоживший сотни жизней прошлой ночью, или его отец, заставлявший его вставать до полудня. Однако отчаянная потребность узнать, что происходит на этих встречах, одолевала Осаму, пока он следовал за Одой на встречу по очередному длинному коридору. Казалось, что этот пустой дворец состоит из длинных пустых пространств. На стенах не было почти никаких произведений искусства, только простая мозаика и редкие рыцарские доспехи, стоящие как памятник павшим гвардейцам. В зависимости от того, в каком месте замка они находились, всегда менялось то, насколько украшена та или иная часть, а здесь, в северном крыле, где располагались тронный и бальный залы, и покои Белого короля, было мало что похожего на оживление. Дазай терпеть не мог, когда по утрам в этом крыле становилось тоскливо, а с его головной болью всё было еще хуже. Он надел вчерашнюю одежду, не чувствуя необходимости идти переодеваться, лишь позаимствовал рубашку у Оды. Она была из более тёмного материала, сочетающего серый и фиолетовый цвета, и имела более простую отделку, чем его обычные вышитые рубашки. В принципе, он пока ещё успел бы сходить переодеться в свою комнату, раз уж они не проспали — Ода никогда так не поступал, всегда приходящий вовремя, всегда пунктуальный — но было что-то успокаивающее в том, чтобы надеть одежду брата на встречу с Мори. Взглянув на карманные часы, Ода слегка ускорился, и Дазаю захотелось возразить ему изо всех сил. — Одасаааакууу, сжалься! — Он заскулил, ухватившись за рукав брата и потянув его, чтобы остановить. — Ты такой быстрый, ну зачем? Собрание начнется только через двадцать минут. Ода улыбнулся, но как-то устало. Он всегда находил выходки брата очаровательными, однако ему нужно было прибыть до начала собрания, чтобы поговорить с Мори. Ему не давало покоя, что его младший брат был так резко приглашен на встречу Совета, не смотря на то что у него даже не было, по сути, достаточного образования и опыта, чтобы участвовать как полноценный член заседания. Не говоря уже о том, что ему еще нужно было раздобыть кофе в полупустой надежде облегчить головную боль Осаму. — Я просто хочу прийти пораньше хотя бы один раз, — Ода почувствовал, как крепче сжимается его рукав, и, повернувшись, увидел игривое выражение на лице Дазая. — Но ты всегда вовремя! Ты пытаешься убить меня, что ли, бегая так быстро? Но я даже не опережаю тебя в очереди на престол! — Осаму драматично тяжело дышал, несмотря на свои слова, когда догонял Оду. — Пытаешься избавиться от конкурента? Ах, продолжай в том же духе, и ты станешь единственным наследником… О! Ты, остановись! Чуть не напугав своим криком молодую служанку с подносом, Дазай бросился к ней, схватил фарфоровую чашку, и поднял чайник с кофе и налил себе немного. Повернувшись к Оде, который при этом только вскинул брови, Осаму сделал глоток и лаконично произнес «что?». — Хватит пугать слуг, Дазай. Вот, позволь мне. — Ода подошел к служанке, которая не знала, что делать, и просто стояла, держа в руках поднос с несколькими чашками, чайником и крошечными бутербродами, и смотрела на них двоих. — Это для кого? — Для Герцога Фукучи, ваше высочество. Дазай хмыкнул, слегка хихикнув, когда Ода просто забрал поднос из рук девушки. — Он не будет против. — Ааа… я… — У тебя не будет проблем, — вмешался Дазай. — Старик, наверное, посмеётся и скажет, что будущий правитель Сион должен брать, что хочет, бла-бла-бла. — Заметив, что на её лице остался лишь ужас, он добавил, — Мы как раз идем к нему на встречу. Девушка всё ещё выглядела озадаченной, но, кивнув и сделав реверанс, пробормотала негромкое «да, ваши высочества» и поспешила на кухню. Ода подвинул поднос, балансируя его на одной руке, и легкость этого движения могла привлечь внимание любого. Если бы Дазай не знал, что обратное являлось правдой, он бы язвительно пошутил, что боевой наставник брата годами обучал его именно этому — держать подносы. К тому времени, когда они прибыли в личный кабинет Мори, одно из трех альтернативных мест для проведения заседаний Совета, все уже были в сборе. Сидя за большим круглым столом — предметом мебели, которого, как отметил про себя Дазай, вчера здесь не было, — трое министров ожидали прибытия королевских особ. Король ещё не появился — такова была традиция, которой должен был следовать каждый государь. Дазай не мог удержаться, чтобы не усмехнуться над этим фарсом — его отец был даже более пунктуальным, чем Ода. Последний поставил поднос на стол с громким лязгом, что заставило всех троих с раздражением посмотреть на двух принцев. Ода подмигнул Фукучи, сидевшего напротив и начал наливать себе кофе в фарфоровую чашку с лилиями, почти такую же, как та, из которой Дазай с удовольствием прихлебывал. — А это случайно не мой кофе, мальчики? — Резко спросил командир, но в его голосе не было ни злобы, ни укора. Как человек, всю жизнь бывший военным, он получал огромное удовольствие, потакая мальчикам в их ребяческом поведении и любви к шалостям подобного рода. Принцы целенаправленно использовали эту слабость в своих целях уже несколько лет, ведь именно благосклонность Фукучи к их проказам позволяла им иногда избегать наказаний. Ода ничего не сказал, лишь слегка улыбнулся уголком рта, а Дазай, покачиваясь на стуле, мечтательно ответил: — Очень может быть, Фукучи-сан. Видите ли, нам пришлось спасать его от поглощения таким грубияном, как вы. Вместо того чтобы обидеться, как это сделал бы любой другой министр, что было очевидно по тому, как Танеда и Нацумэ обменялись взглядами, Фукучи откинул голову назад в неистовом хохоте. — Нальёте немного для вашего дорогого старого наставника, ваше высочество? — Он говорил сквозь слезы на глазах. Ни Ода, ни Дазай, ни двое других присутствующих не могли понять, почему именно такая крошечная шалость вызвала у него неистовый смех. Похоже, это его очень забавляло, поскольку он не переставал смеяться до тех пор, пока не вошел вчерашний слуга и, слегка кашлянув, прочистил горло, чтобы сделать объявление. — Его королевское величество, король Сион, Мори Огай. Дазаю пришлось подавить смех. Ему казалось нелепым объявлять о прибытии короля здесь, в его личном кабинете, на заседании Совета, дела которого должны были храниться в тайне. Как будто хоть кто-то из присутствующих мог не знать, кого они ожидали. Необходимость тратить столько времени своей жизни на одни лишь церемонии порой сильно тяготила Дазая, но он всё же поднялся вместе с остальными членами Совета, поклонившись. «Серьезный человек», как для себя решил называть его Дазай, исчез так же быстро, как и появился, закрыв дверь снаружи. Должно быть, это было из-за присутствия отца, подумал Осаму, поскольку, когда Мори обошел стол и сел на свое место, воздух застыл, а свет, который раньше лился через окна, казалось, слегка потускнел. Дазаю не нравилась эта комната, но он не мог объяснить, почему. Временами он задумывался, не потому ли, что он чувствовал себя здесь особенно беспомощным и бессильным, наблюдая за тем, как отец распоряжается властью, о которой он никогда ничего не узнает. — Спасибо всем, кто пришел. Нацумэ, будьте добры. — Он указал на человека справа от себя и дважды провел рукой в перчатке по столу. Перстень государя, толстое чёрное украшение с изображением ворона, издал звонкий звук — встреча началась. Вытащив очки, которые Дазай никогда не видел на нем раньше, Нацумэ взглянул на бумагу, прежде чем начать. — Тайный совет Сион собирается в связи с необходимостью устранить единственную величайшую национальную угрозу, какой она была и останется до тех пор, пока не будет уничтожена, — Чёрного Дракона, Уничтожителя. — Он сделал небольшую паузу, и Осаму, мизинцем касаясь чашки с горячим кофе, мог поклясться, что первый министр взглянул на него. — Ради нашего нового члена, Второго принца Его Королевского Высочества Дазая Осаму, я должен прочесть правила. — Добро пожаловать, Ваше Королевское Высочество, мы рады вашему появлению. Правила остаются неизменными на протяжении последних ста пяти лет, с тех пор как Совет был создан королем Наруко, вашим предком. Каждый член Совета равен другому. Назначение членов Совета — прерогатива только государя, но голосование всё равно должно быть проведено. Поэтому мы должны сделать это до обсуждения любого дела. Все, кто за то, чтобы принц Осаму стал шестым членом Совета, и учтите, что это создаст чётное число, поднимите руки. Осаму обвел взглядом стол, заметив, что все руки, кроме одной, поднялись. Фукучи на мгновение уставился на него, отпивая глоток кофе. Пронзительный, тяжелый взгляд, который невозможно было игнорировать. Но Дазай слишком хорошо знал этого человека, чтобы так легко на него реагировать. — Неужели вы не примете меня, Фукучи-сан? Или вы слишком боитесь, что мои радикальные взгляды дестабилизируют обстановку в королевстве? Сузившиеся глаза, затем хмыканье, за которым последовал ехидный смех. Чего это он так улыбается, недоумевал Дазай. — Хорошо, Ваше Высочество второй в очереди на престол. Не разочаруйте. С этими словами Фукучи поднял руку. Перстень Мори трижды стукнул по твёрдому дереву. Когда голосование закончилось, и Мори не упомянул о существовании этой традиции, Дазай решил, что пока Нацумэ будет рассказывать о событиях ночи дракона, у него была секунда, чтобы сосредоточиться на своих дрожащих руках. Он должен успокоиться, говорил он себе. У него не было причин нервничать, а годы, проведенные рядом с Агатой, которая научила его половине актерских навыков, которыми он так хорошо владел, позволяли Осаму быть уверенным, что никто ничего не заметит. И всё же, чувствуя, как ногти впиваются в кожу бёдер сквозь ткань брюк, Дазай заставил себя выровнять дыхание. Внезапно, он ощутил, как загрубевшая от постоянных тренировок ладонь осторожно накрыла его собственную. Ода ничего не сказал, только улыбнулся, успокаивающе поглаживая руку Дазая, как он когда-то делал в детстве. Мысли о неподготовленности, о том, с какой скоростью они двигались по плану, испарились, когда Осаму почувствовал успокаивающее прикосновение. — Я хочу кое-что прояснить, — с торжественным выражением лица произнес Мори, после чего сделал небольшую паузу. — То, что я собираюсь вам рассказать, даётся мне нелегко. Но ради этой земли я должен поделиться с вами, чтобы вы все были готовы к тому, что будет дальше. — Мы находимся в невыгодном положении по отношению к зверю, и так было всегда. Он злобно нападает, сжигая всё, что видит, но никогда не нападает на замок. Настоящее чудовище убивало бы без разбора, пожирая всё подряд, не обращая внимания на то, что белый мрамор не горит. Однако Уничтожитель казался разумным. Долгое время мы пытались выяснить, почему… Внезапно Мори встал и направился к краю стола, где его сыновья держались за руки под поверхностью, заставив Оду убрать ладонь. Король взял с подноса чашку и поставил её перед Одой, молча попросив налить ему кофе. Пока он ждал, держась обеими руками за спинки стульев, на которых сидели его дети, он продолжал свой рассказ. — Ответ наконец пришел в ту ночь, когда я стал королем, двадцать лет… и день назад. Мы получили информацию о том, что зверь действительно может превращаться в человека. Дазай повернул голову и посмотрел на отца, который возвышался позади него, загораживая свет. Внезапно ему показалось, что он понял, к чему клонит Мори. Взяв у Оды чашку, Огай вернулся на свое место, слегка откинувшись назад. — Прошлой ночью я получил сему подтверждение. Прежде чем кто-либо ещё успел вмешаться или даже отреагировать, Осаму собрал весь пазл воедино. — Ты встретился с ним. — Да. — Что ты ему пообещал? — Всё, что он пожелает. Над столом повисла неловкая тишина: король и второй принц смотрели друг на друга, первый — со спокойной покорностью, а второй — с яростью. — Подождите, — Танеда впервые за время встречи повысил голос. Дерзкий герцог был столь же влиятелен, как и остальные члены Совета, но дополнительные обязанности не давали ему покоя. — Что именно вы хотите сказать, ваше величество? — Мой отец хочет сказать, — тоном поддчеркнув существительное Дазай, — что скоро вам, господин Казначей, не придется беспокоиться о том, что королевский резерв пойдет на восстановление разрушений, причиненных в ночь дракона. Не так ли, отец? Мори вздохнул, выглядя совершенно невозмутимым. — Если следующие несколько недель пройдут как надо. — Что значит, вы обещали ему всё, что он пожелает? — Теперь настала очередь Фукучи быть в замешательстве. Дазай мысленно отметил, что превращение дракона в человека, похоже, ничуть его не смущает. — Мой король, я поклялся вам в верности несколько десятилетий назад и готов поддержать любое ваше решение. Но я в неведении. — Дазай, — Мори обращался непосредственно к сыну, не обращая внимания на остальных, — ты более чем прав в своих выводах. Вчера мы с Нацумэ отправились на вершину Чёрной горы. И мы встретили его. Он превращается в человека, мы видели это своими глазами. В обмен на мир в наших краях я заключил с ним сделку. Он прибудет на свадьбу принцессы Элис в качестве одного из гостей и сможет выбрать все, что пожелает, или кого пожелает. У нас есть основания подозревать, что это будет один из королевских детей. Все, даже Нацумэ, слегка напряглись, когда последняя часть была произнесена вслух. Одно дело — знать о плане, другое — видеть, как он разворачивается с такой скоростью. Все ждали ответа Дазая, устремив на него взгляды. И Осаму понял, почему. Внезапно, не нуждаясь в доказательствах и не подкрепляя их логикой, он понял, почему Мори обратился именно к нему. К чему была вся эта головоломка с назначением его членом Совета. Принц Осаму не мог точно сказать, откуда он знает ответ, но уверенность оставалась — именно он отправится с драконом. Наклонившись вперед, Дазай жестоко улыбнулся Мори, переплетая руки в замок под подбородком, в точности, как это делал его отец. — Разве это не нечто? Итак, дракон, превращающийся в человека, и твоё решение, вместо того, чтобы убить его в человеческом облике, — это отдать меня ему? Блестящий план, отец. Что, интересно, он на тебя натравил, раз ты не смог его убить, а? А вы, — он повернулся к Нацумэ, — ужасно молчаливы, сенсей. Да и вообще, вы все словно воды в рот набрали. Я единственный, для кого это новость, или ваши мозги слишком медлительны, чтобы понять, что происходит? Если бы Дазаю нужно было описать свой голос в этот момент, он бы назвал его смесью восторга и гнева. Тихий шепот слева заставил его на секунду потерять ориентацию. — Осаму, почему ты думаешь, что это будешь ты? — тихо спросил Ода. — Еще ничего не решено. Это не обязательно должен быть один из нас. Вдруг ему понравится кто-то другой? Дазай горько усмехнулся. — Ода, твой отец ни за что не пошёл бы на такую сделку, не зная точно, кем он будет торговаться за мир в нашей стране. — Это могу быть я. — Он никогда не отдаст тебя, ты же наследник! И это никогда не будет Элис, не так ли? Не твоя драгоценная, единственная дочь? Остается только один вариант, верно, отец? Твой бесполезный сын, которого никогда не выпускают из дворца и который слишком изуродован, чтобы женить его на ком-то ценном! В этот момент Дазай почувствовал, что готов кричать. Вскочив со своего места, он хлопнул ладонями по столу, сделав почти невозможной попытку кого-либо из присутствующих успокоить его. — Ответь мне! Расчеты. Осаму видел, как в голове отца вращаются шестерёнки, подыскивая наилучший ответ. В комнате стало еще тёмнее, хотя солнце должно было подняться выше. Наконец, ответ Мори, холодный и контролируемый, раскрыл его истинную сущность. — Да. Ты должен отправится с ним, Осаму. Другого пути нет.***
Старые стены, белый мрамор, столь яркие в том, что Хироцу считал уже не воспоминанием, а полузабытым сном, размытым, туманным образом своей юности, который теперь обретал на его глазах твёрдые очертания кошмара. Нельзя было отрицать, что он наконец-то вернулся, сюда, в столицу Сион, в этот самый двор — место, которое он ненавидел так же сильно, как и скучал по нему. Всё выглядело точно так же, только ворота теперь были полосатыми, вероятно, их заменили в какой-то момент за последние пятьдесят лет после его преждевременного «исчезновения». Должно быть, они так и назвали то происшествие. Чуя задержался в карете на мгновение, чтобы дать Хироцу возможность осмотреться. По дороге сюда, когда они ехали по полуразрушенным улицам (они выбрали более длинный путь), он заметил, как трудно его слуге было усидеть на месте. Постоянно поглядывая в окно, он старался сдерживать себя, насколько это было возможным в данных обстоятельствах, и изо всех сил пытался скрыть от Накахары, что какая-то часть его существа рада возвращению. Это была непреложная истина, которая никогда не менялась, сколько бы лет ни прожил дракон, и никогда не изменится: все люди были одинаковы, по крайней мере в одном объединяющем их аспекте — каждый из них жаждал вернуться туда, что когда-то называл своим домом. Это было сродни инстинкту, который всегда пробуждался в них, часто спустя десятилетия после того, как они уезжали, — ноющее, сосущее чувство под ложечкой — вернуться. Вернуться домой. Неважно, насколько сильно ты ненавидел это место, боль всегда забывалась, всё плохое — затягивалось пеленой прошлого, и оставалось только хорошее. Даже в случае с Хироцу. Это был лишь вопрос времени. Но это не означало, что Чуя не ценил попыток не дать чувствам захлестнуть его. Через несколько минут Накахара наконец вышел из кареты, закрыв за собой дверь, и, прикрыв огненно-рыжие волосы капюшоном, подошел к слуге и положил руку на его запястье, заставляя старика встретить его взгляд. — С тобой всё в порядке? Ты бледен, как призрак. Попытка улыбнуться показалась ему более грустной и меланхоличной, чем та, что могла бы получиться. — Да, мой лорд. Просто… здесь всё так… Как будто время остановилось. — Возможно, так оно и есть. Люди не способны на перемены. — Вы ведь не думаете так обо всех нас? — спросил Хироцу, не отрывая взгляда от вершины ворот. Чуя посмотрел в ту же сторону. На вершине стены его внимание привлекли двое мужчин: один — средних лет, другой — гораздо моложе, оба в военной форме. Если бы он был человеком, то не смог бы так хорошо разглядеть чёрты лица, но одним из немногих достоинств его природы было зрение, превосходящее человеческое. Эти двое смотрели прямо на них, вызывая подозрение в обычно спокойном разуме. В письме Белого короля подробно объяснялось, почему его визит требует максимальной анонимности. Так почему же эти двое смотрели на них так, словно точно знали, что они здесь делают? — Хироцу, скажи мне, — тихо проговорил Чуя, становясь перед своим подчиненным спиной к воротам, — видишь тех двух на стене? Есть идеи, кто они? Старик слегка насмешливо хмыкнул, а затем ответил. — Младшего зовут Ода. Он наследник престола. Второй называет его «командующим армией». Накахара не удержался от ухмылки и снова повернулся, чтобы посмотреть на двух мужчин. — Какой ловкий трюк, Хироцу. — И затем, почти про себя — Ода. Наследник престола. Звучит как что-то очень дорогое для короля, верно?***
Пытаясь успокоиться, Дазай снова выпил бокал вина, ожидая возвращения Оды в свою комнату. Красноватое свечение камина, обычно успокаивающее его, и присутствие брата в покоях, даже когда его там не было, сейчас мало помогали ему. Он отчаянно пытался утихомирить свой бешено колотящийся пульс, не желая даже думать о том, что, чёрт возьми, ждёт его в будущем. В одиннадцать утра он уже расхаживал по комнате с бокалом вина, заодно зашторив окна, так как служанки открыли их раньше, пытаясь впустить хоть немного солнечного света. Спальня Оды, выходившая в сад со второго этажа, теперь казалась насмешкой над ним, ведь если Дракон действительно выберет его, то, скорее всего, он никогда больше не увидит внутренностей этого дворца. Дазай попытался собраться с мыслями, заставляя свой разум замедлиться. Он отчаянно надеялся, что поторопился с выводами; когда он спешил покинуть собрание и даже хлопнул дверью по пути к выходу для максимального драматического эффекта, он был уверен: истинная природа его отца заключалась в том, что он был прежде всего королем. А родителем — во вторую очередь. Они с Мори никогда не разговаривали по душам. Если что-то подобное и происходило, то в его далеком детстве, и он уже плохо помнил, было ли это реальностью, или чем-то, что он выдумал. Дазай подозревал, что их отдалённость не была связана с их разными политическими взглядами, а с тем, что Мори понятия не имел, что с делать с таким сыном, как Осаму. А может быть, и с самого начала… Как долго он это планировал? Он сказал, что двадцать лет, но тогда ему было всего два года. Неужели отец так давно решил его судьбу? Дазай опустился на диван Одасаку и зарылся пальцами в волосы, уткнувшись лицом в колени. В голове крутились обрывки информации, выводы, вытекающие из них, как из замысловатой головоломки, паутины лжи, которая была уделом его семьи. В конце концов, они были правителями этого королевства, и каждый из них должен был сыграть свою роль. Но так ли это? Неужели он навсегда останется шахматной фигурой, жизнь которой расписана с самого начала… Эта иллюзия, отдалённо напоминающая свободу воли и выбора, была разрушена всего одной встречей. Дазай слегка корил себя за то, что не доверился собственным инстинктам, без сомнения, притупленным неучастием в политической жизни, — в конце концов, он всегда знал ответ, но отказывался думать об этом. Мори солгал. Он должен был, ведь остальные члены Совета, похоже, были удивлены не меньше, чем он. Должно быть, они закончили заседание без него, и скоро Одасаку, его брат, единственный человек в этой гнилой семье, которому он мог доверять, придёт и расскажет, что произошло после его ухода. Однако сейчас, обхватив себя руками за волосы, Дазай чувствовал себя совершенно одиноким.