Звёзды В Море

Граф поднял палец, сделал знак и со стола убрали. Кофешенк в белоснежной ливрее и перчатках подал кофе, домашнее мороженое и сливки. — Ты пришёл за Кодексом. — констатировал граф. — Его надо вывезти, дедушка. Иначе ужасы Сабара покажутся детской шалостью, когда Кодекс попадёт в руки мапо. — Об этом и речи быть не может. К тому же только ты, как Хранитель, можешь достать его из шкатулки. Другому руки оторвёт. Вот и бегают за тобой стаями. Кстати, где Кодекс-то? — В тайнике, под полами моей комнаты. — Молодец. Тайник-то простой или как? — Два на три. — Ух ты! Два раза ошибись, три раза найди… не то! Ой, умён внучек мой. Если бы не штука эта… — Дед обернулся, снял с каминной полки предмет и поставил на стол. Большой хрустальный шар на деревянной подставке. В общем-то в таких шарах ничего особого нет. Их продают в сувенирных лавках. Внутри, обычно, помещают домик, сугробы и пару ёлок из папье-маше. Встряхни шар и в нём пойдёт снег — зимняя сказка. В этом же шаре пейзаж был иной — маяк на крутом берегу и маленький кораблик в море. Огонь маяка сиял, а по палубе корабля двигались крохотные матросы. Давным-давно, после обряда посвящения в хранители, старый граф разъяснил назначение шара. «Маяк — Книга. Корабль — Хранитель. Чем ярче горит и лучше смотрится маяк, тем книга ближе к нам. Чем дальше удаляется Хранитель, тем хуже просматривается корабль, тем меньше деталей в нем. А если Хранитель болен или ранен, на корабле спускают тем больше парусов, чем тяжелей ему приходится. Если кораблик ляжет в дрейф, значит Хранитель ушёл за горизонт. Избрать Хранителя можно только в Зимнее Равноденствие из тех, кто Дара не имеет. Таким образом Хранитель не может прочесть вельярское письмо, которым написан Кодекс, а ни один колдун не может получить Кодекс, кроме как из рук Хранителя. И раз в день Хранитель должен Кодекса коснуться, не то от мага любознатного один пепел осыпется.» — Пусть лучше Кодекс останется в тайнике, пока не будет избран Хранитель. Но о том, чтобы увезти его — речи не заводи! Нашего рода это реликвия и сила! — Дед обернулся на портрет тонколицего человека в квадратной обвислой шапочке и длинной мантии. — Дедушка, если Кодекс попадёт в руки ушастых, быть беде. — Без тебя они не смогут его взять. — Но ведь ты поставишь нового Хранителя. Кстати, — Альберт положил в чашку мороженое. — кто им будет? — Муж Эльзы, Роберт. Он единственный бездарный в нашем семействе, а твой отец, кого я прочил на это место, отказался наотрез. Днюет и ночует на заводе. Одно плохо, Роберт вернётся только весной, его крейсер стационером на Граданте. Но капитан цур зее Малик уверял, что следующей зимой Роберт встретит Равноденствие дома. Ну, ничего. Пусть этот год псы за тобой побегают, а уж Ругг с племяшом позаботятся, чтобы тебя не схватили. Да и твои камрады как-никак войну прошли, оберечь смогут. — Ох, рисково это, дед. Об эльфской магии мы не знаем ровно ничего. А если они найдут способ прочесть Кодекс? — И чего ты так упираешься? — Насупился дед. — Ты-то его прочесть не мог. — Его-то не мог, а вот заметки на полях… — И что ты из них вынес? — А то, ясновельможный дедушка, что Томас новых заклятий не выдумал. Он систематизировал знания о некромантии и свёл в систему. Обладатель Кодекса сможет создавать сильнейшие заклятия, всего лишь просчитав их по универсальной формуле на бумаге за несколько часов! И никаких тебе долгих лет опытов. Полагаю, что и к другим областям волшбы формула Кромеша применима. Вот чем Кодекс опасен, дед. Понимаешь? — Экий ты умник. — Недовольно крякнул старый маг, конногвардеец, промышленник и контрабандист. — А мы, выходит, тупаки какие. Ну, Марта, она-то точно дура. Оракулихой стала, поленилась полный курс учить. Но Хельмут, коли не сгинет в ландвер-патрулях, достойный мне преемник. Но ведь и он не догадался! Ох, жаль, что Дара ты лишён, Альбик! Какой бы чародей был! Но слово моё неизменно. Кодекс останется где был. Завтра вечером выезжаем в Ромбак. Ступай в покои, выспись. Я пришлю тебе целебный бальзам, справный полушубок и какую-нибудь палку, а то страшно смотреть, как ты ногу тащишь. .............................................................. В лунную ночь по грунтовому шоссе среди холмов неторопливо шёл огромный автомобиль с мягким верхом. Газовый мотор подвывал на подъёмах и урчал на пологих участках. Впереди рядом с шофёром сидел Ругг с двуствольным дробовиком меж колен. Его племянник, вооружённый револьвером и винтовкой «Мориц-Ланге», устроился на среднем ряду сидений. Сзади сидели старец в богатой шубе и моложавый мужчина с тростью. Под ногами мужчины меж сиденьями распёрт фанерный чемоданчик, ближе к двери лежит армейский вещевой мешок, которые постепенно заменяли ранцы. — В Темерсе не задерживайся. — Наставлял старик. — Уходите в Исламур. Темерсийцы они такие… И нашим, и вашим споём да спляшем. Даром что-ли они сто лет не воюют? Всё дипломатией, да шпионажем. А ислы, они, конечно, народец заносчивый, да вот эта заносчивость им шпионить не дозволяет и предавать страшный позор для исла. Чай и там урукская община есть, приживётесь. Никакой службы доброй не гнушайся, служи честно и усердно. Да что я тебя учу? Машина преодолела гряду и начала по серпантину спускаться в долину, обходя жуткие Кромешевы Топи. За Ромбаком, в узкой долине среди каменистых осыпей, вытянулась колонна. Основу её составляли тяжёлые грузовики со сдвоенными задними колёсами. Под тентами кузовов виднелись лица — ундмановские, орочьи, гномьи, непонятно какие. Среди грузовых иной раз попадался фургончик молочника, старомодный легковой паромобиль, больше похожий на паровоз с удлинённой будкой, развозной трицикл зеленщика. Погрузка ещё шла. Неясно откуда стекались к колонне стайки беженцев. Распорядители с белыми лентами на рукавах рассаживали вновь прибывших по машинам. В хвосте выстроились девять цистерн-газгольдеров и двадцать углевозов. Замыкал колонну кордасский шестиколёсный броневик с самодельными кривоватыми дверцами. Угрюмый орк с поясом сотника подвёл деда и внука к мощному паровику на восьми толстенных колёсах — по две оси спереди и сзади. Машина тихо шипела, из трубы сбоку капота поднимался дым. Видно было орка-подростка, хлопотавшего у котла в заднем отсеке кабины. Над высокобортным кузовом возвышается гора угля — топливо в дорогу. — Вот твой аппарат. Залезай. Дистанция — сто шагов. Держись по огню впереди идущего. Поломаешься — свисти трижды. Кто поломается — чинют все. А вы двое — Руггу и Дреггру — смотреть мне в оба! Хоть подземники и сулили свободный проход, кто этих волчаков знает. — Прорычал сотник. — Прощай, дед. — Альберт шагнул к старику. — Прости, коли что не так. — Ох и дурень ты, хотя и умник! Не за что тебе прощения просить. В тебе кровь наша, бунтарская. По иному ты бы и не смог поступить, внук. Прощай. Мир на твоем пути. В замке вечно для тебя огонь горит. — Обустроюсь, пришлю весть. Страшно мне вас в такое время бросать, дед. — За нас не бойся. За нами Мобеш. Глядишь, ещё домой успеешь воротиться. Отольются слёзы. Взойдёт трава по весне. Ну, в путь! Из головы колонны донесся протяжный гудок. Машины медленно тронулись в клубах пара и дыма. Колонна пошла к юго-западу, обходя стороной и Реминден, и Мальтовы Топи, чтобы далеко отсюда повернуть на запад и пройти страшные волчардовы горы. Исход из Мобеша начался. Старик смотрел вслед, пока последний грузовик не исчез за изгибом ущелья.