Санрейсер

За окнами громадного офиса была серая муть облаков. Черный мраморный пол тускло блестел в скудных водянистых отстветах. В большом кресле за длинным столом сидел человек в тёмном костюме. У него было тонкое сероватое лицо и зализанные назад светлые волосы. Сидел прямо, постукивая ногтями по блестящей поверхности стола. Он смотрел на дверь. А по окну за спиной стучали дождевые капли. Дверь вдруг громко лязгнула и открылась. Человек в костюме дёрнулся и уставился на огромного плечистого пришельца — тот молча направлялся тяжёлой поступью к нему. С грязно-жёлтой рабочей куртки на пол струились целые потоки коричневой воды, на тяжёлых сапогах налипла глина, а из темноты капюшона мерцала пара угольков глаз. — Дженезис! — гаркнул он, шумно дыша, — могу я узнать что у тебя происходит? — Разумеется, — процедил тот, отложив тяжёлую именную ручку, — что вас так расстроило? Он едва не скривился, глядя на грязные лужи, расплывающиеся по полу. Хорошо хоть мрамор а не паркет. — Ты смотришь новости? — пришелец бухнулся в кресло напротив Дженезиса и выжидающе положил руки на стол. По чёрному полированному дереву тоже потекли коричневые струйки. — Какой однако дождь сегодня… — промямлил Дженезис, незаметно убирая со стола документы и ручку, — да, конечно я стараюсь не выпадать из реальности, но боюсь я не понимаю вас… — АВАРИИ! — кажется от этого рыка дрогнули панорамные окна, — я никогда не замечал трудоголизма среди твоих людей, что же стряслось теперь? — Чарльз, вам не нравится что норма перевыполнена? — поднял бровь Дженезис и поправил галстук, — впрочем я тоже не знаю что происходит. Все работают в обычном режиме… — Мне нужен подробный отчёт о работе каждой организации, каждого предприятия и каждого отряда! — обрубил его Чарльз и встал, — по-твоему кто-то неизвестный устраивает взрывы и столкновения по всему городу, оставаясь незамеченным и для нас и для Алона? — Не имею ни малейшего понятия, — прошипел Дженезис, доставая салфетку и подтирая на столе грязный ручеёк, — кажется я неоднократно напоминал вам что для эффективного управления целесообразно работать не в карьере, а в офисе. — Да, так и сделаю, лишь дай повод тебя уволить. Тогда мне ничего не останется кроме как сесть за столик и писать бумажки пока мои люди дохнут! — Со всем уважением… — Им и не пахнет. — … со всем уважением, но наш противник так и делает. Поэтому мы и проигрываем, ведь ВЫ даже через меня не добиваетесь… — Делай свою работу и не лезь в мою, — огрызнулся Чарльз. — Вы сейчас серьёзно? Я ваш заместитель! — Вот и слушайся, — припечатал он и встал, — вот что. Собери своих лучших специалистов, пусть займутся этим таинственным незнакомцем. — Но он не делает ничего… — Это пока. Когда-нибудь ты научишься смотреть дальше своего носа, жаль я это вряд ли застану. Чарльз развернулся и пошёл к дверям. — И отчёт! — обернулся он через плечо, — чтоб был к моему приходу! Мало мне проблем с Алоном, чёрт побери… И хлопнул дверью. — Что ж, можно не торопиться, — прошипел ему вслед Дженезис и тоже встал чтобы не попасть под стекающую грязь, — проклятье, уборщицу сюда!

***

Миша спал. Это он понял не сразу. Локации ведь маскируются под места из реального мира. Во дворе царило лето. Жара отступала, небо окрашивалось вечерними цветами. Высоко-высоко с протяжными журчащими криками носились стрижи. Их было много в этом году. На старой выцветшей площадке по золотистому от заката песочку носились дети. Они хохотали, кричали, верещали друг на друга, лупили палками крапиву и лазали по старым яблоням на краю. Иногда кто-то из них пропадал в чахлых кустах, а потом с особенно громким воплем выскакивал, пугая и смеша друзей. Миша смотрел на них с крыши пятиэтажки и грустно улыбался. Давно уже прошёл тот период, когда можно было подбежать к любому незнакомому ребёнку, сказать волшебное «Привет-как-тебя-зовут-давай-дружить» и отправиться с новым другом за пиратским кладом, в бой с пришельцами или на охоту за преступниками. Площадка была исследована вдоль и поперёк, она не могла прятать от них ничего нового, но каждый раз на ней было так же здорово, как раньше. Это был их большой маленький мир и кроме него в такие вечера ничего не было нужно. Миша хорошо знал что чувствовали дети. Как не знать? Предательски хорошая память… Завидовал. Безбожно и отчаянно. Средняя школа забрала их всех. Все друзья детства куда-то делись, разъехались, пропали. Все куда-то ушли. А он остался. И никто к нему не вернулся. Никто не пришёл. Никто не поговорил с ним об этом. Ведь ничего такого не случилось. Или Миша сам себе это втемяшил?.. Он не сразу понял что не так. Воспоминания коварная штука — в них тонешь. А с тобой тонет внимание. Взрослых нигде не было. Ни мамочек с колясками, ни бабулек и дедушек на скамейках, ни пап с собаками, никого. Да и невесть-откуда появившаяся пыль, золотистая от заката, как-то слишком густо клубилась между домов вдалеке. И фонари над площадкой странно выгнуты — как вопросительные знаки. И даже деревья какого-то непривычно красноватого цвета, будто сейчас уже осень… Дети вдруг как по команде замерли. Миша не услышал и не увидел ничего странного, но они все застыли и одновременно, как-то кукульно повернулись в сторону въезда во двор. В клубах золотой пыли, похожей на туман из дым-машины, медленно проступала пара горящих белых точек. И светились они на уровне уличных фонарей. Миша оцепенел. Крикнуть? Побежать на помощь? Или напротив прижаться к крыше и молиться чтоб не увидели? Огоньки мигнули. Миша неотрывно смотрел на них, боясь дохнуть или шевельнуться. Чуйка разрывалась, сигналя об опасности, но она не подсказывала кто это и что делать… Глаза исчезли. Но глянув на площадку Миша понял что дети тоже. «Надо искать лаз, — прошептал он про себя, — и валить отсюда.» Он отвернулся и пошёл к бетонной надстройке. Как минимум спуститься с крыши. За облупившейся железной дверью оказалась не лестничная клетка, как он ожидал, а длинный квадратный тоннель, точно Миша вошёл в подземный переход. Только по стенам не было ламп, из-за чего бетонная кишка была совсем тёмной. Однако вдали брезжил свет. Миша не раздумывал долго. Стоило ему вступить в переход как дверь за спиной захлопнулась. Раздался грохот. Миша втянул голову в плечи, но надо было идти. Включив фонарик в телефоне и стараясь не издавать лишних звуков парень направился к жиденькому квадрату света на другом конце. Вскоре он стал замечать на обеих стенах прохода какие-то одинаковые граффити. Посветил и прищурился. Фонари. Абсолютно одинаковые простенькие фонари, чернеющие справа и слева. Миша зачем-то глянул на пол и вздрогнул: по щербатому бетону шла белёсая строчка разметки. Широкая такая. Он окинул фонариком переход. Так и есть. Всё тут было разрисовано под автостраду. Даже отбойники нашлись. «Вот интересно, а машина тут есть?» — подумал Миша. И тут же её услышал. Сзади. Он обернулся и из темноты на него вспыхнула пара слепящих фар. Мотор зарычал — негромко, можно даже сказать довольно. И машина рванула к нему. Страх как горячий кнут хлестнул по мозгам. Миша побежал. Плевать на тишину, плевать на темноту, на всё плевать. Быстрей, быстрей, догонит! Собственная чёрная тень металась по полу и стенкам, она вытягивалась, точно хотела оторваться от хозяина и умчаться дальше. Машина не отставала. Она бы догнала уже в два счёта, но почему-то не разгонялась. Будто хотела измотать парня, дождаться когда он сам упадёт под колёса… Миша задыхался. Фонари мелькали по сторонам, он улепётывал по сдавленной со всех сторон проезжей части и постепенно понимал, что не убежит. Лёгкие горят, ноги с каждым прыжком тяжелее, тело увязает в затхлом воздухе, словно под водой, а за спиной мотор и фары. И что-то клацает железом. Неумолимо стучит и клокочет. Внезапно на стене мелькает что-то ещё. Какая-то нечеткая фигурка отрывисто, по кадрам прыгает за фонарями. Она поднимает руку, кажется машет. Мотор взревел и Миша затылком почувствовал — сейчас всё кончится. От машины невозможно убежать по прямой, но… Можно свернуть. И он свернул. Сам толком не понимая что творит, Миша ринулся к стене и, приготовившись к боли, прыгнул через отбойник плечом вперёд… Успел почувствовать как с горячим вихрем что-то проносится позади. А в следующий миг Мишу выбросило в холодный свежий воздух. И парень покатился по траве вниз. Тело всё-таки встретилось с землёй и отдалось болью, но Миша почувствовал это лишь когда мир перестал вертеться вокруг него. Тогда парень наконец приоткрыл глаза. Он лежал у подножия невысокой насыпи. Пасмурное серое небо низко висело над дорогой, грозясь пролиться дождём. Горели фонари. Высокая сорная трава колыхалась на ветру. Миша кряхтя поднялся, как мог отряхнулся и полез обратно. Плечо и коленка ныли. Он вскарабкался и перелез через отбойник. Отдышался. Затем повернулся и… Неожиданно увидел её. Девушка сидела на отбойнике эстакады, темнеющей невдалеке, и смотрела в сумеречную даль. Туда, куда уходила трасса. Туда, где чернели изогнутыми колосками горящие фонари. Там темнел лес, далеко-далеко. Он еле виднелся из-за накатывающей тьмы и оттого казался фантомным, недостижимым. Маленькая фигурка была неподвижна. В тусклом уходящем свете и резких фонарных отблесках её можно было принять за статую. Пепельная кожа, угольная куртка. Только волосы подёргивались. Так непохоже всё это было на девчонку-птицу из ночного поля. Пугливую, но весёлую. Да. Теперь ей было невесело. Ему внезапно стало горько и страшно. В позе девушки была какая-то пробирающая тоска. Миша не знал что с ней. И боялся этого. Ближайший фонарь зажужжал и замигал. Девушка медленно повернулась на звук. И тут Миша похолодел. В воздухе над трассой, выше уровня глаз девушки вместе со светом мигала пара белых точек, ТЕХ САМЫХ БЕЛЫХ ТОЧЕК. Безо всякого признака лица и головы. Точки появлялись когда исчезал фонарь. Она видела их. И ничего не делала. Мигание кончилось так же резко, как началось. С ним пропал и страшный наблюдатель. Но Миша не шевелился. Ему всё чудилось что на него смотрят. Очнулся лишь когда по лицу ударили первые холодные капли. Пошёл дождь. Парень встряхнулся, провёл ладонью по лицу, помотал головой и побежал на эстакаду. Она всё ещё сидела там. — Спасибо, — сказал он, — не сообразил что надо в стену убегать, ты меня спасла! Молчание. И дождь. — Так… кто ты? — уже тише спросил Миша, подходя. Девушка подняла на него глаза. В них дрожали влажные блики. — Санвилл, — прошептала она. — Тебя так зовут? Ты потерялась? — он торопливо присел рядом чтоб не возвышаться над ней. — Я… Да, — она кивнула. — Давно? — Миша заволновался. Девушка шмыгнула носом и уставилась себе под ноги. — Всю жизнь. Миша непонимающе вытращился на неё, но Санвилл на него не смотрела. — У тебя есть кто-то? Родители, не знаю, друзья? — Может были, — она приподняла голову и посмотрела в мрачное небо, — им со мной опасно. — Что? — поднял брови Миша, — так, погоди, кому опасно? Почему опасно? Кто это был? Санвилл вздохнула. — За мной охотится кто-то страшный, — выдавила она, — и убивает всех, кто со мной рядом. Санвилл посмотрела ему в глаза. — Ясень защищал меня. Но однажды всё зашло слишком далеко. Мне пришлось уйти. Миша пытался вникнуть, но не получалось. — Так, давай сначала, — он заглянул ей в лицо, — у тебя есть родители? — Не знаю. Очень давно я очнулась на большой дороге. Ну вот как эта. И вокруг ездили машины. Я хотела спросить что я здесь делаю, но когда попыталась отойти какой-то грузовик… Проехал сквозь меня. Потом другие. Миша замер. — Люди меня не слышали, не видели и проходили насквозь. Я пробовала кричать и просить… Она зажмурилась. — Это страшно, — глухо сказала Санвилл, — как будто в другом мире. То есть они все там, а ты здесь. Миша не выдержал и протянул к ней руку, но девушка боязливо отстранилась. — Первый вечер был самым плохим, — сказала она спустя пару секунд, — на улице темнеет, зажигаются окна, а ты сидишь одна на крыше. Устала, ничего не понимаешь, страшно, но спросить некого. Думаешь что сон. Но когда он кончится? А если не сон, то что? Может меня уже просто нет? Санвилл опустила голову. — Потом приходит утро и ничего не меняется. Ходишь, просишь. Орёшь. Пробуешь так и сяк, бежишь к другим, третьим, десятым… На её глаза упала тень. — Потом проходит день. Месяц. Кажется что уже обошла весь город. Ни есть ни пить не нужно. Спать тоже. И однажды ты смиряешься. Меня больше никто никогда не услышит. Непонятно только всегда ли так было. И если нет, то что произошло? Санвилл вдруг с надеждой вперилась ему в лицо и быстро спросила: — Ты не знаешь что могло произойти, а? Он постарался ответить без колебаний чтоб не мучить. — Извини, не знаю. Девушка опустила голову. — Кто такой Ясень? — нарушил тишину Миша, — твой друг? Она кивнула. — Он случайно меня услышал и взял к себе. Но как только это случилось появился… ОН. — Он? — переспросил парень. — Не знаю кто это. Но он страшный. Он разрушал всё, до чего добирался. Ходил за мной. А когда Ясень попытался меня защитить, ОН чуть его не убил. И я убежала. Санвилл боязливо оглянулась. — ОН может напасть и на тебя, — тихо сказала она, — не любит когда мне помогают. Миша промолчал. Врать не хотелось, внутри от её слов всё съёжилось. — Значит ты сбежала и теперь снова сидишь одна, — он почесал подбородок, — а со мной сейчас говоришь потому что… Наверно потому что мы спим. Ты же спишь? — Кажется… Они снова замолчали. — Но если мы пересеклись во снах уже в третий раз… — нахмурился Миша, — может получится ещё? — Как? Сны это тысячи мест, как нам найтись? — Не знаю, но сейчас же получилось! Она покосилась на него, но промолчала. — Или можно попробовать встретиться в реальности… — Миша почесал голову, — может они все не видят тебя потому что не знают что ты есть? А я теперь знаю и увижу! Где ты сейчас находишься? Но Санвилл лишь поглядела невидящим взглядом вдаль. — Неважно… Просто говори, Миш, — отрешённо попросила она, — скоро мы проснёмся. Она затихла и её взгляд упал куда-то вниз. Кажется Санвилл беззвучно смеялась. Её странное лицо, особенно под фонарным светом, казалось полупрозрачным. Его уродовал этот смех. Санвилл была как поломанная фигурка из Макдака, которая когда-то светилась или играла веселую песенку, а теперь уже ни звука, ни вспышки. Сколько она здесь? И где её плед?.. Незаметно всё стало погружаться в мутный свет. Туман обволакивал и путал мысли. Асфальт под ногами качнулся, поплыл. Миша попытался напрячься, остаться, он не хотел уходить. Хотел дотянуться до девушки, но пальцы зачерпнули её и размыли ещё больше. Так нельзя, это нечестно, ей так плохо здесь! Санвилл исчезла.