***
Миша вернулся в избушку какой-то бесцветный, выжатый. Дядя Андрей тут же подбежал к нему, начал громыхать что-то про опасных отшельников и маньяков, про то что ему, Андрею придётся отчитываться перед его родителями и тому подобное. Миша промямлил что-то невнятное и попросил не медлить. Тягач отъехал от лесного домика уже через пять минут. Прощания у дальнобойщиков недолгие, рабочая привычка. Миша с разрешения водителя забрался на койку позади кресел и без одеяла, не снимая куртки, съёжился там, поджав ноги. В голове у него стоял шум. Андрей не мог видеть как далеко-далеко позади фонари загорелись красным. И не мог знать что уже под утро на этой трассе подскользнется и разорвёт об асфальт собственных пассажиров старая Нива. Только на сей раз пять белых царапин протянутся прямо посреди капота.***
Ясень закашлялся, глядя как последний недовольный дальнобойщик садится в свой грузовик, заводится и отъезжает. Когда шум движка поглотила холодная осенняя тишина, автомобиль нырнул в дом, собрал по пакетам еду, великодушно оставленную гостями, рассовал всё это по рюкзакам и сумкам, а после полез по шаткой деревянной стремянке наверх. Там, на втором этаже под крышей жалась к тёплой трубе стайка ребятишек. — Всё, мои хорошие, поехали отсюда, — с отцовской нежностью сказал Ясень, — нам добрые дяди столько вкуснятины надарили, побалуетесь сегодня. Ну давайте, спуска… Вдруг он замер и приложил палец к губам. Чумазые сиротки не стали спрашивать что такое — давно научились что если говорят молчать, то надо молчать, остальное неважно. Ясень не шевелился. Только его желтоватые глаза напряжённо буравили тьму, которую разрезал лишь свет из щелей между досками. В полной тишине чуть слышно заскрипела дверь, послышались крадущиеся шаги. Без мысли все знали что кроме дальнобойщиков Ясень никого не звал, а много ли желающих могло найтись в глуши леса? Ясень притаился, надеясь что незнакомец это просто какой-нибудь случайный путник, который заблудился в лесу, увидел дом и пошёл погреться, попросить помощи. Если так, пусть погреется и уйдёт, но выходить Ясень собирался лишь в крайнем случае. Если неизвестный настроен враждебно, то лучшее что мог сделать старый внедорожник — это спрятаться или отвлечь его на себя, но это в самом крайнем случае. Кроме него о ребятне позаботиться некому. Все надежды обрушились когда посреди тишины отчётливо прозвучал звонкий, будто железный, голос: — Старик, я знаю что ты здесь. Нужно поговорить, выходи. Я найду тебя в два счёта, так что не прячься. Ясень задрожал. Он не знал кто сейчас стоял там, внизу, но этот незнакомец его знал. И не было похоже что разговор будет дружеским. Слёзы отчаяния затуманили глаза, но Ясень зажмурился, ещё раз приложил палец к губам и хрипло гаркнул: — Да спускаюсь я, дайте пару минут! Он обнадеживающе улыбнулся старшему мальчику, сунул ему в руки какую-то сумку и полез вниз. По ногам ему сейчас же пахнуло холодом, будто кто-то оставил дверь открытой, затушив угли в печке. Ясень торопливо слез и сразу увидел высокую фигуру в светлом пальто с красными полосами. Незнакомец расправил плечи. Это был юноша с острыми чертами лица и в белой фуражке. Ясеня покоробило — лицо неизвестного было тёмно-серым, почти как асфальт, но внедорожник смотрел на глаза. Две белые точки вместо зрачков на абсолютно чёрной склере. — Я приглядываю за одним парнишкой, — произнёс он всё тем же странным, словно электронным голосом, — что ты сказал ему? — Не знаю я никаких мальчишек, — ощерился Ясень и машинально схватил с пола топор, — убирайся отсюда ко всем чертям! Раздался короткий треск и голова юноши странно дёрнулась. В воздухе запахло электричеством. — Что ты сказал мальчишке? — почти по слогам повторил незнакомец, не сходя с места. — Я сказал я не знаю никаких мальчишек! — по лбу Ясеня сползла капелька пота, — оставь меня, я тут живу! Выметайся из избы! — Старик, меня ты не убьёшь, а даже если убьёшь — придут другие, — чёрные глаза юноши сощурились и белые зрачки вспыхнули ярче, — а у тебя вот дети. Семья… Он отметил как напряглось лицо противника и как задрожали блики на лезвии топора. — Ты нужем им, они без тебя умрут. Не вынуждай меня. Сердце Ясеня забилось как пойманная птица. Топор сам собой выпал и с грохотом оказался на досках. — Что мальчик от тебя узнал? — белые точки буравили старого внедорожника пока неизвестный медленно подходил. — Кто ты такой? — сипло вскрикнул Ясень, отступая к лестнице, — кто ты такой?! — Не твоего ума дело, — железный голос резал уши по мере того как незваный гость, шурша длинным пальто, подходил ближе. Ясень побледнел как полотно. Отступать было некуда, он не мог оставить детей в одном доме с этим холодным юношей. — Что ты сказал ему? — снова раздался треск и что-то белое на секунду вспыхнуло под фуражкой. — Я… Я сказал… — лепетал Ясень, — нет, нь-нет… НЕТ! Внезапно внедорожник ринулся вперёд и со всего маху ударил тонкого противника в лицо. Из-под пальцев Ясеня брызнули темно-красные капли, но это была не кровь. Стоило каплям попасть на щеки юноши, как тот взвизгнул и отскочил. Все его тело покрыла красная хаотичная рябь, он скорчился и заверещал, пока в воздухе распространялся запах озона и горелой ткани. Фуражка на его макушке съехала набок, почернев в нескольких местах. — Обычный… — прошипел Ясень, сжимая в руке раздавленную гроздь черноплодной рябины, — что, соколик, не любишь? — Да откуда ты?.. — бешено прошипел побеждённый воидрейсер, держась за лицо и тяжело дыша. — Привет от Большого Следа! — прорычал Ясень, — зря я не верил когда он убеждал что ягода помогает! Уж он знал как вас, упырей, отвадить… А теперь, голубчик, пшёл вон из избы! И чтоб духу твоего тут не было! На ногах незнакомца вспыхнуло сразу несколько тонких алых колёс — явно не автомобильных. Он оскалился, вытращился на Ясеня безумным взглядом, но тот только поднял повыше полураздавленную рябину и воидрейсеру пришлось отступить. Не говоря ни слова он рванулся к окну и, с треском разбившегося стекла, вырвался на воздух. Сразу стало теплее, несмотря на то что в окно сейчас же задул ветер. — Спускайтесь, ребятки, всё хорошо, — устало выдохнул автомобиль, — ехать пора. Вскоре свет в избушке погас и наружу высыпала стайка перепуганных детей. За ними вышел с сумкой через плечо совершенно седой старик.***
Миша ввалился в квартиру. Бабуля и Лёшка встретили его одинаково испуганно. — Так… Я не писал тебе что поехал на пирушку с дядей Андреем? — сразу догадался студент. Бабушка покачала головой. Алексей выглядел словно пёс, который ждал команды «Фас!». Вернее кот. Щелкни пальцами и он вцепится в коленку когтями, зубами и всеми фибрами души. — Ой Господи, — Миша осел на табуретку и приложил руку к лицу, — ой дурак… Хорошо, я обязательно всё объясню, ничего страшного не случилось. Просто дай мне пару минут, ладно? Он боялся того, что бабуля молчит. Уж лучше бы она стала его распекать, лучше бы выругала как провинившегося ребёнка. Её молчание уничтожало. В неловкой тишине Миша снял сапоги, куртку, шапку, пошёл мыть руки и опять обжёгся. «Ничего такого не случилось, — издевался он сам над собой, — всего-то спас дальнобойщика от кучки злобных автомобильных духов и поговорил с живой машиной, которая заботилась о девочке-призраке. Каждый день такое, а у вас нет?» Он хотел рассказать о воидах, о Ясене и Санвилл. Но передумал. Сложно сказать почему. Рассказал что старый друг дальнобойшик свозил познакомиться со своими приятелями. Бабуле это показалось странным, но сил ещё что-то говорить он в себе не нашёл. Очень быстро отправился спать, хлопнулся в кровать и уснул почти сразу. У него оставалось ещё несколько часов. Лёшка, хоть и обиделся, улёгся в ноги и прикрыл нос хвостом. Квартира и темная комната погрузились в тишину. Стало слышно как по улице прогрохотал ночной трамвай.