Нимфетка

Микк продолжал жить у меня и я не намерен был его выгонять. Да и видеть меня с ним явно никто не хочет, а жили мы на тот момент в криминальном районе. Так что это было ещё одной причиной, по которой я не то что в родной дом не отпускал мальчонку, даже просто "выйти прогуляться" даже речи не было. За это время я к нимфетке привык и начинал чувствовать странную симпатию, не просто обычную любовь, а что то на много близкое, что сексуальной связью тоже нельзя было назвать. С этим я начал замечать за собой, что теперь меня не раздражали его черты характера, мне даже наоборот, казались милыми и привлекательными. Но с этим сексуального желания к нимфетке у меня всё равно не вызывало. Как то это видите ли не правильно, испытывать такой интерес, которой ещё нет 16 лет, однако это не мешало самой нимфетке вести себя со мной развратно. Сегодня он был спокоен, даже слишком. Не подходил ко мне не на шаг, вёл себя подозрительно тихо и даже альбом не брал в руки, как и ручку с карандашами. Просто лежал на кровати, периодически поглядывая на меня, как я работаю и улыбался мне. Да и я, собственно, тоже особо не подходил к нему после вчерашнего случая. Больно уж было в глаза после вчерашнего малолетней нимфетке смотреть без стыда и совести. Так и получилось, что сегодня мы друг к другу не проявляли интерес, за исключением того, что я заметил на теле Микка подозрительные, совсем свежие синяки. Странно, что он их получил недавно, ведь он уже как неделю был у меня. Я грубо схватил его за запястье, сжимая его, чтобы мальчик не вырвался и нагло начал разглядывать его руку: всё от плеча до запястья было усеяно желтоватыми и тёмно-фиолетовыми синяками, что на руке почти не оставалось живого места. Было цело, разве что кисть, и то спасибо, что она не сломана. - Это что?- серьёзно спросил я, грозно свысока глядя на нимфетку. Она лишь на это попыталась отдёрнуть руку, проигнорировав мой вопрос. - Я ещё раз спрашиваю: что это?- уже давя на мальчика суровым тоном в голосе снова спросил я. - Я не знаю!- громко ответил мальчик, снова попытаясь отдернуть руку. - Ты врёшь!- сказал я и притянул его ближе к себе за руку.- Ты всё это время был у меня дома. Где ты успел заработать так много синяков? - Я не знаю от куда они!- продолжала отвечать мне нимфетка, повышая на меня голос. Я был вероятно слишком груб с ним, от чего тот был в растерянности и не хотел отвечать. Но всё же я подозревал, что он сбегал из моей квартиры по ночи. Но с другой стороны как он это сделал? Между прочем 8 этаж, удивительно, что от всех этих похождений он ни разу не грохнулся. Хотя и знать я точно не мог, что он от меня сбегает, да и зачем ему? Или может те синяки уже были на этой неделе, но только я не знал? Вопрос сложный, а Микк вряд-ли ответит мне на него. Всё же я отпустил его и он побежал в ванную. Я не был зол на нимфетку, да и за что мне быть на него злым? Я чувствовал за него какую-то не обьяснимую тревогу, волновался за него. Эти синяки он не мог получить на улице, а у меня дома тем более. Выходит, он их получил дома и явно не сам. Опять его батенька постарался? Такими темпами я мальчика вовсе не пущу домой, а если искать будут, скажу что труп мальчишки видел на окраине реки. Я мог бы позаботится о мальчике, денег на еду и одежду у меня достаточно и я знаю, что лучше для него, в отличии от его горе-отца. Обычно священники не корыстные жестокие твари, а тот папаша явно фальшивый. И думать о том, что он с мальчиком дома делал было вовсе страшно. Как бы мне не схватится за топор и не доводить всё до греха. От раздумий меня отвлёк внезапный звук открывающийся двери. Она очень скрепела в ванной, так что её было слышно на всю квартиру. Из той комнаты вышел Микк и направился в комнату. Я не мог представить, как выглядел отец Миккеля, но старался. Хотелось бы ещё взглянуть на его поганую рожу, который не смог уберечь и воспитать мальчика как надо. Как того вообще приняли на службу, где насилие- один из самых страшных грехов? Теперь я хотя бы понимаю, от куда ноги растут у распущенности Микка. Как бы он потом из-за своих проблем не наткнулся на кого по хуже, чем мог бы. Я не торопился с выводами, я знал, что мои подозрения правдивы и точны, так как иначе быть не могло, если конечно мальчик на самом деле не испытывает наслаждение от боли.. В любом случае я был намерен наведаться к тому священнику. Перед тем как выйти из дома взял мешковатую сумку (вернее просто мешок, но я называл его сумкой, потому что он был чистым), деньги и ключи от квартиры. С таким мешком я обычно никуда не выходил, только когда шёл в детстве с дедушкой в лес за дровами, так как там абсолютно всегда лежал маленький топор. На протяжении всех 9 лет под одной крышей с бабушкой и дедушкой я всегда его точил и до сих пор точу, как неотъемлемая часть дня. Я не был уверен, что сегодня топор мне пригодится, уж многовато свидетелей для незаметного убийства, но может я хотя бы налажу отношения с папашей Миккеля. 12:30. Я стою у католического монастыря, в предвкушении встречи, сегодня как раз воскресенье. Микк мне рассказывал, что у его батька седоватые волосы, лицо как у пьяницы, нет растительности на лице и имеет немного широкое телосложение. Вычислить такого на службе было легко: волосы выглядывают из под шапки и как я догадался, он единственный бритый среди всех мужчин в этой церкви. Собственно, городок у нас был маленький и церковь была тоже одна (хотя пабов и баров было предостаточно), а другой находился у пригорка за городом, так что единственный вариант- был именно тот, что находился в самом городе. Я крепко сжимал в руках мешок с топором и деньгами, заглядывая за узорный забор, сверху украшенный пиками точеными. Наконец среди всех, кто был там из служителей я увидел его- ублюдок чёртов. Весь в чёрном, как могильный ворон. Жаль только то, что не смогу на его сутане¹ разглядеть кровь. Одежда всё в себя впитает и останется только чёрное пятно от крови на ней. Сам я тоже был в чёрном- но мразью я не был и служителем тоже тем более. Внезапно, тот старик озарился в сторону на забор, где стоял я и пристально с подозрением не отводил глаза. Кустов рядом не было, так что я спрятал лицо под шляпой и повернулся в сторону, для большей правдоподобности поспешно достал из большого кармана длинного чёрного пальто белую сигарету, и поджог её последней спичкой в моём уже пустом коробке, закурил. Я старался делать вид, как будто жду и всячески поворачивал взгляд на старика, все равно моего взора не было видно под тенью чёрной шляпы. Тот в свою очередь снова посмотрел в мою сторону (я чувствовал, как пот бежит по моим вискам) и ничего не заподозрив снова повернулся в изначальное положение, оставив меня в покое. Но теперь я знал, что папаша нимфетки меня видел и явно имеет ко мне подозрение, толком меня не зная. Чтож, зарубить его сегодня не вышло, хотя в гардеробе у меня не только чёрное пальто и шляпа, а так лица моего он даже не заметил.