***
Они сидели в комнате, которую благородно выделили Лютику, и разговаривали. Она спросила у него тогда про первую песню и Белом Волке. Лютик радостно рассказывал о том, как было все на самом деле – о том, как Лютик, по-глупости своей, вел себя слишком громко, как в него и в Геральта попали дротики и как же ему было тогда плевать на всю эту ситуацию, потому что он доверял ведьмаку. Он только подошел к рассказу о той самой пещере, как вдруг Цири спросила: - Почему ты так переживал за лютню? Лютик резко остановился. Лютик ничего не говорил про лютню. Лютик даже не упомянул, что лютня была с ним: - С чего ты решила, что я переживал за лютню? - Я видела это во сне, - Лютик вылупился на Цири как умалишенный – только я не знала, когда это было. Судя по тому, какой ты там молодой, а Геральт злой, я предположила, что это что-то из ваших старых приключений. Лютик осознал, что пока слушал этот монолог он не моргал. Поэтому он моргнул. И еще. Рот был раскрыт от удивления и, если бы Лютик был третьим лицом, которое просто случайно увидело эту сцену, он бы рассмеялся. Но сейчас ему вообще не было смешно. Цири смотрела на него так, будто это в порядке вещей, будто она каждый день пересказывает какие-то истории из «прошлых» жизней близких ей людей. Прошло какое-то время, прежде чем Лютик наконец-то проморгался и закрыл рот. Все это время висело неловкое молчание. И Лютик понял, что кто-то должен его прервать. Он решил сделать это первым: - А давно ты видишь такие сны? – Цири почесала щеку. - Не очень давно. Я видела сон, в котором Ламберт убивает кикимору где-то три дня назад. С того момента и снятся. Так что было дальше? Лютик подумал, что он обязательно обсудит это с Йен. Но сначала он закончит рассказ.***
Лютик с недавних пор плохо спал. Мысли о Радовиде не прекращали крутиться в голове, строчки сами складывались на бумаге, но почему-то получалось что-то сносное только ночью. Он сидел за столом и неотрывно писал. Небольшая песенка о мальчике, в глазах которого светят звезды, получалась слишком откровенной. Он никогда и никому ее не покажет. Лютик тяжело вздохнул. Он был любвеобильным. Он им и останется до конца своих дней. В периоды своих влюбленностей он правда любил всех тех мужчин и женщин, но это длилось не больше месяца. С Радовидом было не то. Прошло непозволительно много времени с последней их встречи. Эта мысль отзывалась болью в его сердце. Времени на такие мысли в течении дня у него не было. Сначала Геральт просил помогать убираться, готовить, потом Цири просила его обучить ее пониманию мелодии, потом Ламберт учил его драться на мечах, Йен нужна была помощь в ее небольшой лаборатории и еще много всего всякого и приправить солью сверху. Поэтому, с недавних пор, Лютик плохо спит. В дверь постучали. Лютик резко дернулся, чуть не разбив чернильницу, схватил бумаги и положил их под кровать. В дверь снова постучали и послышался тоненький голос: «Лютик, ты спишь?». Лютик открыл дверь и увидел там испуганную Цири. На ее щеках виднелись мокрые дорожки слез. С пронзительным «оприсвятаямилетелемилаячтослучилось», Лютик крепко обнял Цири и завел ее в комнату. Закрыть дверь было проблематично, но у него получилось. Он гладил ее по спине, пока та поставила подбородок на его плечо и не издавала ни звука, она тряслась и хватала руками ночную рубаху Лютика. Они простояли, хотя Лютик скорее сидел, так минуту, прежде чем Цири наконец заговорила: - Я видела, как из твоего рта шла кровь. Ты был такой… Такой напуганный, - Цирилла шмыгнула носом – Я видела, что Геральт что-то говорил тебе, но я не могла разобрать что. Чертов Джин. Он сам терпеть не может эту историю. Он был ужасно напуган. Это был один из тез немногих раз, когда ему была правда страшно за свою жизнь. Лютик обнял Цири крепче: - Но сейчас то я в порядке, - он взял ее лицо в свои ладони и гладил ее щеки – Посмотри, никакой крови из рта. Я здоров как бык, княжна! Она смотрела на него своими щенячьими глазами и пыталась успокоиться. Мешки под глазами явно не делали Лютика похожим на здорового человека. Он был бледным, уставшим, а еще он кажется похудел, она все еще чувствовала шрамы на его пальцах, но крови действительно не было. Она убрала руки Лютика со своего лица и уткнулась ему в грудь лицом, обхватив его покрепче. Лютик вздохнул. Он сегодня точно не уснет.***
Лютик молился, чтобы этого не произошло. Но когда Мелителе вообще прислушивалась к его молитвам? В тот злополучный день, когда они с Радовидом остались вдвоем, он подарил Лютику кулон. Он явно был дорогущий, поэтому Лютик спрятал его в своей походной сумке и никогда не надевал. Он лежал забытый и никому ненужный на самом дне, там его точно никто не додумался бы искать. Тем более, после ряда событий, Лютик больше не носил дорогущие наряды просто так. Он надевал самое лучшее только на выступления, или, когда знал, что в городе его точно узнают. Но когда вообще разбойникам было не плевать у кого воровать и что воровать? Один чертов раз ему понадобилось пойти в город, и за все это время он впервые отошел от Геральта, Йеннифэр и Цири. Потому что ему правда нужно было побыть одному. Он в первый раз за все это время взял этот чертов кулон в руки, чтобы рассмотреть поближе. Побыл один называется. Теперь он висел вниз головой на каком-то дереве, пока не очень добрые молодые юноши рылись у него в сумке. Изначально они напали именно из-за кулона, но увидев сумку, бросились и к ней. Оставалось только молиться, что Геральт его найдет, на кулон Лютику уже было абсолютно плевать. Вы не подумайте, он бы обязательно что-то бы сказал, если бы его рот не был занят какой-то вонючей тряпкой, которую ему обвязали вокруг головы. Поэтому он висел молча, разве что иногда мычал. Он уже был готов попрощаться вообще со всеми своими вещами. Разбойники говорили о чем-то вроде «Как же много мы заработаем на всей этой херне, о да, как же много у него безделушек, ха-ха, он идиот», поэтому Лютик не особо вслушивался. Еще потому, что висит он так довольно долго и думать в целом начало становиться проблемой. Но тут он услышал шорох. Разбойники обернулись и их лицо резко изменилось. Они бросили вещи и начали убегать, и тогда Лютик увидел, чего они испугались. Геральт вышел откуда-то сбоку от Лютика и бросился за ними. Потом прозвучал еще один шорох и глубокий женский голос сказал: - Лютик, я даже не хочу знать, как это произошло. Он начал мычать, но тут услышал топот ножек. Цири – догадался он. Йеннифэр, кажется начала резать веревку, но не думала снимать повязку со рта. Лютик промычал что-то непонятно испуганное, но он резко начал падать. От испуга он закрыл глаза, сердце бешено колотилось. Жизнь промелькнула перед глазами, Лютик подумал, что он слишком мало сделал за свою жизнь, что это слишком жалкая смерть для академика Оксенфурта и уже, в который раз за день, смирился с участью, но тут он понял, что дальше он не падает. Его развернули жопой вниз, повернули лицом к спасительницам и усадили на траву. Цири выглядела обеспокоенной. Йеннифэр выглядела как обычно. Лютик развязал свои руки и снял наконец свою повязку и очень грубо выругался. Цири подбежала и сразу начала закидывать вопросами. Йеннифэр тяжело вздохнула. Вероятно, Лютик выглядел не очень хорошо. У него наверняка ужасно красное лицо, он воняет, руки затекли, а от долгого молчания горло пересохло. Цири продолжала говорить, Лютик не особо был в состоянии слушать, но искренне пытался. Но одно предложение он все-таки смог расслышать, сквозь гудение в голове: - …Почему ты просто не ударил их своим красным кинжалом, я просто не понимаю, Лютик ты… Йеннифэр удивленно посмотрела на Лютика. Лютик удивленно посмотрел на Цири. Она без конца продолжала говорить, не обращая внимания на взгляд Лютика. Он уже успел обсудить сны Цири с Йен, но они не пришли к какому-то точному ответу почему это происходит. Самое нормальное предположение из всех – Лютик часть предназначения Геральта, Цири – предназначение Геральта и каким-то образом Цири привязалась и к предназначению Лютика. Но понять почему абсолютно не связанные логикой моменты его жизни всплывали в сознании Цири они так и не смогли. Он стал вспоминать про какой кинжал говорит Цири. Красный кинжал у него был лет так пять назад. Купил его на одной из ярмарок в Редании. Он тогда даже не подозревал как это будет иронично. Но, к сожалению, он был утерян в одних из летних вечеров вне компании Геральта. На него тогда тоже напал какой-то то ли разбойник, то ли просто деревенщина, только вот он был один, пьян и очень-очень глуп. Лютик воткнул ему в шею кинжал и убежал. Жалко было новую вещь, но умирать не хотелось. Когда он вернулся в реальность из своих мыслей он слышал бубнеж Геральта, Цири замолчала, а Йеннифэр рассматривала кулон, лежащий на земле.***
Он давно пожалел о своих бесчисленных любовных похождениях. Сколько раз его пытались избить, сколько раз его проклинали, сколько раз ему запрещали посещать некоторые заведения. С возрастом этого поубавилось. Конечно же он не перестал находить себе любовников, просто делал это осторожнее. Да и теперь у него было больше выбора. Женщин он предпочитал умных, мудрых и сексуальных, мужчин – сильных, но не сильнее его самого, красивых и, желательно, с уровнем интеллекта выше чем у гулей. Таких мужчин Лютик встречал не часто, поэтому он все-таки предпочитал женщин. Умные женщины окружали его всегда. Сначала матушка, потом сестры, потом подруги или те же чародейки. Их было много, они все были разные, многие были без ума от Лютика. В юности он обманом заводил девушек в постель, сейчас нужды врать не было, те женщины, которые его интересовали, сами все понимали. Но воспоминания о его юношеской тупости его никогда не покидали. Не то что ему было даже сильно стыдно, тогда это было в рамках нормы. Он злился, что не слушал советов Геральта, что каждый раз делал одну и ту же ошибку. Но сейчас этого нет. Геральт часто шутил об этих его похождениях, так как был свидетелем. Среди других он больше это не обсуждал. Вообще тема секса стало для него личной, наверное, тоже что-то возрастное. Поэтому, когда Цири, заливаясь хохотом, напоминает ему про элегантного гуся ему становиться физически не очень хорошо. Но это было еще не самое страшное. Цири, Йеннифэр и Лютик сидели у камина (Лютик чуть дальше от огня, неприятные воспоминания давали о себе знать). Они обсуждали предназначение. Йеннифэр рассказывала про Джина, потому что Цири хотела узнать, что же там все-таки произошло, Лютик про свою карьеру и вдруг Цири спросила: - Тебя правда козел в пах пинал? – Она подкинула дрова в огонь. -Что, прости? -Ну, тогда на балу, Геральт сказал, что ты не мог кувыркаться с женой того мужчины, потому что тебя пнул козел, - Йеннифэр пыталась сдержать улыбку. -Нет, милая, это неправда. Геральт просто пытался спасти меня от нападок того мужчины. -А задница у тебя правда прыщавая? – Лютик посмотрел в огонь и подумал, что сейчас он бы предпочел, чтобы тот сумасшедший его убил. Йеннифэр погладила Цири по голове. -Не знаю, как сейчас, но тогда – да, была. - Лютик тяжело вздохнул под тихое хихиканье Цири. Вот теперь ему стало стыдно за свою юношескую тупость.***
Конечно же Лютик не говорил о связи с Радовидом. Потому что он понимал, чем этот разговор кончится. Так же он не говорил про свою шпионскую деятельность. Это была запретная тема для него и все это знали. Никто не задавал вопросов, никто не обсуждал это при нем (никто, кроме Геральта, но он тоже старался не поднимать эту тему). Ему было в общем то все равно кто что говорит за спиной, за свою жизнь наслушался много и от родни, и от знакомых, и от мимо проходящих людей. Но все в замке видели, что с Лютиком что-то не то. Геральт несколько раз пытался поинтересоваться, не потому ли это, что он недавно убил кого-то на задании, Лютик отвечал, что он убивал и до этого. Йеннифэр спрашивала не заболел ли он, Лютик говорил, что жара нет и чувствует он себя нормально. Другие ведьмаки ничего не спрашивали, просто молча уводили его играть в карты, выпить или просто посмотреть, как они дерутся. Цири, тоже молча, смотрела на Лютика. В нем поселился страх. Впервые за все время «странных снов Цириллы» он даже думать не думал, что может вскрыться что-то важное, что-то что он прячет глубоко в себе. Но когда он впервые увидел этот взгляд он понял. Понял, что ему есть чего бояться. Они сидели за общим столом, и все что-то бурно обсуждали. Лютик ел молча, он вообще, на удивление окружающих, стал меньше разговаривать за едой. Не потому что он был в плохом состоянии, просто приобрел новую привычку. Цири смотрела на него. В глазах танцевали бесы и Лютик понял, что кажется сейчас что-то будет. —Лютик, а почему ты лежал голый в постели своей бывшей девушки? Все замолчали и посмотрели на Лютика. Лютик покраснел. Цири прекрасно понимала почему он там лежал. —Потому что я ее люблю, но ничего не могу с собой поделать. Я, к сожалению, слишком вольная птица, чтобы вступать в отношения, меня это сковывает — он старался говрить это не слишком быстро, старался сделать свой голос не слишком высоким, смотря куда угодно, но не на Цири. Он услышал тихий смешок Ламберта. Лютик взял кружку и сделал глоток. —А почему ты ей сказал, что Геральт — молоток, а он — ложка? - Лютик поперхнулся. Геральт смотрел на него убийственным взглядом. Йеннифэр смотрела на Цири убийственным взглядом. Остальные никуда не смотрели, они закрыли глаза и пытались не рассмеяться. —Понимаешь, у молотка одна цель - забить гвоздь. И вот он бьет по гвоздю и другого у него ничего нет. А вот если, например, взять тарелку с супом и попробовать поесть его молотком? Тарелка скорее разобьется и суп будет где угодно, но не в твоем рту, - Лютик тараторил то, что однажды говорил Веспуле со скоростью бешеного барана, который бежит от своего хозяина, при этом он обильно краснел. Боковым зрением он увидел, что Геральт слишком много моргает. —А почему он - ложка? Лютик посмотрел на Геральта. Геральт одними губами спросил: "Кто - он?". Лютик решил, что смотреть на Цири будет надежнее: —Потому что, чтобы поесть суп как раз и нужна ложка. Она больше подойдет для этого деликатного занятия, чем молоток, - Геральт ущипнул Лютика за бок. Лютик сделал ещё один глоток из кружки. —А, понятно, а то я думала, что ты просто хочешь, чтобы он был в твоем рту, - она очень мило улыбнулась. Ведьмаки начали ржать, Геральт сверлил взглядом стол, Йеннифэр сверлила взглядом Лютика, Лютик, кажется выкашлил легкие.