Когда ты съехал.

Когда ты съехал, в первые дни я думал, что лучшего исхода событий в моей жизни, быть и не могло. Не будет больше твоих глупых волнений о том, где я, с кем я, и под чем. Не будет больше твоей тупой стрепни по ночам, когда я приходил почти под утро, а ты все ждал меня сидя на кухне, и стоило мне войти, выплывал из коридора кухни шатающейся походкой видимым привидением, с волнением в глазах да усталой улыбкой радости того что я таки пришел нежно спрашивал: «Тебе согреть ужин?», на что я всегда отнекивался, посылал тебя куда по дальше, да заваливался спать прямо в одежде. Не будет больше глупого тебя, с твоими глупыми приколами и шизой. Наконец, я стану свободней. Как же я ошибался. . . . Когда ты съехал, по возвращению домой, и привычно кинутого в пелене белого порошка пред глазами небрежно " Я дома ", я удивился, когда не услышал в ответ тихих шагов, и не увидел твой силуэт. И я искал. Искал тебя по комнатам, звал, однако, только зайдя в спальню, и обнаружив твою постель пустой, я вспомнил. Поморщился от собсвтвенной же глупости, да из-за отсутствия сил, так и завалился спать....на твою постель. Добираться до своей сил просто не осталось. Когда ты съехал, я думал, что умру с голоду. Почему ты не говорил никогда, что готовить, как оказалось, так сложно и муторно? Почему делал это все всегда с улыбкой, и никогда не просил о помощи когда нужно было сделать что-то, что требовало не малой физической нагрузки? И ответ внезапно пришел в мыслях сам собой. Потому что ты знал, что я проигнорирую тебя. И сердце кольнул укор вины, а взгляд неволей потупился о твой стул, с правого краю стола, рядом с плитой, где ты сидел и ждал моего возвращения трепетно, не редко засыпая прямо на столе, с накрытым тарелкой на столе ужином, саморучно приготовленным. Я всегда отказывался от твоей еды, однако, так или иначе - ел. Кривился намеренно, говорил, как отвратительна твоя стрепня на вкус. А ты верил мне, глупый, все пытался с каждым днем приготовить все лучше предыдущего раза. А я, никогда тебе и не говоил, что твоя стрепня - лучше любой на свете. Когда ты съехал, сидя за саморучно приготовленным ужином на собственном месте, было чертовски неуютно, когда поднимая взор на твое место, я видел пустое ничего, а еда была настолько мерзкой на вкус, что хотелось буквально выблеваться в тарелку без угрызений совести. А ведь будь ты рядом, да попробуй это, улыбнулся бы, и сьел все до последней крошки, и похвалил бы, сказав, что я готовлю прекрасно. Просто потому что, приготовил это я. Когда ты съехал, в доме стало чертовски грязно. Пыль массивными клопками осела на полу и у дверей. Мешки с мусором которыми я порос за эти месяцы мозолили глаза, и воняли гнилью с каждым часом все больше. Я все еще помнил, как ты саморучно, сидя в ванной на корточках в одних только шортах рваных которые было "не жалко", саморучно стирал шторы, как ты подметал, пылесосил и мыл полы вновь и вноь как я под веществом врывался в дом в грязной одежде и обуви, буянил, иногда блевал прямо на пороге и засыпал там же, не понимая, почему утром, ты такой усталый, а квартира сияет чистотой, да и я, не лежу бомжом упорога, а бережно в новой пижаме, в собственной кровати. Когда ты съехал, мне стало холодно всегда. Будь то я дома, на улице или в душе под кипячёной водой. Мне всегда холодно. Одно лишь осознание того, что тебя нет рядом пробивает душу, словно кол в спину резко воткнутый бесчувственно. Даже в собственной так излюбленной кофте на застёжке, одну из которых ты забрал у меня, мне было холодно. Словно сквозняк пробивался сквозь кости, заставлял кожу покрыться инием, и убивал медленно с каждым днем все больше. Когда ты съехал, в первую неделю без тебя, я забрал одеяло с твоей постели, прикрывшись самому себе мысленно тем, что мне просто холодно по ночам спать под одним. Стыдился признать правду. Этой же неделей, я забрал твою подушку. Лишь после - полностью перебрался на твою кровать. Я все еще чувствовал лежа на ней отголоски твоего запаха что, от чего-то, грел душу лучше любой батареи. Когда ты съехал, я мысленно и в слух извинялся себе постоянно где бы ни был за сказанные тебе пред твоим уходом слова. Жестокие, полные ярости и издевательства. В тот вечер, я был не в себе. А ты - на грани выгорания. И в процессе одного из громких наших скандалов, ты таки впал в истерику, собрал все вещи, которых у тебя и без того было мало, так и ушел хлопнув дверью, под мои слова из окна истерически в пьяном угаре брошенные тебе в догонку о том, какой ты смазливый педик. Я все еще не могу заставить себя написать тебе и спросить как дела, жив ли ты, и скучал ли ты по мне. Когда ты съехал, я впервые почувствовал такое яркое собственное желание тактильного контакта, каким ты горел всегда. Впервые мне хотелось под дозой броситься тебе в объятия, зарыться носом в ворот извечно грязной майки да пальцами проникнуть под нее, грея кончики о твою спину, под твое смущённое мямляние. Будучи смущённым, ты всегда выглядел забавно. Мило. Добавил я уже про себя. Когда ты съехал, я потерялся. Потерял себя в пелене порошка фантастической марихуаны. Я потерял последнюю надежду в виде тебя - твоего образа и подобия. Я все еще обнимаю по ночам свернутое трубочкой одеяло, представляя вместо мягкой материи тебя. Я все еще искал в лицах прохожих на улице тебя, моментами, казалось, слышал твой голос, а иногда, сидя в комнате, в полной тишине, казалось словно бы с кухни доносились твои мельтяшащие шажочки, да вот-вот миг, и разнесется по дому аромат сладко приготовленной пищи. Но я не выходил. Знал, что стоит мне открыть дверь, все тут же пропадет, и встретит меня лишь тишина и пустота грязнвх комнат. Когда ты съехал, я думал о тебе постоянно. Всегда что-то о тебе напоминало - начиная от моего-.....нашего дома, заканчивая той самой дешевенькой жвачкой в магазине через дорогу, запахом которой от тебя веяло всегда. Теперь она всегда про запас лежит в правом кармане моей голубой кофты. Когда ты съехал, я написал тебе лишь спустя почти пол года нашей ссоры, и господи...так на твой ответ я не молился ещё никогда. Однако, в миг, как загорелись две галочки оповещая что сообщение прочитано, ты вышел из сети. Видимо, прочел то, что незамысловато я тебе писал. Но я искренне надеялся, что ты не обидишься снова. «Пожалуйста, прости меня, Уилл.». Было написано в сообщении выше, что впервые превысило привычный лимит Майка в два слова в одном соо, и внезапно, вдогонку летит еще одно сообщение что тут же прочитали. «Пожалуйста, вернись. Ты нужен мне. Я скучаю.». Наверняка, можно подумать, что Майк писал это в пьяном угаре! Однако сейчас, сидел судорожно на кровати, обмотавшись чужим одеялом с головой, в ожидании так заветного ответа на сообщения, что были написаны ещё как часом ранее. Но лучшим ответом стал внезапный щелчок дверного замка, да скрип массивной двери. Не помня себя, без оглядки, Майк сорвался с места, отбрасывая не нужный сейчас мобильный в сторону, выбегая в коридор чуть не поскальзываясь, да после, одним резким рывком заточая пришедшего в объятья. Крепкие, какие в последний раз Байерс не получал от темноволосого никогда. – Прости. Звучит тихо куда-то в чужую макушку, и неволей, глаза щипят и мокнут от накативших слез, о каких ранее речи и быть не могло, стрило только ощутить как чужие руки обняли в ответ. Я попрошу лишь об одном, не уходи больше никуда. Когда ты съехал, Мир тусклым в миг и стал, И бездыханною материей, Я в пал в любви астрал, И боль вонзилась в тело разом, И вода, как в миг так разом Утянула за собой, спрятав берег вдруг, Постой! И силуэт необратимый, Глаз, и смех я слышу твой. Не покидай меня, любимый. И рассеялся, густой пожар, улыбок и в еселья. И сообщение одно, мне в ночь найти спасенье, в виде объятий в миг твоих - Мое то, упоенье.