Чары сквозь пальцы

Проснувшись, на руках я обнаружила пыльцу. — Видимо, накопилась от переизбытка эмоций, — с тяжелым вздохом констатировала факт. Стряхнула в банку, стоящую на тумбе у кровати, и пошла на кухню. Встала на удивление последней. У холодильника стояла Яна с банкой, приложенной ко лбу. У Олеси на том же месте была мокрая тряпка. Только Ал чувствовал себя бодро, пел песни и бесил ими девочек. — О! — заметила меня Яна. — Ты резко ушла вчера. Мы и Яна за тобой отправили, — незаметно она мне подмигнула. Значит, он не сам пришел… Да, ему в целом было до лампочки, почему я ушла. Настроение резко скатилось еще ниже, чем было минуту назад. — А он сам где? На пары не планирует? — спросила я, открывая дверцу верхней части гарнитура, чтобы достать любимые мятные пряники к чаю. — У него отменили первую пару, — с завистью Яна хмыкнула. — Да, повезло, единственному трезвому отменили пару. — Вот-вот, считаю надо отменить первые пары на государственном уровне! — Лиса положила свою грязную посуду в раковину и скрылась в ванной. — Софа, чур посуду моешь ты! — хохотнул друг. — Сам помой, Ал, — я с улыбкой положила руку на плечо парня. — Как скажешь! — взгляд стал стеклянным, после он приступил к мойке тарелок. — Че? — Яна убрала банку от лица, поставив ту на стол, и развернула друга к себе. — Ты норм? А я посмотрела на свои ладони: россыпь пыльцы. Я ведь ее только стряхнула. — Забей, это на пять минут, потом он будет меня проклинать и мыть дальше посуду, но в нормальном состоянии, — помыла руки, пока Ал собирал чашки в раковину. — Силы вернулись?! — радостно воскликнула Яна. — Нет, я это не намерено сделала. Барахлят так и дальше, — вздохнула я, наливая в кружку кипяток. — Вот блин, — приобняла меня Яна. — Не думай об этом. Обязательно всё наладится! — Может быть… — А что врач говорит? Мы сели за стол, где лежали подготовленные мне от меня пряники и пару конфет. Аппетита на более качественную еду не было. «Энергоканалы в порядке, крыловые кости целы. Всё отлично!» — процитировала врача я. — Хм, как же они могут быть в порядке, если сила скачет туда-сюда? — возмутилась подруга. — Возможно, во время сдачи анализов они были в норме, это надо все двадцать четыре часа в сутки под рентгеном лежать, чтобы каналы отследить. — Софа! — резко вскрикнул Ал, продолжая тереть тарелки. — Я тебя придушу! Это нечестно! Мы с Яной громко засмеялись. — Прости, Ал, — продолжала хихикать, — честно, я не специально. — Должна будешь. — Ну, не воняй, из нас ты меньше всех здесь посуду моешь, — сказали из другого угла. Я чуть не поперхнулась новым глотком чая, когда вблизи показался полуголый Ян. Спасибо, что хотя бы надел штаны. Вообще это не нормально. Никогда не ходил без верха. — Желания начинать не было, — выключил воду Ал и развернулся к нам. — Э, а что за стриптиз? — Тренировался, — пояснил брюнет, налив в стакан воды. — Ему отменили пары, а он тратит сон на спорт. Больной, — Яна покрутила пальцем у виска. — Как он смог стать мои братом?.. Усмехнувшись, подруга ушла в ванную комнату, из которой уже вышла Олеся, а Ал направился к себе, чтобы собрать нужные тетради. Только я особо не торопилась и пила чай. У нас у всех вошло в привычку вставать достаточно рано, чтобы не торопиться со сборами. — Слышал про пыльцу, — сказал Ян, садясь рядом. — Угу, — промычала я. — Скажу так, — хмуро посмотрел он, — вся магия связана с нашим внутреннем состоянием и голосом. — И? У меня все супер. — На балконе так не казалось. Хотелось бы мне сейчас высказаться ему а-ля «да ты бы и не узнал, не отправь тебя ко мне остальные ребята», но промолчала. — У всех нас накапливается усталость. И, Ян, ты мой друг, я за тебя волновалась вчера. Плюс алкоголь это всё усугубил. Может, правды я не договаривала, но это также не было ложью. — Тогда ладно, — кивнул тот, доставая яйца себе на завтрак. Прохладно… Тоже мне психолог. Всю жизнь у меня есть какие-то грустные мысли и временные обиды, но никогда магия не пропадала. А тут бац! Страдаю по мальчику и все пропало. Да чушь это всё! — Бабочка, — повернул он голову, — хочешь со мной попрактиковаться на раскрытие духовного голоса? Заходи в пятницу после семи. Наступила пятница. И снова прокрутила в голове то утро, когда Ян пригласил меня к себе, а я зачем-то согласилась. Страшно… страшно, что не сдержусь в своих чувствах перед ним. Но уже согласилась, надо идти. На часах около девяти вечера. Но вместо ожидания нашей встречи внизу живота начал образовываться тянущий узел. Боюсь, что буду глупо себя вести, что скажу что-то не так, что выдам себя. Хотя с таким поведением это более, чем просто очевидно. И эти «бабочки в животе» на самом деле у меня являются обычным выражением тревоги. Нет, я не боюсь Яна, я страшусь своих чувств. Когда только заселились, я спокойно оставалась с парнем вдвоем. Но с годами росла моя любовь, а от этого страх, что могу спалиться, поэтому находиться наедине с Яном стало тяжелее. Потому что сто процентов не его поля ягода такая девчонка как я. Завязав волнистые волосы в небрежную гульку на макушке, надела толстовку поверх майки и высокие носки со змейками. Такой домашний стиль был мне по вкусу. Закинув мобильник в карман, я вышла. По комнатам разбрелись ребята, уставшие после учебы за неделю. А мне то еще завтра на пары… Ал на это сказал: «Пофиг, я устал!» И я не могу осуждать друга за данное решение. Пока я думала об этом, зашла на кухню взять нам с Яном по банке Колы. Спустя пару секунд меня накрыло самое мерзкое чувство: намокший носок. Приподняла ногу, глянув на мокрое пятно, от которого носок слегка потемнел в одном месте. У холодильника небольшая лужа, а на столике рядом стакан воды. — Кто, блять, разлил воду и не убрал?! — крикнула я. Я хоть и безобидная, но жутко вспыльчивая. Даже миленьких девочек лучше не злить, они могут быть не так невинны, как вам кажется на первый взгляд. Послышался шум открывающихся дверей, а затем голоса девочек: — Не я! — крикнули они вместе. — И не я, — это был Ян, вышедший из ванной. — Так и знала, что это Ал разбегался, торопился и просто ушел!!! — рыкнула я, вытирая за ним воду. — Ну-ка, — Ян подошел ко мне, — психи выключаем быстренько. — Ты же знаешь, как я ненавижу беспорядок и тех, кто не умеет за собой убирать, — уже более спокойно ответила я, хлопнув дверцей шкафчика, куда кинула мокрую салфетку. — Знаю, — хмыкнул он, — и кто бы знал, что Бэмби может так психовать на ровном месте. — А для меня не ровное место, каждый по-разному к чистоте относится — обижено шмыгнула носом. — И вообще почему Бэмби? — Тебе не нравится этот олененок? — Олененок нравится, а смысл, который вложил в это сравнение Саня, не нравится, — я поджала губы и сложила на груди руки, стараясь закрыться от темы. — Вот с этого и начнем, — утвердил брюнет, — идем в комнату. — Может, здесь останемся? — Нет, здесь чужие темные макушки, торчащие из-за косяка, подслушивают, — Ян посмотрел на стену, с которой был вход на кухню от наших комнат. — Да блин! — Яна вышла из укрытия, убрав за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос. — Ты никогда не был интересен в прятках. — Это ты никогда не умела прятаться и терпеливо ждать вместо того, чтобы не подглядывать каждый раз, — улыбнулся он, потрепав сестру по макушке. — Бла-бла, — девушка покривила лицом, отчего на моем появилась улыбка. — А че за история про оленя и Саню? Почему я не знаю? — Потому что любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — парировал Ян, идя к себе. — Софа, пошли. Я пожала плечами, проходя мимо подруги, но та схватила меня за руку, останавливая. — А чего ты с моим братом к нему идешь? — смеясь и играя бровями, спросила Яна. — Много будешь знать — скоро состаришься! — Вы оба охренели? Софа, обещай, что ты потом расскажешь мне всё, — с мольбой в глазах сказала та и обняла меня, — и про Саню! — Обещаю, — вздохнула я. — Уи! — тихо взвизгнула Яна. После она вприпрыжку ушла к себе. Иной раз мне кажется, что в ней детской непосредственности еще больше, чем во мне. Я усмехнулась и пошла к Яну. Когда я пришла к парню, он сидел на полу и ждал меня. Вокруг были расположены цветные карточки, которые были мне незнакомы. Сам он был серьезен, в целом как и всегда. Оттого, что сейчас мы были здесь только вдвоем, сердцебиение участилось. Мне было одновременно и интересно, и волнительно. Он вынуждающе смотрел на меня, ожидая, когда я сяду напротив. — А почему на полу? — Так контакт между нами будет лучше. Парень, между нами вообще никакого контакта и в помине нет. О чем ты? — Ладно, — я села на полу, скрестив ноги, спасибо, что толстовка позволяла. Не зря купила её в одном из сэкондов. — Что за картонки? — Вопросы, — затем он протянул мне крышку для коробки с игрой, где было написано «Искренность». — Откуда? — спросила я, рассмотрев яркий дизайн упаковки. — Янке кто-то дарил, но когда мы сюда ехали, она кинула это в мои шмотки. Недавно нашел, а потом на кухне услышал твои слова, решил воспользоваться. — Ты думаешь, врач не помог, а какие-то картонки смогут раскрыть какой-то голос там? Думала, у тебя крутые практики, а не игра, — хмыкнула, откладывая крышку. — Врачи смотрят физику, нам нужны эмоции, — он проигнорировал последние слова, — вся магия внутри нас, да нашего сердца. И, если она пропала, значит, у тебя очень подорвано моральное состояние в душе, — строго ответил брюнет, мешая карточки. — Тяни, — он вытянул руку с синими картами. — А почему только синие? — я посмотрела на карты других цветов, лежащие у ног Яна. — Бабочка, у тебя вопросительно шило в заднице, что ли? — Деловой такой! — хмыкнула я, сложив руки. — Ты то всё знаешь, а я в неведение. — Доверься мне и всё, — хриплым голосом ответил Ян, протягивая до сих пор руку. Я посмотрела в его темные глаза, а затем на карты в руке. И правда, хватит вопросов, а то выгонит меня скоро. Взяла самую первую карточку и перевернула. На ней было три вопроса. — Читай вслух, — попросил парень, посмотрев на наручные часы. — Что Вы выберите: горькую правду или сладкую ложь? Ну и вопросы, банальные. — И? — Горькая правда, — ответила я. Хотя ответ с сомнением. Можно горькую сменить на сладкую правду? — Разве тебе это не разобьет сердце? — Но сладкая ложь разобьет его сильнее, когда вся горькая правда вскроется, — кивнула я. Ян нахмурил брови и сжал губы, посмотрев мне в глаза. После расслабил лицо и сказал: — Дальше давай. — Какую роль в восприятии себя играет критика для вас? Какой отвратительный вопрос… — Идеальный вопрос! — воскликнул Ян, с которым в этом плане у нас разошлись мнения. — Это можно связать с твоей фразой про Бэмби: «смысл, который вложил в это сравнение Саня, не нравится», — парень нарочно сделал писклявый голос, цитируя меня. Но, эй, я не пискля! — А почему отвечаю только я? Давай вместе? — Мы тебя лечим или меня? — выгнул он бровь. — У меня всё окей, — резкий ветер от распахнувшихся за спиной черных крыльев поднял вверх карточки и заставил те разлететься. — Твою же… — Довыпендривался? — хихикнула я. — Так, — Ян посмотрел на часы, — ладно. Я отвечу на один любой вопрос, когда разберем твои ответы. Я смахнула светлые прядки со лба, вздохнув. При Яне и его серьезности к этим вопросам мне сложно и даже боязно раскрываться. Страх за влюбленность и стыд, если он узнает и посмеется надо мной, как Май Королев в восьмом классе, сжирают изнутри. Легче пройти это в пятнадцать лет, чем в более осознанные двадцать один. Хотя пока парень даже повода не дал так думать, но печальный опыт наложил отпечаток. — Хорошо, — согласилась, посмотрев на вопрос. — Критика играет для меня важную роль. — Поясни свою фразу на кухне. — Не хочу, чтобы думали, будто я лишь миленькая кукла, которая не может даже прикрикнуть. Минусы есть и у меня. Я не розовая обертка, которая треснет от колкого прикосновения. Хочу, чтобы меня видели больше, чем хорошеньким персонажем с Диснея. Признаваться кому-то в болях равняется треском костей внутри тела. Неприятно, сложно и шипяще. В горле стоит ком. Мне нравится, когда мне говорят: «а ты милая», но разве это всё? Нежная внешность, смех с мелодичными нотами и заботливая натура… Хотя бы так! Такое описание лучше, чем «хорошенькая», куда вкладывается смысл а-ля «под пиво пойдет». — Ладно, я так себе психолог. Сложно сказать что-то конкретное, — Ян расслабленно провел глазами по мне вверх-вниз, — но ты самый яркий, заботливый, вспыльчивый и ранимый Бэмби, который еще может укусить в ответ, если сильно разозлить. Не надо это кому-то доказывать. Быть нежным человеком не есть плохо, Бабочка, — губы изобразили улыбку. Спасите, я сейчас разревусь на коленях любимого человека! Сердце разбилось пополам как эмоджи. Слышать такие слова от Яна для меня важно. Значит, для него я больше, чем красивый фантик от конфеты. — Не плевать ли на мнение чужих, которые часто просто притворяются оленятами, будучи волками на самом деле, — он слегка наклонился, отчего мы стали ближе. — А ты хорошая по-настоящему. Твою мать, Ян Шефер, отодвинься! Иначе после таких речей я сорвусь. — Тем более не видел еще таких красивых крыльев у людей Бабочек, — Ян посмотрел влево, я повернула голову, рядом плавно, словно веер, порхало крыло. — Даже не почувствовала, — воскликнула я, открыв рот. — Попробуй зачаровать меня, — попросил он, взяв мою руку и приложил к крепкой груди. Пыльцы не было. По правилам она появляется на момент мыслей. Попробуем. — Ян, собери разбросанные карточки, — улыбнуло. От места, где была ладонь, отлетели оранжевые и маленькие искорки. Брюнет встал и начал собирать то, что сам раскидал. Восторгу не было предела! Но есть минусы, спустя минуту чары кончились. — Хоть задание нормальное, — ухмыльнулся Ян, не добрав карты, и сел обратно. — Это то, о чем говорил на кухне. Ты созналась мне, главное себе. Выпустила боль наружу, расчистила пространство для магии. — Но в подростковом возрасте такого не было. — Ты растешь и каналы растут, а твои страхи, боли и обиды вытесняют магию из них, — голосом знатока ответил он и победно изобразил улыбку. — Бабочка, я должен идти, прости. Давай в следующий раз снова посидим? — Но ты должен мне один ответ! — Ты пока не на все вопросы ответила, — покачал головой Ян. — Мне кажется, второй и так наизнанку вывернул меня, — с усмешкой я оперлась на руки. — Ладно, убедила. Замахнулась, чтобы в шутку кинуть ему карту, на что Ян дернулся. И я замечаю такое не впервые. — Почему ты дернулся? — Не было такого, — отмахнулся парень, вставая. — Было! Давай без вранья, считай, мой вопрос. — Рефлекс от бокса, — Ян подошел к шкафу, ища в чем можно пойти. — Я здесь с нагой душой, а ты в ответ врешь? Меня это так задело. Хотя головой понимаю, что он ни чем не обязан, однако неприятно закололо. Он тяжело вздохнул: — Это только между нами, — я кивнула. — Родители меня не особо любили, так что рукоприкладство для них было нормой, кратко говоря. Остался рефлекс. Органы внутри сжались, язык онемел. Его били в детстве и, видимо, не один раз. Мне хотелось обнять Яна и расцеловать всего, сказать, что он не заслужил такого, но я продолжала сидеть с грузом в груди. Его лицо не изменилось от этого рассказа, словно не имело веского значения. Едва уловимый язык тела в виде сжатых плеч да прикрытых на секунду глаз сказал мне, что Яну больно, сильно больно… — Отвратительно, — всё, что я ответила. — Мне нужно переодеться, — сказал он. — В другой раз продолжим. Но обдумай произошедшее. Я слабо кивнула, прикусив губу: — Спасибо… В ответ я получила искреннюю улыбку.