ЦзюньМэй

Перед ним на подоконнике сидел большой чёрный кот. Глаза его, казалось, смотрели прямо в душу, видя всё погребённое, потаённое и забытое, при этом в них ясно читалась мысль: «Ясно. Идиот.» Так продолжалось минут пять. От чего пять? Да от того, что пепел дважды за это время упал с сигары лорда Баскервиля. Молчание могло затянуться и на более длительный срок, но кот убежал. И советник остался совершенно один в комнате, словно даже сверчки решили почтить минутой молчания эту комично выглядящую и совершенно идиотскую ссору. Цзюнь У сидел на кухне и задумчиво жевал ложку, в которой, изначально должна была быть каша, но она, в пылу ссоры забытая и оставленная на произвол судьбы, подгорела и была пригодна лишь для употребления в пищу человеком, который 2 тысячи лет ел песок, смешанный с грязью и листьями. Мысли принца находились далеко от этой тарелки и ложки, что угрожающе согнулась, превратившись из изящной домашней в стандартную из школьной столовой. Они (думы) витали вокруг этой идиотской ссоры, устроенной утром. Он понимал, что оба были неправы, но не мог просто пойти и извиниться. Здравый смысл орал об идиотизме, но гордость, к которой он привык прислушиваться, тихо нашёптывала о том, что принцу не пристало просить прощения у кого-то, чей ранг ниже, а тем более при условии, что это некто виноват в случившемся не меньше самого принца. За окном пробежал чёрный кот, но Цзюнь У не обратил на него ни малейшего внимания. Он решил подождать ещё полчаса и, если к тому моменту перед ним не извинятся, пойти и извиниться самому, ибо сидеть и игнорировать, на неопределённый срок, единственного доступного собеседника есть весьма болезненный сторон совершить убийство-самоубийство. Шло время, а два барана отказывались извиняться друг перед другом, прекрасно осознавая тупость ситуации. Прошло полчаса. Цзюнь У встал и направился к двери советника. Дверь, внезапно распахнувшись, чуть не убила его. Из-за двери шагнул советник и, поняв, что только что произошло, слегка побледнел. Спустя несколько секунд молчания, оба стали одновременно извиняться и одновременно же заткнулись. После столь глупого и сумбурного утра, оба решили забыть столь позорную ситуацию и вернуться к делам, а возвращаться было к чему: карта была конечно хороша, однако осмотреть территорию стоило, также не рекомендовалось затягивать со стиркой. Путём нехитрой жеребьёвки, на разведку был отправлен Няньцин, а Цзюнь У с кислой рожей пошёл стирать одежду. Советник весьма быстро сориентировался и побежал исследовать дорожки. Дорожка, огибающая дом полукругом, вела к небольшому озерцу, а её ответвление к горячему источнику. Если путник шёл, не сворачивая, по тропе, отходящей от основной и уходящей в лес, то неизбежно попадал сначала на поляну с ромашками, а после в беседку с зелёной крышей и надписью «Храм уединенного размышления». В ней не было абсолютно ничего примечательного, за исключением крупной тумбы, полностью наполненной чайными сервизами всех цветов и окрасов. Пока советник блуждал по лесным просторам, Цзюнь У пытался разобраться с использованием стирального порошка. Незнание изменений в языке сыграло с ним злую шутку. Не понимая суть написанного и ругаясь на современную молодёжь, принц корячился с порошком и пытался разобрать каракули, нацарапанные на заднике упаковки. В итоге, так и не разобравшись с надписями, он решил просто замочить её. Когда Гоуши наконец вернулся довольный с похода, он чуть не разразился матами: в тазике, в холодной воде покоилась грязная одежда. Он со словами, явно позаимствованными из диалекта Юньмена, выхватил одежду из таза и принялся её нормально отстирывать. Подошедший на ругань принц получил тапком в лоб ещё на подходе и сейчас тихо сидел, слушая лекцию о стирке в лучших традициях старых преподавателей из зашоренного университета. Вечером пара злостных приятелей отправилась на горячие источники и спугнула чёрного кота, греющегося на камнях. Но долго им там побыть не удалось: дождь почти мгновенной карой обрушился на их головы, и они были вынуждены отправиться домой, где каждый нашёл себе занятие: Цзюнь У после дождя и грязи отправился оттачивать навык стирки, а советник пошёл готовить пельмешки. Принц, сидя на корточках перед тазом, старательно вымачивал одежду. Донёсшийся с кухни запах заставил его вспомнить вкус пельмешек советника. Он вспомнил эту нежную начинку с говядиной, тающую во рту и дающую великолепное послевкусие, бульон, наполненный питательными веществами и неповторимым запахом. Он вспомнил, как эти пельмешки готовились ими двумя в самые тяжкие годы, позволяя растянуть количество пищи на более длительный срок. Тогда они казались самыми вкусными пельмешками на всём белом свете.