…
— Руслан? Руслан, ты где? Брюнет глаза открывает, все белым-бело и холодно так. Тоже самое поле, на которое его увел Даня в видении, было засыпано снегом. Сухие травы покачивались от слабого ветра, сбрасывая снежную шапку с себя. А младший вертится из стороны в сторону, пытаясь найти человека который зовет его. Поле почти пустое, белоснежное, казалось, в нем можно разглядеть кого угодно, но Тушенцов чувствовал себя слепым. — Руслан, иди ко мне! — Даня! Даня! — младший руками обнимал себя, стараясь от холода защитится, но попытки были тщетны. Ветер нес наступающую непогоду. Ранее световое небо затянулось тяжелыми, серыми облаками, ветер стал метать снег из стороны в сторону, но впереди возник знакомый образ. Черное пальто и высокий человек со светлой макушкой кричал с другого конца, зовя к себе. — Даня! Подожди, я сейчас! — ответа Руслан не услышал, он лишь видел, как чужая рука махает ему и зовет к себе. Младший рванул сквозь сугробы, холодный снег обнимал голые ноги, тянул вниз, заставляя их отниматься. Но это не останавливало парня, он делал большие шаги, рывками сокращая расстояние, закрывая лицо от метели руками. А природа не жалела, ветер усиливался и сильнее швырял хлопья снега, делая их осколками, которые впивались в кожу до боли. — Руся, ты где? — Я сейчас! Все было как в немом кино, Тушенцов не чувствовал тела, они замерзло напрочь, отказываясь двигаться, но он не сдавался, бежал, стараясь схватиться за край пальто пальцами. Но силуэт отдалялся сильнее, и как бы не старался Руслан добежать до него, это было невозможно. Метель уже не давала разглядеть ничего вокруг себя, оставляя парня одного на растерзание стихии. Тушенцов кричал, но не слышал сам себя, опустив голову, он посмотрел на запястье. Кошмар сковал тело, в руке была зияющая черно-красная дыра, она кровоточила и кровь лилась прямо не белесый, снежный покров. Снег был в крови, она впитывалась в хлопья мгновенно, оставляя следы. Руслан не ощущал себя, тело становилось фиолетовым от холода, а кровь все такая же, красная, сочная. Лилась вниз и по кисти руки. Упав на колени, он понимал, что это конец.…
Очнулся он все в той же комнате в которой провел три дня. Рука онемела, ноги были ледяными, а сам он начал дрожать, то ли от холода, то ли от понимания, что опять наступил новый день. Повернув голову к руке, Тушенцов увидел повязку, что вся была пропитана кровью, а после этого рука начала болезненно ныть, отдавая нервный импульс. Тушенцов не чувствовал в себе силы чтобы подняться, он упал на подушки, устремляя взгляд в потолок, а закрывая веки, то и дело перед глазами мелькали те самые фотографии. Они резали по живому, похуже этой раны на руке, тыкали ножами в самое сердце, распарывали грудную клетку, ломали ребра и вытаскивали сердце, что почти не билось. «Зачем ты все это делал? Для кого ты устроил это? Для себя любимого, создал тут зоопарк, а меня приковал цепями, делая любимым питомцем.» В голове возникали вопросы, но ответы сразу же находились в больной голове, все по мнению младшего было настолько просто, но что-то не давало ему покоя. Обида. Наверное, обида. Она скопилась грудой камней в груди и голове, а впереди еще нужно было взбираться на высокую гору, тащить на себе все. Одному. Совсем одному. Градус обиды настолько высок, что Руслан не мог связать слов в голове. Он привязался, можно даже сказать полюбил, но его толкнули в спину, и он, с этими камнями, полетел прямо в лужу, устремляясь в нее лицом. Раньше были силы встать и начать что-то делать, но теперь, нет. Все было слишком сложно, поэтому, Тушенцов потянулся к прикроватной тумбе. Дабы его не сжирали заживо мысли окончательно закончить свое существование и волочение трудного бытия на себе, он нащупал блистер с цветными таблетками. Закинув в рот пару, он запил это дело водой из рядом стоящей кружки, вновь упал на простыни и принялся ждать. Больше его ни на что не хватало. Внутри только всепоглощающий мрак, он запутывал, связывал, не отпускал от себя. Даже под таблетками чувствуешь это, хотя, если ты чувствуешь, вроде ты должен радоваться, ты живой! Но когда все то, что ты чувствуешь сводиться к саморазрушению и апатии, наверное, это не та жизнь, которую ты хотел. Нет эмоций- плохо, есть эмоции- еще хуже. Они рвут тебя на части, жгучей болью пронзают тело и разум. Хочется в такой момент закрыть себя руками, прижаться к углу, но это не поможет, это ощущение внутри, оно ходит по пятам и ищет удобный случай чтобы цапнуть тебя и сбить с ног. Светает, но в комнате все так же горел фонарик, его слабый свет едва распугивал всех упырей из углов, батарейка садилась. Он уже начинал изредка мигать, погружая комнату в тень. За окном все так же, солнце не спешило возвышаться. Вот человек встает по утрам каждый раз, кто на работу, на учебу, или просто так, интересно, а солнце не устало подниматься? Не устала ли вечная звезда тянуть свои лучи к земле, даря ей тепло? Знаете, через миллионы лет, сквозь года, и солнце устанет. Не увидят больше люди розовое пламя зари или кроваво-красный закат. Оно просто исчезнет, погаснет навсегда, так и спички, так и люди. Ну а пока что, друзья мои, солнце всходит, радует нас. Но как быть, если даже его жар не может тебя согреть? Даша просыпается от того, что тело болело ужасно. Все-таки, сон в кресле- это не лучшая идея. Потянувшись в стороны, глаза постепенно открылись, оглядывая все пространство. Лампадка уже не горела, села окончательно, а за окном бушует метель так сильно, что снежинки, беспомощными микрочастицами, ударяются о стекло, прося укрытие. Облака темно-серые, а небо так низко повисло над землей, что казалось, оно вот-вот рухнет на землю, обрушивая весь свой гнев на людей. Тихо, как на кладбище, слышно только завывание вьюги и сопение парней. Каплан поднялась с кресла, беря в руки плед, которым ее укрыл Ю. Подходя к кровати, Руслан лежал без одеяла, свернувшись в клубок, пытаясь так согреться. Девушка подняла упавшее, скомканное одеяло и накрыла им брюнета. Взгляд ее был милосердным и жалостливым, душа болела за этого бедного мальчика, на которого все так свалилось. Погладив парня по волосам, Даша провернулась вокруг своей оси, ища Онешко. Блондин тоже спал, только облокотившись локтями о стол, с повисшей головой. Она накрыла Юлика пледом, что сжимала в руках и тоже провела по чужим волосам. Взгляд опустился на пол, и наткнулся на одиноко лежащую, смятую бумажку. Подняв ее с пола, Даша поначалу приняла сверток за обычный мусор, но все же решила развернуть ее. Пробежавшись по строчкам, она тяжело втянула воздух, вспоминая почему они все здесь. Бережно сложив лист пополам, она сунула его в карман, сохраняя на память. Хотелось в такие времена просто спать. Сон- лучшее лекарство от всех болезней. Он помогает окунуться в другой мир и избежать настоящий. Но устраиваясь рядом с Тушенцовым и немного полежав, Каплан поняла, что не может уснуть. Разные мысли приходили и уходили, оставляя за собой красные нити, по которым если пойдешь, они приведут тебя к большому клубку. Где-то там, в середине, был ответ на все вопросы. Сон испарился в миг, когда девушка услышала хлопок входной двери. Она подскочила на ноги как ошпаренная, подбегая к Онешко и начиная его трясти. — Ю! Юлик! Даня приехал! — блондинка говорила полушепотом, но очень взволнованно, от чего Онешко резко открыл глаза. Парень без слов встал со стула, почесав затылок, он не стал медлить и сразу же пошел в сторону двери. Блондинка метнулась вслед, тихонечко закрывая дверь за собой, чтобы только Руслан не проснулся. В это время, Даша услышала, как скрипят половицы под чужим телом быстро, ознаменовывая начало конца. Кашин уже в это время шел на встречу другу. Они пересеклись на лестнице, Даня даже не успел сказать ни слова, как Ю толкнул его в плечи, заставляя спуститься в гостевой зал. Каплан чуяла, что сейчас будет разбор полёта, поэтому бегом спустилась вниз. — Че за хуйня, Кашин? Какого хуя ты бросаешь нас на произвол судьбы, блять! — Онешко притянул к себе рыжего за толстовку, приближая их лица. Данила не сопротивлялся, а Ю смотрел на него так, будто его друг самый худший человек на всем земном шаре. Он стискивал ткань, мог ее разорвать прямо в эту секунду, но внезапно, сзади, на парня налетела Даша, она вцепилась в него, стараясь оттащить их друг от друга до начала побоища. — Юлик! Пожалуйста, хватит! Онешко хотел оттолкнуть девушку, но не рассчитав силы, ударил блондинку в грудь, заставляя отлететь ее. Даша притянула к себе колени и прикрыла рот рукой, держась за ушибленное место. — Я не бросал вас! Вы бы знали, что я пережил там нахуй, да вы бы ахуели! — Даня рычит на блондина, глазами голубыми пялит в чужие. — Ты бы знал, что мы пережили тут! Ахуели от чего, кретин? От того, что ты лизался с Лерой? Не поверишь, но мы начали ахуевать синхронно вместе с тобой! — оттолкнув от себя рыжего, Юлик продолжил наседать и нагнетать атмосферу. — Руслан места себе не находил, как и мы! А тебе было похую! Ты ебаный придурок! — удар пришелся на правую часть лица, а Даня стоял как истукан, только слегка пошатнувшись. — Ч-что? — переспросил парень, испуганно глядя на блондина и держась за место удара. — Только не делай из себя идиота! — блондин достал телефон и показал ему снимки, пролистывая их стремительно. — Ю, подожди… Тебе не кажется это странным?! — Кажется странным что? Что ты пошел ебать ее? Нет, не кажется! Ты все такой же, глупый подросток с пубертатным периодом! Пока мы откачивали Руса от возможной встречи со светом в конце тоннеля, тебе было плевать! Ты не заслужил ни одной пролитой его слезы! — лещ о чужую щеку был громким, таким же, как и эти крики. — Стой! Я знаю, что сейчас это прозвучит припизднуто, но у меня ничего с ней не было! Блять, Ю, я клянусь к тебе! Ты же знаешь, что она таскалась за мной с уника! Мы приехали к ней, а она начала раздеваться, но я не ебал ее! — Я знаю, но ты серьезно считаешь это оправданием? — Онешко отошел от друга, тяжело дыша. — Даня, ты облажался, блять! Просто признай это! Руслан резанул себя, хотел сдохнуть, мать твою! — послышался сдавленный полу-крик Каплан, что уже сидела на коленях. — Да ты бы только знал, как он ждал тебя и скучал, в то время как ты с ней… — легкое придыхание вырвалось из груди, а слеза одиноко скатилась по женской щеке. — Просто послушайте меня, блять! Вы серьезно думаете, что я ехал в Россию только ради этого? Ю! Ты же знаешь зачем я ехал, я сделал то, что хотел! Я не сбежал и не кинул! Я вернулся! — Даню трясло, его поймали за тем, что он вовсе не хотел освещать. Рыжий материл Мидлер мысленно на чем свет стоит. Если бы не она, точнее, если бы он не пошел за ней, все было бы хорошо, но он прогнулся. После этого, они собрались за столом и выслушали все как было. Кашин рассказал что произошло в Питере в подробностях, не скрывая. Он рассказал и про такси, и про Леру, и про убийство. Он не старался прятать что-то, а парень и девушка слушали молча. Как бы то ни было, факт измены очевиден, а это убийство только подлило масла в огонь. — Ты сам будешь ему все это рассказывать, я не знаю, как, но ты обязан, Дань. Он не маленький мальчик, он все понимает, он человек! — Юлик хлопнул по плечу друга. — Прости конечно, что налетел с кулаками, но и ты меня пойми, нам тоже было не очень сладко эти дни, прости, — Даша подключилась к словам, а Кашин поднял вверх голову. — Мне стремно говорить это, я даже не знаю, как он примет все, наверное, он меня ненавидит… Я сломал то, что сам воздвиг, — нос шмыгал, а пальцы дрожали, постукивали по столу, но Даня держался, он должен быть сильным, хотя события прошедших дней явно сыграли с ним злую шутку. — Знаешь, все что умеют делать русские, так это разваливать империи… — Юлик приобнял друга, понимающе кивая. — Иди к нему, Дань, тебе нужно ему все объяснить, — Каплан сложила ручки друг на друге и качала головой в стороны. Конечно друзья сначала дали ему пиздюлей, но потом же, они исцелили душу обычным, человеческим пониманием и объятьями, по которым он так скучал и понял, что дороже этого нет ничего на свете. Они и есть те люди, за которых бандит готов был биться до конца. Ю и Даша проводили его до двери за которой был Руслан. Он не знал сколько времени прошло до того момента, пока он не решился коснуться дверной ручки и отогнуть ее, открывая дверь. Но это все-таки свершилось, с порога на рыжего подул холодный ветерок, он будто заходил в какой-то склеп или гробницу. Сам Данила зашел внутрь, а пару оставил позади. Сейчас состоится самая тяжелая встреча и разговор в его жизни. Но он жаждал увидеть те глаза, по которым тосковал больше всего. Зайдя во внутрь, Данила прошелся по краю комнаты, задевая кончиками пальцев стены. Все казалось мертвым, темнота, тишина и холод поглощали пространство, делая ее похожей на могилу. Кашин подошел к окну, что было приоткрыто и запер его, негромко, постоянно держа фокус на спящем, чтобы, не дай Бог, не разбудить его. Подойдя к краю постели, бандит опустился на свободную часть, глядя на брюнета. Находясь опять так близко, он вспомнил его глаза, карие, почти черные, глубокие, он вспомнил его улыбку, что проскальзывала редко, но когда она появлялась на любимом лице, все проблемы Данилы просто испарялись, он вспомнил эти ручки, что так неумело и стыдливо трогали его, сжимали. Вспоминать можно было бесконечно. Кстати, говоря о руках, Кашин вспомнил о словах Ю, поэтому, он украдкой спустил одеяло с накрытой руки. Белый бинт, которым была перемотана рука, был в крови, но она приобрела другой цвет за счет окисления, это значило, что кровь больше не текла. Проведя пальцами по забинтованной по локоть руке, гангстер начал подниматься выше. Подушечками пальцев он ощущал холодный бархат любимой кожи, хотелось согреть его. Чуть Кашину стоило двинуться, как Тушенцов завошкался, в этот момент Данила затаил дыхание, даже старался не шевелиться, но это не помогло. Младший медлительно начал открывать слипшиеся глаза, и рыжий понял, что все это бесполезно. — Я тут, малыш. Все хорошо, — старший говорил шепотом, опасаясь напугать его мальчика. Даниле было даже тяжело представить, что он пережил, что чувствовал он пока его не было. Ему и не хотелось это представлять, ему не хотелось видеть его слезы, но он понимал, что в сложившейся ситуации, этого не избежать. — Я рядом, я больше никогда не совершу такую ошибку… Я больше не отойду от тебя ни на шаг, лучик, — рука потянулась к щеке, но Тушенцов накрылся одеялом, стараясь увернуться от прикосновений. — Ну чего ты, кроха, посмотри на меня, — Даня попытался убрать ткань от лица, но пальцы младшего впились в нее мертвой хваткой. — Ты здесь чтобы добить меня окончательно? — когда Руслан начал говорить, Кашину показалось, что тысяча ножей вонзаются в его спину. Ранее веселый голосок был неузнаваем, он был то ли сорван, то ли слаб настолько, что по началу рыжий даже не услышал его. Это голос избитого жизнью человека и он говорил все за себя. — Зачем весь этот театр и слова про любовь? Что ты хочешь от меня? Почему я поверил тебе, а ты растоптал это все? — глаза карие вынырнули из-под покрывала, обнажая слезы. Горькие, тяжелые, за все те дни, Руслан мог бы пополнить мировой запас соленой воды в морях, а море бы приняло всю его боль неподдельную, которую уже не было сил скрывать. Карие, красные глаза смотрели сквозь Кашина, будто его и не было, и Руслан просто сошел с ума окончательно, общаясь с выдуманным образом. — Все не так, Руся. Не плачь, прошу. Это была Лера, моя старая знакомая, она до дури влюблена в меня, но я не… — Я не хочу слушать твои оправдания, Дань, мне все равно. Я просто найду способ как убить себя так, чтобы этому не препятствовал никто, я устал, — тяжелый вздох сопровождался легкой дрожью, что была ощутима даже в воздухе, она заставляла его вибрировать. — Подожди, послушай меня, ты все не так понял, — Кашин поднял младшего, усаживая того к себе на бедра, обхватывая руками крепко, опаляя дыханием своим горячим Руслана, согревая его. — Что я не понял? Что все это большой цирк на потеху тебе? О какой любви мы говорим, Дань? Ты хочешь вернуть все что было в прошлом? Это тупиковый метод, — как бы Руслан не пытался упереться и оттолкнуться от большой груди чужой, он не хотел этого. Руслан лег на парня, вдыхая родной запах по которому так скучал, трясь об тело сильное, по которому тоже неистово скучал. Но также, как отдушина для Руслана, был голос гангстера. Он считал часы с первого дня как услышит его, теперь, его мечта исполнилась. — Я люблю тебя — это такие незначащие слова, Даня. Это блеф, просто я… — Руслана перебил Кашин. — Не говори это, блять, не говори. Руся, я виноват, я знаю, я наделал столько хуйни. Я чувствую то, что чувствуешь ты, — ладони сжали тельце, а губы уперлись в изгиб шеи. Даня опять сдался, он не готов был сдаваться перед ним, поэтому слезы уже бежали сами по себе, они не думали останавливаться. Рыжий вдыхал этот запах, прижимал к себе крепче, а слезы лились дождем на кожу бледную. Тушенцов едва улыбнулся, поднимая раненную руку и поглаживая чужую макушку, он сказал: — Какой ты дурак, Даня, как я мог позволить тебе проникнуть в мое сердце так глубоко? Я сам позволил тебе делать мне больно, наверное, я слабый, — они рыдали в унисон, Данила вымаливал прощение, вытирая глаза о плечо худое. — Нет! Нет! Ты не слабый, ты самый сильный из всех, кого я знаю, лучик! В тебе есть то, чего нету во мне. Это я слабый, я поддаюсь провокациям, я могу бросить все, но не ты… Ты верен себе. — У тебя есть деньги, ты серьезный человек, поэтому и сильный. А еще, опасный. Ха-ха, я ребенок, а ты острый нож, который попал в мои руки. — Нет, Русь, сила, она тут, — Кашин тыкнул пальцем в грудь. — Сила внутри, а деньги, власть- это производные. Ты силён без денег, я так не умею, — Данила посмотрел в глаза чужие, содрогаясь от всхлипов изредка. Они рассматривали друг друга еще очень долго, влюбляясь сильнее. Внутри было спокойствие, самое ценное рядом, дышалось даже проще, Руслан так и вовсе забыл про порез на запястье. Брюнет отдался рыжему, он готов был так делать бесконечно, ведь теперь, жизнь, без внезапно появившегося Кашина, казалась Руслану бессмысленной. — Даня… Дай мне позвонить маме, пожалуйста, — голос искренний, болезненный, заставил Даню помрачнеть. Он не знал как ему сказать это, с чего начать? А может лучше соврать? Нет, так точно нельзя, он уже утонул в своей лжи бессовестной, а продолжать копать под себя дальше, было проигрышной идеей. — Почему ты молчишь? — младший приподнял брови, глядя на бандита, будто все чувствовал. — Ты не можешь этого сделать, — гангстер губу прикусил, и посмотрел за Тушенцова куда-то, лишь бы не ему в глаза. Он понимал, что это будет полный провал, падение вниз, но что ему оставалось? Тянуть кота за хвост он бы не смог, всему приходит конец, ничего нельзя скрывать вечно, особенно от дорогого человека. Он же сам пролезет к тебе в мозг, сам узнает, и будет ли ему легче если он узнает все именно так? Сомневаюсь. Хотелось удалился от мира не потому, что Данила имел врагов, а потому, что он имел друзей и любимого человека. Не потому, что они вредили ему, как это обычно бывает, а потому, что они считали его лучшим, чем он есть. Этой лжи он вынести не мог. Сложно сказать человеку, который тебе нравится, некоторые вещи. Люди лгут не из-за того, что это им нравится. От этого человек не становится плохим. Это называется ложью во спасение. Так, как одним тяжело врать близким, другим тяжело сказать правду тем, кого они любят. — Что опять не так? Почему я… — Руслан, твои родители мертвы.