В нужный час, в нужный момент

— Господин Чон, может быть, можно как-то исправить проблему и поговорить с ней? — пытается зацепиться за любой просвет и решить конфликт омега, сидя в кабинете директора. — Говорили уже, дважды причём. Она ничего не хочет слышать и настаивает на твоём увольнении, Пак, — начальник сорока лет отмахивается лениво и будто бы не проявляет ни капли жалости к сотруднику клиники. — Но ведь это произошло случайно, вы же понимаете. — Жаль, что госпожа Ча нет. Если не пойдём на поводу у неё, она учинит скандал похуже, и тогда репутации нашей клиники кранты. — Пожалуйста, не говорите, что собираетесь уволить меня, — Чимин от безысходности хочет пустить слёзы по щекам, наполненные несправедливостью и отчаянием. — Ты всё сказал за меня. — Господин Чон, прошу, вас же устраивает моя работа, клиенты любят меня.       Омега кладёт слегка трясущиеся ладони на стол начальника, складывая те в замок, глядит умоляющим взглядом, бегая глазами туда-сюда по сожалеющему лицу господина Чона, который ещё до прихода Пака принял неизменное решение. — И очень расстроятся твоему уходу. Предлагаю написать тебе по собственному желанию заявление, чтобы в дальнейшем не возникло трудностей. Характеристику я напишу хорошую. Извини, Чимин. Я правда не могу тебя оставить, — похлопывает рукой холодные ладони омеги, поджимая губы и отводя взор от него.       Осознание приходит не сразу, уничтожая слабую надежду в клочья, а спустя долгие, тяжелые несколько секунд. Проглатывая твердый ком в горле, Чимин убирает медленно руки со стола к себе на колени, глядит на них помутневшими глазами, дыша, кажется, через раз. Ощущение такое, словно вокруг всё рушится, хотя, казалось бы, омега всего лишь потерял работу, однако она была любимым делом и способом платить за съём квартиры и коммунальные счета, не говоря уже о других потребностях. — Могу хотя бы до обеда доработать? — вполголоса спрашивает Чимин, не поднимая расстроенных ореховых глаз на мужчину. — Можешь. После зайдёшь ко мне, напишешь заявление и на этом мы распрощаемся. — Спасибо, господин Чон. — Ты хороший парнишка и трудолюбивый, без проблем найдёшь себе работёнку.       Приятно, конечно, что начальство пытается поддержать, но Чимину от слова совсем не хочется уходить отсюда. В клинике «Ваше здоровье» ему понравилось с самого начала, как только он вошёл в здание: отличный ремонт, новое и качественное оборудование, приятный коллектив, заработная плата что нужно, довольные клиенты — словом, идеальное место для молодого массажиста.       Однако на всякого хорошего человека найдётся губитель его жизни. Так одна клиентка, примерно тридцати пяти лет, будучи замужем за известным критиком Хан Сином, решила прийти в не популярный, но получающий хорошие отзывы и эффект после посещения медицинский центр. Как назло попала на запись к молодому массажисту, который не угодил ей непонятно чем, после чего женщина сыпала угрозы и возмущения, требуя избавиться от такого "некомпетентного", "плохого" сотрудника.       Из-за неё Чимин остается в итоге без работы, с малым запасом денег, отложенных хозяйке квартиры, что собирается зайти на следующей неделе. Настроение падает в тёмную бесконечную бездну, когда Пак прощается с чуть расстроенными коллегами и выходит с пакетом на улицу, где погода будто подстраивается под его случай. Порывы осеннего ветра возникают из ниоткуда, кружат опавшую с деревьев листву в танце, сгоняют мрачные тучи издалека в кучу, намекая на возможный поход дождя.       Омега ступает неспешно по чистой дорожке, сделанной из серой и коричневой плитки, куда глаза глядят, а смотрят они под ноги и никуда больше. Идти домой не хочется, пусть там тепло, спокойно и комфортно, тем не менее розоволосого парня тянет в любимый парк, куда он часто приходит погулять, насладиться природой и отвлечься от жизненной рутины. Порой побыть в собственном водовороте мыслей полезно и даже необходимо, что как раз Паку и нужно.       Добираясь до парка, пройдя чуть вглубь, Чимин приходит к своей деревянной лавочке, на которой, можно сказать, всегда и проводит время, думая о былом либо наблюдая за окружающим миром. Аккуратно присаживаясь на край, будто бы теряясь в пространстве, омега зависает и не обращает внимания на посетителей, что находятся поблизости — люди просто-напросто меркнут на фоне, кроме шума ветра и стука учащённого пульса.        В будний день людей не так много, как в выходные и праздничные дни, тем не менее гуляющих и проводящих приятно время достаточно. Детей также не мало: они резвятся, играя друг с другом в догонялки, пока их родители о чём-то болтают, или сами весело лепечут что-то маме с папой, а те слушают внимательно с улыбками и отвечают на вопросы.       Маленький альфа с веснушками на милом личике прогуливается с любящим отцом за руку, рассматривая всё то, что видит на пути, беседует задорно, однако замолкает, когда они доходят до местечка, где продают напитки и закуски на любой выбор. Пока мужчина рассматривает висящее меню, его сынишка обращает внимание на грустного и одинокого омегу, кажется, вытирающего изредка слёзы, чтобы никто не заметил. — Папа, па, — дёргает за край чёрной куртки отца маленькой ручкой шестилетний малыш. — Что такое, Тэхён-и? Хочешь чего-то? — тут же переводит заботливый взгляд альфа, поправляя коричневую шапочку ребёнку. — Хочу, чтобы ты купил грустному дяде что-нибудь вкусное, и он улыбнулся. — Какому дяде? — не понимает мужчина, сосредотачиваясь на словах сына. — Вон тому, видишь? — показывает указательным пальчиком маленький альфа, разворачиваясь, вправо, где через пару скамеек сидит неизвестный человек. — Почему ты решил, что он грустный, малыш? — мужчина следует взором тёмно-карих омутов в сторону, разглядывает коротко молодого парня, кажущимся и вправду от чего-то расстроенным. — Он плакал, пап.       Крохотные глаза-бусинки встречаются сразу же после этой фразы с серьёзными отцовскими, обладатель которых задумывается над просьбой ребёнка, после чего кивает и возвращается к исследованию меню. Человек, на первый взгляд, необычный, судя по розовому цвету волос и ярким цветам одежды, а значит, предпочтения у него соответствующие. Юнги давно научился разбираться в людях, цепляясь за любые детали, чтобы составить портрет, а потому ошибается в единичных случаях.        Перечисляя напитки из меню симпатичной темноволосой девушке, альфа перекидывается с мальчиком парочкой фраз, проверяя боковым взглядом, на месте ли грустный омега, не ушёл ли, после чего забирает заказ, благодаря девушку. Маленький стаканчик с горячим какао осторожно отдаёт улыбающемуся Тэхёну, говорящему спасибо, два остальных держит в руках и думает, как тактично подойти к человеку, с каким правильным предлогом, чтобы не произошёл казус.        Выдыхая, Мин подмигивает сыну, давая сигнал о начале операции по получению улыбки и уничтожению грусти, после чего маленький альфа тянет отца за куртку, шагая торопливо вперёд. Наверняка это будет выглядеть нелепо, неожиданно, но двум альфам жаль видеть омегу меланхоличным и расстроенным, поэтому они обязаны его подбодрить. — Можно вас угостить?       Чимин настолько зависает в собственных думах, что пугается и вздрагивает, стоит услышать чужой голос сбоку и перевести взгляд. Перед ним стоит, чуть наклонившись, какой-то мужчина, протягивающий стакан с вкусно пахнущей жидкостью, и скромно тянущий краешки губ вверх ребёнок. — Простите, что? — Нам показалось, что вы чем-то опечалены, и мы решили поднять вам настроение тёплым напитком, а заодно согреть вас и предложить нашу компанию. — Что вы, не стоило тратиться, со мной всё в порядке, — омега машет замёрзшими руками в стороны, будто бы оживая и вырываясь из апатии. — Вам нравится матча? — интересуется любезно Мин, полуулыбку обнажая доброжелательную, отчего Чимин вмиг теряется. — Да, иногда покупаю во время обеда на работе. Покупал, если быть точнее, — последнее предложение произносит тише, вновь чувствуя тяжесть. — Тогда возьмите, пожалуйста, куплено специально для вас. — Мне жутко неудобно. Спасибо большое. Присаживайтесь, — двигается ближе к подлокотнику Пак, принимая неуверенно тёплый розовый чай.       Радостного Тэхёна сажают посередине, так как он маленький, благодаря чему взрослым будет лучше друг друга видно во время разговора. Юнги, присаживаясь на другой конец лавочки, вежливо представляется сам, затем произносит имя сына, сообщающего, что он взрослый мужчина, вызывая этим первую слабую, тем не менее искреннюю улыбку у Чимина.       Когда омега произносит робко собственное имя, едва заметно алея щеками, мужчина, не зная почему, непроизвольно примеряет ему свою фамилию, отмечая, что "Мин Чимин" звучит красиво. Наверное, это сказывается на том факте, что у альфы давно никого не было в качестве партнёра. А может быть, новый знакомый в процессе разговора влияет на него так, что Юнги проникается к нему. Кто знает.       Пока они перебирают различные темы для обсуждения, немного узнавая друг друга, находя общие черты, Чимин отходит от утренней ситуации и плохой новости, забывая на некоторое время — до вопроса Тэхёна. — Красивые люди не должны грустить, а вы грустили. Вас кто-то обидел? — Никто не должен грустить, малыш, однако без этого никак. Но то, что Чимин очень красивый, в этом соглашусь с тобой.       Теперь уже омега краснеет от открытого комплимента и взгляда, в котором считывается одна серьёзность и нескрываемая заинтересованность. Юнги кажется ему симпатичным человеком, интересным, явно добродушным и заботливым, особенно при контакте с чудесным сыном. Признаться честно, аромат зелёного чая кружит голову и расслабляет одновременно, из-за чего всё остальное уходит на второй план. И речь сейчас не о матче в руках альфы. — Может, правда расскажете или выговоритесь? Станет легче. Почему вы плакали? — пробует осторожно подтолкнуть Пака поведать причину его тусклого настроения, смотря на него тепло. — Вы что, видели? Какой стыд... Простите, — удивляется омега, шире раскрывая глаза, а затем прикрывает лицо ладонью, яро смущаясь. Слишком неловко. — В слезах нет ничего постыдного. Эмоции — показатель того, что вы умеете чувствовать, что вы человек. — Но не в людном месте реветь же. Если видели вы, значит, и другие тоже. — Вас действительно беспокоит мнение чужих людей, которые увидели вас один раз, прошли мимо и тут же забыли? — Ну, наверное. Вдруг подумали что-то не то, — мямлит Пак. — Не забивайте голову лишним. Думайте о себе, о том, что хочется и не хочется вам, а не о других. — Может быть, вы и правы. — Мы ждём вашу историю, не бойтесь высказаться.       Глядя на обеспокоенные на самом деле лица двух альф, внутри Пака трескается хрустальный сосуд, в котором он до этого прятал терзающие и рвущиеся наружу эмоции. Его поражает беспокойство от чужого мужчины, по-настоящему желающего помочь и услышать причину слёз, состоящих из обиды. Однако, несмотря на это, Чимин решается утолить интерес и облегчить терзания, вещая о той недовольной женщине, её угрозах и незаслуженном увольнении.       Юнги хмурится, слушая то, как несправедливо, а главное низко поступили с хорошим человеком, выполняющим дело верно, ничего не творя плохого и неправильного. Омега старается держаться, чтобы снова не пролить горькие слёзы, смотрит на стаканчик с немного отпитым розовым чаем, грея сложенные в замок пальцы о жидкость. Видно, что он не сильно, но всё же замёрз, и альфа жалеет, что не захватил из дома хотя бы шарф, а взять ладони Чимина в свои будет совсем не к месту. — То есть взрослая женщина позволила лишнее, просила о том, что в услуги клиники не входит, оклеветала вас и запугала мужем? — Она плохая. Так ведь нельзя, правильно, пап? — хмурит брови Тэхён, бросая после взгляд на отца. — Правильно, малыш, — кивает одобрительно Мин, обращая внимание на омегу. — Знаете, может, это и к лучшему. За потерей следует вознаграждение. — Мне не везёт на такое, — вздыхает тяжко Чимин, отпивая глоток матчи, чувствуя приятное тепло внутри. — Как посмотреть, — глядит альфа перед собой, задумываясь на мгновенье, затем поворачивает голову к заинтригованному Паку. — Поверите или нет, но у меня тоже есть клиника. Могу устроить вас к себе, если хотите, конечно. — Серьёзно? — карамельные радужки загораются, наливаясь светом и блеском, отчего Юнги, кажется, слепнет. — Но вы и так уже столько сделали, напрашиваться не хочется как-то, — намекает на вкусный напиток и желание выслушать. — Зову-то вас я, ваше дело согласиться или отвергнуть моё предложение. Условия у нас хорошие, вам понравится.       Как ни крути, но принять предложение будет разумным решением, в случае омеги весьма необходимым, потому как найти адекватный вариант работы может занять время, а денежные средства понадобятся совсем скоро. Боязливо и подозрительно относится Чимин к такому подарку с небес, возникшему ни с того ни с сего, тем не менее он рад появлению доброжелательного мужчины, который желает бескорыстно помочь. Отказываться ведь невежливо, поэтому Пак, конечно, соглашается.       Озвучивая скромно ответ с благодарностью, Чимин обнажает улыбку на вишнёвых губах, которая подобно магниту притягивает взор карих очей альфы и поглощает затмевающей красотой. На устах Юнги появляется ответная отрада, пространство тоскующей души наполняется трепетом, а стук сердца даёт сигнал через импульсы о зарождении притяжения к солнечному омеге, позабывшему на радостях о горькой печали. Любовь с первого взгляда? Возможно.        Возвращаясь в реальность, Мин достаёт из чёрного кожаного портмоне визитку своей частной клиники, протягивает её застенчивому Чимину, робко принимающему в руки, сообщая более отчётливо, что на обратной стороне, помимо рабочего, написан личный номер. Омега снова покрывается румянцем, понимая намёк на возможное общение неделового характера, однако мысли об ухаживании и взаимной симпатии греют сердце. Ему не помешает завести роман, несмотря на то, что Юнги, можно сказать, его начальник. Искра между ними пробежала ещё до того, как они узнали о профессиях друг друга и должностях. — Вам холодно. Давайте мы проводим вас домой? — больше утверждает, чем спрашивает, замечая лёгкую дрожь и покрасневшие щёки. Неимоверно внимателен и заботлив. — Нестрашно, я живу в пяти минутах отсюда. Это вам нужно домой, вас могут ждать. — Мы живём с папой вдвоём, — отвечает за отца ребёнок, болтая ножками, и развеивает предположения Чимина. — Вот как, хорошо. Ну, в смысле я понял, — резво объясняет Пак, чтобы мужчина вдруг не подумал чего-то неверного.       Юнги коротко посмеивается с хрипотцой, не сводя внимания с необыкновенного смутившегося омеги, затем поднимается со скамейки, поправляет куртку спрыгнувшему с лавочки сыну, выбрасывает его пустой стакан в урну и обращается к новому знакомому. — Идёмте. Проводим вас и поспешим на автобус. — Далеко живёте? — интересуется Чимин, допивая матчу и выбрасывая следом за альфой в мусорное ведро. — Минут десять. Пешком можно пройтись, но Тэхён-и тоже замёрз и устал.       Слово за слово, их общение идёт плавно и легко, будто они не первый день знакомы, а со стороны и вовсе выглядят как настоящая крепкая семейная пара: лепечущий малыш в центре, отец и папа идут по бокам, держа активного ребёнка за крохотные ручки, и слушают его рассказы. Ну чем не семья? Такая картина смотрится идеально и правильно, к тому же, Тэхёну не помешает ещё один горячо любящий родитель. Он уже решил у себя в голове, что Чимин должен жить с ними.       Проходя мимо музыкальных колонок, включается обожаемая Тэхёном песня, и он просит взрослых остановиться и потанцевать с ним. Милый мальчик любит танцы, Юнги специально по просьбе сына купил караоке и небольшую колонку, чтобы ребёнок веселился и радовался, вызывая у отца гордую улыбку. Вот и сейчас малыш забавно двигается как только может, заставляет взрослых улыбаться и водить с ним танцевальный хоровод, дёргая их за край верхней одежды.       Кто такие Юнги и Чимин, чтобы отказать маленькому ангелу, держащему их за руки, который смеётся вместе с ними, смотря то на одного, то на другого. Этот отрадный момент запомнится каждому из них надолго, потому что станет началом пути их сближения, наступившего по воле случая либо по плану кого-то сверху — неважно совсем. Главное, что они встретили друг друга в нужный час, в нужный момент и последовали навстречу.       Не зря говорят, что всему положено своё время. — Папа, можно пригласить Чимина на прогулку? — спрашивает ребёнок, хлопая пушистыми ресничками, когда они добираются до места жительства Пака. — Спроси это у него. Я только за, — чуть улыбаясь, проговаривает альфа спокойно, глядя на сына, затем на массажиста. — Пойдём с нами гулять завтра, Чимин? Пожалуйста, — обращается к омеге мальчик, от взгляда которого невозможно устоять и отказать. — Похоже, вы очень понравились Тэхёну. И мне.       Этот альфа заставляет стесняться и робеть своими фразами, добивает неподдельной любезностью, испепеляет прямым взглядом, отчего хочется спрятаться и одновременно жаждется приковывать только к себе. Что же будет дальше, если в первый день знакомства между ними искрится флирт и загорается немыслимое влечение. — Приятно слышать. Вы мне тоже. Я буду рад, если мы встретимся ещё как-нибудь, — честно отвечает Чимин, гладит нежно большим пальцем мягкую щёчку малыша, обнимающего от радости. — Тогда увидимся. Мы ждём звонка. Я в особенности, — снова выделяет последние слова Юнги, дарит обворожительную полуулыбку, пытаясь разглядеть привлекательное лицо и запомнить каждую частичку омеги. — Я позвоню обязательно.       Разумеется, позвонит. Напишет в этот же вечер под предлогом очередной благодарности за отлично проведённое время, за поднятие настроения, избавление грусти и проблемы. Их переписки будут частыми, встречи безумно желанными, влюблённость постепенной, но яркой, приводящей к более сильному чувству — любви.       Юнги получит верного спутника, сразившего на повал светлой улыбкой, шелковистыми прядями волос цвета лепестков сакуры и таким же манящим ароматом, Чимин обретёт любимого человека, перевернувшего жизнь, ставшего для него опорой и поддержкой, а маленький Тэхён станет самым счастливым, получившим прекрасных родителей, окруживших его лаской, заботой, теплом и любовью.