Белые одежды

Белые одежды Белые мягкие тапочки на резиновой подошве с липучками, белая трапециевидная юбка до щиколоток, высокие белые носки, колготы на более холодную погоду, белая блузка из плотной ткани с круглыми пуговицами и отложным воротничком, передник с двумя карманами и белая шапочка как завершение апофеоза образа ангела милосердия. -Вот, ваш размер. Одежда идеально выглажена и сложена стопочкой. Тощая заведующая без улыбки выдаёт униформу и ещё добрый час наставляет, показывая устройство больницы, водит по этажам. Психиатрическая больница имени Такани была элитным частным заведением для людей с ментальными заболеваниями. Высшие чины (или их родственники) проходили здесь лечение (в основном лечились от надуманных недугов), знаменитости, кинозвёзды, певцы или просто состоятельные люди. Ходили слухи, что сюда отправляли непослушных (неугодных) родственников, а плата была столь высока за содержание, что её никто не озвучивал, а только аккуратно пододвигал бумажку с одиннадцатью цифрами. Каору во всё это не верила и верила одновременно. Бабушка считала, что она родилась под несчастливой луной, поэтому с раннего детства её водили к гадалкам. Один шаман подтвердил опасения суеверной семьи и сказал, что жизнь девушка наладится только в том случае если она впустит в свою жизнь огненного демона в белых одеждах. Она помнила тот поход в храм и страх родителей, но не верила ни единому слову пройдохи. Ангелы и демоны, призраки или шаманы были выдумкой заурядных, религиозно-боязливых или просто суеверных людей. Ряд жизненных неудач считала случайностью: бедность родителей, ранняя беременность матери, долги в которые влез отец, старость и болезнь бабушки, а после пожар (кто-то забыл снять с плиты чайник, а неисправная проводка не первый год грозилась всех убить). Семья Камия оказалась на улице. Бабушка вскоре умерла, а родители отправились на острова ловить и чистить рыбу, пока Каору сопротивлялась невзгодам и перебивалась случайными заработками оставаясь в городе. Твёрдо решила не повторять судьбу родителей и самой добыть счастье. Поэтому в возрасте семнадцати лет стала работать. И вот перед своим двадцать вторым днём рождения наткнулась на объявление о работе в качестве помощницы медсестры в пригороде в больницу Такани. Жилье и еда предоставлялись, платили дважды в месяц. Дело было за малым – пройти собеседование. Немного полноватый, низкорослый мужчина с залысинами на затылке был самым старшим в клане Такани и возглавлял больницу по праву рождения. Всё собеседование пялилась на почти сползшие с кончика носа огромные круглые очки мужчины для зрения. Мужчина был приятным, задавал множество вопросов и в конечном счёте её взяли на должность санитарки за неимением квалифицированного образования. Зарплата была достойной, а ещё пришлось подписать контракт о неразглашении информации. -Понимаете, у нас тут не простые люди проходят реабилитацию, но они хотят, чтобы к ним относились как к обычным пациентам в рамках их мировоззрения. Если вы кого-то узнаете делайте вид, что это не так, а впрочем, обо всём вам расскажет моя дочь. Такани Мегуми была высокой брюнеткой с длинными черными волосами, броский макияж, туфли на каблуках и белый распахнутый халат выдавал в ней дочку директора больница, а в дополнение к сексуальной внешности и высокого происхождения шла должность одного из ведущих врачей больницы. Женщина смерила её взглядом сомнения, но ничего не сказала, провела краткий инструктаж, в присутствии адвоката они подписали контракт и вот теперь Каору следовала за быстро идущей заведующей медицинским персоналом. Ей предстояла испытательная оплачиваемая неделя, в которую входило обучение. Основное здание было круглой формы и насчитывало четыре этажа, также была оранжерея, примыкающая к просторному саду со скамейками и видом на озеро, подземный бассейн и спортивный зал. Скромное двухэтажное здание для персонала стояло в сторонке и было укрыта за деревьями. Ей досталась небольшая комнатка с полуторной кроватью, шкафом, телевизором и мини холодильником, а вот душевая и туалет были общими и находились в конце каждого этажа. На первом этаже была столовая и комнаты отдыха, а на втором с двух сторон расположились индивидуальные комнаты. Всего насчитывалось около пятидесяти человек персонала и все они были разных возрастов и неразговорчивыми. Медбратья были все как на подбор: высокие, стройные и мускулистые. Медсёстры имели высокую квалификацию, а низший персонал вроде неё были простыми работягами, которым чудом удалось попасть в столь закрытое заведение. Всю испытательную неделю провела за уборкой номеров пациентов под присмотром заведующей. Возможно, эти люди и были самыми богатыми в стране, но мусорили как самые настоящие свиньи. Хорошо, что выдавали одноразовые перчатки с маской и дезинфектор. Под конец дня она была настолько уставшей, что просто валилась с ног и мгновенно засыпала. Каору старалась не разглядывать пациентов если те попадались на пути. Работа не особо нравилась, но она планировала за год-два накопить денег и получить вечернее образование, а там устроится на другую работу в городе. В какой-то офис, где будет небольшой коллектив, желательно в центре города. Она будет хорошо одеваться (никакой белой униформы!) в юбки карандаши и синтетические блузки, носит туфли на устойчивом каблуке, в руках будут папки с проектами. Может устроиться в издательство или газету, не важно, главное сможет обеспечить себя и сбежать от нищеты и суеверия семьи. Она твёрдо вознамерилась доказать, что рождение под несчастливой луной всего лишь бабкины сказки. Четыре месяца физического труда пролетели как один миг. Молодость и низкий уровень отвращения помогали справляться с работой. Завести друзей среди коллег не удалось, но это было и не нужно, её цель – заработать денег, а не вертеть языком. Вскоре пришло осознание почему так много платят. Каору чувствовала себя персонажем фильма «День сурка». День начинался и заканчивался всегда одинаково, ничего вокруг не происходило. Хотя она немного прониклась спокойной и размеренной жизнью в больнице, видно такая обстановка была необходимой составляющей процесса душевного исцеления. В один из дней прибиралась в небольшом двухместном номере. Судя по обуви, тут жил мужчина, а тёплые шерстяные кардиганы наводили на мысль о старике. Букет засохших цветов стоял в вазе на подоконнике, много книг, журналы с судоку, да покрывшийся толстым слоем пыли телевизор только подтверждали догадки. Снять шторы, вымыть окна, повесить чистые. Она спешила закончить работу и пойти на обед. Предпоследняя петелька никак не хотела вдеваться в крючок. Встала на носочки, стремянка немного пошатнулась, руками поймала равновесие, но, когда спускалась нога вывернулась и она упала утащив за собой стопку книг и покрывало с кровати. Приземление на копчик, хоть и с малой высоты, было не самым приятным. Выругалась в слух, оглядела беспорядок, что сотворила, встала на колени и бубня сквернословия принялась за повторную уборку, когда тихий смешок прервал поток брани. -Простите, я думал, что уборку давно закончили. Невысокого роста мужчина с огненно рыжей шевелюрой стоял в дверях. Длинные волосы были собраны в низкий хвост и переброшены через плечо. Свободные серые штаны, мягкие тапочки, черный лонгслив и серый кардиган крупной вязки обнимали хрупкий мужской стан. -Простите! – в ужасе пищит Каору быстро восстанавливая книжную башню густо краснея. Чёрт! Она должна была уйти до прихода гостя! Теперь ей грозит выговор, ведь главным правилом было не попадаться лишний раз на глаза пациентам. -Всё в порядке. – мужчина бесшумно проходит в комнату, поднимает книгу с пола, берёт её подмышку. -Приношу свои извинения! – складывает руки перед собой, низко кланяется. -Прошу не стоит. – касается её плеча вынуждая выровняться. – Вы, наверное, торопились на обед. Всё в порядке, вы хорошо потрудились, здесь так чисто. Можете идти. Ласковая улыбка мужчины заставляет отмереть, быстро собрать чистящие средства в тележку, сложить стремянку и поспешить ретироваться. Интересно, думает Каору направляясь к кладовой, как такой молодой человек оказался здесь? У него тоже ментальный недуг, какой? Трясёт головой выбрасывая ненужные мысли, спешит в корпус для обслуживающего персонала. *** Она встречает рыжеволосого вновь через пару недель, когда помогает одному из врачей на занятиях по арт-терапии. -А теперь закройте глаза и представьте себе сосуд. Как он выглядит, из чего сделан? У него есть предназначение или он предназначен для хранения. Его форма, цвет, состояние, подумайте хорошенько. – мягким тягучим голосом под расслабляющую музыку произносит врач, расхаживая между пациентами, сидящими перед мольбертами с закрытыми глазами. – Какие ассоциации он у вас вызывает. Сейчас подойдите к нему поближе, загляните внутрь, повертите его со всех сторон. Где вы находитесь, чего бы вам хотелось с ним сделать? Погрузитесь в это состояние, так, хорошо, а теперь позвольте вашим мыслям свободно течь. Можете открыть глаза. Я предлагаю вам зарисовать увиденное и как обычно техника выполнения не важна, главное ваши ощущения, потом мы обсудим и поделимся своей работой, конечно, если вы захотите. Шесть мужчин разных возрастов и две пожилые дамы принимаются за кисти и карандаши. Каору пригласили в качестве помощницы, в обязанности входило следить за порядком (врач никогда не оставался наедине с пациентами, только если это были не индивидуальные сессии). Лениво наблюдала из-под тяжка за рисующими людьми сидя в углу комнаты со сложенными на коленях руками. Она заметила его сразу, как только он вошёл в комнату. По правде сказать, его было сложно не заметить из-за волос. Он был одет всё в тот же серый объёмный кардиган, растянутые рукава пришлось немного подвернуть, чтобы не испачкать в краске. Мужчина размашисто водил по холсту карандашом, менял их поочередно на кисти, иногда добавлял цветную краску или растирал что-то на бумаге пальцами. Его сосредоточенное выражение лица показалось ей красивым и благородным, феминные черты лица добавляли внешнему облику беззащитности. На долгий миг их глаза встретились, он ласково улыбнулся и не отводил взгляда пока доктор не прошёл перед ней заграждая вид. Следующая встреча произошла спустя пару дней в общей комнате отдыха для пациентов. На этой недели её назначили ответственной за музыку. Немногие приходили сюда. Круглая комната с огромными горшками монстеры, музыкальный центр, мягкий диван и кресла, стол для шахмат и карт, пианино да большой плазменный телевизор, по которому крутились видео природы под спокойную музыку. Он входил в тот маленький процент пациентов, которым разрешалось ходить по территории учреждения без сопровождения. Рыжеволосый подсел за столик к дамам, играющим в бридж, что-то им сказал от чего старушки захихикали, впустили в свой кружок. Каору наблюдала за ним притворяясь, что протирает листочки цветов, протирала пыль с музыкальных дисков, двигала кресла, а когда выдуманных дел не осталось бросила последний взгляд на мирно играющих в карты пациентов и направилась на выход. В пустом коридоре раздается мягкий тихий голос. -Вы обронили. Рыжеволосый мужчина протягивает платок с улыбкой смотря на обернувшуюся девушку. Каору краснеет, быстро забирает платок, прячет в карман передника, поправляет шапочку на голове. -С-спасибо. -Не стоит. Он стоит так близко, что она может рассмотреть цвет его глаз. Бледно фиолетовые в обрамлении светлых ресниц, брови тоже светлые, в цвет волос, которые сегодня убраны в косу. Так они стоят в пустом коридоре, он глупо улыбаясь, а она не в силах отвести от него взгляда. Отношения или общения с пациентами находятся под строгим запретом, таким что уволить могут без выходного пособия и выплаты заработной платы за последнюю неделю. И всё же она делает это. -Каору. Э, в смысле имя, моё имя… Можете называть меня Каору. – фиолетовые глаза смотрят на неё со всей серьёзностью. -Госпожа Каору. – почтительно произносит мужчина, берёт её за кончики пальцев и слегка сжимает, наклоняет голову в знак почтения. – Химура Кеншин, к вашим услугам. -П-приятно. – спешит склонить голову заливаясь густым румянцем до самых ушей. – Мне надо идти! -Конечно. – пальцы выскальзывают из его рук и ей кажется, что он с сожалением смотрит на их рассоединяющиеся руки. Голос звучит с лёгким оттенком грусти. – Понимаю. До встречи. Камия бежит со всех ног, запирается в кладовой для швабр, прикладывает руку к груди переводя дыхание. Её могут уволить если кто узнает, выгнать на улицу, а у неё нету никакого другого угла. Спать в саунах или караоке или игровых клубах не самое безопасное место для молодой девушки. Успокоившись, достаёт скомканный белый платок из кармана передника. У неё отродясь не было платков, только одноразовые салфетки если повезёт. От ткани приятно пахло кондиционером для белья. Значит вы тоже играли в гляделки господин Химура Кеншин, думает брюнетка, аккуратно складывая платочек обратно в карман. Поправляет причёску, разглаживает невидимые складки на юбке, выходит из каморки. И всё же счастливая улыбка украшает лицо девушки, когда она идёт в сторону кухни. *** Нарочно избегает оставаться с ним наедине, при этом они постоянно обмениваются короткими взглядами. Боится потерять работу, поэтому решает, что разумно будет не вступать в связь с пациентом клиники ментальных недугов. А вдруг он маньяк или психопат-убийца Каору, что тогда будешь делать? Верно, влюбляться в неизвестного опасно к тому уже она еще не достигла свой цели – независимого и обеспеченного будущего. Разумное решение, очень разумное, поэтому при случайной встрече в оранжереи одним холодным утром растерянно роняет метлу и спешит уйти. Лучше уж штраф за недоделанную работу чем увольнение здраво рассуждает девушка. -Постойте! - догоняет её в несколько широких шагов. Из карманов серого кардигана торчат желтые цветки зимнего жасмина. На бледном лице светится улыбка, яркие волосы распущены. – Это вам. – протягивает веточку с цветами. -Не надо! – рассержено произносит Каору и чуть ли не топает ногой от досады. – Всё это пустое! Нельзя! Убегает так и не приняв подарка, давится слезами, а поздним вечером заканчивает уборку в оранжереи после выговора старшей по смене. Плачет перед сном вспоминая тоску в фиолетовых глазах, тонкую руку с изящными пальцами, держащую зимние цветы. Ей не нравилась работа, но благодаря ей могла выбраться из порочного круга нищеты и надуманных неудач. Юный возраст и неискушенностью жизнью могли сыграть с ней злую шутку и она это ясно осознавала. *** Странные дела стали творится во время смен. Каору находила обрывки рисунков в самых неожиданных местах: в кармане своего халата, под стулом у поста дежурной медсестры, под дверью в свою комнату или в комнатах отдыха, где предстояло убираться. Собрав пять таких поняла, что это портрет, её портрет. Камия была изображена в пол-оборота по пояс, белые одежды, высокая причёска, которую прикрывал чепец медсестры, руки сложены под грудью и держат планшет с документами; на лице лёгкая полуулыбка, рот слегка приоткрыт, словно она собирается что-то сказать невидимому собеседнику; яркие синие глаза светится добротой и счастьем. Сложив и наклеив все кусочки на чистый лист бумаги обнаружила, что в портрете отсутствовал небольшой край, без него картина выглядела неоконченной, будто в отсутствующем кусочке крылась загадка. Девушка перевела взгляд на окно. Сгущающиеся сумерки, желтые огоньки фонарей, выцветшая трава, припорошённая тонким слоем снега. Семь месяцев как она приступила к работе, одиннадцать недель как стала избегать Химуру Кеншина и вечность как боль от запрета на чувства. Каору находит его в саду, в самом дальнем уголке на скамейке с видом на кусты малины, которые призваны скрыть высокие стены, отделяющие находящихся внутри от реального мира. Её дыхание сбитое от быстрого шага, из приоткрытого рта вырываются белые облачка, глаза слезятся от ветра. Кеншин сидит на скамейке укутанный в тёплый плед, рядом термос с чаем, на коленях раскрытая книга. Не зная, что сказать плюхается рядом с мужчиной на скамейку от чего термос начинает шататься. Мужская рука его останавливает, переставляет на другую сторону. Он не смотрит на неё, только на куст малины. Внезапное чувство вины накрывает девушку, стыдливо опускает голову, прячет руки в карманы. -Мне нельзя с тобой разговаривать. – слабым голосом начинает Камия, смотрит на клетчатый плед с права от себя, набирается мужества. – Меня могут уволить. -Тогда, что ты здесь делаешь? – поворачивает к ней голову, фиолетовые глаза смотрят изучающе. Каору хочет сказать, что её привели хлебные крошки из кусочков рисунка, хочет сказать как ей было тяжело его избегать, как она тосковала сама не зная по чему, как ей одиноко в крошечной комнате по ночам, как сердце неистово бьётся при виде его проходящего мимо, как ей хочется, так хочется!.. Вместо слов достаёт сложенный в несколько раз рисунок наклеенный на дешёвую бумагу, протягивает мужчине. -Тут не хватает кусочка. Я хочу его получить. Химура смотрит на портрет девушки, расстегивает куртку не отрывая взгляда, из нагрудного кармана достаёт неровный маленький кусочек бумаги свернутый в трубочку. Внимательно наблюдает как он одной рукой раскручивает его, облизывает и прикладывает к портрету. Теперь картина выглядит завершённой, подносит её ближе к глазам силясь рассмотреть последнюю часть. Простым карандашом нарисован силуэт человека сидящего за мольбертом, он прячется за кустами можжевельника, словно делает что-то приступное. -Это ты. – шепчет она проводя покрасневшими от холода пальцами по бумаге. -Это ты, как я тебя вижу. Ты прекрасна, когда думаешь, что на тебя никто не смотрит. -Но ты смотрел. -Я не мог отвести от тебя взгляда. Ты прошла мимо меня в своей первый день, торопливо шла по тропинкам этого сада и бормотала. -Я сквернословила на адские условия труда. – с улыбкой отвечает Каору смотря на мужчину, пододвигается ближе, их бедра соприкасаются через слои одежды и пледа. -Злость тебе к лицу. – протягивает руку невесомо касаясь лица девушки на грани дозволенного. Она чувствует призрачное тепло, прикрывает немного глаза. – Ты права – нам нельзя. Но я так хочу. Наклоняется к ней, поворачивает лицо оставаясь в сантиметрах от поцелуя. Каору смотрит в фиолетовые глаза и кажется понимает всё, что не знала до сих пор. -Нельзя. – шепчет, смотря на его губы. Холод и стужа забыты, белый снег слепит, снежинки плавно укутывают их погружая в тишину. -Тогда я спрячу тебя от чужих глаз. Он накидывает на их головы клетчатый плед, обеими руками обнимает девичий стан притягивая для поцелуя. Растягивая момент медленно прижимается к ней губами, повторяет это еще раз и ещё. Терпение никогда не было благодетелю Каору – сама набрасывается на него, притягивает за шею, раскрывает рот углубляя поцелуй. Слышит, как мужчина тихо смеётся, усаживает её себе на колени продолжая целовать. Плед дарит мнимое ощущение уединённости, изолирует от мира. Она забывается в поцелуе, становится жарко, сердце громко колотится. Он первый разрывает поцелуй, но продолжает гладит её лицо, вдыхать аромат кожи, шептать как она прекрасна и невинна, что притягательнее неё он не встречал создания. Каору думает, что он поэт и в слух высказывает догадку, на что получает грустную улыбку и чмок в кончик носа. Он сетует на её беспечность и укутывает в полы своей куртки, поит чаем и постоянно целует в шею, щеку, нежно держит за запястья поглаживая их большим пальцем. *** Свидания проходят после отбоя в оранжерее. Для поддержания цветения экзотических цветов тут хорошо топят, а распрыскиватели с потолка обдают едва видимой дымкой. Многие из её коллег пренебрегали комендантским часом, особенно после отъезда начальства. Люди собирались в комнате отдыха на первом этаже или у кого-то в комнате; пили или играли в карты, а иногда занимались более интимными вещами (Каору слышала стоны через тонкие стены). Никто не обращал внимания на её ночные вылазки, никто не докладывал заведующей. Проскальзывала в оранжерею с помощью запасного ключа. Тут не было освящения, только естественный ночной свет да свеча, которую иногда приносил с собой Кеншин. Они сидели на скамейке или покрывале, что было спрятано под одним из стеллажей для цветов (её идея). Разговаривали обо всём на свете кроме прошлого, целовались пока воздуха не хватит, обнимались, нежились в объятиях друг друга при луне. В предрассветные часы он провожал её в корпус для персонала, а она мечтала остаться с ним навсегда, но никогда не озвучивала свои мысли. Счастье, полное всепоглощающее завладело Каору. Первая влюблённость была запретной, а от этого ещё более сладкой. Тем больнее было падать на землю. Узнала о его диагнозе случайно. В архиве, что находился в подвальном помещении случился потоп – прорвало одну из труб обеспечивающих подачу тепла. Её и двух других санитарок направили на уборку воды, пока сантехники перекрыли воду и разбирались с причиной поломки. Её две торговки громко хохотали, шлёпали друг друга мокрыми тряпками, отжимали их вручную над ведрами. Она ушла от них в другой конец комнаты, скрывшись за покрытым пылью стеллажом с документами. Несколько слетевших с полки папок упали на пол и промокли. Стянув резиновые перчатки осторожно подняла их, отряхнула от воды. Взгляд невольно зацепился за напечатанную фамилию крупным шрифтом на обложке. Чернила растеклись, но фамилию «Химура» удалось прочитать без проблем. Долго внутри себя боролась с совестью и желанием узнать о любимом больше. Победила жажда знаний. «Военная служба в *** ПТСР Диссоциативное расстройство личности. «Пассивное влияние», при котором часть идентичности не берёт на себя исполнительный контроль, но так или иначе вмешивается в функционирование основной личности. Одного возраста, но с разным мировоззрением. Тяжёлые эмоциональные травмы в раннем детстве, повторяющееся экстремальное физическое, сексуальное (?) или эмоциональное насилие (был женат или имел возлюбленную). Воспринимает происходящее с ним так, будто это происходит с кем-то посторонним? Тяжело идёт на контакт, говорит, что не помнит части содеянного. Проработка событий прошлого с помощью гипноза не принесла результата. КПТ? Галлюцинации отсутствуют. Два разных человека в одном теле. Второй не идёт на контакт в редкие моменты проявления. Предполагаю связь с мирным временем. Признаки подавленной агрессии и избегания событий прошлого. Обострённое чувство вины. Возможно, естественная вариация сознания (?) Редкое проявление субличности.» Каору вчитывается в дело, фразы записанные доктором так и скачут перед глазами цепляясь за отдельные слова. Непонятные аббревиатуры клинического диагноза в конце страницы вводят в ступор. Неаккуратно впихивает папку между других. Санитарки окликивают, спрашивают нужна ли помощь. Торопливо вытирает шваброй пол, поднимает ещё пару папок с пола, кладёт их на пустое место на полке. Пропускает обед закрывшись у себя в комнате и гуглит обрывки запомнившихся фраз в телефоне. Сумбурная информация путает мысли, растерянно убирает от снега дорожки в саду. Едва наступает ночь спешит в оранжерею. Меряет их место нервным шагом, кусает ногти в ожидании возлюбленного. Кеншин приходит тихо, обнимает за талию со спины, носом зарывается в распущенные волосы. -Ты сегодня без причёски. Мне нравится, ходи так по чаще. – оборачивается к нему лицом. В тусклом ночном свете видит с какой любовью он смотрит на неё, размыкает объятия отходя на шаг назад. – Что случилось? -… -О нас узнали и тебя грозились уволить? Если так, то я могу… -Нет. – отрицательно вертит головой, обхватывает себя руками. – Я знаю. -Знаешь? – непонимающе переспрашивает мужчина. -Ты болен. – Химура морщит лицо думая, что она шутит, протягивает руку, чтобы коснуться, уворачивается увеличивая расстояние между ними. – Я думала, что ты художник или артист потерявший работу или музу. Ты был на войне. -Каору, о чём ты говоришь? -Не ври мне! – срывается на крик, затем замирает вспомнив, где находится. – Ты убивал. Сколько тебе лет? -Тридцать четыре. – спокойным голосом говорит мужчина, смотря на неё. -Мне двадцать два, ты знал? Я была такой дурой! -Каору… -Не называй меня так! – зло произносит девушка. – Я видела, случайно прочитала диагноз, когда убиралась с другими… Там было написано… --Посттравматическое расстройство я думаю. Десять лет назад закончилась гражданская война, терзавшая нашу страну. Я сражался за то, что считал правильным. -Правильным? Убивать людей правильно? -У всего есть своя цена. Мирному времени предшествует война. -Мой дядя погиб, сражаясь за идеалы страны! – слёзы бегут по щекам девушки, зло утирает их тыльной стороной ладони. -Прогресс должен был войти в жизнь Японии иначе нация бы погибла. Я больше не верю в идеалы прошлого. -Ты слышишь себя? Люди гибли! Целые семьи вырезали за несогласие с новой властью, а сейчас я узнаю, что ты приложил к этому руку! Поверить не могу, что влюбилась в убийцу! -Каору. – примирительно протягивает руки, ладонями вверх, но она только брезгливо на них смотрит, кривит лицо. -Ты мне отвратителен. -Я не скрывал от тебя правды, ты не спрашивала. -Потому что я не думала. Не знала кто ты… -Ты построила в своей голове идеальный образ, а когда ожидания не оправдались ты почувствовала себя преданной. Я понимаю, но неужели наше недопонимание приведёт к разрыву? -Не хочу иметь ничего общего с убийцей! Не дожидаясь ответа, резко поворачивается на пятках и устремляется на выход. Тихий голос полный боли сбивает с шага. -Я люблю тебя. Закрывает рот рукой боясь расплакаться ещё больше и бежит на выход. Оставляя свою первую любовь в ночной туманной оранжерее. Правду гадалка сказала – она рождена под несчастливой луной. *** Работа стала лекарством, физический труд выматывал и не давал мыслям заполонить сознание. Сериалы, романтические фильмы и бульварные романы транслировали, что только так можно вылечить недуг. В анамнезе было разбитое сердце, море слёз сопутствующими симптомами, а часть зарплаты была спущена на сладкое, что только усугубляло ситуацию. Недосып стал второй проблемой после расставания. Не было друга рядом для изливания души или поплакаться на плече. Тоскливый взгляд Кеншина преследовал её в общих комнатах и коридорах, что стало третьей проблемой. Он не подходил к ней, просто смотрел издалека глазами побитой собаки. Сердце разрывалось, когда Каору ловила ждущий взгляд фиолетовых глаз. Твёрдо решила не поднимать глаз во время работы. Надраивала полы с такой силой, что те буквально скрипели под ногами, чем заслужила похвалу от заведующей и кровавые мозоли на руках. Зима сходила на нет, пришло время выбивать ковры и дорожки. В один из ещё морозных, но солнечных дней Каору была занята уборкой в номере для особо буйных пациентов. На окнах внутри были стальные решётки, словно наружный мир защищали от людей. Она была в паре с новенькой девушкой немного старше неё (восемь месяцев работы и ей дали на обучение первого стажёра). Мебель в этой комнате была привинчена к полу, Каору рассказывала о порядках в больнице, пока они снимали шторы. -Вы ещё не закончили? В дверях появилось два санитара ведущих под руки пациента. Новенькая испугалась, забилась в угол комнаты при виде мужчины. Она слышала об этом пациенте от других – бывший боец сумо с избыточным весом, неконтролируемыми приступами агрессии, он был известен тем, что сломал одному из терапевтов руку во время сессии. Каору недовольно поджала губы смотря на мужчин. -Нет. Вы пришли раньше. Ждите. -Эй, это не наша вина. Кто-то буйствовал во время разговора с доктором, вот нас и вызвали. -Хорошо, мы сейчас закончим. – переводит взгляд на помощницу. – Собери постельное в мешок и перестели кровать. Заканчивали работать в напряжённой тишине под тихий разговор санитаров. Складывала в тележку чистящие средства, когда за спиной послышался стук и возмущённый вопль. Один из санитаров так увлёкся разговором, что ослабил хватку и тут же отлетел в стену, второй попытался дотянуться до электрошока, но был нокаутирован мощным ударом по челюсти. Огромный мужчина в белой одежде с самым спокойным выражением на лице отбросил в сторону двух взрослых тренированных санитаров будто те были игрушечными или состояли из ваты. Девушки стояли в разных углах комнаты вжавшись в стены от ужаса. Новенькая жалобно скулила, здоровяк сделал шаг к ней переводя взгляд с Каору. Толстые пальцы сомкнулись на тонкой шее, лицо девушки покраснело, она хрипела пытаясь вдохнуть, ноги болтыхались в десятках сантиметров над полом. Брюнетка с ужасом смотрела на совершающиеся убийство. Один из санитаров застонал на полу. На подкашивающихся ногах рванула с места к выходу, споткнулась об скатанный в рулон ковёр упала на ноги санитара, тот громче застонал. Не оборачиваясь, быстро поднялась с помощью рук, схватилась за косяк и вытолкала своё тело из комнаты. Каору не помнила первый день инструктажа, но места тревожных кнопок ей вдалбливали в течении целого месяца и напоминали, как мантру перед началом каждой смены. Красная кнопка под прозрачным пластиковым окошком располагалась от неё через две комнаты. Трясущимися руками со второй попытки сдёрнула за кольцо защитную крышку и со всей силы вдавила звонок. Вой сирены оглушал, а она всё продолжала жать на кнопку смотря на открытую дверь комнаты. Один из санитаров медленно выползал в коридор, лицо его было залито кровью, рот кривился от боли, стоны перекрывал вой тревожной сирены. Внезапно мужчина неестественно выгнулся в спине и что-то затащило его обратно в комнату. Вокруг неё были голые стены, а над головой завывала сирена. Толстый мужчина с окровавленными руками вышел в коридор, посмотрел по сторонам. Она следующая, пронеслась мысль в голове. Он не спеша приближался, лишний вес раскачивал тело из стороны в сторону, качающая походка гипнотизировала. Только когда между ними оставался метр, а кровь с костяшек пальцев капнула на пол, Каору отмерла и побежала. Удар по спине выбил дыхание из лёгких. Упала на пол ударяясь головой, в глазах сразу потемнело. Её перевернули на спину и схватив за правую ступню потащили по коридору. Картинка плыла перед глазами, голова трещала от боли. Нетнетнет! Он идёт в свою комнату! Нельзя. Она не хочет умирать. Уцепилась руками за плинтус, но только ногти ободрала. Задранная юбка облегчила движение ногой, попробовала ударить мужчину левой пяткой, чем только разозлила. Он остановился перед дверями, бросил её ногу, обеими руками подтянул к себе и уселся сверху на бедра. Влажные от чужой крови руки сомкнулись на шее. Каору руками пыталась дотянуться до его лица, но кончики пальцев едва задевали грудную клетку бывшего борца. Воздуха катастрофически не хватало, собственные руки с каждой попыткой опускались всё ниже и ниже. Внезапно давление на бедра и горло исчезло, закашлялась переворачиваясь на бок. Воздух вокруг был усеян густым белым дымом. Сирена затихла и стал слышен глухой звук ударов, словно кого-то били чем-то железным. Звук покатившегося по полу огнетушителя, оседающий белый порошок словно снег припорошил коридор. Увидела лежащего на полу толстяка с окровавленной головой. Кеншин шагнул к ней, присел на корточки и потянул обеими руками наверх, потащил за собой в другой конец коридора, затолкнул в пустующую комнату плотно закрыв двери. Каору дышала рвано всё пытаясь восстановить дыхание. Химура подошёл к ней вплотную облокачиваясь всем телом, чем вынудил облокотиться на стену. -Ке-ншин. Фиолетовые глаза остановились на лице, он сжал её за локоть и дернул в сторону окна. Мужские руки расположились по обе стороны от девичьей головы, приблизился к ней внимательно разглядывая. Всегда добрые фиолетовые глаза наполнились злостью при взгляде на шею Каору. Кеншин яростно припал к коже оставляя засосы поверх синяков. Замолотила руками по груди рыжеволосого, тот с кривой улыбкой отстранился, прикусил уголок нижней губы разглядывая её потемневшим взглядом. -Ч-что ты творишь? – сиплым голосом произносит брюнетка. -Никто не смеет трогать то, что принадлежит мне. Где ещё он тебя касался? – руки тянутся к порванной белой юбке, за что получают шлепок. Довольно улыбается чем вызывает дрожь в теле девушки. -Кеншин прекрати сейчас же! -Я не Кеншин. -Что? -Ты думала этот тюфяк способен защитить тебя? НЕТ! Он видел, как ты шла на третий этаж, а потом этого здоровяка раньше времени отпустили. А когда завыла тревога он испугался и позвал меня. Будем же знакомы Камия Каору, я хитокири Баттосай. -… -Брось, ты же читала моё досье. Я второй. -Баттосай? -Именно так. Можешь обращаться ко мне не формально, просто по имени. -Зачем ты… -Спас тебя? Потому что ты моя. -Я рассталась с Кеншином. -В том и суть. – поднимает указательный палец в воздух, упирается ладонями в свои бедра смотря ей прямо в глаза. – Ты рассталась с ним, а не со мной. -Я-я не понимаю. Ты его вторая личность? -Я был рождён в бою, хоть он умеет сражаться, но не выносит вида крови. Слишком уж пацифистичен, я не такой. – сжимает кулак перед своим лицом. – Бой даёт ощущения жизни, люди созданы для этого. -Убийца. Не Кеншин хмыкает, резко бросается вперёд хватая девушку за подбородок. -Все мы убийцы. Твой дед был им, как и твой прадед, твои сыновья тоже ими будут. -Нет! Уйди! За дверями слышится топот бегущих ног, шум голосов. Ей закрывают рот рукой, прижимают к стене. Баттосай наваливается на неё всем своим весом. -Мой носитель слишком скромен. Скажи, как далеко вы зашли? Он не разрешает мне просматривать всё. Рука ползёт по блузке, спускается к бедру, ткань шелестит поднимаясь. Паника в синих глазах, пытается вырваться. Мужчина невесомо целует её в лоб, когда что-то отталкивает его от неё. Баттосай удивлённо смотрит на свои руки. -Похоже он не уснул полностью. – ухмыляется. -Кеншин. Кеншин выходи! -Ты думаешь твой голос способен… - хватается за голову, падает на колени, хрипит. – Нет… Нет! Каору по стеночке отходит в сторону дверей опасливо поглядывая на корчащегося на полу рыжеволосого мужчину. Хватается за ручку двери, резко дёргает на себя и выбегает. Шум коридора мгновенно поглощает. Бегающие санитары и медсёстры сбивают с ног, оседает на пол прикрывая глаза. *** Проходит несколько дней, когда наконец позволяет себе подумать о произошедшем. Ей выплатили премию в тройном размере (взятка за молчание о случившемся). Она больше не видела новенькой и одного из санитаров, другого отправили в бессрочный больничный, а бывшего бойца сумо перевели в закрытый корпус. Такани Мегуми разговаривала с ней жестко, напомнила о трудовом контракте, а больница оплатила больничный. Физически девушка шла на поправку быстро, а вот заторможенный мозг по крупицам выдавал воспоминания. Ночами лежала без сна пытаясь восстановить цепочку событий. Вот утром умывается, идёт на завтрак, берёт с собой активную новенькую, они убираются в номерах, загружают тележку с грязным бельём, колёсики тихо поскрипывают, она скатывает ковёр, а потом санитары приводят пациента; бежит по коридору, жмёт на кнопку, её спасает НЕ Кеншин, пытается облапать. Это правда был не её любимый? Могут ли в теле одного человека быть две разные личности? В середине весны оставляет в комнате Химуры под подушкой записку. В оранжерее в полночь необычайно жарко или это от волнения? Он приходит неслышно в одиннадцать минут первого, держится на расстоянии, руки спрятаны в растянутый серый кардиган. Каору смотрит на собранные в небрежную косу рыжие волосы, голова мужчины опущена к груди. -Я хочу знать всё. – требовательно произносит брюнетка, садится на скамейку, хлопает ладошкой по дереву приглашая присесть рядом. Подходит ближе, но не садится. Вначале говорит с паузами, в голосе слышна боль. Узнаёт, что его родителей убили, а после он попал в детдом, ходил в зал единоборств, где его заметил мастер. Кеншина обучили владению нескольким видам оружия, также самообороне, а после его завербовали в тайную правительственную организацию. Он сражался за страну, верил в идеалы мирного будущего, которое можно построить, искоренив неугодных. Не пытался оправдаться своей юностью или неопытностью, но признавал, что это сыграло свою роль. Верил, что его оружие принесёт лучшее будущее новым поколениям. Стал тайным оружием нового правительства, которое теперь правило странной. Отказался от высокого чина предпочитая вести тихую жизнь, но кошмары военных действий преследовали его во сне и наяву. Тогда обратился за помощью к профессионалу – Мегуми была в то время полевым врачом и предложила клинику своего отца. -Издержки на моё содержание покрывает правительство как ветерана войны. -Война была десять лет назад, ты что же воевал будучи несовершеннолетним? -«В войне все средства хороши». – пожимает плечами всё еще не глядя на девушку. -Это ужасно! -Такое было время. -Что ещё? -Я не могу рассказать всего. Я связан словом. -Контракт о неразглашении? – кивок. – Это всё? -ПТСР на фоне которого предполагают проявление второй личности. -Баттосай. – резко вскидывает голову с ужасом смотря на неё. – Мы с ним познакомились, ну когда… Когда… -Что он с тобой сделал? – подскакивает к ней, спрашивает с тревогой в голосе. -Э, ну… Спас? Сумоист меня душил, а он избил его с помощью огнетушителя. Жир защитил и его отправили в корпус для особо буйных. Ты ничего не помнишь? -Смутно. Помню, как побежал на вой сирены, твоё испуганное лицо. -Он приставал ко мне. – без стеснения произносит Каору в ожидании реакции. – Сказал, что я принадлежу ему. -Прости. – жалобно отвечает мужчина. Нет, не этого она ждала, совсем. -Ты принимаешь таблетки? -Медикаментозного лечения не существует. Доктор и вовсе считает, что расстройства личности не существует. -Но я видела его, Баттосая. Он вёл себя по-другому. Ты словно сменил личину. Другой человек был в твоём теле. -Мне так жаль! -Ты должен был мне рассказать о нём. -Он появляется когда захочет. За последний год это второй раз. -Ты понимаешь, когда ты не ты, а другой? -Нет. Да. Сложно объяснить. Я словно ухожу в транс, там нет ничего, иногда слышу голоса или вижу отрывки событий. От медсестёр слышал, что ты лежала в больнице. – обеспокоено смотрит. -Ничего такого, пара синяков и лёгкое сотрясение. Это сделал не ты. Зато Такани раскошелились на выплату. -Не шути! – строго говорит мужчина. – Я переживал, тебя не было больше недели. -Кеншин, - сглатывает комок в горле. И всё же она влюблённая дура, думает про себя Каору. – Спасибо. Баттосай или ты не важно. Вы спасли меня. -Я или он не важно? Мы оба убийцы, а ты не хочешь иметь ни с одним из нас дел. -Я… Ты прав. – встаёт со скамейки, подходит к мужчине, берёт его за руки. Химура хмуро смотрит на соединённые руки. – Прости. Я расстроилась, что ничего о тебе не знала. Ты и правда убийца, но это в прошлом. Ты делал то, что считал правильным, боролся за свою страну как мог и выжил. Прошлое не всегда предопределяет нас. Ты ведь изменился с тех пор? -Я больше не стану убивать. Никогда. Видеть… Я не Бог. Больше не стану орудием. Я хочу жить мирно. – с чувством стискивает руки девушки, фиолетовые глаза наполняются слезами. -Я сказала, что ты убийца, долго размышляла и пришла к выводу, что ошибалась. Этими руками был проложен путь к новой жизни, лучшей. Сейчас люди живут хорошо, они довольны, конечно, новое правительство не идеально, но оно лучше предыдущего. Спасибо, что сражался. – касается его лба своим. -Каору. Ночная тишина оранжереи окутывает их. Тёплая влага оседает на кончиках ресниц и одежде. Дыхания смешиваются разделяя поцелуй. В его объятия так приятно вернуться, словно в мягкий защитный кокон. Кеншин притягивает её к себе, поцелуй перерастает в жадный. Они ещё не перешагнули последнюю грань, но перед этим… -Кеншин? – разрывает поцелуй, кладёт руки мужчине на талию. – У меня есть просьба. Ты можешь его позвать? -Баттосая? Нет! – категорично качает головой, не размыкает объятий. – Это может быть опасно. Ты не понимаешь о чём просишь! -Понимаю. Он часть тебя и в этот раз я не сбегу. Он не причинит мне боли. -Нет. -Пожалуйста. -Нет. Я… Я никогда не звал его специально, ничего не получится. -Давай попробуем? Один раз. -Зачем тебе это Каору? -Я хочу поблагодарить его и… Признать. -Признать? -Мы оба бежали от него. Что если доктор не прав и расстройство личности существует? Будь я подавленной тенью мне бы хотелось быть принятой. У всех нас есть тёмная сторона. -А вдруг он не захочет уходить? -Тогда, в номере я позвала тебя и он отступил. – мужчина всё ещё сомневается и она приводит последний аргумент понимая всю грязность своей игры. – Я люблю тебя. Настоящая любовь невозможна без безоговорочного принятия всех сторон человека. -Каору… -В день ссоры ты признался мне в любви, пытался сохранить наши отношения. Я тоже этого хочу, поэтому позволь встретиться с ним. Ненадолго. Кеншин долго смотрит на неё, размышляет. Вместо ответа делает маленький шаг назад, прикрывает глаза. Сосредоточенное лицо и прижатые вдоль тела руки. Каору ждёт, внимательно следя за изменениями в теле мужчины. Внезапно рыжеволосая голова немного дёргается в сторону, глаза медленно распахиваются, руки сжимаются в кулаки. В лунном свете кажется что золотые искорки блестят по краю радужки, игривая улыбка украшает лицо мужчины. -Баттосай? – улыбка становится шире обнажая белые зубы. – Ты пришёл. -Ну здравствуй любимая.