Во власти твоей зловещей преступности

      Ночь для Марьяны была тяжёлой. Уснуть получилось лишь только под утро. Бессонница и что-то ещё её мучало. И нет, не разрыв с Костей. Да, ей было больно, но она сделала всё правильно. Костя врал, а она, дура, верила. А ещё и Райдос… Вика. После того, что произошло в её кабинете, шансы на увольнение были огромными и быстрыми, как и пару «ласковых» слов в свой адрес. Нехило она так прописала ей. Романова практически всю ночь размышляла о Виктории. С одной стороны, она была неправа, когда обвинила Вику в проникновении в её личную жизнь и не надо было так остро реагировать, с другой – Вику никто не просил и капитан сама бы со всем справилась. В любом случае она узнала бы про измену сама. Завтра она пойдёт туда и всё решится как и их недоотношения. Они то ругаются или ссорятся, то у них всё хорошо и иногда бурно занимаются сексом. А ещё и признание Райдос.              Я делаю это, потому что люблю тебя! Вот что!              Признание с громким гулом отдавалось в голове. Било по перепонкам, по черепной коробке, по нервной системе. Хоть литрами алкоголя глуши. Черноволосая обняла себя за плечи и смотрела в окно на ночной Питер. Ей безумно хотелось почувствовать чьи-то объятия, которые бы заменили серый вязаный кардиган, что был на ней. Безумно хотелось слышать «люблю» 24/7, не переставая слушать и улыбаться. Безумно хотелось, чтобы касалась Вика.       Проснувшись где-то в середине дня, Марьяна первым делом сделала себе кофе. На вкус он был отвратительный. На хороший завтрак можно было не надеяться, потому что настроение не то, мысли не те и может просто превратится в пепел. Попивая противный напиток и листая Instagram, Романова с нудным лицом смотрела на какие-то посты, которые не производили никакого интереса: красочные фотографии с отпусков, пейзажи и т.д. Впрочем, ничего нового. Делая очередной глоток и перелистывая вниз, Марьяна слегка подавилась кофе. Она наткнулась на пост, да вообще на аккаунт Виктории Райдос. Вот так находка. В содержании поста была фотография, на которой показывался её серьёзный профиль в фильтре Ч/Б.       – А я думала она не заводит такие из рода, как она говорит, тупые соц. сети., – сказала Марьяна и зашла на её профиль. Всё-таки интересно, что он из себя представляет и что выкладывает.       В основном были фотографии либо просто как фотосессия, либо какие-то по работе, либо с вечерних мероприятий. Виктория была красива. На большинство из них ухмылялась. Как привычно видеть её беззлобную усмешку. На остальных сама серьёзность. Романова закусила нижнюю губу. Листая раз за разом каждую фотографию, она замечала разные комментарии по типу: «Какая она ахуенная», «Ну просто мать!», «Господи до чего же она сексуальная))». И внутри что-то закололо. Словно кто-то иголкой проводил по сердцу. А из него вытекала легкая ревность. Хотя Вика даже в лицо не видела этих школьниц, которые и думают только о взрослых женщинах. Проведя пальцами серьёзному лицу Виктории, Марьяну затерзали мысли.              Что она сделает с ней?              Порвёт ли общение?              Простит ли?              – Почему всё стало так сложно? Неужели нормальные отношение ко мне придут 80-ти годам моей пенсионной старости? – пробурчала черноволосая и допив свой «вкусный» кофе, принялась собираться       Заморачиваться особе не хотела, просто надела красное платье до колена с поясом, в котором очень хорошо показывалась ложбинка. Волосы решила выпрямить. Далее нанесла лёгкий макияж и готово. Нет, соблазнять Райдос не будет. Это не входит в её планы. Одев пальто и зимние сапоги, в которых она пришла, Марьяна вышла из квартиры, а после из подъезда. Добираться решила не спеша, на автобусе. Всё равно она отказывается работать, как бы грустно это не звучало. Сама дорога заняла полчаса. Всю дорогу капитан думала о том, как будет проходить сам разговор и думала о каждом последствии. Марьяна не скрывает, что побаивается, но стойко сохраняла невозмутимое лицо. Она прихватила с собой лист бумаги, написанное от руки, с содержанием об увольнении, чтобы было по закону.       И вот, когда добралась до нужного места. Романова зашла в заведение и тут же направилась в уже знакомый ей кабинет. На пути появились братья Шепсы, которые покуривали с кайфом кальян. И они же её заметили.       – Марьяна? Здравствуй. Ты чего так рано? Разве ты не приходишь за час до начала смены? – спрашивал Александр       – Дело у меня срочное к Виктории, – Марьяна не стала говорить, что собралась уходить из клуба, а то потом отговаривать ещё будут       – Лучше не надо. Вика сказала, чтобы её никто не трогал, – Шепс-старший сделал затяжку       – Настроение у неё не такое какое обычно бывает. Сейчас она злая, даже очень. И видеть пока никого не хочет, – пояснил Олег за брата       Романова немного промолчала и двинулась дальше по лестнице, поднимаясь.       – Марьяна стой! Вика же сказала… – Саша не успел договорить как черноволосая скрылась из виду, – Бессмертница упрямая.       – Есть вероятность братишка, что мы услышим грозный рёв начальницы и Марьяне будет полный пиздец, – Шепс-младший слегка поджал губы и успел несколько раз помолиться за Романову       Сама Марьяна уже подошла к двери, и тихо постучав, вошла внутрь помещения. Райдос стояла к ней спиной и с кем-то разговаривала по телефону. Отвечала на удивление спокойно. Хотя авторитет всё равно надо сохранять вне зависимости от ситуации.       – Хорошо. Я вас услышала. Всего доброго. – Виктория сбросила трубку тем самым завершив разговор, – Шепс, я кажись внятно выразилась, что не желаю никого видеть. Что за херня? – её голос в миг охладел и озлобился       Марьяна не стала что-либо говорить. Прав был Олег. Вика действительно была не в добром настроении. Когда та обернулась и увидев капитана, правая бровь выгнулась. На носу был приклеен пластырь. Значит, очень хорошо вмазала или что-то сломала.       – Кого я вижу. Само воплощение правильности пришло, – Виктория даже в такой ситуации не могла не подколоть и это задевает, – Всё-таки пришли за своим? – села в кресло и чуть откинулась назад       – Да, я пришла. Не передумала, – Романова не отступала. Кто сможет её переубедить?       – И вы так спокойно говорите об этом? – опять Вика на «вы» заговорила       – А, что я должна? Беситься и брызгаться слюной? За псину меня принимаешь? Увы, боюсь тебя огорчить, псина уходит от сюда и больше не явится, – капитана положила пальто на кожаный диван и подойдя напротив, оперлась ладонями на поверхность стола.       – Вот как? Эта же, как вы выразились, псина, нехило так прописала мне по носу тем самым сломав носовую перегородку. И сейчас говорит, что уходит от меня греха подальше и думает, что найдя другую работу, будет спокойно жить? – Райдос усмехается. И это даже не её привычная усмешка. Сарказм. – Хорошая шутка, я бы посмеялась.       Романова достала из сумки тот самый листок. Выпрямив, она протянула его Виктории. Шатенка взяла в руку листок и принялась его читать. Глаза смотрели, то на заявление то на саму Марьяну. Молчание немного поднапрягало. Но её разрушало звуки рвущейся бумаги. Черноволосая лишь смотрела. Как Райдос рвала её заявление, не отводя взгляда, и когда закончила, кинула на стол лишь маленькие обрывки.       – И как это понимать? – спросила Марьяна. Хотелось узнать: «Чего этим Вика показывала?»       – Я не принимаю ваше так называемое «заявление», – шатенка встала с места и обойдя стол, встала напротив, – Вы поступаете глупо и безрассудно, Марьяна.       Романова боролась с внутренними эмоциями. Ей снова хотелось ударить Викторию и сломать не только нос, но также хотелось жадно поцеловать в губы, уложить на диван и заниматься непристойностями.       – Тогда напишу новое.       – Его будет ждать такая же участь, – Вика сказала, как отрезала       – Хорошо… Тогда я уйду. И мне не нужно знать твоего ответа. Всего хо-ро-ше-го, Виктория, – капитан тронулась с места в сторону двери, но рука Райдос, что схватила за кисть, в миг остановила, резко потянула назад и прижала к столу, чуть придавливая своим телом. Бёдра капитан оперлись к краю.       – Какого черта блять!? Пусти, – прорычала черноволосая брыкаясь       – И не подумаю, – кратко и грубо сказала Вика       – Я буду кричать. Не веришь?.. По…! – крикнуть почти удалось, но рука Райдос моментально зажала рот ладонью       – Заткнись и выслушай, – прошипела шатенка. В карих глазах чуть ли не кипела бешенная злость, – Твоё поведение и отношение меня сильно злит и расстраивают. Неужели в твоих глазах я настолько ужасная? Если да, то мне больно это слышать. Ты вот так себя ведёшь из-за того, что я открыла тебе глаза на правду? Повторю ещё раз. Я не могла и дальше выслушивать, то как тебе изменяют и, то как ты всячески его оправдывала. Поэтому и поставила за ним слежку. Но какого было моё удивление, когда узнала, что твой паренёк является старшим лейтенантом Петербуржского следственного отдела. Вроде такой статный, харизматичный и при звании, а по-скотски поступает с такой красивой женщиной, – Вика другой рукой провела по мягким волосам Марьяны, – И моё признание, что было сказано в мгновенной вспышке злости… Я не солгала. Ты мне действительно нравишься.       Романова замерла. Виктория убрала ладонь с её рта и продолжила только смотреть. Взяла снова за руку черноволосой и оставила на тыльной стороне поцелуй.       – Я не хочу с тобой ругаться. Признаю, я тоже была не права. Не хотела влезать не поговорив с тобой. Но твоя реакция меня сильно ранило. А я хочу быть той самой поддержкой, опорой, когда тебе станет плохо. Которую я тебе обещала, – почти что шёпотом говорила Виктория       Голубые глаза заблестели, и на них наворачивались слёзы. Сейчас Вика была с ней откровенна. И они обе друг перед другом испытывали чувство вины и в какой-то степени облегчения.       – Вика… – и Романова обняла её. Она, как маленький котёнок, который хочет ласки и заботы. Горячие слёзы намокали рубашку оставляя влажные следы. – Прости.       Райдос обняла в ответ, слегка прижимая, и поглаживала по спине. Злость, обида и разборки отступили на дальний план. Им сейчас хотелось почувствовать теплоту друг друга. Закрыться где-нибудь одним. Забыть то, что произошло вчера.       – Тщ.. Всё хорошо, Марьяш, – Вика оставила короткий влажный поцелуй на щеке, продолжая гладить       «Марьяш». Так её даже Костя не называл, а из уст Вики – звучало словно, сладкое успокоительное, которое так и хочется часто употреблять. И вот, они стояли и отмалчивались. Им не нужны пока что слова. Легкая улыбка расцвела на губах Романовой. Ей сейчас было хорошо, а в объятиях ещё лучше. Но в голове Марьяны кое-что вспомнилось.       – Вик, как твой нос? Всё плохо? – спросила капитан чуть отстранившись и осторожно провела по заклеенному поврежденному носу       – После вправления плохо уже не станет, – привычно усмехнулась Райдос, –Но спасибо, что беспокоишься, – и оставила лёгкий поцелуй на щеке, – Ценю.       Черноволосая глупо заулыбалась и снова уткнулась в объятия. Им нужно было немного тишины. Рядом с Викторией стало вновь хорошо.       А в это время братья Шепсы сидя на первом этаже прислушивались.       – Что-то ярого гнева Вики не слышится, – Сашу немного пугало молчание второго этаже, – Обычно сразу начинает, а тут затишье…       – Может, Марьяна… того? – спросил Олег       – Не-а, вряд ли. Марьяна слишком живучая и как-то странно влияет на Вику, – ответил Шепс-старший       – Понятно, Вика прибила. Помянем, – бармен посмотрел на потолок       – Ког вы там оба поминать собрались? – спросила только что зашедшая Игнатенко       – Марьяну, – одновременно сказали Шепсы       Ира на это, лишь покрутила пальцем у виска.              

***

      А в это время в отделе       Мэри и Николь сидели в буфете и попивали чай, болтая о своём, о девичьем. Работы пока не наблюдалось. Улики уже проверены, а подозреваемые под большим вопросом. Так что для них пока работы нет, а если и появится, то сразу по своим местам.       – Жалко Лины нет. От шуток не посмеёшься, недовольный бубнёж не послушаешь, – Керро сделала глоток и скучающе подперла рукой свой подбородок       – Это да, хотя отгул-то у неё три дня длится будет, – согласилась рыжая       – А чего она так внезапно?       – Обстоятельства семейные. По крайней она так говорит, – сказала Николь       – Очень интересно, что за «семейные обстоятельства» у неё такие, что аж на 3 дня? – вторая рыжая слегка недоумевала       – Честно, в душе не ебу. Она мне не говорила, так, увернулась от ответа, – прошептала Кузнецова, – Ангелина наверняка знает, что с ней. Всё-таки сожители.       И тут, стоило им упомянуть Изосимову, как она собственной персоной явилась.       – Всем здравия, – кратко и сухо поприветствовала Геля и села напротив Мэри и Николь       – И тебе привет мать всех мертвых, – в ответ поприветствовала Керро, – Чай?       – Нет, спасибо, – снова кратко       – Ты какая-то грустная. С Линой поссорилась или что? – спросила лейтенант       Патологоанатом посмотрела на Николь холодным и убийственным взглядом, от чего у той стало не по себе.       – Кстати, а ты не знаешь, что с ней? Вчера она внезапно ушла посреди дня, потом начальник говорит, что её три дня не будет, а ты как сожитель наверняка знаешь, – Мэрилин всё-таки хочет докопаться до истины       – Да я сама хочу знать, что с ней. Попыталась вчера узнать, в итоге вышло плачевно, – Ангелина подперла пальцами висок смотря, то в одну точку, то на Мэри       – У вас как всегда. Что ни мелочь, так ссора. Нельзя же так. Попробуй найти и понять источник проблемы и найти способ с ним разобраться, а потом и помиритесь, – сказала Кузнецова, сделав глоток       – М… Источник проблемы говоришь?.. То есть получается с тобой разобраться? – пробубнила Ангелина       Николь после услышанного подавилась чаем, а глаза округлились. Тут даже Мэри прифигела.       – Чего? – спросила недоуменно рыжая       – Ничего. Просто пошутила, – на самом деле Изосимова не шутила       – Ты не шути так. Мне, если и помирать, то вовремя погоней за плохишами или же в старости. Одно из двух, – сказала лейтенант держась рукой за сердце. Ангелина её пугает.       Геля лишь отвела взгляд. Напряжение между ними зарождалось. Патологоанатом была готова откусить голову этой рыжей. Потому что думает, что Николь приворожила Лину своей ангельской ипостасью. Невозможно было и представить их вместе. А как они сексом занимаются, так особенно мерзко.       И Керро прекрасно это видела. Зная обеих Ангелин и их характер, то им в этот раз будет труднее помириться. Рыжая головушка, как кубик Рубик, сейчас крутился, размышляя. И когда, собравшись воедино, вспыхнула одна идея. Для этого достала своё телефон.       – Я знаю, что меня потом Лина размажет по стенке, но так нужно, – пробубнила Мэрилин, ища контакт Джебисашвили       – Ты что хочешь сделать? – спросила Николь       – Кое-что, что потом обе поблагодарят меня ещё, – Мэри, найдя контакт, нажала на вызов, а когда послышались гудки, поставила на громкую связь, – Только тихо, говорить буду я.       Вскоре послышался хриплый голос старшего лейтенанта.       – Ало?       – Лина привет. Ты не сильно занята?       – Да нет. Я пока в перекуре. А что случилось? – поинтересовалась блондинка       – Я тут краем уха слышала, что ты на три дня по семейным, а ещё ушла посреди рабочего дня.       – Ну да, а что?       – Просто, зная тебя хорошо с ног вплоть до твоих погон и блондинистой макушке, ты бы вряд ли стала бы так делать. Колись, что случилось?       Изосимова и Кузнецова наблюдали за их разговаривающей коллегой. До второй рыжей дошли действия Керро и краем глаза посмотрела на Гелю, которая внимательно слушала.       – Да блять, – ругнулась в трубку Лина, – Я что Николь говорила, что тебе говорю. Так надо.              Упёртая зараза.              – А если не врать? Ну не поверю в эту слабую отмазку, Лин. Ты же знаешь, – усмехнулась Мэри       – Ты, я так полагаю, не отъебёшься,? – спросила Джебисашвили       – Естественно, – кажись запахло победой, – Я одна если что. Так что всё ок.       – Ладно. Вот скажи, ты чувствовала иногда боль и осознание, что человека ты не добьёшься уже?       – Да блять мать вашу, ты бы ещё спросила: «Грохнула ли бы я Ларину?».       – Я серьёзно вообще-то, Мэри. Вчера я решилась на самую тупую наитупейшую хуйню из всех моих тупостей – признаться Изосимовой в чувствах и предложить встречаться.       У Николь опять чай чуть не вылился наружу, а Ангелина никак на это не отреагировала, лишь отвела взгляд в сторону.       – А когда захожу с полной уверенностью и готовностью в морг, то застаю ну очень интересный момент в главных ролях, которых Сотникова и, мать его, Изосимова. Всю эту уверенность и прочую мотивационную хуйню я запихала глубоко себе в зад и просто ушла, отпросившись у Лариной. Потому что видеть не хотела и не хочу до сих пор эту женщину.       У Мэри шок со слов Джебисашвили. А у Кузнецовой, чай таки пролился на собственную одежду. А Геля отмалчивалась.       – Аху… И что было дальше? – маты вырывались наружу, но Керро вовремя сдержала       – А дальше, я успокаивалась ванной и лавандовыми свечами. Потом Николь позвонила также спрашивала, но я перевела тему – не хотелось особо её развивать, ну потом переговорили ещё… Блять, не хочу дальше говорить, а то снова курить захочется.       – То есть, я так понимаю, ты просто избегаешь Ангелину? – спросила Мэрилин       – Не совсем. Просто не хочу с ней пересекаться. Поэтому и взяла три дня отгула, но зато в этом даже имеются плюсы. Я хоть дела свои сейчас выполняю до которых руки не доходили. К тому же обещала к Николь прийти там выпить, поболтать.       – А, я тут с ней вот недавно разговаривала. Сказала, что съездить нужно к родственникам после работы там по какому-то делу. Забыла она тебе позвонить, – Кузнецова спохватилась. Она забыла предупредить Лину об этом. Вот же дырявая голова.       – Да ну блять. Ну почему, когда мне хуёво и хочу с кем-то выпить, то иногда выходит всё через задницу? – Лина недоумевала       – Мой тебе совет – прийти домой и на трезвую голову поговорить с Гелей. Ты явно не так правильно всё увидела.       – Оправдываешь Изосимову? Мэри, как раз-таки я далеко не слепая и всё ахуеть как прекрасно увидела. Ей верить я уже не хочу. Пускай идёт удовлетворяться к Сотниковой, я стоять и свечку держать, смотря как они ебутся, не собираюсь, – слова были как яд, что вытекали из уст старшего лейтенанта       Ангелина молча слушала и поджимала нижнюю губу. С каждом словом Лины, подобие скальпелю, оставляет на сердце глубокие разрезы. «Изосимова» от старшего лейтенанта услышать было редко и неприятно. Обычно называла «Геля» или излюбленное «женщина», но никак не пофамильно. Больно. Жестоко. Но справедливо. Она поддалась на речи Веры. Позволила ей овладевать над собой. И этим она сильно обидела Джебисашвили. Геля любит и не хочет потерять. Геля не простит себе, если Лина уйдёт от неё насовсем.       – Надеюсь, этот диалог останется между нами, Мэри? – спросила Джебисашвили       – Даю тебе честно эстонское слово. Никто не узнает, – Мэри уже в мыслях молилась, чтобы Лина потом не убила за свою ложь во благо       – Хорошо, но учти, если об этом узнает Ларина или кто-либо другой, то я засуну твоё «честное эстонское» тебе глубоко в за…       – Всё, пока! Хорошего дня! – и сбросив вызов, перекрестилась, – Мне хана. Мне 100% пиздец.       – Это что сейчас было? – спросила Николь       – У меня много вопросов и все они к тебе, Ангелина? – Керро уставилась на патологоанатома, – Какого хуя? Что за шуры-муры с Сотниковой? И на кой хрен Вера разрушает нам пару «Ангелины»?       – Я не хочу отвечать, – Геля подперла ладонью лоб. Она чувствовала себя плохо.       – Что значит «Не хочу отвечать»? Блять, Ангелина, ты женщина или кто? Собрала всё мужество и силу в кулак и пошла выяснять! – говорила шёпотом Николь и указательным пальцем указала на дверь       – Вы прекрасно всё слышали. Не надо, – безэмоционально отнекивалась Изосимова       – Так, Ангелина Юрьевна. – начала Мэри, – Что за настрой? Где тот характер колдовки? Если опустишь руки, то Лина запросто найдёт другого человека. Ей будет хорошо, а тебе нет. А почему? Потому что ты просрала счастье. Тебе явно не хочется представлять её с другим или другой, особенно как у них дальнейшая жизнь сложится. Поэтому хватит ныть, размазывая сопли, которые нахуй тебе не сдались.       Ангелина призадумалась. А ведь Керро факты глаголит. Тяжко даже представить Лину с кем-то другим. Брови нахмурились, ладони сжались в кулаки. Она всё-таки поговорит с Джебисашвили. И плевать, что будет уходить от разговора. Он состоится и точка. Буквально вскочив с места, патологоанатом пулей вылетела из буфета.       – Это что сейчас было? Мэри, как ты вправила ей мозги? – ошеломленно спросила Кузнецова       – Психология, Николь, психология, – довольно улыбнувшись, сказала рыжая и отхлебнула чаю, – Ну и пару книжонок про отношения прочитала.       – Ебать ты гений, Мэри, – не отходя от шока прошептала вторая рыжая       – Я знаю, знаю, – Керро чувствовала гордость              

***

      Практически весь остаток дня Марьяна провела в кабинете Виктории, наблюдая, как та работает. Райдос разрешила ей не работать в эту смену. Сейчас ей спокойно. Она не куда не спешит, не оправдывается перед кем-то. Запах кофе и парфюма с ароматом сочетающих в себе уд, гуаяк и амбра, обволакивал помещение и ноздри носа и приятно отдавались в голове, умиротворяя. Внимательный, серьёзный и ответственный взгляд Виктории изучал каждый лист и Марьяна от него не сводила свой голубой. Мысли о деле, о задании совсем затерялись где-то на заднем плане. Не хотелось ничего кроме любований на женщину. Вика всё же посмотрела боковым и мягко улыбнулась. Романова слегка покраснела. По чаще бы видеть эту улыбку.       – Чего смотришь?       – Любуюсь тобой, – без грубости или сарказма ответила Марьяна чуть улыбнувшись       – И как долго? – Вика откинулась на спинку кресла, продолжая смотреть       Капитан в ответ встала и подойдя к ней сзади, положила ладони на плечи. Вика от прикосновений чуть подрасслабилась. Марьяна наклонилась и прошептала:       – С момента как ты начала работать.       По коже, будто пробежался электрический ток. Шёпот капитана – был подобие змеи. Хотелось слушать и слушать. Не сопротивляться и наслаждаться. Руки черноволосой слегка массировали напряженные плечи. Из уст Райдос выходили ели слышимые звуки, напоминающие стоны – Марьяна значит нашла точки защемления. Холодные кончики пальцев касались шеи и оглаживали мягкую кожу. Она в миг в месте с сердцем покрылась мурашками. Ну точно змея…       – Чувствую, как ты хочешь большего. Хочешь нежно и грубо. Ты хочешь меня, – шептала, дразня, провела кончиком языка по ушной раковине, заставляя Викторию зашипеть и сжать зубы              …и искусительница.              – Я смотрю, настроение у кого-то игривое, м, Марьяна? – Вика положила ладонь на другую       – Тебе не кажется, Ви-ка, – с игривой усмешкой ответила Романова       Райдос слегка ухмыльнулась. И как только не откажешь такой женщине? Достав свой телефон, Вика быстро нашла знакомый контакт и набрала. Ответ не заставил долго ждать.       – Алло, Олег. Ты остаёшься за главного на эту смену.. Без лишних вопрос и заранее благодарю, – сбросила вызов, – Одевай верх и жди меня у машины.       Капитан довольно улыбнулась. Лишь молча кивнув в ответ, одела пальто и вышла из кабинета, а позже из самого заведения, через черный ход, направляясь к машине Виктории. Предвкушает вечер, а то и ночь. И совершенно не хотелось думать ни о чём другом. Уже стоя у черного авто, Марьяне захотелось курить. Вынула из сумки пачку Corsar Of The Queen с зажигалкой, достала одну, подожгла и сделала затяжку. Приятный аромат вишни всегда радовал и никогда не разочаровывал. Сладкий дым моментально распространился по лёгким, а выдыхая, чувствовалось облегчение. Сладость на языке также оставалось. Будто пьяная вишня, что пьянеет. С каждой затяжкой Романова чувствовала себя хорошо, расслабленной.       – Всё куришь химозу? – риторически спросила подошедшая Виктория       – Это хорошие сигареты. Вишня. Ты просто никогда не курила, – усмехнулась Марьяна, делая очередную затяжку       – И не собираюсь. Мне здоровье важнее, – карий взгляд смотрел как пухловатые губы обхватывали сигарету и какие-то секунду не выпускали. Зубы аж сжались, дабы не сорваться и не впиться       Романова выдохнула, потушила сигарету о мусорный бак и села в машину. Шатенка также села, только на водительское место. Пускай и не сразу, но заведя двигатель, авто тронулось с места. Вике сейчас сильно хотелось без прелюдий Марьяну. Коснуться уст, от которых этой пахнут сигаретной вишней, руками ощущать её бедра, грудь, спину, а пальцами коснуться «запрещённого» места и ласкать-ласкать, видя возбуждённое лицо Марьяны. Развратные картинки окутали стальной разум Райдос, отчего прибавила газу.       Романова и моргнуть не успела, как уже оказалась в квартире Райдос. Всё происходило быстро. Вика прижимала к стене, страстно целуя желанные уста, и черноволосая отвечает также яро, как и её партнерша. Каждая помогла снять уличную верх и обувь. Марьяна повернулась к ней спиной и легкими шагами направлялась в сторону спальни, поманивая пальчиком. Вика слегка оскалилась и зашагала за ней. Оказавшись в комнате, Райдос поймала «беглянку» за талию и зарылась носом в черные волосы, что пахли свежестью. Ладони блуждали, иногда задирая платье. Но у Романовой были другие планы на этот счёт. Выбравшись из приятных рук, легонько толкнула Вику на кровать. Райдос в лёгком недоумении. Одним движением расстегнула своё платье. Ткань медленно, соблазняюще сползла вниз, открывая вид на черное сексуальное кружевное белье. Черноволосая кое-что прихватила с пола и залезла на кровать, будто кошка, прогибалась, и села по обе стороны бёдер Виктории.       – Я готова продать свою душу и отдаться за этот божественный вид, – прошептала Вика, не отрывая от неё свой взгляд       Марьяна потянулась к черной рубашке, ловко расстегнула, сняла и кинула куда-то в сторону, оставляя ту в черном бюстгальтере. Голубой взор заметил положение рук Виктории, которые были над её головой, и Романова ухмыльнулась. Загадочно и игриво. Наклонившись, она быстро обвязала поясам из-под платья кисти Райдос и, потуже затянув, закрепила их на изголовье кровати.       – Это что за игры, Марьяна? – шатенка была приятно удивлена таким фокусам от партнёрши       – Получай удовольствие, Ви-ка, – шаловливые пальцы начали не быстро и не медленно расстёгивать ремень на черных брюках       Виктория смотрит и не отводит взгляд. Пытается понять, что она удумала. Черноволосая таки вынула из бретелек кожаный ремень и… обмотала им шею Райдос, закрепив тем самым пряжкой. И ладно бы ещё обвязать руки, Вика к этому уже подпривыкла, но в случае с ремнём, то она сильно тут ахуела. Какие ещё сюрпризы она скрывает?       – Ну как, Виктория.. Нравится быть на привязи у подопечной? – спросила Марьяна выгнув бровь       – Я ещё не вошла во вкус этих игрищ, – усмехнулась Вика       – Обещаю, тебе понравится, – Марьяна лукаво улыбнувшись, принялась снимать с неё брюки полностью       Райдос наблюдала, сжав ладони в кулаки. Внутри чувствовался чуть ли не пожар, который готов выйти из тела и распространится. Романова ухмылялась. Прекрасно видела, как Вике уже невтерпёж было. Её разум, тело твердили: «Хочу!». Черная грубая ткань брюк постепенно освобождала кожу. А сняв полностью и раздвинув ноги, провела подушечками пальцев по влажной, того же цвета трусиков, выбивая тем самым тем самый глухой стон.       – Боже, какая мокрая. Возбуждают мои действия, Ви-ка? – Романова игралась и дразнилась. Такого у неё даже с Костей не было.       – Марьяна, прошу, не мучай. Не могу терпеть эти муки, – прорычала Вика отводя взгляд на потолок. Уши горели.       Черноволосая ухмыльнулась и слегка потянула обмотанную концом ремня руку на себя. Виктория чуть поморщилась. Кожа терпимо, но не приятно сдавливала шею.       – Вика, сейчас пока не твой случай, чтобы командовать мне, что делать. Поэтому лежи и наслаждайся, – прошептала Марьяна и с желанием впилась в уста.       И Райдос сразу ответила. Их языки в миг переплелись. Пальцы капитана двигались вверх-вниз, ощущая горячую влагу. Виктория издавала блаженные звуки мычания. Но этого Марьяне показалось мало. Тогда она отодвинула ткань в сторону и холодными кончиками фаланг погрузила в возбужденную и горячую промежность. Глаза Вики сильно округлились, и послышался громкий вздох в поцелуй. Но Романовой не думала останавливаться. Лёгкими круговыми движениями пальцев начали двигать там, массируя клитор. Райдос рычала, шипела и даже где-то сматерилась, слегка выгибаясь, а руки пыталась освободить из злополучного пояса. А Марьяну это даже забавляло. Впервые чувствует себя активом. И иметь власть над Райдос было что-то невероятным. Многие бы завидовали черной завистью, если бы узнали, что какая-то девка взяла верх над неприступной и холодной женщиной. Разорвав поцелуй с Викой, наблюдала за тем, как её грудь медленно вздымалась, покрасневшие щёки напоминали кровь. Ну не прекрасно же?       – Марьяна, развяжи к чертовой матери эту хрень! – руки шатенки и так затекли, а тут ещё и Марьяна издевается       Капитан промолчала, но потом улыбнулась. Это не к добру. Плавно, по-змеиному спустилась вниз, к раздвинутым коленям. Виктория уже хотела было их свести, но черноволосая не дала этого сделать. Стянув нижний лишний мешающий элемент одежды, откинула в сторону Романова, медленно наклонилась и размашисто провела языком по складкам. Райдос впервые громко простонала. Довольная Марьяна принялась за действия, попутно слушать мелодичные на слух звуки. Вся спальня была, как баня. Температура зашкаливала. Эта мелодия, состоящая из: тяжелого дыхания капитана, хлюпающих звуков и стонов Райдос – была поистине волшебной, но пошлой.       – Змеиная ты чертовка, Ма.. рья.. на, – она больше не могла вынести эту сладкую пытку. Ещё чуть-чуть и увидит звёздочки в глазах.       На этот лестный комментарий Марьяна коварно улыбнулась и, подставив указательные и средние пальцы к входу во влагалище, не резко вошла в неё. Лицо Виктории застыло, рот приоткрытый и не издавал и звука. Одна рука задвигалась там, другая – держала конец ремня и легонько оттягивала на себя, а язык ускорила. И снова послышались стоны. Прямо сладость для ушей. Вика чувствовала близкую разрядку. Быстро же. Сейчас она, как кукла, которая не может ничего сделать и которая попала в руки настоящего кукловода.       «Ну же, Ви-ка, проси меня, моли, чтобы получить желаемое. Я знаю, ты жаждешь этого,» – словно какой-то заговор зачитывала Романова в голове и специально чуть сбавила обороты       И шатенка, будто прочитала мысли партнёрши.       – Марьяш, пожалуйста, я уже близко. Умоляю, прошу, доведи меня до сногсшибательного оргазма, – говорила Вика почти что шёпотом, так как дышать становилось труднее              Вот он! Зеленый свет!              Романова не хотя отстранилась от столь пьянящей промежности, накрыла своими губами уже другие – верхние и ускорилась. Вика со страстью отвечала, чувствовала вкус своих же соков. Тонкие струйки слюны скатывались по подбородкам. Дышать становилось ещё труднее.       Бешено! Страстно! Импульсивно!              Было близко. Совсем близко. Марьяна не на шутку сама возбудилась с всего этого. Теперь и она хочет почувствовать все прелести ласок.              Оставалось чуть-чуть… Ещё… Ещё...!              Виктория голову назад и издала громкий долгий стон. Она получила долгожданный оргазм. Марьяна вытащила пальцы и сексуально облизала. Боже, как потрясно. Ну мёд. Другой рукой провела по слегка взмокшим от пота волосам и прикрыла глаза. Непередаваемые чувства переполняли с ног до головы. Божественное удовольствие. Но стоило чуть дать слабину, как её мгновенно прижали лицом к матрасу. Романова резко открыла глаза. Вика сидела перед ней с растрёпанным, запыханным и красным видом. Её рука покоилась на волосах и сжимала несколько прядей. Больновато.       – Что, Марьяна, думала это всё? Нет. Ты ответишь за свои выкрутасы. И не только ртом, но и задницей тоже. Так что раунд второй, Марьяша, – в карих глазах Райдос плясали чертята       Капитан глухо и нервно хихикнула. Кажется кое-какое место будет побаливать ближайшие несколько дней.              

***

      Лина зашла в квартиру и сразу скинула с себя куртку с кроссовками. Ну и тяжелый денёк выдался. Ещё и Керро зачем-то звонила и спрашивала. И у Николь вдруг откуда-то планы появились. Странно. А впрочем, так даже лучше. Хоть выговорилась кому-то и стало немного, но лучше. Она могла, конечно, и Николь рассказать, но реальная причина может добраться до полковника, и могут возникнуть проблемы, а Лина этого особо не хочет. Хотя Мэри тоже было опасно доверять. Ведь Джебисашвили совсем забыла разобраться с ней за излишнюю болтливость. Сегодняшний разговор с рыжей давался тяжело, а при упоминании Изосимовой становилось ещё тяжелее. После вчерашнего дня, сердце старшего лейтенанта охладело к ней. Вся уверенность, надежды были растоптаны. Не хотелось больше находится рядом с ней, даже спать, не занимаясь интимом. Не хотелось ни-че-го. Ангелина убила в ней все чувства, растерзала в клочья.       – Сука… – Лина облокотилась спиной о дверь и провела рукой по лицу, – Ну и сука ты, Изосимова.       Ну вот. Теперь опять курить захотелось. Оторвавшись от железной поверхности, Лина направилась в гостиную, на своё излюбленное место – балкон, где может побыть наедине с мыслями. Переступив порог просторного помещения, блондинка взяла с дивана свою, которую любила одевать в прохладные времена, и только развернулась, чтобы пойти на лоджию, как встала в ступор. По ту сторону стеклянной двери стояла боком, опираясь спиной о стену, Ангелина и курила трубку. Джебисашвили уже и забыла, когда Геля в последний раз курила. Забыла, как губами обхватывала загубник, вдыхает табачный дым и соблазнительно выдыхает, смотря куда-то в сторону. На эти действия, которые повторяются раз за разом, можно было бы смотреть часами.       Старший лейтенант аккуратно развернулась и тихо на носочках уходит отсюда, чтобы та её не заметила.       – Я же знаю, что ты пришла, Лина, чего ретируешься, как бес трусливый?              А нет, всё-таки заметила…              – Блять, – беззвучно выругнулась блондинка застыв на месте       Патологоанатом потушила, вытряхнула из чаши остатки табака в пепельницу и вышла с балкона. Джебисашвили с недовольным лицом развернулась к ней лицом. И тишина. Каждая смотрела друг на друга разным взглядом: Геля – усталым, но уверенным, а Лина же – пустым и безразличным. Но Изосимова решилась первой.       – Присядем на разговор?       – На хуй надо? – старшему лейтенанту не хотелось никакого разговора       – Лина, не веди себя, как обиженка, что дуется на весь миру, – Ангелина старалась держать спокойный тон       – Изосимова, я не хочу вести какие-либо разговоры. По мне не видно? Диалог закончен, – блондинка только собиралась уйти       – Ангелина Джебисашвили, быстро села. Не заставляй меня надевать на тебя усмирительную рубашку и привязывать к стулу, – чуть повысила тональность Изосимова       Лина ничего не оставалось делать, как послушно сесть, скрестив руки на груди, и ждать этого ебучего разговора. Ангелина села рядом, смотря на злое лицо Джебисашвили. Поэтому начала.       – Лина, девонька… – слова в голове путались, – Я не знаю, что я натворила такого, что ты меня презираешь, но… прости.       – А то ты не догадываешься, Изосимова? Или для чего тебе божество с верхушки подарило тебе мозги? – блондинка грубила       – Лина, я хочу просто понять в том, в чём я виновата. Прекращай вести себя, как подросток в пубертате, ну правда, – вновь ссорится Геле не хочется       – А что тут нужно понимать? Хочешь услышать, почему я сейчас такая? Хорошо, я тебе отвечу. Потому что я видела, как ты сосасалась с Сотниковой. Да, ответ краткий. Думаешь, мне понравилось на это смотреть? Однозначно нет! Мне противно было видеть, как какая-то рыжая засасывается с человеком, который мне нравился. И этим было достаточно, чтобы убить во мне всё. А тебе было приятно? – Джебисашвили прорвало.       – Нет. Я не могла и оттолкнуть её. Поддалась искушению. И мне нет прощение. Вера – просто человек с которым можно поболтать. Я и не испытывала к ней ничего такого, что могло выходить за рамки общения. Ты можешь мне не верить, это твоё дело. Но мне с самого начала нравилась ты, Лина. Хоть ты и бранная и грубая, но была и другая сторона – заботливая и настоящая. Я виновата, что причинила боль. И вчера я тоже виновата. Просто… я приревновала тебя к Николь… Мне самой смешно это говорить, но так и есть. И всё же… прости, девонька, меня дуру старую, – Ангелина посмотрела на Лину и застыла       – Ты… ахуела так про себя говорить? Какая же ты старая? Ты… блять, лучшее, что было в моей жизни, пускай у нас и бывают разногласия. Да, эта ситуация самая хуёвая из всех, что было. Да, ты дура. Но я эту дуру и полюбила. И сейчас я уже не знаю, прощать ли мне тебя или нет? – глаза Джебисашвили заблестели от навернувшихся слёз       Изосимова посмотрела на старшего лейтенанта, придвинулась чуть ближе и положила ладонь на колено.       – Вот что мне с тобой делать? – хрипло спросила Лина и перевела взгляд на женщину       – Обматерить и простить, как ты любишь это говорить, – грустно усмехнулась Геля, глядя на неё       – Идиотка, – фыркнула блондинка и обняла патологоанатома       Та, не задумываясь, обняла в ответ. Геля, как маленький черный котёнок, что хочет на руки хозяина. Тёплых объятий обеим ой как сильно не хватало. Одни ссоры и внезапные порывы страсти. Редко у них бывали душевные и спокойные вечера.       – И ты меня прости, за мою холодность и грубость к тебе, женщина. Я… просто… – Джебисашвили запиналась, не хотела вспоминать вчерашнее и только по-матерински лёгкое поглаживание по светлым волосам успокаивало       – Не продолжай. Я не сержусь, – Ангелина поцеловала макушку Лины и мягко посмотрела на неё       Старший лейтенант вновь взглянула на неё и чувствовала в глазах теплоту. В которую хотела с головой окунутся и в ней остаться. Не отстраняясь от объятий, Джебисашвили поддалась вперёд и нежно коснулась её губ. Он был не страстный, не пошлый, не грубый, просто обычный, но чувственный поцелуй. И Изосимова обмякла в её руках, но, правда, ненадолго, так как Лина чуть отстранилась и прошептала прямо в уста.       – Будешь моей женщиной?       – Это предложение руки и сердца? – хмыкнула Ангелина глядя в её голубо-зелёные глаза       – Это предложение встречаться. Дойдём не спеша и до этого пункта, – хрипло прошептала старший лейтенант и вновь притянула в свои объятия       Внутри Гели всё светилось. Неужели пришёл конец этим непонятным отношениям?       – Согласна я, девонька, согласна, – патологоанатом прикрыла глаза, лежа на её плече.       Этим двоим не нужно было ничего, только присутствие друг друга. Лина в тот вечер пришла в своё прежнее состояние, а на душе теперь стало спокойно. Теперь Ангелина Изосимова – её женщина. И таких личностей, как Сотникова, она будет разбирать по-своему.              Лина больше не хочет допускать такие ошибки.              

***

      Дни шли медленно. Секунда за секундой, минута за минутой, час за часом и день за днём. Зародившиеся отношения Марьяны и Виктории медленно развивались. Они неофициально встречаются, но создавалось ощущения, будто они встречаются год. В них не было никакой сопливой романтики, как это бывает у большинства парочек. Они придерживались немного скромности. Романова жила у себя, но несколько жарких ночей проводила у Вики, а утром просыпалась в объятиях и нежилась с ней в постели. Райдос каждое их совместное утро делала кофе, которое очень сильно капитан успела полюбить. В нём действительно был заряд бодрости и частичка души шатенки. Но так ли было всё хорошо? Сейчас черноволосая сидела на диване, размышляя об одном.              Как завести диалог с Викой касаемое их отношений?              Почему? Если отвечать честно, то средне. Марьяну с одного дня, мучал разговор с полковником, когда у неё был перекур.              «Пасмурное небо окутало весь город. Было также холодно. Но капитану не мешало курить за пределами клуба возле черного входа. Наслаждалась своими любимые вишневыми Corsar и в приподнятом настроении. У неё с Викой снова была незабываемая ночь. Жарко, что не надоедает. Только ночь у мирных была ещё незабываемее – пасть от рук убийц. Лина во всю по телефону рассказывала подробности о том или ином вызове и клуб «Dead On Arrival» пока всё ещё находился в подозрении. Выдыхая дым очередной затяжки, черноволосая пребывала в раздумьях. Марьяну немного напрягала тактика врага. Убитые в основном были богатые и наркодилеры. Что за мотивы у этой группировки, пока не ясно.       Из мыслей вывел рингтон телефона. Достав из кармана теплого пальто, Марьяна посмотрела на экран – это была Ларина. Ответила на вызов.       – Да товарищ полковник, слушаю? – снова затянулась и медленно выдохнула       – Марьяна, как продвигается дело? – спросила Татьяна       – Дело продвигается гладко. Были конечно моменты кое-какие не приятные, но они прошли. Новых улик пока ещё не наблюдается. – моменты подразумевались как расставание с Костей и ссора с Викой       – Я слышала краем уха, что ты порвала отношения с Константином и у тебя новый роман…       Марьяна снова сделала затяжку.       –… с главной подозреваемой – Викторией Райдос.       Романова тут же подавилась дымом, прокашливаясь.       – Товарищ полковник…       – Марьяна, я могу понять отношение с кем-то из отдела, но ты ведёшь роман с главной подозреваемой, которая может оказаться как и её товарищи, убийцами. Если это вскроется, то тебя могут признать, как соучастницу в преступлениях.       Капитан призадумалась.       – Прошу тебя, подумай. Не делай правда поспешных выводов, но подумай. Пока не стало поздно.       Марьяна слегка поникла.       – Я вас услышала, товарищ полковник. Я поразмыслю над вашими словами. – ей не хотелось отдаляться от Райдос, но и Ларина была права – её могут привлечь к ответственности за соучастие, в котором даже и не учувствует.       – Буду ждать подробного отчёта, всего хорошего, – и Ларина отключилась       Романова сжала в ладони в кулаки до побеления костяшек. Ну почему, когда хочется стать счастливой, то нужно проходить через эти сраные испытания жизни, чтобы это получить!?       – Как капитан я не должна проколоться. Дело будет раскрыто. – докурив сигарету, Марьяна пошла дальше работать»              Из размышлений её вывел голос Иры.       – Марьяна. Тебя Вика зовёт, – сухо и кратко, что собственно неожиданно для Игнатенко       Романова встала с места и зашагала в сторону кабинета начальства. Интересно, Вике просто захотелось увидеть и обнять? Или что-то важное? Так ли иначе она и так сейчас узнает. Дойдя до знакомой двери, она три раза постучалась и вошла во внутрь.       – Вика, ты звала меня? – спросила Марьяна, подойдя к женщине стоящей у стеллажа с папками.       – Да Марьяна звала, – Райдос держала одну их них и что-то читала.       Взгляд черноволосой переместился на стол, на котором лежала шахматная доска с расставленными фигурками сделанные из… стекла?       – Нравится? Они сделаны из чистого стекла. Белые и черные. День и ночь. Свет и тьма, – сказала Виктория, положив папку на место       – Ты о чём? – Марьяна непонимающе посмотрела на шатенку       Вика подошла к ней и встала рядом.       – Эта доска напоминает поле битвы. Король – главная фигура каждой стороны. Самая ценная, высокая, но не сильнейшая, – Вика посмотрела на доску, – А вот Ферзь или же Королева – самая сильнейшая фигура из всех. Также ценная и хитрая. Конь, Слон и Ладья – приспешники, что выполняют приказы. А пешки… это лишь пешки, которых не жалко и выкинуть.       Романова не понимала, о чём говорила Виктория. Всё это было странно. Захотев взять фигурку, черноволосая потянула руку и только коснувшись ферзя, почувствовала острую боль на пальце, из которого потекла кровь, и испачкала ею прозрачную фигурку. Марьяна тихо зашипела.       – Вика, мне нужно кое-что тебе сказать, – Марьяна собиралась с мыслями       Райдос была вся во внимании.       – Ты очень хорошая женщина, мне нравится быть с тобой, но… мы можем лишь иметь дружеские и приятельские отношения. Никак не романтические… Извини, – капитан не отводила взгляд       Вика посмотрела на Романову. В её карих глазах мгновенно поселилась мрачность.       – Что значит «дружеские и приятельские»? Марьяна, я не понимаю.       – Так будет лучше.       – Кому? Тебе? Очень смешно. Вот только мне не до шуток. Ты снова включила режим «верной дурочки»? – прошипела Виктория       Марьяна отошла от неё и отвернулась на 180 скрестив руки.       – Я всё сказала. Вика, мы друг другу не пара. Мы разные личности. Нам не быть вместе, – Романова с трудом сдерживала дрожащий голос. Как же она не хотела этого говорить.       Между ними прошла всего-то минута молчания.       – Что ж… Раз нам не быть вместе.. Тогда пора заканчивать весь этот цирк.. Марьяна.. Романова.       Сердце капитана едва не остановилось. Тело застыло. В голосе Райдос звучала та же мрачность вперемешку за злостью. Что она только что сказала?       – Что? – это пожалуй единственное, что смогла выдавить из себя Марьяна       – Я невнятно сказала? Хорошо, тогда повторюсь... Прекращайте весь этот лживый спектакль, капитан Марьяна Романова.       Дьявол! Черноволосая мгновенно почувствовала как на носу с силой приложили тряпку с чем-то. О нет. Только не этот хлороформ. Марьяна забрыкалась. И зря… Зря она это делает. Вовремя сопротивление, Романова надышалась химией и почувствовала слабость в теле, размытие в глазах, а после… бесконечную тьму.                     

Продолжение следует…