***
Специалисты характеризуют табачную зависимость как сложную и неоднородную структуру клинической патологии. Корни ее с одной стороны уходят в конституциональные особенности психической деятельности мозга, а с другой в малоизученные сферы биохимических механизмов. Зависимость характеризуется потерей контроля "Я" над возникновением и прекращением воспоминаний и представлений, желаний повторного курения табака с одновременным развитием клиники синдрома патологического влечения к курению табака, синдрома отмены, ремиссий и рецидивов. — М-да... - раздаётся вязкий мужской голос в пустом звуке городских улиц. Чёрное пальто, белая глаженая рубашка, армейские берцы, седые волосы, крупный монокль. Мужчина выдыхает густой дым и смеётся своим мыслям, замечая подходящий к нему немногочисленный отряд. — Опаздываете, Гин, - он обводит взглядом всех присутствующих. —Тачихара, это ты отряд задержал? — Мы готовы. Под вечер на этой улице народу практически не появляется, - проинформировал всех парень с пластырем на носу, разминая шею. — И зачем босс послал отряд за одной шавкой? - задал риторический вопрос Хироцу, но Тачихара ответил: — Возможно он подумал, что парень имеет способность, либо вооружён и физически подготовлен. Гин кратко пожала плечами, а Мичизу слегка нахмурился и уже двинулся вперёд. — Эй, молодёжь, куда спешить... - лидер отряда обернулся за ними, отмахиваясь кратким жестом остальным ребятам в форме. В это же время в самом кафе царит невиданное спокойствие и умиротворение, заряжая Накахару приятным чувством полноценности, будто прямо сейчас он не совершает определённые незаконные действия в своём телефоне. Брать компьютер в общественные места - смерть анонимности Чуи и обыкновенный риск перед всем, что поставлено на кон. Голова его закрыта капюшоном чёрной толстовки, куртку он не взял, надеясь, что обычные вирусные твари обойдут парня стороной. Тратится на лекарства или лежать с температурой около двух недель для Чуи в данный период жизни окажется проблематично и скажется пагубно на его спектакле одного актёра. Одной крысы. Считает ли Чуя себя крысой? Определённо. Ему не нужно признание общественности или одобрение, ресурсы есть, а людям свойственно хотеть узнать скелеты в шкафу своих врагов. Способности практически не требуется - самое лучшее качество его работы. Чуя популярен лишь в узких кругах, как человек, которому можно доверять в связи с оперативной поддержкой его приближенных людей, которые время от времени ему помогают, например Верлен - как очень приятный и надёжный хакер. Ребята работают в связке около двух лет, получая выгоду друг от друга. Чуя прекрасно понимает в каком дерьме купается, а сдавать на попятную или снова менять округ, город - последнее, чего бы он хотел. Бежать нет сил. На телефон приходит новое сообщение, Накахара уже морщится от крепкого кофе и включает главный экран мобильного, где высвечивается СМС от Верлена капслоком. Блять. В эту же секунду врывается пара солдат с главного входа, один уже приказывает строгим голосом, человеку за стойкой покинуть помещение, тот сбегает, поджав хвост, оставляя Чую и его страх справляться с этим дерьмом самостоятельно. Другой солдат машет рукой остальным, меж них Чуя замечает какого-то старика и парочку молодых, но очень недружелюбных товарищей. Накахара на секунду колеблется, но всё же падает на пол и прячется за красными диванчиками между белыми невысокими столами, робко проходя к лестнице чёрного выхода. Дверь с легким скрипом отворяется, и к сожалению Чуи это было самой главной ошибкой. Создавать шум. Это действие послужило спусковым крючком для всех в помещении. Чуя рванул как никогда, немного путаясь в ногах и чуть не падая из-за обвалов старой бетонной лестницы, но быстро вышибает хилую дверь, которая к великому счастью не заперта. Тачихара и Гин рванули за ним, солдаты разделились, чтобы если что, перехватить Чую с другой стороны. Хироцу на сегодняшний день никогда столько не улыбался, он лишь развернулся и вышел на улицу. Погоня - не его сфера, мужчина полностью уверен в своих товарищах и подчинённых, поэтому никакой нерв так и не дрогнул на его лице. Тем самым, в первую же секунду Чуя резко завернул за узкий поворот, у него есть одна секунда, за которую он высунул симку из телефона и разбил сам телефон об кирпичную стенку ближнего дома. Парень часто думал над подобными побегами, если его вдруг захотят поймать на мушку. Захотели. И Чуя не был готов, но для вооружённых солдат позади это неважно. — Да стой ты, рыжая бошка! - слышан резкий рык Тачихары позади. Легче было бы подстрелить беглеца, но Мичизу чувствует, что за подобную выходку по головке его не погладят. — Бежать бесполезно! Узкие улицы района обрушаются под ногами Накахары, когда он понимает, что чёрный капюшон слетел пару поворотов назад. Его дыхание ускоряется, когда он понимает, что предложение Рембо на покраску волос в непримечательный цвет было бы отличным решением. Он бы не выделялся. Он бы скрылся с толпой. Слышен стук ботинков в левой части улицы - ещё парочка солдат. Как же вовремя для внезапной отдышки Чуи. Пришлось прибегнуть к чему-то более ответственному, что Чуя практически освоил - думать в критической ситуации. В такой момент люди могут делиться на два типа: паникующие и думающие. Паника - враг, рациональный подход - шанс выжить. Зачем кому-то убивать Чую? Либо он напоролся не на тех, либо заключил договор с дьяволом, который не в силах был сдержать. Что ж, и то, и другое для него не впервой, и вероятность конечно довольно большая, но всё же... Всё же, что? Неужели не найдётся никаких доводов против убийства? Думай, Накахара, за всю свою жизнь научись наконец брать себя в руки! — Накахара Чуя, остановись, - в приказном тоне гаркнул Тачихара, приставляя к спине рыжеволосого парня пистолет. Чуя и не заметил, как обжигающая скорость его преследователей нагнала волной страха. — Бежать тебе некуда, и сразу скажу, лучше не дёргайся, - более спокойным голосом говорит Мичизу, пока Гин и остальные солдаты переговариваются между собой и пытаются отдышаться. Незаметно для всех Накахара успевает кинуть симку в лужу под его ногами, так как в нынешнем положении она лишь затруднит скрытность информации Чуи, если её захотят отобрать. — Наконец-то... - кидает кто-то из толпы. — Хорошо хоть способности у него нет... — Всё, пакуемся... — Ты скажешь хоть что-нибудь? - уже в машине, где помятого Чую держали двое людей в форме, говорит Хироцу на переднем пассажирском, обращая на Накахару полный вселенской скуки взгляд. — Или настолько напуган? Небось не ожидал такой подставы? Суровая реальность, малец... — Vorübergehendes Glück ist wie auf einen Messerstich zu warten. — Что, прости...? — Извините, но мне показалось это было на немецком... - неуверенно пробормотал солдат у правого окна, отводя глаза в ноги, чтобы не чувствовать острый взгляд Накахары, который прожигает всех присутствующих в машине. В дальнейшем никто из них не проронил ни слова.***
А здесь довольно уютно, если не считать капающие с потолка слёзы сырой воды и мелких жучков под матрасом. Свет приглушённый, только несколько светильников развешаны на стенах. Сами стены сложены потемневшей кирпичной кладью, никакого окошка сверху нет, как например в боевиках, которых Чуя насмотрелся вдоволь в свободное время. Видимо подвал или ещё что похуже. Подвал с камерами, в которых заточены самые отвратные заключённые. Или только их останки. Класс. Запястья отдают неприятной колкой болью, туго связаны верёвкой. Нехило его пришибли, из опухшей губы сочилась кровь, а под толстовкой зарождались гематомы. В какой-то определённый момент, конечно Чуя не помнит в какой, так как окончательно потерял счёт времени, его переносят на деревянный стул в отдельную комнату, которая выглядит чуть лучше камеры, но абсолютно также пропитана гнетущей атмосферой. Сколько он здесь? Час? День? Неделю? Кроме капающих капель и приближающихся шагов Накахара способен прийти в более менее разумный вид, перед тем как его опять болезненно грохнут под дых, потому что говорить парень наотрез отказывается. И тогда раздаётся голос, не на кого не похожий из всех подчинённых кто наведывался к Чуе в гости. — Здравствуй, Накахара Чуя, - уверенный, но спокойный голос заставляет пульс заключённого содрогнуться, но он незамедлительно берёт себя в руки. Не время раскисать. Накахара наконец поднимает болезненно тяжёлую голову и замечает перед собой высокого парня в чёрном пальто. Кто он? Кто стоит перед Чуей? Парень слегка опешил от хмурого молчания, но продолжил. — Мне сказали, что ты не очень любишь болтать. Но моему коллеге ты всё же сказал одну фразу, и я в полном замешательстве, что из всех различных способов высказать своё недовольство ты использовал всем непонятное цитирование на немецком, я прав? — Да, - кратко сказал он, и мурашки от собственного хриплого голоса не заставили ждать. Чуя сразу же устремил взгляд на парня перед ним, который от ответа Накахары слабо улыбнулся и подошёл ближе. — Ты так многословен, аж с ног валюсь, - язвит он. — Кто ты? — Дазай Осаму, приятно познакомиться, надеюсь, - чуть тише прибавил исполнитель последнее слово. Чуя мотнул головой, мол это имя ему слышится впервые. — Скот Портовой мафии? - грубо оборвал надежду на мирный диалог Чуя. Догадаться, что это Порт было сущим пустяком, несмотря на свою побитость Накахара незамедлительно проанализировал всех, с кем в последнее время имел дело. Тянуть для него, всё равно что бесполезная трата времени и физических запасов сил. В лице Дазая что-то вмиг перевернулось, подобно кукле, у которой переключили механизм. — На кого ты работаешь? - Осаму с нескрываемым презрением оглядывает побитого рыжеволосого парня и разминает костяшки рук. Не к добру это. — Сам по себе, - на зло отвечает тот. Дазай с опасной грубостью хватает его за загривок и дьявольски тянет назад. Глаза Чуи распахиваются от внезапной боли, направляя свой пылающий взор на парня. — Отвечай, шавка. — Сука... - щурится от неприязни Накахара, но более уверенно и собранно отвечает. — Ты не представляешь сколько...людей молило меня о помощи, чтобы я сливал им нужную информацию, моя ценность за последний год...переросла в крупные масштабы. Собственно, этим я и занимаюсь, - горько усмехается Чуя, чувствуя внутри разгорающийся пожар, его ладони вспотели, а ослабленная шея адски затекла, но глаза напротив всё также холодны, как лёд. — Больше я ничего не скажу. И это оказалась неопровержимая правда. Больше в этом карцере Чуя Накахара не произнёс ни единого слова касательно своих способностей или работы.