***
Уже через десять минут заместитель грандрейсера заперся в себя в кабинете, сел в кресло, отвернулся от стола, глядя в панорамные окна, и приложил к уху смартфон. — Алло, слышишь меня? Привет, — его голос зазвучал напряжённо, — нет, пока оставайся. В городе?.. В городе все очень заняты, сюда никому нельзя. Слушай, у меня для тебя задание. Фуру и парнишку помнишь? Мне нужно всё, что он знает об аварийном хрене, как можно скорее. Делай с ним что хочешь и ради Феррари, не возвращайся в город. Я буду в порядке, обещаю. Давай, береги себя. Дженезис опустил телефон и шумно выдохнул. Развернул стул, не глядя пошарил на столе рукой пока что-то кому-то писал, сунул палец в остывший эспрессо, злобно глянул на чашку и снова приложил к уху смартфон. — Тристан, как проходит подготовка? Все на месте? — Кажется! — донеслось из динамика, — этот здесь, эта здесь, эти здесь, эти тоже здесь, и ты, и ты, и даже ты… Ага, все на месте! — Превосходно, — кивнул Дженезис, — обо всём их проинформировал? — Всё, что вы сказали. — Очень хорошо. На связи. — На связи. Тристан убрал телефон и оглядел собравшихся в зале. Самые разношёрстные воидрейсеры, которых собирали ради охоты на аварийного типа — от суперкаров до истребителей — сейчас представляли собой элитный отряд, направленный на уничтожение этого типа. Тристан, несмотря на юный возраст, возглавлял их. И с каждым часом нервного ожидания всё больше об этом жалел. Если Дженезис не орёт и не распекает его каждые полчаса, значит происходит нечто серьёзное. Это чувстовали все. Внезапно он пролистал вверх список в планшете, прищурился, ткнул в имя пальцем, поднял голову и гаркнул: — Так, а где мелкий?***
Дорога до станции оказалась недолгой. Навигатор, настроенный на станцию Платформа Калинина, вёл их слабо освещёнными дачными улочками, пожирая остатки интернета. Миша не подавал виду, но грязно-желтый фонарный свет, облезлые кроны сорных деревьев, сухие заросли крапивы и высокие заборы нагоняли страх. Здесь было очень неуютно, чуйка кричала об этом на каждом шагу. Скоро они достигли деревянного моста, пересекающего узкую черную речку. — Порше, хоть бы один человек, — тихо заметила Ольга, вслушиваясь в собственные шаги по доскам. — Просто поздно, мало кто в такое время ездит, — попытался разрядить обстановку Миша. Ольга сердито на него покосилась и пошла дальше. Одна-единственная асфальтированная дорожка, вся в трещинах и сжатая с обеих сторон травой, шла между заборов куда-то вперёд. — Там насыпь, — Ольга остановилась и прислушалась, да так резко что Миша упёрся ей в спину. — Чего там? — Ч-щ-щ, тихо! Всё погрузилось в мёртвую тишину. Стало слышно ветер, шум какого-то шоссе и собственное сбитое дыхание. Однако потом слух уловил что-то ещё. Какой-то ритмичный, часто повторяющийся звук. Глухой, на грани слышимости, совсем-совсем издали. — Что это? — не выдержал Миша. — Не знаю. Это с насыпи, — фура обернулась и в тусклом фонарном свете блеснули её большие глаза. — Может надо поспешить? Вдруг там Илья? — Или тот, кто его сбил, — Ольга поёжилась от пробирающего осеннего воздуха, — давай-ка сюда черноплодку. Миша знал на что идёт, знал куда идёт и знал, что это скорее всего бесполезно. Он был готов к плохому, но когда из глаз Ольги, этой огромной сильной машины, на него посмотрел страх, ноги сами собой подогнулись. — Мне тоже страшно, — вдруг сказала фура, — извини что втянула тебя в это. Миша поёжился, встряхнул плечами, достал из рюкзака несколько гроздей чёрной рябины и протянул ей. — Надо идти, — сказал он, сдвинув брови, — вдруг у нас мало времени?***
Дорожка дошла до насыпи и превратилась в крутую, местами разбитую лестницу. Обшарпанный павильончик станции с фигурными решётками на окнах чернел на фоне ночного неба. Здесь тоже не было ни души. Ольга глянула на Мишу, на станцию, помедлила и прошептала: — Надо посмотреть на платформе, может найдём что-то или кого-то. Потом пройдёмся вдоль путей, если будут люди, то вытрясем из них что сможем. И не отходи от меня. В любой другой день его бы это выбесило. Но Миша уже знал что такое воидрейсеры. Подниматься на станцию пришлось очень тихо. Ольга то и дело замирала, вслушиваясь и вглядываясь. Однако ничего не произошло. Они беспрепятственно взошли на платформу, такую же неказистую, как павильон. Вездесущие жёлтые фонари горели так тускло, что сам перрон был еле виден. Миша глянул вниз, на мерцающие широкие рельсы. Но там тоже не было ничего подозрительного. В сущности, сюда они пришли скорее за свидетелями, а не уликами. Переезд был намного левее. Он ещё раз осмотрелся, пока Ольга вертела головой, ходя туда-сюда. Обычная пригородная станция, явно из тех, которые пропускают чаще других. Чуйка как будто унялась, однако напряжение осталось. Возможно потому что Ольга не расслаблялась. — Миша, — вполголоса позвала она от павильона, подняв что-то с асфальта, — смотри. На ладони фуры чернел крупный чёрный камень. Она переложила его в другую руку и на пальцах остались чёрные следы. — Каменный уголь, — сказал студент и поднял глаза на постройку. — О, ЧЁРТ! Эта картина надолго отпечаталась в мозгу. Щербатая стена, окрашенная жёлтым фонарным лучом, ночное синеватое небо и что-то тёмное на крыше. Что-то, чего там точно быть не должно. Оно пошевелилось и в лимонных отблесках сверкнула пара круглых глаз. — Миша, назад! — Ольга дёрнула его от здания. Фигура сейчас же сиганула вниз с пятиметровой высоты и… Как же хорошо, что с ним была машина. Потому что не успело нечто коснуться асфальта, как всё здание павильона за его спиной вспыхнуло и с мощным грохотом разлетелось на кирпичики. Ольга с криком прижала Мишу к себе и повернулась к взрыву спиной, их обожгло волной жара, вокруг посыпались обломки и бетонная крошка. Послышался грухой удар и машина охнула, содрогнувшись всем телом. — Бежим! — выдохнула она, кашляя и оборачиваясь на полыхающее здание. Наконец-то Калинина можно было разглядеть — платформа утопала в рыжих отстветах. — Нет, стой, где он? — Миша вскочил с перрона, хотя голова кружилась, а в ушах звенело. — Плевать, Миша, уходим! В этот момент огонь вспыхнул ярче и прямо из языков пламени показался чёрный силуэт. Невысокий, в блестящем цилиндре и плаще железнодорожника с пуговицами. В оранжевом зареве блеснули те самые глаза, оказавшиеся толстыми линзами защитных очков. — Так-так-так, кто это у нас здесь? — прошипел он, — случайно не мальчишка и тягач, которых все так ищут? Он сделал шаг вперёд. — Не подходи! — мотнул головой Миша. — Чёрт возьми, смелый, — незнакомец склонил голову набок, — что, не первый воидрейсер, которого ты видишь? Миша только зло сощурился и сжал в кармане гроздь. — Нет, полагаю, — кивнул воид и по его серому лицу пробежала ухмылка, — великолепно! — Где Илья? — отчеканил студент, кидая быстрый взгляд на почему-то пыхтящую позади Ольгу. — Илья? Какой Илья? — однако по тону было понятно, что он знает, — а-а-а, тот самый тягач с переезда? Ольга сжала кулаки и тихо зарычала. — Тягач и водитель! — Мишу трясло, лицо обдавало жаром догорающего здания, но он не отходил ни на шаг. — М? Не-ет, водителя не было, — воидрейсер ни без удовольствия покосился на что-то за спиной парня. Миша не успел задать вопрос, обернулся и увидел Ольгу, которая стояла, уперевшись рукой в колено, держась за голову, а по её бледному лицу протянулось несколько красных подтёков. Рядом валялся осколок кирпича. — Ольга! — Миша рванул было к ней, но в ту же секунду что-то налетело на него и впечатало в асфальт. Коротышка оказался тяжёлым, будто был набит камнями. Миша ругнулся и попытался достать руку с рябиной, но его ослепила алая вспышка и к голой шее приставили дрожащее красное колесо, явно раскалённое и острое. — Ну-ну, дружище, не так быстро, — прорычал воид над самым ухом, — ты настоящая находка, за тебя обещали кругленькую сумму. Так что давай без китайских церемоний и поехали! — Д-да пошёл ты! — и Миша изо всех сил ударил коленом вверх. Мелкий очкарик над ним скорчился от боли, взвыл и рухнул набок, но стоило Мише вскочить, как воидрейсер вцепился ему в ногу. Парень не растерялся и, выдернув руку с черноплодкой, сдавил посильнее. Противник взвизгнул и отшатнулся, чуть не упав с перрона, а Миша, часто дыша, подскочил к машине. — Эй! Эй, слышите меня? Машина уже сидела на коленях, крови стало больше, а глаза её помутились. — Не повезло мне, — натужно улыбнулась машина, — когда рвануло, прямо в голову прилетел… — Ничего-ничего, — быстро сказал Миша, сбрасывая куртку и майку, — чёрт, холодно!.. Он накинул куртку, сунул майку Ольге и машинально обернулся на воида, который… Который исчез. — Миша, берегись! Настоящее пушечное ядро врезалось в него со спины. Они сцепились и покатились по асфальту, а потом перрон под ними оборвался. Самая долгая секунда свободного падения в жизни Миши, а за ней последовал самый жёсткий удар о щебёнку. Миша рухнул прямо на шпалы, судорожно забился, хватая ртом выбитый наружу воздух и чудом увернулся от пары пылающих колёс. Воидрейсер, бешено шипя от боли и злости, шёл на него по шпалам, пока Миша кашлял и пытался отползти. — Какой однако умный… — пропыхтел воид, поправляя шляпу и держась белой перчаткой за щёку, — а Дженезис знал кого искать… Убивать тебя нельзя, но без ручки или ножки ты знать меньше не будешь! Тут он вспыхнул, во все стороны полетели искры, пошёл дым, а миг спустя чёрные клубы вспорол жёлтый фонарь. Не спеша, точно красуясь, из дыма выехал громадный тёмно-красный паровоз, очерченный слева рыжими отблесками огня. Миша почувствовал как рельсы под колёсами задрожали и услышал неумолимое «Чух-чух-чух» — тот самый ритмичный звук, который донёсся до них ещё с насыпи. Он видел как стучали блестящие детали, как из трубы толчками вырывался дым и всё это неотвратимо двигалось на него. Шаг за шагом. Стук за стуком. — Бессмертная классика! — хохотнул воидрейсер, — ну же, юноша, дорогу! Вы же не хотите попасть под колёса прогресса! Аха-ха-ха-ха! Миша задыхался. Он изо всех сил пытался приподняться, но тело ломило и не слушалось, оно стало тяжёлым и ватным… — А ну стоять, урод! Чей-то светлый силуэт соскочил с перрона на пути, как пёрышко отшвырнул Мишу в сторону от рельс и встал перед паровозом. Миша в который раз приложился о щебень, но слабее. Более того, этот удар подействовал как электрошок и он полностью очнулся, всё ещё часто дыша. Ему предстала какая-то сюрреалистичная картина — девушка, ТА САМАЯ рыжая библиотекарша стояла перед паровозом на фоне горящего павильона станции. Только теперь она словно была выше ростом, волосы гуще и длиннее, а ещё они стали алыми, только трепещущие кончики переливались в рыжину. — Не трогай его, — этот стальной голос, так непохожий на прежний, перекрывал даже пыхтение паровоза. Миша помотал гудящей головой и замер, различив серое лицо и чёрные глаза с белыми зрачками. — Не лезь под паровоз, красотка! — прорычал тот и, пустив пар из-под колёс, рванулся вперёд. В ту же секунду станцию ослепила электрическая вспышка, а в следующий миг перед паровозом зажглось два белых диодных огонька. В рыжих отблесках пожара сверкнула гладкая красная кабина и пантограф. — ОНА ПОЕЗД?! — заорал Миша и отскочил подальше под перрон. В следующий миг поезда с грохотом встретились кабинами, из-под колёс посыпались искры, уши заложило от скрежета. — Ненавижу электровозы! — проревел паровоз, нажимая и дымя сильнее. — Эт-то ты Дженезису расскажешь! — процедила та, — а теперь пшёл отсюда! Она вдруг полностью остановилась, нажала сильнее и сама стала теснить воида назад. — АХ ТЫ ТВАРЬ! СЦЕПКУ ТЕБЕ ВЫРВУ!.. — задыхался паровоз, но та только сильнее давила, крутя колёсами. — Я сказала пошёл вон!.. В этот миг на перроне поднялась, шатаясь, чья-то фигура с замотанной головой, выбросила вверх кулак и что было сил метнула что-то в паровоз. Почти сейчас же воида покрыла мельтешащая красная рябь, он заорал и резко сдал назад. Откатившись на десяток метров, воидрейсер очеловечился, рухнул на пути, держась за лицо с шеей, прошипел что-то неразборчивое и, опять став поездом, поспешил ретироваться. Его протяжные, взбешённые гудки ещё долго слышались в ночной тишине. Миша отдышался и медленно, как во сне, подошёл к электричке. Вблизи и с земли она оказалась куда огромнее, чем он думал. Яркие белые огни, помятая кабина, трещины через стекло. Вспышка — и перед ним снова стояла девушка. — Ты не ранен? — она оказалась выше него, почти с Ольгу, но тоньше и изящнее, — что произошло? — Потом, надо кое-кому помочь! — Миша нырнул под перрон, на котором всё ещё сидела фура с черноплодкой в руке. — Ольга! — он подбежал к ней, — вы как? Девушка выбралась за ним, опасливо глядя на ягоды. — Терпимо, — Ольга поднялась, потирая перевязанную голову, — он уехал? — Кажется, — Миша вздрогнул и обернулся к девушке. — Уберите ягоды, я ничего вам не сделаю, — хмуро сказала та, осторожно трогая лоб, на котором обнаружилось что-то вроде маленького шлема с торчащим из него пантографом. — Ты ведь тоже воидрейсер, — недоверчиво сказал Миша, отступая к Ольге, — зачем ты нам помогаешь? Девушка встретилась глазами с ожесточенной гримасой Ольги и отошла на пару шагов. — Та дорожная сущность, — наконец выдавила электричка, — которая за тобой охотится. Она угрожает не только людям. Мне нужно знать всё, что ты о ней знаешь. Это спасёт много жизней. — Он же один из вас, он воидрейсер! — Миша вытер кровь, сочащуюся из носа. — Один из нас? — девушка отшатнулась, точно от пощёчины, — да как ты!.. Она осеклась. — Слушай, я тебе ничего не сделаю, просто расскажи всё, что о нём знаешь и я уйду, хорошо? — Миш, пойдём, — тихо сказала машина. — Стой, — он, будто вспомнив о чём-то, поднял глаза на девушку, — я отвечу на твои вопросы, а ты на мои, идёт? — Хорошо, — кивнула та. — Как тебя зовут? — Ласточка. Миша помедлил. — Не удивлён. Кто такой Дженезис? — Заместитель грандрейсера. — Гранд-кого? — Главного воидрейсера страны. — Так, ладно, — парень нервно передёрнул плечами, — ты знаешь где находится город в облаках? — Город… — Ласточка замялась, — город санрейсеров? Да там и находится, на небе! — А попасть туда как? — нетерпеливо спросил Миша. — Не знаю, я же не санрейсер! — раздраженно развела та руками. — Окей, здесь недавно произошло столкновение на переезде. Что стало с машиной и водителем? Ласточка нахмурилась. — Не знаю что стало с водителем, но в рапорте писали, что тягач умер на месте. Ольга за спиной Миши закусила губу, зажмурилась и, дрожа, опустила голову. Он непонимающе на неё уставился. — Мне очень жаль, — негромко сказала девушка, — это сделал он. Паровоз. Ольга сдавленно всхлипнула. Миша беспомощно обернулся к ней, потом к Ласточке и, мотнув головой, сказал: — Последнее: кто такой Сеня и что ему от меня надо? Ты с ним работала, должна что-то знать! Электричка помедлила. — Он воидрейсер. И как будто посредник между нами и дорожной сущностью. Почему-то эта сущность убивает всех, кто пытался на тебя напасть. Миша замер: — Дорожная хрень… Защищает меня? Ласточка вздрогнула. — А ты не знал? Пятеро воидов, которые на вас напали. Та хрень вырезала четверых, оставила одного чтобы он передал самому грандрейсеру тебя не трогать. — Миш, откуда она всё знает? — прошептала Ольга. — Сеня тоже говорил, что защищал меня от вас… — в Мише поднималось волнение, — чёрт, я знал, Я ЗНАЛ что Сеня мутный тип! Может и альманах тогда читать не надо? Твою ж медь… — Что ты знаешь о дорожной сущности? — нажала Ласточка. — Да мало что, — в голове было слишком много мыслей и догадок, — устраивает аварии, в сны приходит. Царапины на колёсах оставляет. Когда приходит, фонари краснеют. Я видел только глаза, белые такие точки. И железную руку. — Ещё что-нибудь? — с надеждой спросила девушка. — Оно преследует… Миша осёкся. — …Меня. И ещё на него действует черноплодка. Вроде бы. Повисла тишина. — Это всё? — Ласточка с мольбой посмотрела ему в глаза. — Да, всё, — Миша спиной отошёл к Ольге, — нам нужно ехать, пока. — Я могу подвезти вас… — Нет, спасибо, — отрубил Миша, забрасывая руку дрожащей Ольги через плечо, — всего хорошего. — Да… Да что я вам сделала?! — почти крикнула девушка им в спины. — Что сделала? — обернулся студент, — оказалась грёбаным поездом-воидрейсером, вот что! — Воидрейсер это клеймо? — её чёрные глаза были широко открыты и блестели. — Вы убиваете людей, — сжал зубы Миша, — мне этого хватает. Больше он не останавливался и не оглядывался. Ласточка долго стояла, глядя как они спускаются с насыпи и бредут прочь. — Не все! — оба вздрогнули от этого крика. — Не все… — прошептала Ласточка и, вытирая глаза, спрыгнула на пути. Через секунду в сторону Москвы понёсся помятый красно-серый локомотив, невидимый для людских глаз.