Звёзды В Море

Ударил выстрел. Все вздрогнули. Но пуля не вылетела из ствола. Это Люнке хлопнул ладонью по берёзовой столешнице. — А теперь, господа, позвольте сказать вашему командиру. — Прохрипел он. — Присядьте. Перепалка стихла, господа офицеры уселись на места, взоры обратились к командиру бригады. — Я служу короне тридцать семь лет. — начал бригадир, встав и отбросив кресло. — Я видел трёх кайзеров и пять войн, включая последнюю. Мой отец прослужил сорок два года и умер от ран в Каундоне, в плену. Мой дед — чистый урук, мои храбрые господа, — двадцать восемь лет тянул лямку в тяжёлой артиллерии. Его отец и дядя пали в битве при Прелгау. И вот теперь мы — оказывается — агенты Бранна! Всегда были и есть. Он обвёл глазами людей, с которыми только что прошёл тяжёлые военные годы, закусил губу, вздохнул. — Короне срочно понадобился враг, господа. Такой всеобщий вредитель, на которого можно свалить позиционную войну без попытки наступления на Восточном фронте. На которого можно списать то, что эскадры береговой обороны не видели концентрацию флота врага между Сабаром и Аларау. Слепоту разведки всех уровней. Неспособность северного флота препятствовать высадке кордассарского десанта. Дикий бардак на железных дорогах в течении четырёх лет с начала войны. Четыре года грузы шли куда угодно, кроме мест назначения. Вон, Прендегаст не даст соврать. Он, помнится, отыскал наши запасные части на северо-востоке. Ну, ошиблись, понимаешь. Кстати, что — эльф порядок навёл? Нет — ундманн! Четыре года полки дрались при таком дурном снабжении, что просто удивительно, как браннские гренадёры не взяли столицу и не утопили дружков принца в нужнике! Рядом с вами, мои славные, плечом к плечу стояли в эту войну братья Чемарка, Эрих Грау, Отто Штагель, Вацлав Кронек, Прендегаст, Таврау, Гендергрен, Гримарт, Освальд Брунмарк… И я, четвертьорк Петер Люнке. Вы знаете своих подчинённых, господа офицеры! Вы знаете своих боевых камрадов! Кто из них враг — ответьте здесь и сейчас, господа. Дождь бился в высокое стекло, мерцали свечи в шандалах по стенам. В высоте тускло светили три дуговые лампы. Офицеры молчали, пряча глаза. — Так вот. — продолжал Люнке, выдержав свинцовую паузу. — Я не намерен выполнять откровенно преступный приказ. И кое-кто тоже не намерен выполнять его. Старший офицер гарнизона Бергрода застрелился. Я не имею права велеть вам пойти по его стопам и не имею права заставить вас дезертировать или поднимать бунт. Я лишь прошу не мешать ни мне, ни тем, кто решится на подобное, в нашем деле. Дайте нам хотя бы пять суток форы. Вот и всё, что я хотел вам сказать. — Довольно! — рявкнул фон Арнау. Сабля с шелестом покинула ножны. — Вы арр-рестованы, Люнке! Ко мне, жандармы! Ко мне, все кто верен короне! Произошла лёгкая сумятица, кого-то сбили с ног, кто-то нырнул под стол. Из полусотни чинов, прибывших на необычный совет, около тридцати во главе с фон Арнау перекрыли двери, держа сабли наготове. Альберт машинально отметил, что среди них нет ни одного «шинельника». На противоположном конце зала, у камина, слева и справа от огромного полукруглого зева, перекрытого цветастым экраном, собралась группа поменьше, из них семь ундманнов. Люнке остался стоять посередине, лишь отступив к стене. Фон Мальтер вытащил револьвер и демонстративно взвёл курок. Его примеру последовали ещё несколько мятежников. — Ах вот оно что! — воскликнул оберст. — Ну знаете, это уже подлость, не говоря о нарушении устава! Так вот почему здесь так холодно, герр бригадир! Колдун несколько перестарался, а вы протащили огнестрельное оружие! Очень умно! Трибунал учтёт и это! — Ты сначала живым отсюда выйди, работорговец. — прорычал Грау, топорща рыжие усы. — У нас по шесть патронов на каждого, а тебе до нас шагов двадцать! — Лейтенант, вызовите рядовых из казарм! Они не решатся стрелять. Лейтенант Прашек бросился к дверям, но те не поддались. Люнке ухмыльнулся. — С той стороны засов, Дерек. Его отодвинут только по моему голосу, так что нам придётся решить всё самим. Без лишних людей. — Здесь возможно лишь одно решение — бросьте оружие и будем считать, что вы сдались без принуждения. Крепость не эшафот, Петер. — Для таких как я, Дерек, крепость станет последним пристанищем и для наших малорослых камрадов — тоже. Выпусти нас и никто не пострадает. У меня есть план как избежать позорной операции. — Это невозможно, мой бригадир. Вы просите соучастия в дезертирстве, а это чёрное пятно на весь корпус Юга. Сдайся и мы выполним твой план. Слово офицера. — А вот сейчас вы врёте, оберст! — лейтенант Станислав Чемарка делает шаг вперёд. Дуло старенького «гранд-вигана» смотрит чуть вверх. — Врёте, слышно по голосу! Вам невыгодно замалчивать происшествие. Как вы иначе влезете на бригадирское место через ступень? — Вы же не решитесь стрелять, лейтенант! Ну-ну, нечего скалиться, ваши клыки всем известны. А выстрелить у вас духу не хватит. Вот Киббеля я опасаюсь всерьёз. Он то врага на прицеле карабина видел, а вы — противоаэростатной пушки! Альберт рассматривает офицеров фон Арнау. В первых рядах — хауптман Деркер с седьмой батареи и его приятель, тоже хауптман, Штаненберг. Вот у них морды решительные. Прочие — явно растеряны, румяный полноватый Иггермау так и вовсе перепуган. — Когда-то давно. — «Мой ли это голос? Воздух словно царапает горло, хриплю.» — Мой мудрый дедушка велел мне поселиться в меблированые комнаты наших же домов. Ведьмачки, вон Леньковски знает. Место весёлое. И поучительное. И вот там… — револьвер взлетел на уровень плеча и с сухим треском изрыгнул пламя — …один парнишка преподал мне чудный урок поведения в уличной драке. — Фон Арнау упал навзничь, сабля отлетела в сторону, по стенке сползает несчастный Прашек — его лицо залеплено серо-кровавыми мозгами оберста. — Первым бей вожака, вторым — подпевалу. — Револьвер смещается в сторону Штаненберга, улыбка фон Мальтера не сулит ничего хорошего. — Кто встал к двери из страха за семьи, отойдите. Мы не враги вам! — Киббель держит револьвер стволом вверх. Такого звона давно не слышала старая зала. Сабли летели на пол одна за другой. — Трусы! — завизжал Деркер. — И ты! — Штаненберг отбросил саблю и шагнул в сторону. «Лефер обр. 69» стреляет с сухим треском, трофейный «гранд-виган» бьёт, как удар кнута. Семизарядный кнут в руках Станека Чемарки навеки заткнул глотку Деркеру. — Прекрасный выстрел. — комментирует Киббель. — Опустите руки, камрады, и будьте любезны оказать помощь зауряд-лейтенанту. Вот там есть козетка, а в кувшине на окне, вероятно, вино.