***
Некое недоверие со стороны власти Эренделла неприятно ударило по Иккингу. Поэтому он сначала было решил отказаться от прогулки по саду, к которой его активно принуждал мистер Трэсли. Но затем рассудив, что будет неразумно выказывать какие-либо подозрения, все же согласился. Пусть самовлюбленная королева думает, что ее оскорбительная выходка осталась незамеченной. Ведь тогда у Иккинга будет своеобразный козырь в рукаве, которым всегда можно пощеголять в нужный момент. Сад располагался в скрытном внутреннем дворике замка, был очень скромен и не мог выдержать никакого сравнения с гигантской пестрящей оранжерей, в которой Иккинг гулял с Анной раннее. Да и садом это можно было назвать с трудом: пару убогих фруктовых деревец, несколько кустов, да дикие цветы повсюду, что и шагу нельзя ступить, чтобы их не растоптать. У самого низкого дерева расположилась старая покосившаяся лавка. Именно на нее мистер Трэсли указал Иккингу, повелел дожидаться Анны, а сам через секунду куда-то загадочно исчез. Иккинг прислушался к трели птиц. Они невольно напоминали ему о доме, и тоска, приглушенная новым королевским увлечением, вновь восстала в сердце. Мужчина сжал кулаки, пытаясь потушить внезапно возникшую зависть и даже ревность. Сейчас его верные «сыны», его слуги и поданные покоряют море, как и подобает каждому уважающему себя викингу. И когда они вернутся на Олух – их встретит взволнованная и растрепанная Астрид, его любовь, его Луна и Солнце, и ей скажут, что непутевый ее муж променял их собственного сына на не такие уж и нужные теперь политические союзы… Поток пугающих мыслей прервала спешащая к лавке Анна. Впервые за эти дни Иккинг наблюдал на ее прелестной головке корону – ее зубцы напоминали острые скалы, а бриллианты так блестели на солнце, что ослепляли. Однако одета она была в этот раз скромнее – всего лишь белая рюшная блуза и не слишком пышная бордовая юбка. Как и подобает по всем правилам этикета, Иккинг поднялся, чтоб поприветствовать королеву, но та скривилась, махнула рукой и капризно произнесла: — Ах, оставьте эти глупости! Все оставьте! Иккингу показалось, что Анна была чем-то очень расстроена, и ему захотелось тут же пожалеть это бедное изнеженное создание. Только стоило девушке разглядеть в собеседнике первые признаки жалости, как она тут же усмехнулась и призвала все свое царское равнодушие. — Вы не представляете, как я счастлива, что вы решили остаться, — ровным тоном произнесла она, и легкая коварная улыбка тронула ее уста. — Уверена, что ваши действия продиктованы исключительной политической дальновидностью, иначе и быть не может. Действительно, чем еще они могут быть продиктованы? Лицо Иккинга вмиг лишилось краски. Но он решил не спешить с выводами, а осторожно ступить в игру. — Извините, ваше Величество, но я не совсем понимаю… — Как думаете, великий вождь, зачем я позвала вас в этот сад? — резко перебила его Анна, не прекращая улыбаться. — Честно говоря, я и сам задаюсь тем же вопросом. Ваша оранжерея намного прекраснее этого убогого местечка. Ощущение, будто кто-то может встретить здесь свою погибель. Даже ветер какой-то… могильный. — Иккинг поежился и растер ладонями собственные руки. Анна вскинула бровь, открыло было рот, чтобы что-то произнести, но замешкалась и опустила взгляд. — Когда-то мы с сестрой играли в этом саду. Особенно в зимнюю пору. Тогда мама была еще жива. Она часто присоединялась к нам, стояла у дерева и что-то напевала, будто звала кого-то. Так вот, дорогой вождь. Я никому не позволю оскорблять Эренделл даже в мыслях, будь вы хоть трижды властелином мира! Хотя бы в память об покойной королеве Идуне! Это королевство будет процветать до самой смерти вселенной, вам это ясно? Теперь все встало на свои места. Иккинг почувствовал, как в нем вскипает злость. Анна каким-то образом прочла его письмо для Астрид!.. — Вы прочли мое личное письмо, не так ли? — В этом я действительно была не права. Однако я считаю, что мерзкие переглядки и перешептывание со своими поданными в стенах замка неприемлемы. А если бы мы смогли предотвратить заговор? Нужно всегда быть готовым… к любым исходам. Вы загнали меня в угол, мне нечего было делать. — Правда? И что? Разгадали заговор? — голос Иккинга был лишен всяких эмоций. Он смотрел на Анну и удивлялся, как мог увидеть в этом сильном и властном существе невинность, требующую защиты. — Я нашла не очень лестные отзывы о нашем королевстве, я… — Это мои личные впечатления для жены. Они вас не касаются. Надеюсь, вы отдали письмо обратно? Я бы хотел, чтобы оно дошло до рук той, кому оно действительно предназначено. Анна вспыхнула. Оскорбительный укор поразил ее, но злиться она не могла, потому что первая решила задеть честь вождя и уличить его в чем-то. Да и как можно злиться, когда в сердце столько противоречий… Ничего лучше не придумав, девушка легко коснулась плеча Иккинга, но тот дернулся, подскочил и, слегка поклонившись, ушел. Анну не на шутку встревожило поведение Иккинга. Она была уверена, что он пойдет на все, лишь бы не расстроить ее. Тем более, когда дело было не только в личных взаимоотношениях, но и в делах государств. Однако вождь даже не обернулся, и, ласкаемый лучами солнца, вернулся в замок. Девушка часто задышала, стараясь усмирить гнев от нанесенного ей оскорбления. Только гнев этот тут же перемешивался с отчаянием. Анна понимала, что каким-то образом стала терять контроль… Чтобы не закричать, она резко обернулась и тут же изменилась в лице. С другой стороны дворца к ней не спеша шла девушка со старой шерстяной сумкой, перекинутой через плечо. Темные густые волосы, отдававшие синевой, красиво падали на плечи при каждом шаге гостьи, карие глаза хитро блестели, дополняя лучезарную, но немного уставшую улыбку. Девушка была мощная, низковатая, но не лишенная прелестей женской фигуры. И хоть наряд ее не отличался какой бы то ни было красотой, лохмотья не делали ее хуже. — Тори! — Анна, подхватив юбки, стремглав бросилась к появившейся из ниоткуда нищенки и бросилась в ее объятия, пренебрегая всеми на свете правилами этикета. — Ваше Высочество… — произнесла в ответ девушка, носившая имя Виктория. Она была дочерью королевской кормилицы. После смерти монархов, когда Эльза и Анна остались совершенно одни, Виктория стала для них главной опорой и поддержкой. Будучи такой же юной и такой же несчастной из-за скоропостижной кончины своей матери, она понимала горе сестер как никто другой. Эльза проявляла к Виктории совсем мало интереса, а вот Анна в этой девушке нашла опору и принятие. За подобную близость сестры со слугой Эльза перестала относиться к Виктории равнодушно и взрастила в себе жгучую нелюбовь, подстрекаемую ревностью. Как только она взошла на престол – первым делом она нашла повод выслать Викторию под предлогом благих намерений. Девушке пришлось скитаться – но она регулярно писала Анне, и они обменивались письмами, рассказывая, как друг у друга дела. Когда же престол был передан Анне – она тут же распорядилась вернуть Викторию на службу во дворец. Долгие месяцы от несчастной не было вестей, и королева уже было опасалась худшего. Оттого нынешнее появление Виктории во дворце ощущалось сродни чуду. — Я не могу поверить… Спустя столько лет… — бормотала Анна, не в силах прийти в себя после радостного потрясения. — У меня такое чувство, будто мы не виделись целую вечность! — Так оно и есть, Ваше Выс… Величество. Прошла целая вечность. Когда я спешно покидала дворец, вы были так юны и наивны, так мечтали о прекрасном принце, что заберет вас из этого кошмара и полюбит по-настоящему… Как у меня болело за вас сердце! День и ночь я молилась Богу, чтобы он вас уберег от страшных, коварных людей… И сейчас я вижу перед собой такую смелую, такую сильную, статную и властную женщину! Вы – истинная королева, дочь своих родителей! А как я была счастлива узнать, что вы нашли себя в браке! Вы не раз подчеркивали, что это достойнейший из молодых людей. Мне уже не терпится с ним познакомиться! Разговоры о Кристоффе слегка омрачили радостное настроение королевы, но она не позволила себе хоть как-то выдать эту перемену. Схватив Викторию за руку, Анна повела ее из сада в замок, попутно рассказывая о самых последних новостях. Слух о приезде такой любимой королеве персоны разлетелся молниеносно, и мистер Трэсли взял на себя смелость подготовить лучшие покои для персонала, а также занести несколько удивительной красоты платьев, которые Анна к приезду Виктории подготовила заранее. Часть распоряжений были переданы и на кухню – вдруг королева захочет потрапезничать со своей давней подругой? Сам мистер Трэсли тоже не находил себе места от волнения – срывался на других чаще, чем ему положено, путал поручения, внезапно забывал, куда нужно было идти… Слуги тихо смеялись за его спиной, обсуждая общую растерянность обычно всегда спокойного и холодного мужчины, но никто не смел высказать витавшие в воздухе предположения. Когда Анна привела Викторию в подготовленные покои, та не смогла сдержать радостного возгласа. — Господи… Это мои?! Да я в жизни в такой роскоши не жила! Виктория собиралась рухнуть на гигантскую кровать, но вовремя заметила расположившиеся на ней атласные платья, сшитые и украшенные намного богаче, чем полагается даже самой уважаемой служанке. — Ой… Кажется, кто-то забыл здесь свой гардероб. Анна хихикнула, видя забавное замешательство не просто служанки, но подруги. Она неспешно приблизилась к пораженной Виктории, приобняла ее за плечи и поспешила все объяснить. — Никто ничего не забывал. Это мой подарок тебе. За верность. — Мне?! Боже упаси, Ваше Величество, но куда же я в них пойду? Все девки меня засмеют. Да в них и неудобно наверняка… — А кто сказал, что ты будешь заниматься делами служанок? — Анна решила, что сейчас самое время рассказать все до конца. — Я вызвала тебя для того, чтобы ты стала моей правой рукой, Тори. Ты столько помогала мне, даже тогда, когда тебя не было рядом, — рука Анны поднялась к щеке улыбчивой девы и нежно погладила ее большим пальцем. — Теперь ты не служанка. Будешь всегда при мне: помогать со всем, с чем я тебя попрошу. В общем, станешь моей первой и доверенной фрейлиной. Придется тебя немного подучить, но я уверена, что мистер Трэсли мне не откажет. Он очень хороший учитель… В голосе королевы проскользнули коварные нотки, и Виктория сама не заметила, как щеки ее слегка залились краской. Она переводила взгляд с Анны на платья и обратно, и когда до нее, наконец, дошел полный смысл сказанных слов, она бросилась в ноги к королеве и отчаянно зарыдала. — Тори! Тори, ты чего! — Анна без раздумий уселась на прохладный пол и принялась трясти бьющуюся в истерике Викторию. — Тебе что-то не понравилось? — Как! Как вы можете так думать! — вопрошала Виктория, улыбаясь сквозь слезы. — Я просто совсем не ожидала… И я так счастлива… Мама бы гордилась мной… — Ох! — только и смогла вздохнуть Анна перед тем, как заключить несчастную девушку в свои крепкие объятия. Сейчас они были вовсе не королева и ее фрейлина, а две заблудшие израненные души, ищущие друг в друге умиротворения и покоя. Анна поглаживала растрепанные волосы Виктории и напевала известную Эренделльскую колыбельную, чтобы хоть как-то успокоить и подругу, и себя, а также вновь спрятать возникшие так некстати неприятные воспоминания. Неожиданно Виктория дернулась и, наскоро вытерев слезы, бросилась к своей сумке. Анна тоже будто бы вышла из оцепенения – привстала, поправила юбки платья, вернула слегка съехавшую корону. К ней вновь вернулись прежние гордость и достоинство. — Я ни на минуту не забывала о вашей с Кристоффом беде. Объездила полмира, встретила самых удивительных целителей… У меня средств на ближайшие недели точно должно хватить. Вот, — она достала маленький бутыль с какой-то жидкостью и передала его Анне, — держите. Выпейте это перед… Ну, вы поняли. И я уверена, Бог смилостивиться над вами… Поможет вам выздороветь, Ваше Высоч… Величество, и подарит вам ребенка. — Аминь, Тори, — улыбнулась Анна и перекрестилась. — Аминь.***
Анна крутилась у зеркала и посматривала на манящий пузырек. Длинные рыжие волосы доставали до почти оголенной груди – ее едва прикрывали кружевные вставки, имитирующие лиф. Полупрозрачная юбка, тянущаяся в пол, тоже не преследовала цели что-либо скрыть. Пожалуй, это был самый открытый и провокационный наряд Анны для сна. Первый и последний раз она надевала его в первую брачную ночь – тогда ее сразу же постигло самое большое счастье и самое большое разочарование. Она, безусловно, любила Кристоффа. Тогда так точно. И она каждую ночь мечтала, как он обхватит ее широкими ладонями, начнет блуждать по изнывающему телу, ласкать аккуратную грудь, медленно, но властно раздвигать ее ноги, прижимать к себе и изучать губами, языком, пальцами… Увы, реальность была куда менее прозаичной. Кристофф не смог совладать со страхом и неким благоговением перед королевой Эренделла. Даже если он и хотел, он никак не мог себе позволить бесстыдно и по-зверски прикасаться к Анне, так, словно она какая-то блудница. Поэтому страстная ночь любви Анны очень отличалась от ее фантазий. Минут пять она пролежала на спине, пытаясь почувствовать хоть что-то, кроме неприятного дискомфорта, пока Кристофф, нависнув над ней, равнодушно двигался сначала слишком медленно, а затем слишком быстро. Когда все закончилось, мужчина застонал от удовольствия, быстро чмокнул Анну в губы и, отвернувшись, сладко уснул, даже не заметив на лице любимой какого-то недовольства. Супружеское ложе отдаляло некогда невероятно близких людей. Между ними все было просто прекрасно до тех пор, пока дело не доходило до постели. Анна пыталась как-то исправить положение – прямо говорить о своих недовольствах она стеснялась, чтобы не снизойти до обыкновенной женщины в глазах мужа, но по-хитрому намекала. Однако Кристофф был непреклонен – его вообще не интересовала эта сторона их жизни, и однажды он прямо заявил, что давно бы отказался от супружеского долга, если бы не долг перед королевством – они ведь обязаны завести детей. Как бы муж не пытался возвести Анну к неприкосновенным Богиням, она начала сомневаться в своей красоте и привлекательности. А проблемы с зачатием ребенка окончательно расстроили ее. Кристофф вверил поиск решений в тонкие фарфоровые ручки королевы, а сам выполнял только то, что просила от него Анна – и только для того, чтобы наконец-то явить миру наследника или наследницу. Так крупица за крупицей и рушилась великая любовь. Анна все больше сомневалась в себе и в своей привлекательности, Кристофф, ясно осознав, что не может дать своей жене того, что она хочет, отдалился и старательно делал вид, что проблемы не существует. Королева все чаще ловила себя на мысли, что уже готова развестись и сойтись с кем угодно, лишь бы прекратить эту порочную пытку себя и своего тела. Каждый последующий выход в свет она делала декольте платья еще шире и была счастлива, если за вечер или встречу ей удавалось собрать множество восхищенных и даже голодных мужских взглядов. Но королевский брак она все же пыталась спасти – в конце концов, она очень любила Кристоффа и готова была вверить ему свою жизнь. Сжав в кулаке пузырек и прочтя над ним какую-то молитву, Анна поцеловала его. Слезы просились наружу, но девушка подавила их. Еще раз взглянув на себя в зеркало, она отправилась сквозь свои покои в королевскую спальню. В тусклом свете свеч она разглядела раздетого догола Кристоффа. Его широкое рельефное тело заставило Анну смутиться от подступающих внизу живота чувств. Сколько раз она давала им шанс… Сможет дать и сейчас. Плавной походкой подойдя к Кристоффу, она показала ему зажатый в ладони предмет. — Тори сказала выпить его перед тем, как мы будем пытаться… Она считает, что это может помочь… — Сколько мы всего уже перепробовали, — с сомнением протянул Кристофф и стыдливо опустил глаза, смущаясь пред античной красотой своей божественной жены. — Но вдруг в этот раз действительно получится. Ты готова? Анна быстро опустошила содержимое пузырька. Выкинув его, она вновь вернулась к мужу и, тяжело вздохнув, кивнула ему. Можно было начинать. Кристофф встал и потушил все свечи. Они всегда любили в полной темноте, едва нащупывая друг друга сквозь черноту. Анна пыталась исправить и это, но у мужчины не хватало духу бесцеремонно рассматривать королеву, словно проститутку в борделе. Осторожно уложив Анну на мягкую кровать, Кристофф слегка приподнял полупрозрачную юбку ночного платья. Легким касанием колена он немного развел ноги Анны, так, чтобы точно уместиться – и вошел в нее легким толчком. Девушка ойкнула и слегка поморщилась, и Кристофф тут же прошептал извинения. Он не знал, как облегчить Анне эту неприятную боль без развратных и оскорбительных движений, а потому принялся двигаться быстрее обычного, чтоб скорее покончить с этой пыткой. Девушка обхватила ногами мощное тело мужа и пыталась подстроиться под его ритм, но он все ускорялся, не прислушиваясь к движениям жены. Тогда Анна, потеряв всякий интерес, оставила попытки и, безучастно вглядываясь в темноту, с упоением ждала, когда же Кристофф закончит. После случившегося, в полудреме Кристофф оповестил Анну о кое-чем очень важном. — Милая, я завтра уезжаю по государственным делам. Думал взять тебя с собой, но ты хотела навестить сестру. Что думаешь? В мыслях Анны как назло тут же возник Иккинг. Такой же сильный и мощный внешне, только более дерзкий и решительный. И вот, в фантазиях Анны руки и губы Кристоффа превратились в руки и губы Иккинга. Девушка помотала головой, пытаясь избавиться от предательского наваждения. Но сердце, в котором поселился удивительный образ, билось в груди, словно пойманная бабочка. — Нет, дорогой… Извини, я должна остаться. Я обещала… — Анна тяжело сглотнула, — Эльзе, что навещу ее. Да и гостя нужно развлекать, мы ведь сами уговорили его остаться. — Не мы, а ты, — равнодушно заметил Кристофф. — Ты ведь знаешь, что это на благо королевства. Если мы пленим его разум, он будет готов на все на свете союзы. А нам это и нужно! — уговаривала Анна не только его, но и себя. — Конечно, — сквозь улыбку произнес мужчина. — Я не сомневаюсь, милая. Проводишь меня завтра? — Обязательно. Спокойной ночи. — Спокойной, — отозвался Кристофф и отвернулся к стене. Ночью Анне стало нехорошо. Виктория предупредила ее, что от лекарства может кружиться голова, и нужно съесть что-нибудь сладкое, чтобы боль прошла. Девушка не хотела будить фрейлину, а потому накинула на себя ночную накидку, чтобы скрыть наготу, и поспешила спуститься к кухне. По дороге она услышала какое-то шуршание и возню – решив, что стоит проверить, что случилось, она свернула в коридор, ведущий в крыло самых важных слуг. Заметив, что у дверей в библиотеку кто-то есть, она спряталась за стеной так, чтобы все хорошенько разглядеть. Каково же было удивление Анны, когда она заметила мистера Трэсли, активно качающего бедрами, и прижатую к стене Викторию с задравшимися юбками, которая задыхалась от удовольствия. Трэсли то замедлялся, то ускорялся, одна его рука блуждала по обнаженной пышной груди девушки, другая же закрывала ей рот, когда из него вырывались непристойные и громкие стоны. Виктория не могла найти себе места и извивалась над Трэсли, как змея, а кончики ее прядей щекотали пожилому мужчине лицо. Но он не обращал на это внимания и наслаждался каждым мгновением, проведенным с этой бесподобной валькирией. Когда же мистер Трэсли прильнул к груди Виктории, Анна отвернулась – ведь уже несколько минут она видела в наслаждающихся друг другом вовсе не тех, кто есть там на самом деле, и эти развратные мысли ужасно ее пугали. «Вот разбойница! Только приехала, а уже… Да еще с кем!..» — рассуждала Анна по пути в кухню. Увиденное поразило ее. Но она не хотела мешать своим слугам наслаждаться друг другом. Она на них не злилась и не собиралась их ругать. Она просто им завидовала.***
Утреннее прощание с Кристоффом далось ей на удивление легко. Она пустила несколько слезинок ради общественного приличия, но, когда муж прижал ее заплаканное лицо к своему плечу, улыбнулась, радуясь, что на время избавляется от тяжкого супружеского груза. На проводы также были приглашены и мистер Трэсли, и Виктория. Они стояли далеко друг от друга и никак не выказывали какой-либо заинтересованности, но Анна не могла смотреть на них без воспоминаний об увиденном сегодняшней ночью. Она решила, что непременно как-нибудь поговорит об этом с Викторией и разузнает у нее все, что сможет выудить. А сейчас… Иккинг вошел в ту столовую, где встретился с Анной впервые. Мистер Трэсли велел явиться ему тотчас, чтобы не расстраивать госпожу. Вождь усмехнулся, услышав это требование от наглого слуги. С момента вчерашней ссоры в саду Анна не предпринимала никаких шагов к примирению. С чего бы ей внезапно заниматься этим сейчас? Анна вошла в столовую уверенно, с лучезарной улыбкой на лице и с огнем в синеватых глазах. Хоть Трэсли и стоял у дверей, его удивлению при виде Анны не было предела. Ведь королева позволила себе явиться перед чужестранцем в домашнем платье! От пышности юбок, рюш и блесток не осталось и следа. Анна выглядела просто и по-домашнему, и единственной деталью, украшающей обыкновенный наряд, было зазывающее декольте и подчеркивающее его ожерелье из зеленых драгоценных камней. — Иккинг! Я так рада, что вы почтили меня своим присутствием. Я очень хочу извиниться перед вами за свое поведение… Пожалуй, я была слишком груба и напориста. Но я совершенно случайно! Вы меня простите? Конечно, Иккинг уже давно простил этому прелестному существу все. Он только боялся, что это она его не простит и с позором выгонит из королевства. Все же он позволял себе слишком много вольностей. — И вы меня простите, Ваше Величество. Давайте забудем эту позорную сцену и попытаемся сохранить нашу трогательную дружбу. Анна усмехнулась, но кивнула, ничего не ответив. Она приблизилась к вождю, попутно проведя пальцем по столу, и поддалась вперед, слегка расправив плечи. Иккинг принял правила игры и вцепился взглядом в ту часть тела, что приоткрыли специально для него. Затем вопросительно уставился на королеву, как бы ожидая объяснений. Королева невольно залюбовалась этим заросшим личиком, этой мужественностью, властью, дикостью и первобытностью. И только здравый смысл помог ей выпутаться из страстных сетей. Девушка резко вздохнула, отодвинулась от Иккинга и, невинно улыбнувшись, продолжила: — Действительно, прошлое оставим в прошлом. Я пришла вам сказать, чтобы вы собирались. Завтра на рассвете мы выезжаем в гости к сестре, в Зачарованный лес. Она у меня очень любит зиму, поэтому советую взять побольше теплых вещей. У вас с этим, вроде, проблем не бывает. И, развернувшись, Анна поспешила прочь.