Burdock

      Его карие глаза неотрывно следили за ней, улавливая каждое движение, вздох, слетающий с её дрожащих губ, и жалобный взгляд, умоляющий не останавливаться ни на секунду. Довольная ухмылка притаилась в уголке его рта, насколько позволял шрам на губе. Крепкие, немного грубые руки ласкали каждый сантиметр девичьего тела, словно погружая в чёртово джакузи: то тут, то там кожа трепетала от касаний, заставляя нервные окончания сходить с ума от удовольствия.       — Кэсс…       Боже, она готова на что угодно, только бы слышать, как Гоуст зовёт её так своим хриплым и низким голосом. Кэсси жалобно всхлипнула, прикрыв глаза: дразнящих прикосновений было слишком много. Хотелось большего. Хотелось…       Словно предугадывая мысли девушки, «череп» скользнул рукой ниже, вызывая у неё дрожь и судорожный вздох. Эти чёртовы тёмные глаза следили за ней, не моргая, боясь упустить малейшую деталь в её выражении лица. Шероховатые подушечки пальцев игриво спустились с талии к мягкому бедру, выводя витиеватые узоры, известные только самому мужчине. Грин слегка дёрнулась, вызывая у него хитрый оскал: он добрался именно туда, куда и нужно.       — Пожалуйста… — всхлипнула она, прижимая его ладонь к себе.       Гоуст не заставил себя ждать. Не отводя взгляд, он мягко, круговыми движениями начал ласкать её. Судорожные всхлипы с губ девушки превратились в тихие стоны, что заводило его только больше. Пальцы настойчиво проникали внутрь, касаясь мягких стенок и словно не нарочно задевая тот самый шероховатый участок кожи.       Кэсси отчаянно вцепилась в его предплечье, покрытое татуировками, будто бы умоляя прекратить, но мужчина только облизал губы и неумолимо протолкнулся глубже. Его рука всё грубее и грубее двигалась между её бёдер, от чего мягкое и хрупкое тело девушки била дрожь. Она сдавленно застонала, чувствуя, что вот-вот и потеряет голову от того, что он творит.       Короткий вскрик, и ноги Грин будто бы сковала судорога. Удовольствие накрыло её с головой, погружая в расслабляющий экстаз и срывая томный выдох с пересохших от частого дыхания губ. Девушка словно нырнула в темноту, цепкий взгляд карих глаз и дьявольская ухмылка исчезли. Лёгкие сдавило от попытки отдышаться, а голова окунулась в вихрь новообретённых ощущений. Кэсси чувствовала себя невесомой, словно пёрышко на поверхности воды. Утопающей в пустоте собственных мыслей, что крутились вокруг Гоуста, его рук, взгляда и оскала. Она действительно тонула в нём. Тонула.       Тонешь, дура!       Резко ударившая в ноздри вода противно обожгла слизистую. Грин встрепенулась от испуга и вынырнула из наполненной ванной, откашливаясь и сжимая в руке злосчастный вибратор, что похотливо дрожал. Она раздраженно выключила его и отбросила в раковину, переводя дух. Фактор водонепроницаемости подкупил забраться в тёплую воду с пузырьками и расслабиться. А дальше уж…       Извращенка грёбанная, как ты ему вообще в глаза смотреть будешь, Боже мой…       — Вполне себе спокойно, — прошептала девушка сама себе, расслабляясь и откидываясь обратно. — Теперь.       Тело приятно дрожало от полученного оргазма, очищая разум от вороха ненужных мыслей. В голове было абсолютно пусто: Кэсси загипнотизированно уставилась на стык между плитками на стене, не думая ни о чём. Раньше она могла отвлечься от чего угодно просто занимаясь пересадкой растений что дома, что в теплице, но с тех пор, как Гоуст чуть ли не сжёг её кухню — покой испарился.       Девушка видела его во снах. Даже чёртовы кошмары куда-то подевались, являя перед ней чуть ли не каждую ночь нависающего над ней мужчину в балаклаве с черепом, которую он с недавних пор уже и подворачивать начал, давая возможность рассмотреть шрамы. Почему-то Грин помнила их наизусть. Особенно тот на верхней губе с левой стороны, вызывающий дикое желание пройтись по нему кончиком языка. Грёбанная пытка…       Ей постоянно казалось, что он наблюдает за ней в доме. Каждое утро девушку не покидало чувство, что стоит ей спуститься вниз из спальни на кухню — она увидит его сидящим за столешницей, тихо пьющего травяной чай. А сколько раз её сонные глаза принимали чёрный плед на диване за его куртку, невольно оставленную после похода к ней. Но нет же, просто грёбанный пушистый плед, который пришлось убрать с поля зрения.       Сложно было сказать: одержима ли Грин им или нет? С одной стороны, видеть его вживую — это чувствовать себя, как на детском празднике. Миллиарды бабочек в животе назойливо щекотали внутренности, а серые лучистые глаза жадно запоминали каждое его движение, черты лица, поведение и всё остальное, что можно было уловить. С другой, фантазировать о нём в пустой спальне, ублажая себя грёбанной игрушкой (будь проклят тот день, когда Óлив подарила его!) и корить себя за каждый свой оргазм. За каждое желание быть в его объятиях. За каждую микроскопическую надежду на… да на хоть что-то!       Кэсси раздраженно вылезла из ванной, выжимая волосы. Цвет уже давно вымылся, даже не окрашивая струи воды, что стекала на полотенце. Впрочем, она не жалела о покраске — это ведь было предложение доктора Дарлинга, чтобы отвлечься от травмы, сменив имидж. Подобное решение проблемы было воспринято скептически, но выполнено. Девушка несколько месяцев радовалась ярким волосам, забывая о том, что удалось пережить.       Но сейчас-то Грин готова была их напрочь вырвать вместе со скальпом. В обычные дни ей легко удавалось флиртовать с разными парнями, затаскивая их в постель и получая то, что хотелось: простой секс без обязательств и, зачастую, без продолжения. Кэсси считала неправильным встречаться с кем-то, пока не избавится от своих кошмаров. Ей не хотелось, чтобы её воспринимали, как ненормальную или прокаженную.       С Гоустом всё было иначе. В её глупой башке моментально отключалась та часть, что отвечала за желание соблазнить, выпуская на волю заторможенную и стеснительную сущность, что не могла выдавить из себя что-то стоящее, кроме дружеских фраз, заботливой поддержки и смеха.       Сама себя загнала во френдзону, сама и страдай, идиотка…       Она смотрела на себя в зеркало, заматывая волосы в полотенце.       — Хоть на грёбанное Рождество скажи ему что ты чувствуешь, — процедило отражение, облизывая зубы.       Выйдя из ванной, девушка бросила взгляд на бледно-серое пятно на потолке кухни. Именно там язык пламени слегка лизнул белую краску, оставив грязный след копоти пару дней назад. Как раз это и заставило её чертыхнуться и высвободиться из рук Гоуста, забывая ненадолго о том, как его пальцы сгребли ткань на животе. Даже спустя пару часов, когда «череп» уехал, то место отдавало теплом, словно мужская ладонь навсегда оставила свою метку.       Мужчина сразу спохватился и уставился на потолок, негромко бормоча ругательства. Стейк и сырые овощи были тут же позабыты и отставлены в сторону. «Череп» с недовольной миной потянулся к кошельку в заднем кармане джинс.       — Что ты делаешь? — скептически изогнула бровь Грин.       — Компенсация, — буркнул тот, открывая отделение для купюр.       — Нет, так не пойдёт!       — Малая, — он едва ли не рыкнул от злости. — Я испортил вечер, ужин и белый потолок. Моя обязанность покрыть затраты на ремонт…       — Не нужно.       — Малая…       Раздраженный взгляд Гоуста неприятно кольнул кожу в области лба, заставляя непроизвольно коснуться того места. Ещё это его «малая»…       — Я серьёзно, — девушка снова глянула на потолок. — Не нужно. У меня осталась краска с ремонта и стремянка. Деньгами не приму, но можешь помочь привести кухню в порядок.       Мужчина на секунду замер, обдумывая услышанное, а затем кивнул, пряча бумажник обратно в карман. Кое-как спустив лестницу и ведро с краской и откашлявшись от пыли, что посыпалась ему на голову с чердака, он закатал рукава и принял из рук хозяйки пушистый валик.       — Знаешь как красить потолки? — на всякий случай поинтересовалась Грин, наблюдая, как Гоуст карабкается вверх по стремянке.       — Не думаю, что это сложно, — он осторожно нанёс первый слой краски на поверхность. — Отойди, малая, ляпнет на голову ещё…       Кэсси ухмыльнулась и послушно отошла, наблюдая за его работой. А с ней-то он чертовски хорошо справлялся. Её взгляд скользил по крупной фигуре, словно перед ней была мраморная статуя одного из греческих богов. Правда, одетая в джинсы и толстовку. И балаклаву с черепом. Но плевать: девушка уже давно поняла, что этот новоиспеченный маляр чертовски хорош собой, что в одежде, что… без неё.       Извращенка, Господи…       Хозяйка дома фыркнула и уставилась в окно, за стеклом которого продолжал падать снег. Скоро Рождество, которое она привыкла праздновать с подругой. Но в этом году Óлив решила отпраздновать со своим очередным кавалером, а Кэсси и не настаивала.       Ей не особо нравилось Рождество. Семейный праздник без семьи. Не для кого наряжать ёлку, готовить гоголь-моголь, покупать подарки и прочее. Максимум они с отцом обменяются парой сообщений с поздравлениями и всё. Обычный зимний день, ничего особенного. Девушка скосила взгляд на гостя, что методично закрашивал потолок, но серый след назойливо не желал пропадать с глаз.       Позови его отпраздновать Рождество.       Её словно током ударило, волосы на затылке встали дыбом от подобной мысли. Непозволительно и тупо. Просто нет. Табу. Идиотская мысль, которую даже не стоило озвучивать. Он не согласится. Ни за что на свете. В лучшем случае Гоуст просто откажет, а в худшем… одарит девушку презрительным взглядом и просто уйдёт насовсем.       Просто позови его.       Не-а. Нихрена подобного.       Да позови, Кэсси.       Хрена лысого. Лучше сдохнуть.       Просто скажи «Эй, какие планы на Рождество?»       Грин шумно втянула в себя воздух, готовясь выпалить этот вопрос на одном выдохе и смирившись с тем, что выставит себя полной дурой. Стремянка скрипнула под весом Гоуста, что осторожно спускался вниз, оценивая закрашенное светло-серое пятно.       — Надо будет ещё подкрасить чуть позже, — он вынес недовольный вердикт, переводя взгляд на хозяйку дома.       — Наверное, — сглотнула Кэсси, формируя в голове слова.       — Эй…       — М? — нервно глянула на него девушка.       — Какие планы на Рождество?       На светловолосую голову Грин словно приземлилась двухсотфунтовая наковальня, вышибая любую здравую мысль. Он просто спросил напрямую, расслабленно и буднично, а это уже выбило почву из-под её ног.       — Никаких особо, — промямлила Кэсси.       Она заметила, как его светлая бровь в прорези балаклавы удивлённо поползла вверх, будто бы он ожидал какой-то грандиозный рассказ о том, как ей хотелось отпраздновать Рождество.       — Совсем? — хрипловатый голос выдавал недоверие.       — Ну, напечь выпечки, приготовить гоголь-моголь на себя, посмотреть ёлку в парке возле дома и лечь спать после полуночи. Всё.       — С той подругой из теплицы?       — Нет, — Грин мотнула головой, от чего её привычный пучок на голове чуть растрепался. — Она… она занята.       — Семья? — Гоуст нахмурился.       — Для меня это уже давно не семейный праздник и я буду одна, — хмыкнула девушка, дёрнув плечами. — Я так привыкла за четыре года, что здесь. А ты?       Мужчина отрицательно мотнул головой, подтверждая, что он так же будет один. Кэсси неловко поджала губы и кивнула. Вот и поговорили. У неё кишка тонка позвать его к себе. И чем им вообще заняться? Вряд ли он будет с интересом наблюдать, как она выпекает что-то. Или вряд ли ему будет интересно пялиться на подсвеченную огнями ёлку и кататься на коньках — детский сад для парочек. А они нихрена не парочка от слова совсем.       Губу закатай, Кэсси.       Именно. Ей бы стоило закатать губу, подобрать слюни и…       — Хочешь отпраздновать вместе? — спокойно прозвучал вопрос от мужчины. — Хоть ты и говоришь, что у тебя нет особых планов как отпраздновать, но выпечка, гоголь-моголь и парк звучат заманчиво. Позволишь присоединиться? Если ты не против, конечно.       Девушка покраснела, вспоминая, как она кивала, словно та дурацкая собака на приборной панели у каждого таксиста: взволнованное вверх-вниз с глупой улыбкой на лице. Господи, уже лучше бы она просто сказала «да», не выставляя себя идиоткой. Впрочем, Гоуст тогда лишь довольно ухмыльнулся в ответ.       Кэсси стянула полотенце с волос, расхаживая по пустому дому. Конечно, это было каких-то пару дней назад, а Рождество уже сегодня и всего-то через пару часов.       Она торопливо поднялась наверх в спальню, прикидывая в уме, что надеть. На улице было холодно, а взволнованное сердце требовало надеть что-то милое и праздничное. Трезвый ум настойчиво чеканил мысль, что это не свидание и стоило бы одеться, как обычно. Девушка вздохнула и принялась сушить волосы, пытаясь сделать их немного послушнее хотя бы на один вечер. Впрочем, те, решив смилостивиться над ней, вполне неплохо себя показали, разделённые на косой пробор, создавая объём.       Решив более не заморачиваться с муками выбора одежды, Грин натянула привычные светлые джинсы и белый свитер. У неё не было какого-то праздничного настроения, чтобы облачаться во что-то подходящее для Рождества. Уж кто-кто, а Кэсси терпеть не могла ублюдские новогодние свитера, которые можно было надеть в канун праздника, а затем снова затолкать внутрь шкафа до следующего года.       Телефон на тумбочке пискнул оповещением о сообщении: Гоуст уже был на месте, хотя до встречи ещё оставалось немного времени. Девушка кисло глянула на его «На месте» с экрана, а затем посмотрела на небольшой бумажный пакет на подоконнике. Стоило ли брать подарок с собой или предложить заскочить к ней после парка?       Хитро ухмыльнувшись своему отражению в окне, Кэсси спустилась вниз, предпочёв второй вариант. Он точно согласится, без сомнений.       Схватив куртку и светлый шарф, она едва ли не вприпрыжку поспешила в сторону парка, где «череп» ждал её. Его высокая и привычно тёмная фигура выделялась на фоне остальных людей, что прогуливались по аллее, увешанной гирляндами и разными деревянными украшениями. Мужчина задумчиво наблюдал за семейными парочками с детьми, что веселились и смеялись во всю.       Грин медленно подошла к нему со стороны, стараясь не издавать лишних звуков. Гоуст даже не заметил её присутствия, продолжая смотреть куда-то вдаль, держа руки в карманах. Девушка усмехнулась и ненавязчиво дёрнула его за рукав… а затем едва ли не не оказалась на покрытой снегом дорожке.       Взгляд тёмных глаз угрожающе сверлил её, от чего сердце испуганно ёкнуло. Цепкая хватка сжимала до боли хрупкое запястье, заставляя скривиться от боли в ожидании того, что вот-вот и Гоуст вывернет ей руку.       — Ай! — негромко вскрикнула Грин.       Он расслабил пальцы, осознавая, что перестарался. Кэсси непонимающе уставилась на него: мужчина не спешил отпускать. Вздохнув и опустив глаза, «череп» осторожно погладил болезненное место, произнося:       — Кэсс, больше никогда не подкрадывайся ко мне.       — Я просто хотела дёрнуть тебя за рукав, — пролепетала светловолосая, не понимая почему подобное произошло.       — Я… знаю, — Гоуст кивнул. — Просто не делай больше так, окей? Не подходи со спины. Будь на виду. Не хочу…       Девушка склонила голову набок, пытаясь разглядеть выражение в его взгляде, что был прикован к её запястью. Оно немного саднило и, кажется, ему это было прекрасно известно: пальцы в перчатках с белыми фалангами мягко скользили по коже. Грин хотела дождаться окончания фразы: не хочет… что?       — Неважно, — мужчина резко отпустил девичью руку. — Где твои перчатки?       — Что? — недоумевая спросила Кэсси. — Я их не ношу, неудобно.       — У тебя уже руки замёрзли.       — Нет, не замёрзли, — она и правда не чувствовала, что ей холодно.       Гоуст ворчливо снял свои перчатки и настойчиво протянул ей, едва ли не ткнув ими девушке в грудь. Та глянула на него исподлобья. Серьёзно? Надеть? Будет чудом, если они вообще будут держаться на её маленьких руках.       — Надевай, — с раздражением в голосе рыкнул мужчина. — Не заставляй меня…       — Ладно, — буркнула Грин, выхватывая их и просовывая внутрь ладони.       Естественно, что они были огромными, но, Боже мой, как же было приятно ощутить тепло. Не потому что кожа пропиталась морозной погодой, а потому что… это было его тепло. Словно она держала само весеннее солнце руками, что нежно согревало каждую клеточку её рук и пробиралась прямиком в сердце, укутывая мягкими касаниями. Кэсси усмехнулась, скосив на спутника взгляд.       — Идём? — поинтересовался «череп», спрятав руки в карманы.       Девушка утвердительно кивнула, стараясь как можно незаметнее наслаждаться согревающими перчатками. Следуя за Гоустом, она настойчиво отгоняла ощущение, будто бы это его широкие ладони согревали её собственные. Глупая улыбка не торопилась исчезать с губ, а серые глаза искрились благодарностью, хотя и пялились только ему в спину.       Главная аллея, что пересекала парк от начала до конца, была украшена множеством гирлянд, чьи лампочки дарили окружающим мягкое и уютное желтоватое свечение. Кэсси с интересом рассматривала деревянные украшения, ютившиеся между огоньков: выкрашенные в белый снеговики и снежинки, красно-белые леденцы, красноносые олени с санями и какие-то мелкие пучки листьев.       В центре парка возвышалась пышная ёлка. Местные меценаты каждый год оплачивали её содержание и подбирали дизайн. Уже издали Грин могла различить, что ветви зелёной красавицы были увешаны сотнями рукодельных ангелочков, которые держали в руках маленькие свечи с подсветкой. Это вызывало некое благоговение внутри, трепетно отзывавшееся в груди.       Девушка с восхищением рассматривала дерево, наблюдая, как некоторые парочки фотографируются на его фоне, счастливо улыбаясь. Кэсси непроизвольно задумалась, что ей хотелось бы оказаться на их месте. У неё никогда не было фотографий с прошлыми партнёрами.       — О чём задумалась, кислая мина? — девушка почувствовала, как тёплая мужская ладонь легла на её голову.       Гоуст ласково потрепал светлые волосы, словно не нарочно зарываясь пальцами в непослушные волнистые пряди. Грин усмехнулась, подавляя внутри волнительный визг. Подобный жест казался ей чем-то не по-дружески интимным, учитывая то, что он касался её без перчаток.       — Да так, ни о чём, — ответила она. — Ёлка красивая в этом году.       — И правда.       Почему-то мужчина не торопился убирать руку. Кэсси чувствовала его пальцы, что осторожно спустились с макушки до затылка, вызывая мурашки по спине. В своей жизни девушка ещё никогда не была так голодна к прикосновениям, особенно к волосам, которые считала безжизненным сеном, жёстким на ощупь.       Боже, Кэсс, что он творит с тобой…       Грин повела плечами и глянула на него. Гоуст стоял довольно близко. Она невольно сглотнула, вспоминая, какое ничтожно малое расстояние было в прошлую их встречу. Его взгляд был по-странному нежным в немигающих тёмных глазах, которые затягивали не хуже самой опасной чёрной дыры далёкого космоса. И, Господи, ей было абсолютно наплевать на последствия, только бы этот миг не прекращался.       Карие омуты безжалостно гипнотизировали, заставляя забыть, что они оба стоят в парке посреди толпы людей, не обращая внимания на окружение. Для Кэсси время будто бы остановилось. Для неё существовал только его высокий силуэт с черепом вместо лица, обрамлённый бесчисленным количеством мерцающих огоньков. Она непроизвольно улыбнулась, замечая их отражение в глазах мужчины.       — Смотри-смотри! — раздался где-то сбоку восторженный девчачий визг. — Сейчас поцелуются под омелой!       Грин моментально перевела взгляд повыше. Мелкие тёмно-зелёные листья с красными ягодками хитро затаились между лампочками гирлянд. Заметив их, у девушки моментально пересохло в горле. Конечно, это идиотская традиция: парочка обязана поцеловаться, если попадёт под омелу. Но ей было больше интересно как бы поступил Гоуст.       — Ну же! Целуйтесь! — не унималась пара девчонок поблизости, доставая телефоны, чтобы снять их на видео.       Мужчина поднял взгляд выше, ища злосчастное растение. Свободная рука потянулась к балаклаве, словно решаясь приподнять её. Кэсси густо покраснела от подобной мысли, смущенно улыбнувшись.       Гоуст, не обращая внимания, просто потянулся к омеле, хватая за край листиков и снимая с гирлянды. Рассмотрев её критическим взглядом, он попросту выбросил через плечо единственную надежду девушки на что-то большее. Тёплая ладонь соскользнула с волос, моментально создавая расстояние между ними. Сказочный момент лопнул не хуже мыльного пузыря, возвращая Грин в реальность.       — Идиотизм, — буркнул мужчина, недовольно поглядывая на двух девчонок, что разочарованно охнули.       — Ага, — нехотя промямлила Кэсси, заправляя прядь за ухо и отворачивая покрасневшее лицо. — Идиотизм ещё тот.       — Ты насмотрелась на ёлку? Хочешь ещё что-то поделать?       В его голосе легко читалось раздражение, немного разрушающее магию всей рождественской атмосферы. Девушка мотнула головой и предложила заскочить к ней домой, старательно скрывая разочарование. Мужчина угрюмо кивнул, развернувшись на месте, сигнализируя, что их прогулка подошла к концу. Видимо, Гоуст просто не из тех людей, что видят в Рождестве и традициях нечто особенное. Хотя Грин сама не следовала им, но… поцелуй под омелой был бы чем-то волшебным.       Включи мозги, идиотка. Это по-детски.       Обратно они шли молча. «Череп» отказался забирать свои перчатки, одаривая Кэсси осуждающим взглядом. Более он не проронил ни слова, а его спутница всю дорогу до дома грызла себя за глупые надежды.       С одной стороны, чего вообще Гоуст должен был её целовать? С какой такой радости? Потому что просто позволил себе по-дружески потрепать её волосы? С другой стороны… Почему он проводит Рождество вместе с ней? Почему так легко касается и смотрит так, словно заворожен ею? Это будоражило рассудок и неимоверно раздражало одновременно. Кэсси, по привычке облизнув губы, уставилась на его высокий силуэт, что слишком быстро шагал в сторону Одби Клоуз, словно хотел поскорее убраться от атмосферы праздника и детских возгласов из парка.       Дура, это всё твои фантазии. Он просто ищет друга и человека, чтобы не торчать наедине с собой в праздник. Расслабься и прекрати раздевать его в своей голове.       Что правда, то правда.       Хоть шалости в ванной давали разрядку на долгое время, не давая фантазировать в его присутствии, но, видимо, омела внесла свои коррективы: Грин какого-то чёрта не могла избавиться от мысли о том… каким мог быть их поцелуй.       Какими были бы его губы на ощупь: мягкими, шершавыми, сухими? И чувствовался бы тот шрам, когда его рот накрыл бы её собственный? И вообще, как Гоуст целуется? Мягко и стеснительно, позволяя Кэсси быть у руля? Или требовательно и властно, воруя последние капли кислорода, пока голова не закружится от экстаза? Или….       Девушка, чересчур погрузившись в собственные мысли, не заметила, как влетела прямиком «черепу» в грудь. Пробормотав извинения, она глянула вверх, пытаясь понять, почему он встал, как вкопанный. Всего-то в паре шагов был её собственный дом, а у дверей смешно сидел на заднице небольшой оленёнок из белых лампочек — единственное украшение, которое вытаскивалось с чердака в канун праздников.       Мужчина снова положил ладонь ей на голову, неторопливо перебирая спутанные волосы пальцами. Кэсси не смела даже дёрнуться, а ладони неприятно вспотели от волнения: перчатки уж чересчур хорошо справлялись со своими обязанностями, учитывая, что их владелец заставлял девичье сердце качать кровь в сумасшедшем ритме.       — Ты точно хочешь чтобы я зашел к тебе? — хрипло спросил Гоуст, слегка намотав тонкую прядь светло-голубых волос себе на палец.       Грин сглотнула, пытаясь не искать двойственных намёков ни в его вопросе, ни в тоне его голоса, ни во взгляде карих глаз, что снова гипнотизировал её, словно чёртов удав. Она не знала, какого ответа ожидал «череп», не могла понять к чему вообще были эти слова.       — Конечно, — слишком неестественно пискнула девушка, а затем прочистила горло. — Да, почему бы и нет?       — И что мы будем делать в Рождественскую ночь?       Очередной двусмысленный вопрос, который подталкивал Кэсси думать абсолютно не в том русле. Что это было? Призыв? Намёк? Или прямой вопрос без какого либо подтекста?       Ну какого хрена он не говорит прямо, мать твою…       — Э-э-э, — неуверенно протянула она, перебирая варианты в голове. — Как я и говорила: гоголь-моголь и, может быть, документалки про пингвинов?       Кончики ушей обдало жаром и Грин была уверена, что это абсолютно не от мороза на улице. Её ответ был настолько жалким и по-детски глупым, что ей самой стало стыдно.       — Ладно.       Тон его голоса всё так же был непонятен: то ли безразличный, то ли раздраженный, то ли разочарованный, то ли всё вместе и сразу. Кэсси мысленно стукнула себя по голове, понимая, что начинает понемногу закапывать в могилу их хороший вечер. Но несмотря на свой ответ, мужчина ненавязчиво положил ладонь ей на лопатку, подталкивая в сторону дома. Даже через тёплый пуховик кожа отчётливо различала очертания пальцев, вызывая мелкую дрожь.       Не перевозбудись, идиотка.       Неловкое молчание продолжалось от поворота ключа в замочной скважине, чтобы отпереть дверь, прямиком до самой гостинной, где Гоуст уже чувствовал себя, словно в своей собственной квартире. Он молча принялся искать подходящий документальный фильм, не особо обращая внимания на хозяйку дома.       Грин, стараясь выбросить из головы свой стыд, торопливо направилась на кухню, дабы занять и руки, и мысли. Гоголь-моголь был весьма прост в приготовлении, его бы и ребёнок мог приготовить (в безалкогольном виде, конечно), но для Кэсси этот приторно сладкий густой напиток служил напоминанием о детстве. Она ясно помнила как втихаря сёрбала с маминой чашки сахарно-яичную смесь и закашливалась, не ожидая, что там будет приличная порция бренди.       Усмехнувшись старым воспоминаниям, светловолосая принялась готовить обещанное угощение. Несколько яичных желтков растереть с сахаром заняло пару минут, а образовавшаяся нежно-желтая смесь напоминала густую пену. Следом шли не самые жирные, но обязательно охлаждённые сливки, чтобы не добавлять потом лёд и не разбавлять молочно-яичный вкус коктейля.       Последним ингредиентом был крепкий алкоголь. У неё никогда не хранилось ничего, кроме вина на случай, если заглянет подруга. Но для этого вечера Грин не поленилась добыть небольшую бутылку рома как раз на несколько порций коктейля: сама она всё равно не будет его пить.       — Тебе насколько крепкий гоголь-моголь? — задумчиво спросила Кэсси, обернувшись к гостю.       — Такой же, как и тебе, — пробормотал Гоуст, не отрываясь от телефона и сидя на диване к ней спиной.       Девушка недовольно нахмурилась, глядя на расслабленные и широкие плечи мужчины, что виднелись из-за спинки дивана. Её не покидало чувство, что между ними снова начинала возводиться крепкая кирпичная стена. Отмахнувшись, она добавила в коктейль две порции рома, а затем, скептически подумав, что этого недостаточно, отмерила ещё столько же. Недетский праздник ведь намечается. Возможно, более крепкий напиток вернёт всё в обычное русло?       Гоуст, привычно откатал низ балаклавы, оголяя свой сексуальный шрам на привлекательных губах, заставляя Кэсси инстинктивно облизнуть зубы, когда она поставила два стакана с напитками на стеклянный столик перед диваном. На фоне воспроизводилась какая-то документалка на Дискавери об императорских пингвинах, которую оба слушали вполуха, неловко пялясь то на стены, то на потолок, то на одежду друг друга, словно не решаясь заглянуть в лицо.       Грин уверенно потянулась за своим стаканом, а затем отхлебнула коктейль. Вкус яично-сливочного спиртного обжёг горло, она едва ли подавила кашель. Что ж, рома было более чем предостаточно для неё, хотя сладковатый след на языке оставлял приятное послевкусие.       — Ого, — попробовав свою порцию, выдал «череп».       — Слишком крепко? — скривилась девушка.       — Нет, просто отлично, — он сделал большой глоток и довольно выдохнул.       — Хорошо.       Кэсси храбро отпила ещё немного и откинулась на спинку дивана. Между ними было всего каких-то тридцать сантиметров, а ощущалось, как пропасть размером с Гранд Каньон. Она неловко поёжилась, отгоняя неприятное чувство обиды. Чего ей вообще хотелось? Чего ожидала от вечера? Зачем и, самое главное, с какой целью позвала его сюда?       Конечно, Кэсс, просто посиделки, как с Óлив, у вас не выйдут. Ты сама знаешь, что Гоуст, скорее всего, здесь не за этим. Шевели мозгами и задницей!       Почему-то даже сейчас собственный внутренний голос звучал весьма неуверенно. Половина алкогольного коктейля уже прилично расслабила её, позволяя мыслям вяло плавать в голове, словно тучи в безветренный день. Ленивые, пушистые, мягкие и обволакивающие тучки…       — О, чёрт, — промямлила девушка, привставая с дивана и ставя стакан на столик.       Она торопливо направилась наверх, всего-то споткнувшись раз или два на лестнице и игнорируя негромкое «ты в порядке?» с дивана. Не хватало ей ещё и напиться до неходячего состояния и забыть о важном. Взгляд панически нащупал на подоконнике спальни бумажный пакет. Тот самый подарок, который Грин выбирала несколько дней и ломала голову над тем, как преподнести в нужный момент. Схватив его, Кэсси поспешила обратно, где по лестнице, насупившись, поднимался гость.       — Я спросил: ты в порядке? — хмуро глянул на неё Гоуст, изучая раскрасневшееся личико светловолосой.       — Да, конечно, абсолютно, полностью, без сомнений в великолепном порядке, — затараторила та. — Пропустишь?       — Ты не часто выпиваешь, так ведь? — мужчина осторожно направил её поближе к стене, держа руку на маленьком плече.       — С чего ты взял?       — Ты слышишь себя? У тебя язык заплетается.       — Неправда.       — Правда.       — Да не заплетается.       — Заплетается, я сказал. Тебе достаточно.       — Спасибо, я сама решаю сколько мне пить в своём собственном доме, — девушка игриво соскочила с последней ступеньки.       — С незнакомым мужчиной?       Кэсси фыркнула и закатила глаза, заваливаясь на диван и ставя пакет на то место, где раньше сидел гость. Слишком много болтовни, которую расслабленный мозг не торопился усваивать.       — Что это? — присаживаясь, мужчина подозрительно покосился на пакет.       — Твой подарок, — хихикнула светловолосая. — С Рождеством что ли.       Она заметила, как поднялась его светлая бровь над сконфуженным взглядом карих глаз, а губы слегка скривились в недовольной полуулыбке. Он всем видом показывал, что ему не хотелось ничего подобного.       — Я не просил, — в голосе мужчины рокотали нотки раздражения.       — Я знаю, — лениво бросила Кэсси: алкоголь расслабил её окончательно.       — Что бы это ни было — мне это не нужно, — он сурово сузил глаза.       — Выбросишь, — парировала девушка. — Это теперь твоя вещь.       — Кэсс…       — Гоуст, — широко улыбнулась та. — Мне всё равно, что ты дальше будешь говорить. Итог один: это для тебя и я назад это не приму.       — Я не приготовил ничего для тебя, — он отвёл взгляд в сторону.       — Да ладно тебе, я не жду ничего взамен. Рождество — это не про взаимность, а про заботу.       Мысленно она удивилась своим словам: уж слишком хорошо они подходили не к самому вечернему времяпровождению, а к их взаимоотношениям. Никто из них не просил о взаимности, но всё же крошечные жесты доброты друг к другу появлялись то тут, то там, согревая её душу, как минимум.       Буркнув нечто нечленораздельное, Гоуст запустил руку в пакет, доставая нечто мягкое и тёмное. На его коленях лежал довольно длинный вязаный шарф самого чёрного цвета, который ей удалось вообще найти. Неплохо было бы и самой его сделать, но научиться этому за пару дней казалось чем-то невозможным. Впрочем, нечто от себя Кэсси всё-таки добавила.       Уголок рта одобрительно дёрнулся в ухмылке, растягивая вертикальный шрам на его губе. Девушка довольно хмыкнула, замечая, как карие глаза зацепились за крошечную белую деталь на одном из краев шарфа: маленький вышитый череп без нижней челюсти. Он даже близко не походил на тот, что изображен на балаклаве мужчины, но светловолосая и не старалась в реализм.       — Благодарю, малая, — одобрительно кивнул Гоуст, глядя на неё.       Наконец-то в его взгляде появилось то нежное и мягкое нечто, возвращающее трепетное чувство в её животе. Кэсси глупо хихикнула под действием алкоголя, стараясь как можно более сдержанно радоваться благодарности гостя.       — Что мне подарить взамен? — поинтересовался мужчина.       — Не знаю, — дёрнула плечами девушка, понимая, что «ничего» за ответ не сойдёт. — Придумай что-то. Или расскажи о себе что-то. У меня зачастую такое чувство, что ты меня знаешь намного лучше, чем я тебя.       — Например?       — Да что угодно. Хоть кличку твоей первой собаки или какую-то глупую историю из детства.       «Череп» приоткрыл рот, словно хотел начать рассказ, но осёкся. Шрам на губе сердито дёрнулся, а взгляд уставился на подаренный аксессуар. Где-то в подкорке мозга Кэсси понимала: он не будет его носить вовсе, ни при каких обстоятельствах. Но всё-таки ей хотелось что-то вручить ему. Что-то, что будет напоминать Гоусту об этом дурацком рождественском вечере и о её компании. Если шарф всё-таки не окажется в мусорке, конечно.       — Меня зовут Саймон, — неожиданно выдал гость, медленно и нерешительно подняв взгляд на девушку. — Это единственное, что я скажу о себе.       Саймон. Саймон. Саймон. Сай-мон. Са-а-а-аймон.       Внутренний голосок смаковал звучание его имени, пока на смущённом лице Грин расползалась мягкая улыбка. В груди нечто приятно защемило, заставляя сердце биться в гулком темпе. Она была готова поспорить на двадцатку, что собственные серые глаза искрились, как два бенгальских огонька, в свете лампы. Голова свесилась набок, рассматривая мужчину.       — Приятно познакомиться, Саймон, — Кэсси не сводила с него взгляда. — Тебе идёт это имя.       Гоуст лишь фыркнул и отвернулся.

***

      Похмелье противными молоточками стучало по вискам. Девушка со стоном поморщилась, разлепив сонные глаза, замечая, что она лежит прямиком перед кофейным столиком. Она рассмотрела два пустых стакана на стеклянной поверхности.       Отрывки вчерашнего вечера, как отдельные фотослайды, пронеслись в заторможенном мозгу. Ёлка. Омела. Несостоявшийся поцелуй. Неуверенное приглашение провести вечер у неё дома. Гоголь-моголь. Пингвины. Лестница. Подарок. Шарф. Болтовня.       Его зовут Саймон.       Этот кусочек добытой информации заставил девушку слегка протрезветь и проснуться окончательно. Он назвал ей своё настоящее имя, не прикрываясь загадочным, но всё-таки крутым прозвищем. Кэсси смущённо усмехнулась, вспоминая, что почти до рассвета они болтали о всяких глупостях. Даже немного поспорили благодаря её пьяной и глупой башке, которая абсолютно не помнила, как и когда Саймон ушел.       Грин неудобно поёрзала головой по подушке. Уж слишком жесткой она была, хотя… единственная диванная подушка лежала чуть поодаль. Её взгляд скосился перед носом, пытаясь понять на чём таком жестком лежала голова. Тёмные джинсы. Его тёмные джинсы, а тепло с них исходило от бедра.       Его бедра.       Кэсси подскочила, как ошпаренная, едва ли не отскакивая на другую сторону дивана. Виски резко сдавило болью, но она только отмахнулась от неё, взволнованно сглатывая пересохшим ртом.       Он спал. Откинувшись на спинку, не в самой удобной позе с опущенной вниз головой и приоткрытыми губами, которые не скрыл под балаклавой. Левая рука покоилась на подлокотнике, а правая… находилась возле бедра, там, где буквально недавно была её голова.       Кэсси, как ты там оказалась? Почему ты не помнишь, как уснула на его коленях, а?       Девушка заправила торчащую прядь за ухо и вздрогнула от знакомого чувства. Ей показалось, что Гоуст гладил её волосы. Сквозь алкогольный туман она не особо помнила разговоры, слова и вопросы, но тело настойчиво напоминало о приятном ощущении тёплой ладони и осторожных пальцах, что ласково перебирали непослушные локоны. Интересным было ещё и то, что назойливый и писклявый внутренний голосок даже не отрицал этого и не называл дебильной фантазией.       Грин аккуратно встала с дивана и подошла к нему. Рука непроизвольно потянулась к его лицу — расслабленному и такому спокойному. Такому беззащитному и близкому к ней. Кончики пальцев неистово требовали коснуться к нему, пока есть возможность.       Она чувствовала себя воровкой. Воровкой личного пространства и покоя. Но ей было чертовски наплевать: было ли виной этому похмелье — неизвестно. Кэсси мягко коснулась его щеки и смущённо усмехнулась: колючий, хоть и щетину едва ли видно. Взгляд зацепился за тот самый желанный шрам на верхней губе, а указательный палец осторожно последовал к нему…       В какую-то секунду светловолосая не поняла что произошло. Почему запястье саднило? Почему из лёгких пропал воздух, сдавливая горло? Почему взгляд Гоуста стал таким отстранённым? Почему она почувствовала себя такой внезапно невесомой?       Инстинктивно зажмурившись, Кэсси сжалась. Уши прорезал звук разбитого стекла. Спина неприятно заныла, а затылок прорезала ослепительная боль, от которой она непроизвольно взвизгнула, распахнув глаза.       Он навис над ней, как чёртов волк перед глупой овечкой. Что карий взгляд из-под нахмуренных бровей, что оскалившиеся зубы над вздёрнутой верхней губой, что крепкая хватка на горле — всё это не сулило ничего хорошего. Грин испуганно пискнула, пытаясь выдавить из себя хоть что-то, но этого было достаточно, чтобы мужчина недоумевающе моргнул и моментально отскочил от неё, вжавшись в диван.       — Твою мать, — едва слышно прошептал Гоуст, глядя на неё.       Светловолосая попыталась встать, но затылок напомнил о себе новой порцией боли, заставляя её слабо охнуть. Голова ходила кругом, не позволяя сфокусироваться ни на чём, кроме неприятных ощущений. Медленно соображая, она перекатилась на бок и тут же зашипела: в руку впились мелкие стеклянные осколки.       Она упала на кофейный столик, который до этого момента был целёхоньким.       Кэсси осторожно коснулась затылка, чувствуя нечто вязкое и мокрое на кончиках пальцев. Она непроизвольно вздрогнула понимая, что там может быть кровь. Её моментально начало мутить от этой мысли. Рука отдёрнулась от головы, смахивая на светлые джинсы несколько капель красной жидкости.       — Чёрт, малая, — взволнованно выдохнул мужчина слегка дрожащим голосом, вставая с дивана и наклоняясь к ней.       Девушка резко отодвинулась подальше, сама того не понимая. Она зажмурилась и отвернулась: только бы не видеть те красные пятнышки на одежде и… не видеть его. Голова пульсировала всё сильнее и сильнее, не позволяя спокойно думать. Ей были подвластны только первостепенные инстинкты, кричащие держать себя в безопасности.       — Не подходи, — сипло выдавила Кэсси. — Не подходи ко мне.