Hush Now (You Were Lost but Now You’re Found)

— Итак, Томми, кто твой любимый герой? Игнорируй его, подбадривает себя Томми, замешивая ингредиенты в миске с рисунком галактики, которую Ранбу откопал в одном из шкафов. Если ты не будешь реагировать, ему станет скучно, и он просто отстанет... — Поджог, — отвечает за него Техно, расслабленно откинувшись к раковине и косо поглядывая на Томми. — Пацан без ума от него. — По крайней мере, я не фанат Дрима, — злобно шипит Томми. Туббо резко поворачивается к розововолосому мужчине: — Теперь ты фанат Дрима? С каких пор? Мы меняем направление? Потому что я всегда думал, что Дрим довольно крут в своей этой маске-улыбайке. — Туббо тычет указательными пальцами в края рта, демонстративно поднимая их вверх. — Его толстовки выглядят мягко, — вмешивается Ранбу, и Томми приходится прикусить себе язык, потому что они действительно чертовски мягкие. — Томми. — Лицо Техно искажается гримасой боли. — Не подкидывай им идей. — Не могу нести ответственность за твою влюб... — Чужая рука закрывает рот. На лице Томми растягивается острая как бритва ухмылка. — Не возникай, — ворчит Техно. Фил отворачивается от них, прикрывая рот рукой, его плечи трясутся от еле слышного смеха. — Или я буду вынужден надеть на тебя намордник. — Извращенец, — наклоняет голову Туббо. В его голубых глазах сверкает озорство, когда Томми встречается с ним взглядом, и внутри него сворачивается что-то острое и зазубренное. — Не знал, что ты увлекаешься подобным, Техно. — Туббо! — кричит Ранбу. — Не называй это так. — Все герои должны пасть, — серьёзно заявляет Туббо, поднимаясь на цыпочки, чтобы похлопать по плечу высокого подростка. — Мне жаль, что тебе пришлось узнать об этом так, Бу. — Он не мой Герой. — Томми замечает, что Ранбу выглядит довольно испуганным этой идеей. В его груди забавно кружиться непонятное чувство, когда высокий подросток горбится. — Туббо, пожалуйста, как твой будущий муж, умоляю тебя, не надо. — Умоляй, — легко соглашается Туббо. — Эй, Техно... — Нет, — перебивает его гибрид пиглина. — Что бы ты ни собирался сказать, просто нет. Фил... — Ты сам заварил эту кашу, приятель, — смеётся Фил. Этот звук ярко и громко разноситься по маленькой кухне. — Ты знал, что даже по одиночке они достаточно плохи, но захотел собрать всех трёх. Маленькие засранцы, — ласково подхватывает он. Томми собирает на языке густой сгусток слюны, прежде чем высунуть его и широким движением провести вверх по аномально тёплой ладони. Он получает массу удовольствия, наблюдая, как рот Техно захлопывается, а его взгляд медленно опускается, чтобы посмотреть на него широко раскрытыми и полными недоверия глазами. — Кто тебя воспитывал? — Рука слетает с его рта. — Фил, он лизнул мою чёртову руку. — Похоже на традицию, — задыхается от смеха Фил. Ранбу протягивает руку вперёд, открывая кран с водой и неуклюже стараясь избежать влаги. — Напомнило мне Уилбура. — Томми оглядывается на Фила — Помнишь, когда он... — Предпочел бы забыть об этом, — вздыхает Техно, агрессивно нажимая на дозатор мыла. — Не подкидывай дикому ребёнку идей. — Которому из них? — спрашивает Фил с усмешкой. — Я нормально себя веду, — скрещивает руки на груди Ранбу. Неуклюжие конечности составляют большую часть его тела, а каштановые слишком длинные волосы неуклюже зачесаны в сторону. — Ты виновен в соучастии, — скалит зубы Томми. — Держу пари, что ты настоящая угроза, Ранбулка. — Это не моё имя. — Конечно, Ранбублик. — Повторение не сделает этого более правдивым, Томми. — Не волнуйся, Булочка. — Туббо. — Что? Прозвище означает, что вы близки, верно? — невинно улыбается Туббо. — Только друзья дают друг другу прозвища... — Ни один из вас, пездалей, мне не друг, — резко перебивает его Томми. Непрошенная улыбка, зарождающаяся на его лице, превращается в гримасу отвращения. — Уилбур – мой друг. Голубые глаза Туббо встречаются с его из-под шторки каштановых кудрей. Взгляд подростка нечитаем, даже когда на его губах играет улыбка. — Мужик, у тебя может быть больше одного друга. — Мне нужен только Уилбур, — рычит Томми, выпрямляясь. — Так что, иди-ка ты... Техно брызгает ему в лицо водой с пальцев. — Расслабься, — ворчит он, когда Томми негодующе поворачивается к нему. — Никто не украдёт тебя у Уила. — Мужчина перекрывает воду, грубо вытирая руки о штаны. — Клянусь, это всё равно, что пасти кошек. — Эндерчест бы никогда... — Не твоих кошек, Ранбу, — перебивает его старший, потирая переносицу. — Я в курсе, что Эндерчест и Эндерпёрл оба очень воспитанные коты. — Прямо как собаки, — кивает Туббо. — Эндерчест даже умеет притворяться мёртвой. — Она делает это только потому, что ты все время пытаешься выгуливать её. — Ранбу бросает подозрительный взгляд на низкого мальчика. — На поводке. — Эндерпёрл любит наши прогулки. — Мг-м, вот почему ты должен тащить её, царапающуюся и мяукающую, через парадную дверь. Томми хмурится, засовывая руки обратно в миску, чтобы вытащить тесто для пирога и грубо закинуть его на поднос. Он отчаянно пытается игнорировать подшучивание двух подростков, которые давно знают друг друга, у которых есть свои истории и которым явно не нужно, чтобы Томми вторгался в их дерьмовую жизнь и дерьмовую квартиру с их двумя дерьмовыми кошками и... Чёрт, всё, о чём он может думать, это Дрим. Дрим, который покупал маленькие банки с тунцом, оставляя их в одном из мешочков на поясе, чтобы подкармливать бездомных кошек рядом с их домом. О том, как его голос превращался в нелепо ласковую трель, когда они тёрлись о его покрытую шрамами ладонь. Он мягко улыбался, его зелёные глаза сияли, а толстовка с натянутым капюшоном и пряди тёмно-русых волос развевались на ветру. Дрим, который провел неделю на постельном режиме из-за того, что вдохнул слишком много дыма, вместо себя натянув противогаз на морду толстого рыжего кота, пока животное глубоко вонзало когти в его толстовку, оставляя рукава полуразорванными, и громко недовольно мяукая, когда его наставник выносил его из горящего дома. Рядом раздаётся шорох. Техно наклоняется, чтобы заглянуть ему через плечо, приближая рот к уху Томми. — Они тебе нравятся, — понимающе шепчет он, тепло выдыхая ему в шею. — Ещё чего, блять, — шипит Томми, грубо разглаживая тесто на подносе. — Они идиоты, и я не хочу иметь с ними ничего общего. - — Чем маешься, босс? Пироги уже готовы и сейчас толпятся в духовке, а Томми замер в коридоре, крепко сжимая круглую латунную ручку высокой белой деревянной двери. Он поворачивает голову, ровно настолько, чтобы взглянуть на Туббо. Мальчик, как и обычно, выглядит небрежно расслабленным, с поднятым вверх подбородком и откинутой в сторону челкой, выставляя глаза на всеобщее обозрение. Его руки скрещены на груди, пока он прислоняется плечом к стене. Зелёная рубашка в клетку висит на его плечах. Томми сознательно отводит взгляд от маленьких коричневых рожек на голове подростка, изгибающихся над мягкими висячими ушами, покрытыми шерстью на тон светлее его волос. Гибрид барана. Томми встречал только одного такого же до Туббо, и есть что-то забавное в сравнении высокого, стильно одетого Шлатта с невысоким взъерошенным мальчуганом, у которого из-за одной неправильно застёгнутой пуговицы перекосило всю рубашку. За дверью раздаётся слабый звук постукивания лапой по дереву и нежное мяу. Томми заливается краской. — Знаешь, если хотел встретиться с ними, мог бы просто попросить, — улыбается ему Туббо, и эта чувствуется как-то по-другому. Его глаза проясняются, когда он, с кружащимся во взгляде пониманием, смотрит на Томми. — Ранбу настолько души в них не чает, что они уже практически наши дети. Он даже сшил им чулки на Рождество. Туббо делает шаг к нему, и Томми тактично отступает, позволяя пальцам соскользнуть с ручки и исчезнуть в кармане джинсов. — Он сказал... — Томми замолкает, поджимая губы. — Ранбублик, он назвал тебя своим будущим мужем. — Платоническим, — ухмыляется Туббо, дёргая ручку и толкая дверь. Он призывает Томми следовать за собой в комнату многозначительным кивком головы, прежде чем проскользнуть внутрь. — Ты в курсе, что у супружеских пар есть налоговые льготы? — спрашивает он изнутри. Томми смотрит сквозь коридор, в кухню, где Фил и Техно затеяли задушевную беседу, в то время как Ранбу застрял на дежурстве по присмотру за пирогами. Он колеблется ещё мгновенье, прежде чем последовать за низкорослым мальчиком, претворяя за собой дверь. Его взгляд замирает на двух тенях, лежащих на кровати. Две пары глаз, одна ярко-желтая, а другая – сверкающе зелёная останавливаются на нём. — Это Эндерпёрл... — Туббо протягивает руку, подхватывая зеленоглазого кота, который, прижимаясь крошечным носиком к подбородку мальчика, тут же начинает громко мурлыкать, словно маленький трактор. — Я ей нравлюсь, но ей почти все нравятся. — Он поворачивает голову, нежно потирает кошачью макушку. — Эндерчест же немного привереда. Вторая кошка нюхает воздух подёргивающимся крохотным носиком, рассматривая Томми жёлтыми глазами и помахивая чёрным хвостом. — Привет, — выдыхает он, сгорбившись, как делал его наставник. — Здравствуй, красавица, — напевает Томми, протягивая руку и держа ладонь перед кошкой. Её ухо дёргается. — Посмотри на себя, ты не привереда, у тебя просто есть вкус, верно, симпотяжка? — Он ухмыляется, когда она лениво выгибается в спине, вытягивая голову с широким пренебрежительным зевком и обнажая острые как иглы клычки. — Ты ведь настоящая охотница, не так ли? Держу пари, что все мыши в округе боятся тебя. — По правде говоря, ей нельзя на улицу без поводка, — вставляет Туббо, задумчиво наклоняя голову. Эндерчест подходит к Томми, игнорируя руку и вместо неё потираясь о его щёку с нежным писком. — Хах. Томми имитирует тихое урчание в ответ, ухмыляясь, когда она с любопытством поднимает на него большие круглые глаза, похожие на лампочки, и своим крошечным носиком упирается ему в кожу под глазом. — Предательство, — фыркает Туббо, перекладывая Эндерпёрл, прежде чем плюхнуться на кровать. Томми проводит ладонью по спине Эндерчест, опуская пальцы и почесывая её под подбородком, получая в ответ грохочущее мурлыканье. — Знаешь, Ранбу собирается извиниться перед тобой. Тебе решать, что делать с извинениями. — Туббо разваливается на тёмно-зеленом покрывале, с ухмылкой поворачивая в его сторону голову. — Но я надеюсь, что ты примешь их. — Почему? — настороженно спрашивает Томми. — Ты забавный, когда не кочевряжишься. — Взгляд Туббо проницателен и лукав, когда улыбка на его лице становится шире. — К тому же, мы, гибриды, должны держаться вместе, так? Томми резко вскидывает голову, распахивая глаза. Он останавливает взгляд на подростке, и его пальцы замирают в чёрной шерсти. — Что? — задыхается он. — Я не... — Томми! Он вздрагивает, прекрасно осознавая, что Туббо внимательно наблюдает за ним с кровати. Его сердце громко колотится в груди, пока он карабкается вверх, игнорируя недовольное мяуканье Эндерчест. Через секунду Томми уже крепко сжимает пальцы на ручке двери. — Я никому не скажу, — сообщает ему Туббо, поглаживая спину Эндерпёрл. — Нечего говорить, — рычит Томми, поворачивая ручку и плотно захлопывая за собой дверь, тяжело выдыхая. — Я не гибрид, — бормочет он, проводя рукой по волосам и крепко сжимая кулаки. — Почему все тут такие чертовски странные? — шипит он в отчаянии. — Томми? — Фил сворачивает за угол, приподняв бровь. Томми виновато замирает. — Вот ты где. — Ага, — ворчит он, сутулясь и запихивая руки в карманы. — Мы скоро уходим? — Как только пироги немного остынут, — подтверждает Фил. Он на мгновение переводит взгляд голубых глаз за спину Томми, прежде чем снова посмотреть на него. Мужчина хитро сощуривает глаза, растягивая морщинки. — Не говори Техно, что я это сказал, но он очень хочет научить тебя готовить картошку. — Верно, — выдыхает Томми, гримасничая и потирая ладонью лицо. — Прямо… гм, прямо сейчас? — Мы успеваем. — Фил склоняет голову. — Всё в порядке, приятель? — Всё просто зашибись, — огрызается Томми. - Томми хмурится, с сомнением поглядывая на картофелины на своей тарелке. Техно откусывает от одной из них кусок, не обращая внимания на то, что от неё всё ещё исходит пар. — Это так просто? — спрашивает он наконец. — Так просто, — ворчит Техно, откусывая ещё один большой кусок. — Ты также можешь разогреть её в микроволновке, только не забудь сначала проткнуть картошку, иначе взорвётся. — У меня нет микроволновки. — Ты – трагедия, — сообщает ему мужчина. — Забери эту у Ранбу, у него ещё как минимум две припасено. — Серьёзно? — Томми смотрит на микроволновую печь. — Нахрена? — Если не ошибаюсь, Туббо продолжает разбирать их. — Техно засовывает в рот последний кусочек картошки. Его губы расползаются в удовлетворённую улыбку, а нижние клыки прижимаются к верхней губе. Или бивни. Томми полагает, что это будет более правильным словом для них, даже если они совсем не похожи на изогнутые острые бивни Кровавого Бога, сверкающие золотыми кольцами. — Хорошо разбирается в технике. По крайней мере, так он оправдывается. — Странно, — с чувством заявляет Томми, прежде чем протянуть руку, выдёргивая шнур из розетки. — Я проношу её под твоей курткой. — Я так и понял, — признаёт Техно, протыкая вторую картофелину. — Я скажу Уилбуру, что ты подстрекаешь меня к преступлению. Томми поворачивается, удерживая микроволновку под мышкой, и замирает, встречаясь глазами с Филом. Мужчина поднимает сначала одну, а затем и вторую бровь. — Фил, твой сын подстрекает меня к преступлению. — Вижу, — задумчиво протягивает Фил. В его голубых глазах сверкают искорки смеха, когда он переводит взгляд на Техно. — Приобщаешь молодежь с самого детства? — Эх, это всё влияние Уила, — пожимает плечами Техно. Он прислоняется к столешнице, пока Томми предпринимает попытку незаметно прошмыгнуть мимо Фила. — Как он там себя называет? Грязный преступник? — Он даже вписывает это в контракты, когда мы заключаем сделки, — фыркает Фил, следуя глазами за Томми, пока тот не свернёт из кухни. — Чудо, что при этом мы всё ещё на плаву. - Томми буквально чувствует пристальный взгляд Ранбу следующий за ним, куда бы он не пошёл. Он также усердно делает вид, что не замечает его, держась близко к Техно и балансируя миской тёплой картошки в согнутой руке и пирогом, кое-как удерживаемым на открытой ладони. Техно засовывает свою куртку с микроволновкой под ней под мышку, и Ранбу замирает, глядя на неё. — Это же... — Моя куртка, — соглашается Техно, ухмыляясь и сверкая глазами. — Знаешь, хочу оставаться в тепле. Ранбу смотрит на квадратную форму в его руках ещё мгновение, а затем покашливает и отворачивается. — Верно. Туббо заворачивает из-за угла спальни. Эндерпёрл висит на его руках, и её нижняя часть тела покачивается в такт шагам подростка. Она громко мурлычет, прикрыв глаза. — Уже уходите? — Обещал Уилу, что ребёнок будет дома к восьми, — пожимает плечами Техно. — Не ребёнок, — ворчливо огрызается Томми, хмуро прижимая миску ближе. — Ты моложе всех здесь. — Техно бросает на него нечитаемый взгляд. — Ранбу и Туббо по семнадцать, и они оба, безусловно, дети. — Ненадолго. — Ухмылка Туббо становится острой. Он поднимает Эндерпёрл к груди, прижимаясь подбородком к макушке кошки. — Не успеешь оглянуться, как нам стукнет восемнадцать. — Жду не дождусь. — Техно, похоже, совершенно не в восторге от такой перспективы. — Серьёзно. — Я приеду чуть позже, — говорит Фил, улыбаясь им обоим и засовывая одну руку в карман штанов, прислонившись к двери, ведущей на кухню. — Ники сказала, что подъедет сюда минут через тридцать. Техно хмыкает в знак согласия, разворачиваясь и подталкивая Томми к двери. — Пока, Томми. — Туббо поворачивается и машет ему лапой кошки. — До встречи. — Ни за что, — выдыхает Томми, пинком захлопывая дверь и грубо обрывая Ранбу на полуслове. Он пытается не чувствовать из-за этого вину, когда Техно смотрит на него. - — Итак, у тебя был хороший день? Уилбур ссутулился, прижавшись щекой к открытой ладони, опершись локтем на стол и насадив очки на нос. Его карие глаза смотрят на Томми с настороженным любопытством. Пластыри на его руке были заменены на синие с косатками после того, как каждый палец был тщательно осмотрен и промыт. Томми старается не задерживаться на иронии того, что шрамы, населявшие его тело, получили в своё время меньше суеты, чем царапинки на ногтях. — Он был неплох, — фыркает Томми. Я бы предпочел быть с тобой, думает он, но ничего не говорит, рассеянно вытягивая ногу под столом, а другую поджимая под бедро на стуле. Я скучал. — Я испек тебе пирог, — выпаливает Томми, прежде чем поморщиться. — Техно пытался заставить меня поделиться с другими, но я отказался. — А-а. — Уилбур смотрит на кусок пирога на своей тарелке. Золотисто-коричневое тесто с черникой, стекающей по бокам и блестящей от сахара. — Я так понимаю, он также сказал тебе, что я люблю чернику? — Угук, — хмыкает Томми, внимательно наблюдая за собеседником. — Понятно, — говорит Уилбур, медленно поднимая тонкую серебряную ложку и просовывая её в самый край куска, зачёрпывая щедрую порцию со странным взглядом в глазах. — Я обязательно отблагодарю его позже. Томми наклоняет голову. Уилбур открывает рот и резко запихивает в него кусок пирога, выдёргивая ложку и ударяясь ладонью об стол, когда он выпрямляется на стуле. — Хороший, — глухо говорит Уилбур, прикрывая рот рукой и глядя на него слезящимися глазами. — Лучший черничный пирог в моей жизни, — клянётся он. Дрожь пробегает по его руке, когда он во второй раз вонзает ложку в пирог. —...Ты не любишь чернику, не так ли? — Нет-нет, люблю, — отрицает Уилбур, прикусывая и царапая зубами ложку. — Просто обожаю. — Тебе не нужно его есть. Уилбур качает головой, одной рукой обхватывая тарелку и защищающе склоняясь над ней. — Я люблю чернику, — говорит он почти лихорадочно, будто произнесение фразы вслух каким-то образом сделает её правдой. — И ты сам приготовил его для меня. — Уилбур... — Ещё одна ложка исчезает во рту его друга. Томми наблюдает, как тот резко бледнеет, а костяшки его пальцев белеют и напрягаются вокруг металла. — Я могу просто приготовить тебе ещё один пирог. Томми наклоняется вперёд, скрещивая руки на столе и прижимаясь к ним губами, стараясь скрыть непрошенное подёргивание губ. Мужчина замирает, обдумывая предложение. — Ириско-банановый? — с надеждой спрашивает Уилбур. — Это вообще можно…? — Томми хмурит брови. — Конечно, допустим, любой на твой выбор. — О, слава яйцам. — Ложка падает на тарелку, и Уилбур проводит ладонью по бледному лицу, проходя пальцами сквозь беспорядок чёлки. — Без обид... — Я не буду доедать — перебивает его Томми, опускаясь на стуле. — Не стесняйся делать с ним всё, что душе угодно. Уилбур замолкает, склоняя голову набок. Его взгляд скользит к остальному черничному пирогу, оставшемуся в фольге на кухонном столе. Наступает минута молчания. — Я позабочусь об этом, — говорит Уилбур, растягивая губы в улыбке. — В конце концов, нужно убедиться, что он не пропадет зря, раз ты так усердно трудился над ним. — Дай пизды этому уроду за меня, — фыркает Томми, вытягивая руки вперёд, падая лицом на стол и устало вздыхая, прислоняясь лбом к дереву. — Ублюдок заслужил это, заставив меня общаться с чудаками. — Ох, каков подлец, — ухмыляется Уилбур и запускает пальцы ему в растрёпанные волосы, царапая кожу головы. — Не волнуйся, Томс, — шепчет ему друг тягучим и сладким, словно мёд, голосом. Томми прикрывает глаза, и ногти впиваются ему в шею, скручивая отросшие на затылке пряди в маленький хвостик. — Я отомщу за тебя. - Оказывается, есть что-то странно интимное в том, что тебе доверяют готовку. Томми никогда не думал о еде, как о чём-то кроме необходимого компонента выживания. Он ел, жил и дышал, потому что это было необходимостью улиц. Его движущей силой всегда была нужда, выводящая за рамки беспомощного отчаяния и необходимости следовать законам. Он врывался в дома в поисках еды и копался в мусоре, сворачиваясь питоном вокруг редкостного сокровища – недоеденной пиццы с отчаянием и упрямым отказом отдать свою находку. Он поплатился за это ссадинами и тёмными синяками на теле, разбитым носом и капающей кровью. Едва видя из-под опухших век, он жалко шмыгал носом и вытаскивал кусок пиццы из коробки, позволяя ему соблазнительно болтаться перед своим лицом, прежде чем смачно прикусить, чувствуя влагу, покалывающую глаза, когда ароматы взорвались на его языке. Он помнит, что она не была окончательно холодной, помнит, что сыр оказался не странно хрустящей твёрдой коркой, а мягким, натягивающимся короткой нитью, которую он прожевал, удовлетворенно ухмыляясь. Это была краткосрочная победа, вернувшая ему чувство голода, когда его желудок скрутило от слишком большого количества тяжёлой пищи. Её большая часть в итоге оказалась в виде рвоты на тротуаре, пока он, спотыкаясь, пытался спастись, убежденный, что умирает, что его отравили, что... Он так и не доел ту пиццу. Паранойя заставила его оставить её закопанной в мусорном баке. Сам же он провёл ночь, дрожа и потея, несколько раз просыпаясь холодной тёмной ночью, чтобы опорожнить желудок, задыхаясь и брызгая кислотой, прежде чем плюхнуться обратно на асфальт, чтобы посмотреть на звезды, висящие высоко в небе. Пройдёт много лет, прежде чем он снова попробует пиццу. Одиннадцать, если быть точным. Тогда он будет подозрительно хмурится на коробку, которую Дрим принесёт домой с бутылкой кока-колы под мышкой. — Столько? — требует от него Уилбур, странно энергично тыча ему в лицо мерным стаканчиком. — Вот сюда... — Томми подталкивает ему миску. — А потом ты можешь нарезать бананы и растолочь их. Уилбур высыпает всё содержимое своей тары в миску, прежде чем поспешно обернуться, торжествующе хватая всю гроздь бананов. Томми выуживает со стола мерный стаканчик, вытряхивая содержимое и незаметно закидывая его в посудомойку, захлопывая её ударом пятки. — Тех никогда не доверяет мне выпечку, — признаётся Уилбур, размашистым движением запихивая в шкафчик мешок муки и в тоже время раскладывая фрукты по разделочной доске. — Или готовку. Да вообще всё, что связано с едой. Он хватает банан и разламывает его пополам о колено, прежде чем приступить к чистке. Томми переводит взгляд на мужчину. Его волосы растрёпаны, глаза блестят, а мучные отпечатки рук видны, по крайней мере, в пяти местах несмотря на то, что он отмерял муку всего один раз. Уилбур напевает весёлую мелодию, переходящую из простого мычания на более высокие ноты и наполовину пропетые строчки песен, когда старший хватает ещё один банан, и процесс повторяется. Им действительно не нужно девять бананов для одного пирога. Вероятно. — Где ты хранишь ириски? — спрашивает он, задирая рукава и цепляя их на локтях, прежде чем засунуть руки в миску с ингредиентами для теста, принципиально игнорируя кухонный комбайн. — О... — Уилбур разворачивается к шкафам, и Томми резво протягивает руку, хватая оставшиеся два банана и убирая их вне поля зрения мужчины. — Они должны быть прямо... — Мужчина открывает один из шкафчиков над холодильником. Его рука исчезает внутри, грубо исследуя продукты, и он сосредоточенно хмурит брови, прежде чем его глаза торжествующе загораются. — Здесь! Он вытаскивает упаковку ирисок со вкусом колы и… в рецепте говорилось, что им нужно какое-то карамелизированное дерьмо или что-то такое, но Томми решает, что всё, вероятно, будет нормально и без него. Когда всё готово, они долго спорят о том, как лучше всего украсить верхний слой. Уилбур настаивает на аккуратной паутинке. Томми не может удержаться и набрасывает кривые полоски поверх тщательной работы мужчины, когда тот на секунду отворачивается. Ситуация обостряется, когда Уилбур хватает мешок с мукой, резко разворачивается и весело вываливает его Томми на голову. Через секунду Томми налетает на старшего, изо всех сил стараясь втереть ему в лицо большую часть высыпанной муки под звуки громких визгов и протестов. — Серьёзно? — стонет Техно, останавливаясь в проходе и аккуратно заглядывая в кухню с книгой под мышкой. — Вы можете, по крайней мере, бесчинствовать тихо? Я пытаюсь читать. Уилбур бросает на него один взгляд и ныряет за черничным пирогом на столе. - — Иногда, — смертельно спокойно начинает Техно, проводя рукой по лицу. На его ладони остаётся полу-перемешанная черничная каша. — Я задаюсь вопросом, кто из нас на самом деле старше? Уилбур уверенно стоит, любуясь своей работой, вскинув ладони и невинно улыбаясь. — Я знаю, как сильно ты любишь чернику, Тех, — говорит Уилбур приторным голосом. — Я просто хотел прояснить это. Должно быть, сегодня произошло какое-то недоразумение. Томми с болезненным любопытством наблюдает за разворачивающимся представлением. Он медленно выглядывает из-за Уилбура, пока тот наблюдает за Техно, ожидая, как он ответит на... Черника врезается в фигуру Уилбура, темнея на белом мучном фоне. Уилбура тут же отбрасывает, и Томми испуганно наклоняется вперёд, когда мужчина падает, скребя длинными конечностями по полу и по инерции катясь по кухонному полу, заставляя Томми ретироваться назад, чтобы не получить в живот чужой лодыжкой... - — Вы, уёбки... — визжит Томми, когда Техно хватает его за капюшон, грубо дёргая назад, а Уилбур ухмыляется, зачерпывая большую горсть растоптанных бананов. Его конечности прижимают телу, обнажая шею с явным намерением, пока Томми продолжает бесплодно бороться. — Вы, грёбаные ублюдки, я вас выпотрошу... - Мука покрывает все возможные поверхности, а фруктовая каша размазана узорами и непонятными формами на полу, шкафах, холодильнике и морозилке. Два синих черничных отпечатка ладоней вырисовываются на ближайших к столу стульям, и странные брызги красноватой и уже коричневеющей банановой каши неспешно капают с потолка. — Я не помогаю, — устало фыркает Томми, растянувшись посреди беспорядка, в который превратилась кухня, и нерешительно выскрёбывая из-под толстовки банановое пюре и что-то подозрительно похожее на клубничное варенье, смешавшееся с мукой в дикую смесь. Он отряхивает руку с гримасой отвращения на лице. — Можете исправить свой шурум-бурум сами, отбитые вы придурки. Уилбур протягивает ладонь, обильно размазывая по щеке чернику. — Гремлин. Техно проводит языком по большому пальцу, морща нос. — Пустая трата хорошего пирога, — ворчит он. Уилбур и Томми просто смотрят на него. Уилбур сдаётся первым, хрипя полуманиакальным смехом и переворачиваясь, чтобы уткнуться лицом в живот Томми. Его плечи дрожат. — Иди к чёрту, Техно, — задыхается он. — Я съел половину этого злоебучего пирога. — Ты ненавидишь чернику. — Я знаю, — смеётся Уилбур, легко и воздушно. — Я, блять, знаю. — Идиот, — фыркает Техно. Когда Томми смотрит на него, он замечает, что глаза мужчины становятся тёплыми, скорее карими, чем красными, когда они задерживаются на брате. — Ты мог бы просто сказать ему. - Томми всегда думал о своём доме, как о месте рядом с Дримом. — Что бы ни случилось, — сказал Дрим, хлопая его по плечу, когда Томми, теперь четырнадцатилетний юноша, только что ставший Героем, с подозрением заглянул в свою новую квартиру, — ты всегда можешь вернуться ко мне в башню. — Тут немного пустовато, не считаешь? — ответил Томми, морща нос на голые белые стены. — Она теперь твоя – можешь обустроить тут всё как хочешь. — Дрим непринужденно прислонился спиной к дверному косяку. На его лице не было маски, и глаза пестрели с него ярко-зелёным оттенком травы. — Ты теперь Герой и достаточно взрослый, чтобы иметь место, которое сможешь называть своим. Томми ничего не ответил тогда Он не сказал, что ничто не будет домом без тебя в нём, но подумал об этом. Громко. Долгим скептическим взглядом проводив своего наставника, когда тот влетел в квартиру, нетерпеливо желая показать ему, что да как. Но в конце концов, Дрим не ошибся. Было приятно иногда свалить. Убежать от обязанностей Красного Хаоса, растянуться в своей собственной постели и просто дышать. Это было единственным, чем Томми позволил этой квартире стать. Тишиной после спора с Дримом, который обычно заканчивался тем, что его наставник залезал в окно его спальни и плюхался рядом, или падал на самый край кровати. Иногда с извинениями, иногда просто подставляя плечо, чтобы Томми мог прижаться к нему и разрушить свою плотину, пока его наставник напряжённо молчал, погружённый в собственные мысли и сожаления. Оба они были упрямы, стремились к боданию и спорам, но, в конечном итоге, не позволяли этому встать между ними. — Я горжусь тобой, — говорит ему Дрим в один из таких вечеров. Тихое дыхание едва слышно в темноте спальни, пока Томми осторожно подбирается ближе. — Я хочу, чтобы ты знал, что это остаётся неизменным, и плевать на то, что я или кто-либо ещё говорит. Я останусь здесь, думает в этот момент Томми, прижимаясь к плечу своего наставника. Я никуда не уйду. К тому моменту квартира принадлежала ему уже два года, но он так и не удосужился сделать в ней что-либо. Дрим никогда не комментировал это и ничего не сказал о ведре с краской, которое появилось в прихожей Томми только для того, чтобы оказаться забытым и так и не использованным в шкафу. - Он задаётся вопросом, что же такого в Уилбуре, что заставляет Томми впустить его к себе и позволить внести изменения, на которые он сам никогда бы не осмелился. - — Залетай, — говорит Уилбур тем же вечером, после того как Томми уже почистил зубы и переоделся в красный свитер с длинными рукавами и тёмно-синие спортивные штаны, которые мужчина одолжил ему с взъерошенной шевелюрой и радостной улыбкой на лице. Оба предмета одежды приятно сидят на его коже, ощущаясь мягкостью и теплом в его пальцах. Томми не пропускает блеск, озаривший глаза Уилбура, когда тот видит его в своих вещах. Томми стоит у входа в комнату друга. Дверь открыта в приглашении. Им понадобилось почти два часа на то, чтобы привести кухню в хоть какое-то подобие порядка. При этом, на уборку Томми был основательно подкуплен обещанием полуночной пиццы, доставленной в коричневых плоских коробках, от которых всё ещё исходил жар. Потом он прижался к Уилбуру на диване, пока экране шёл фильм, и они обменивались кусочками пиццы, потягивая, в случае Томми, колу, а в случае Техно и Уилбура, бутылку красного вина из нелепых чашечек с мультяшными рисунками странных квадратных существ. Уилбур очень бесцеремонно бросил ту, что со свиньями, перед Техно, забрав себе чашку с голубыми овцами, а Томми отдав ту, на которой были маленькие кубические существа, похожие на призраков. — Ещё есть с коровами, — усмехнулся Уилбур. — Они ведь твои любимчики, да? В следующий раз возьму с ними. На десерт они разделили пирог, который каким-то чудом пережил их бойню. Ириски на нём растаяли, превратившись в странные маленькие лужицы тёпло-коричневого цвета посреди желтизны мягкой каши банана. Уилбур съел почти треть пирога в одиночку, а остатки спрятал под фольгой в холодильнике, пометив упаковку ярко-синей наклейкой с надписью УИЛБУР. Томми колеблется всего мгновение, прежде чем ухмыльнуться, ныряя под руку Уилбура и бросаясь вперёд, чтобы нагло растянуться на синем покрывале. Аквариум у стены отбрасывает мерцающий свет на потолок, в то время как большая рыба внутри него извивается в воде, лениво волочась в пространстве со своими круглыми чёрными глазами. На противоположной стороне толпятся книжные шкафы с различными безделушками и банками, наполненными разными видами песка, и изредка, книгами выглядывающими с тех мест, куда их поспешно затолкали. Над прикроватной тумбочкой висит плакат с изображением какой-то группы, а рядом с ним на подставке аккуратно лежит гитара. — Сыграй мне что-нибудь, — просит Томми, поворачиваясь на спину и впиваясь взглядом в потолок, пока Уилбур стягивает с себя свитер, оставаясь в поношенной футболке с принтом случайной группы, выцветшим и облупившимся на тёмно-синей ткани. — Оу? Ребёнок захотел колыбельную? — поддразнивает Уилбур, без протестов приподнимаясь, чтобы взять гитару в руки, прежде чем отступить назад, опускаясь на край кровати с тихим бренчанием инструмента. — Есть пожелания? Томми качает головой, подкрадываясь ближе, и заворачивается в одеяло, прижимаясь к подушке подбородком. — Всё, что угодно, — говорит он. — Хорошо. — Уилбур закрывает глаза, задумчиво теребя струны, прежде чем замереть. — Я называю эту La Jolla. Мягкие аккорды подхватывают и наполняют комнату, прогрызая себе путь в его сердце. Томми прикрывает глаза, слушая, как голос Уилбура тихо и нежно поёт строчки песни в ночи. Мир, в котором есть ты, думает он, позволяя голосу Уилбура убаюкать его, заслуживает защиты. - — Если тебе не понравится, — Уилбур звучит тревожно и напряженно у его уха, когда он медленно шаркает внутрь комнаты, прикрыв Томми глаза ладонями. — Мы просто вернём всё как было, окей? Так что ты должен быть предельно честным со мной, Томс. — Обещаю. Когда они останавливаются, спина Томми упирается в грудь Уилбура. Рёбра мужчины двигаются от глубокого вдоха, а затем... Руки соскальзывают с его глаз, яркий свет комнаты заставляет его моргнуть и... Он задыхается от смеха, широко улыбаясь и поворачивая голову. — Уилбур. — Да? — голос мужчины буквально повышается на тональность. — Ты абсолютный идиот, — серьёзно заявляет Томми, не в силах оторвать глаз от стен. Цвета сливаются воедино яркими и нелепыми красками, потому что, ебать... На одной стене толпятся всевозможные животные, уродливые и детские, с длинными и короткими шеями, большими впадинами и маленькими кривыми точками вместо глаз у уток, плавающих в большом пруду. На другой толпятся коричневые кляксы с белыми пятнами, коровы, длинношеее существо с тощими ногами и сильными бедрами, в котором более-менее проглядывалась крупная, высокая лошадь, которая тепло пыхтела, прижимаясь к его ладони в загоне, куда его привёз Техно. Чуть дальше сидит пушистохвостая лисица, плескаясь с чёрными лапами в реке, где слишком большой лосось извивается в брызгах воды. На другом берегу сидит розовая остроухая свинья и ворона, широко расправившая крылья, и... Куда бы Томми ни посмотрел, везде он находит что-то ещё. Некоторые рисунки удивительно точные, а другие просто выведены широким взмахом толстой кисти. — Это ты. — заявляет Уилбур, указывая на оставшуюся стену, у которой стоит его кровать. На ней теперь вырисовывается Погтопия. Там возвышаются тягучие сосны и растекаются белые и синие краски, смешанные и расположенные так, чтобы было похоже на дикий неисследованный лёд, а прямо посередине стены сидит неряшливый енот с полосатым хвостом, обвивающим коричневого волка с маленькими пружинистыми кудрями, образующими пушистый мех. — Ты и я. — Почему волк? — запинается Томми, наслаждаясь их изображением. В резких штрихах, которые выделяют его ярко-голубые глаза на фоне черной маски ясно теплится забота и нежность. — Всегда считал себя волком-одиночкой. — Уилбура поджимает губы, и взгляд в его глазах становится отстраненным. Он делает шаг вглубь комнаты, прижимаясь своим плечом к плечу Томми. — Но ты заставляешь меня многое пересмотреть, понимаешь? Волк гордо сидит рядом с енотом. У него на плечах проглядывается маленький плащ, и карие глаза животного сияют теплом. — Что бы ни случилось, — говорит Уилбур, обнимая его за плечо и притягивая ближе, — я хочу, чтобы ты знал, что ты не один, хорошо? Теперь у тебя есть я, и я хотел... ну, я хотел сделать что-то, что напоминало бы тебе об этом. И это… что-то плотное растекается в груди Томми, хрупкое и новое, тяжело, но в тоже время невероятно тепло обволакивающее его сердце. — Есть еще кое-что... — Уилбур неловко кашляет, и когда Томми смотрит на него, по щекам старшего разливается румянец. — Но прослушай это, когда я уйду. — Почему? — выдыхает он, и Уилбур замолкает, глядя на него сверху вниз. — Ты поймешь, когда услышишь, — мягко улыбается Уилбур, легко поддразнивая. — Но… просто чтобы убедиться… тебе ведь понравилось? Томми не знает, как выразить свои чувства словами. Он вырывается из рук Уилбура, встречаясь с нежными карими глазами с чем-то уязвимым, плещущимся в них. Нежность, которую Томми не понимает. Уилбур со своей нелепо кудрявой коричневой чёлкой, дурацкими круглыми очками и ещё одним до смешного мягким свитером, косо свисающим ему с его плеч. Глупый гражданский Уилбур, который идёт напролом, смеётся и дразнит, который хочет Томми, несмотря на весь едкий гнев и боль, въедающийся в него тёмными толстыми когтями. Томми отходит назад, а затем бросается обратно, крепко обхватывая руками шею мужчины и слегка утягивая его вниз, когда он привстаёт на цыпочки, чтобы компенсировать дюймы разницы в росте. — Я обожаю это, — выдавливает из себя Томми, и что-то грубое и густое подступает к его горлу. — И обычно я не бросаю таких слов на ветер, так что тебе следует чертовски гордиться собой, понял? — Он сглатывает. — Я счастлив, я реально очень счастлив. Одна рука, а затем и вторая, нежно обхватывают его в ответ. Он зажмуривается, когда Уилбур тихо выдыхает ему в ухо. — Я рад, — отвечает ему друг, притягивая его ближе и практически обхватывая руками. Томми закапывается всё ближе, глубоко погружаясь пальцами в свитер мужчины и отчаянно пытаясь продержаться так ещё немного. - — Это будем только мы с тобой. Дрим и Красный Хаос. Пути назад не будет. Томми резко вздыхает, кивая и стряхивая с себя последнюю навязчивую нервозность, в последний раз проверяя надёжность крепления маски. — Пути назад не будет, — повторяет он, подходя к своему наставнику. Улыбка озаряет его лицо, прежде чем он скроет её под маской.