Средь зала встретить тебя.

Монте-Кристо не привык опаздывать, он всегда был крайне пунктуален, в конце концов заставлять людей ждать совершенно некрасиво. Также было вовсе не кстати опаздывать на шоу, почти за каждым торжеством светловолосый наблюдал с тайной усмешкой и презрением. Однако, он не может позволить кому-либо увидеть такое отношение к подобным мероприятиям. В конце концов, хрупкие струны души людской всë еще трогают какие-либо вещи, и совершенно точно не верно показывать безразличное отношение, когда человек показывает то, что ему столь дорого. Отнесись с почтением к тому, что так восхваляет его душа, прояви интерес, и он будет более, чем счастлив. Но граф всë равно мрачно смотрит на поместье, оно не выглядело плохо, отнюдь наоборот, очень даже приемлемо и более. Просто беспощадная жара не щадит мужчину, он почти готов, как леди, взять веер, но вместо этого кусает внутреннюю часть губы, а после, поднимаясь по ступенькам, проходит внутрь. Его уже заждались. Светловолосому абсолютно точно нравится картина перед ним. Зала точно была велика, оснащена она тоже довольно очаровательно. Стены белоснежные, верно, сделанные из белого камня, его глаз не может ошибаться. Как дорого и восхитительно выглядит золото на этом самом камне, оно почти окутывает основной материал, будто пряча и исправляя все неровности. Взглянув вверх, можно было видеть иконы и различную живопись. Изображено всë прекрасно, до деталей прорисовано, а цветовая палитра привлекает взгляд, и кажется, что ты уже не сможешь оторвать взор. Художники действительно проделали отличную работу, с этим нельзя поспорить. Сочетание подобных оттенков, золотого и белого, выглядит крайне величественно. Оно прекрасно подчëркивает утончëнный вкус хозяев, это действительно более, чем красиво. И граф не может это не подметить в мыслях. Зала заполненна людьми, Монте-Кристо знает этих людей, конечно, не досконально, но знает, быть может больше, чем другие, но для них он всë ещë остаëтся загадкой. Человеческая внимательность пока не заставила его дрогнуть. Он вовсе не самозванец, почти такой же жалкий, тянущийся к чему-то прекрасному, к искусству, чтобы спасти свою душу. Мужчина знает, на него смотрят десятки глаз, но он продолжает уверенно двигаться, его вера и надежда всë ещë непоколебимы. Граф встречается с Мерседес, они безмолвно кланяются друг другу. Это молчание почти мучительно, светловолосый будто ступил вовсе не на правильную дорожку, и теперь тьма окутала его. Но ведь тьма – это его стихия. Его, и ничья более. — Ох, Граф, здравствуйте! — слышит Монте-Кристо, и он поворачивается в сторону знакомого голоса. Тьма в мгновение, на удивление, пропадает. Альбер точно про параде, замечательно выглядит. Он ласково улыбается светловолосому, всем своим видом располагая к себе, и граф ступает в эту ловушку, склонив голову. — Здравствуй, мой юный друг, — доброжелательно проговаривает обладатель рубиновых очей, — а где же Ваш отец? Я очень хотел поздороваться с ним. — А он в обществе учëных обсуждает политику, гляньте только, — сообщает юноша, а после поворачивается в сторону, где находился Де Морсер. Монте-Кристо же следует его примеру, и потому поворачивается, взглядывая в нужную сторону. Мужчина действительно вëл дискуссию с представителями высшего общества, как сказал сын Фернана. Однако граф совершенно не знал этих людей, но почему-то он в ту же секунду замирает, следовало ему только увидеть сапфировые очи. Мужчина роста почти одинакового с Монте-Кристо, более ста восьмидесяти. Волосы голубые, видно даже издалека, что они мягкие и пушистые. Глаза похожего оттенка, сапфировые, подобны самым дорогим драгоценностями. И если бы не этот безэмоциональный взгляд, то кажется в этих чудесных очах были бы очаровательные блики. Вот только светловолосый понимает, что выглядит довольно неприлично так долго глядеть на незнакомца. Он почти просверлил нëм дыру. Мужчина отворачивается, прокашливаясь. — Надо же, а кто эти люди? Я совсем не знаю их, — интересуется граф у молодого юноши. — Вот тот высокий и худой господин открыл какой-то, видите ли, новый вид ящериц, защитив работу об этом в академии, даже получил за это офицерскую медаль, — Альбер это говорит с каким-то не скрывающим суждением. — А тот голубоволосой мужчина. Кто он? — спрашивает светловолосый, поглядывая на обладателя изящных очков. — Ох, граф, в первый раз вижу, чтобы Вы так кем-то интересовались, — замечает и ехидничает Де Морсер. — Правда? Что плохого, чтобы интересоваться людьми? — спрашивает Монте-Кристо с наигранной наивностью, поднимая брови. — Ничего плохого. Вы ищете с ним знакомства? — интересуется Альбер с милой улыбкой. Обладатель рубиновых глаз даже опешил, он на секунду глаза прикрывает, переваривая ситуацию и понимая всю наглость этого вопроса. Это уже почти нетактично, они не на столько близки, чтобы интересоваться подобной стороной личной жизни друг у друга. Старший не стал отвечать, лишь испытывающе взглянул на парнишу, поднимая бровь в вопросительном жесте. И видимо Де Морсер решил больше ничего не рассказывать, а наконец ответить на мучающий графа вопрос: — Вообще о нëм мало, что известно. Но он неместный, говорят, имеет красивый слог, проще говоря, он пишет. Граф отводит взгляд от собеседника, вновь смотря на голубоволосого. Что-то в нëм явно привлекало, и это не только очаровательные сапфировые очи, быть может изящные очки на переносице. Монте-Кристо не хочет признать это даже самому себе, но он ищет личной встречи с ним. Вот только подходить сейчас совсем неправильно, незнакомец всë ещë ведëт светскую беседу с учëными за бокалом вина. Светловолосый оборачивается, и он не может заметить Альбера. Видимо Морсер младший убежал к кому-то более интересному, вот только обладатель рубиновых глаз не расстраивается, отнюдь нет. Наоборот, он облегчëнно вздыхает. Мужчина отходит от середины зала, чтобы не привлекать внимание. После же направляет взор на вход, чтобы никто не подошëл, ведь по данному жесту понятно, что он ждëт кого-то. Чужая компания ему ни к чему. И Монте-Кристо замечает, что светская беседа учëных людей закончена, потому на его едва розовых пухлых губах появляется ухмылка. Голубоволосый остаëтся один среди множества других личностей, среди светских бесед, незнакомых людей и прекрасных дам. У обладателя сапфировых глаз чудесные узкие брюки, они подчëркивают его бëдра. Блузка крайне очаровательная с изящным жабо, пояс поверх неë также подчëркивает талию мужчины. Он выглядит, как юноша, выступающий в опере. Этот образ завораживает. Светловолосый в какой-то момент замер, не решаясь подойти и замарать его тем кошмаром, который пережил граф. Однако Монте-Кристо просто не может не подойти. Это почти будет роковой ошибкой, потому он двигается по направлению к незнакомцу. Голубоволосый вздыхает, оглядывается и замечает мужчину, который двигается на него. Он в ту же секунду отворачивается, надеясь, что пройдут мимо него, однако он ошибается. Незнакомец останавливается около него, и обладатель сапфировых глаз вздрагивает, граф же молчит, подобно рыбе. Они замерли, рассматривая друг друга, погрузившись в нечто другое, важное. Первый эту тишину прерывает Монте-Кристо. — Здравствуй, я могу составить Вам компанию? — спрашивает очень даже тихо и аккуратно Граф, явно не думая принуждать того. Голубоволосый замирает, очарованный приятным шëпотом. Он не должен так реагировать, твердит он себе в голове, но было бы глупо отказаться от такой компании. — Здравствуйте. Можно, только давайте отойдëм. Не люблю находиться в центре внимания, — и незнакомец усмехается перед последней фразой над своей ничтожностью, никак не над графом. Светловолосый ласково улыбается ему на секунду, а после ведëт подальше от центра, чтобы не находиться под любопытными взглядами. И обладатель сапфировых глаз опешивает, когда его вовсе выводят из зала и ведут в сад. Он что настолько близок с семейством Морсеров, что имеет возможность, когда ему вздумается, двинуться в сад. Оставаться на едине с незнакомцем даже было более неловко, чем в центре залы. Это было почти страшно, ведь стемнело. Но поэт продолжает двигаться за его спутником. Сапфировые глаза скользят по подстриженным зелëным кустам, по алым цветам и белоснежным розам. Голубоволосый мнëтся на секунду, замечая, что обладатель рубиновых очей приглашает ласковым взором в беседку. Белоснежную беседку, что находится очень недалеко от здания, от входа в залу. Писатель мнëт мокрые руки, пытаясь даже не думать о том, как чудесно это место, и что это почти, чëрт побери, романтично. Романтизирует. Эти мысли заставляют его прикусить губы, он глупец. — Признаться, я искал встречи с Вами, — начинает граф. И уши поэта вспыхивают краской, однако он быстро берëт себя в руки. Он не такой. Он не должен быть вечно влюбленным и заворожëнным подростком. Это многих отталкивает, они знают об этом. — Не думаю, что это стоило Вашего внимания. В любом случае, я польщëн, постараюсь не разочаровать Вас, — он ехидно шутит, а после почти по-актëрски улыбается. Монте-Кристо замечает это, понимает, что новый знакомый хочет его впечатлить, потому напрягается. Лишь бы он не пытался скрыться от него за ледяной маской, хотя это было бы, наверное, скорее всего, нормально, они ведь не знакомы. — Граф Монте-Кристо, — проговаривает весьма аккуратно, на миг прикрывая глаза. — Ганс Андерсен. Приятно познакомиться, — отвечает поэт, кивнув, чтобы данным жестом выразить благодарность за почтительность графа. — Взаимно, до меня дошли слухи, что Вы пишете, — мужчина не может отвести взгляда от очаровательных сапфировых очей, пока опирается на перила. — Верно, пишу, — Ганс хитро улыбается, тоже не смея отводить взгляд, если это схватка за право сбежать, то он не отступит. Однако Андерсен вздрагивает, а после вовсе замирает, Монте-Кристо следует его примеру. Разговры в зале прекратились, и полилась чудесная мелодия из-под смычков мастеров. Дирижёр ловко взмахивает руками, и начинается развитие мелодии, она чудесно и плавно льëтся из инструментов. И дамы с бокалами замерли, их восхищëнные глаза заблестели. Маленькая девчушка хлопает в ладоши, желая подойти ближе, чтобы рассмотреть всю величественность чудесных инструментов. Но мелодия сбавляет оборот, чуть замедляясь. Однако уже скоро она вновь набирает темп, да начнëтся вторая часть. На губах светловолосого появляется улыбка, слишком искренняя улыбка для него. Ему нравится наблюдать за опешившим писателем, который так упорно вслушивается в столь неизвестное, но всë же красивое произведение. И граф прикусывает губу, он много себе позволяет, оставшись на едине с поэтом. — Вам нравится музыка? — спрашивает Монте-Кристо. — Вполне. В детстве я пел, — Андерсен отвечает с колкостью в голосе, смея смеяться над своими детскими увлечениями. — Правда? Звучит интересно. Сейчас Вы этим не увлекаетесь? — интересуется граф. Их взгляды вновь встречаются, и Ганс строит недовольное выражение лица, будто светловолосый глуп, ведь можно было бы и понять очевидное. Да и вспоминать свои неудачные попытки петь после отрочества было неудобно и стыдно, потому писатель губу прикусывает, взгляд отводя. — Конечно, нет, — с жалостью в голосе произносит Андерсен — А я был бы так рад, если бы Вы мне спели, — почти мечтательно протягивает Монте-Кристо, и у поэта глаза распахиваются, а после он заливается смехом. Светловолосый вздрагивает, замирая, как кот, пойманный за поеданием сметаны на столе. Его словно обнаружили, будто знают, что это он Эдмонд Дантес. Он взглатывает, не смея взгляда отвести. — Ох, граф, ну, Вы и рассмешили меня, кхм. Умоляю, Вы так смотрите на меня, напоминаете мне старого знакомого, — Ганс действительно пытается не смеяться, хватит шуток. И теперь Монте-Кристо напрягается. Кого он, чëрт побери, напоминает. Обладатель рубиновых очей сжимает перила, и он готов совершить убийство прямо сейчас и здесь, чтобы сохранить свою давно убитую личность. Он готов сражаться за это право отомстить, он не может просто взять и отступить, оставив этот неоправданный грех на себе. И если Ганс Андерсен — призрак прошлого, что готов вскрыть его тайны, обнажить их, то Эдмонд замарает руки. Нет, не Эдмонд Дантес, Граф Монте-Кристо! Эдмонд Дантес погиб в замке Иф, он не смог сбежать, неоперëнный птенец умер там на останках последнего близкого человека. Но Монте-Кристо издаëт смешок, и голубоволосый напрягается, видимо это сравнение было ни к чему. Да, незачем ещë раз полошить прошлое. Это только вызывает неприятное чувство в груди, в процессе которого наворачиваются слëзы. — И кого же я Вам напоминаю? — на этот раз вопрос звучит холодно, а Ганса окидывают властным взглядом. И Андерсен замирает. Почему-то сейчас граф кажется гораздо выше, величественнее, таинственнее, от того страшнее. Он понимает, что если скажет лишнее, то в одно мгновение лишится головы. Он чувствует себя чëртовой жертвой, кроликом, которому вот-вот перегрызут глотку. Вот только голубоволосый давно не боится хищников, что желают ему вспороть брюхо. — Да, там.. Мальчишку одного приятного, — он произносит это так, словно это отнюдь не важно, но всë равно с мечтательной улыбкой на губах. — И как же я Вам его напомнил? — граф кидает ядовитый смешок, он, словно змей, охватывает его, сжимая со всех сторон, не давая возможности уйти. Андерсен не боится быть убитым, потому смеет дальше смеяться. — У Вас такой похожий взгляд. Так смотрите, будто увидели что-то действительно чудесное, а на деле всего лишь людскую грязь, — говорит он сначала с насмешкой, но после серьëзно. В его голосе Монте-Кристо слышит грусть, он бы хотел что-то сказать, но он не смеет прерывать говорящего очаровательного поэта. — Он такой глупыш, на самом деле. Застрявши во Франции с дядей, я пел, чтобы заработать немного денег. Он с таким восхищением хвалил моë пенье, но он не был богат, зато подарил безделушку в память о нëм, — Ганс произносит это с неподдельной грустью. Обладатель рубиновых очей не хочет отпускать эту хватку, и пусть услышанное заставляет его на секунду начать трепетать, он берëт себя в руки моментально. Вот только Андерсен слишком чудесно улыбается, вытаскивая из кармана железный ключик на верëвочке. Он смотрит на него слишком печально, а после загребает в кулак, словно это последнее, что он имеет. — Я поклялся себе хранить это, помнить его, ведь это единственный человек, которому действительно понравилось моë пение. К сожалению, я не смог забыть этот восторг детских глаз, — голос его дрожит, и Ганс хочет спрятать безделушку, но его останавливают, хватая за руку. У светловолосого замирает сердце, а дыхание останавливается. Верить в услышанное просто не получается. Почему такой незначительный человек в жизни Эдмонда Дантеса, казалось бы, певец, ныне писатель, только и помнит о нëм. И Монте-Кристо отказывается верить в это, он не хочет отпускать бедного моряка с его оков в тюрьме. Но тогда, почему сердце графа бьëтся так быстро? Словно он всë ещë жив, способен чувствовать это. И это чувство, что он забыл, это называется счастье? Счастье, ведь тебя помнят. Всë ещë не забыли. Он хочет коснуться поэта, чтобы убедиться, что он реальный. Однако Ганс одëргивает чужую руку, испуганно глядя на Монте-Кристо. Светловолосый замирает, понимая, что схватил слишком сильно. Убить вместе с Эдмондом Дантесом? Или позволить писателю освободить моряка? Обладатель алых очей слаб. — Не думал, что вновь увижу этот ключ от шкатулки моей матери, — проговаривает печально граф, подбираясь ближе. Андерсен не верит своим ушам, он вздрагивает, когда его руки касаются, чтобы рассмотреть ключ более подробно. Он держит его крепко, словно он дорожит им, не желая отпускать. В таком случае Эдмонд не хочет отпускать руку поэта. Ганс становится тише воды, он отводит взгляд, пока его щëки горят. Боже, он наговорил такого бреда, он совершенно не ожидал, что встретит бедного моряка, ныне благородного графа. Он должен был думать и следить за языком, боже, смущение взяло верх, если бы он мог провалиться сквозь землю, то сделал бы это сейчас же. — Посмотри на меня, пожалуйста, всë, что ты сказал, очаровательно, — Дантес смотрит нежно, сжимая чужую руку и притягивая красного писателя ближе. Андерсен взглатывает, взглянув на светловолосого, понимает, что находится в опасной близости. Эдмонд поглаживает чужую нежную ладонь. — Пожалуйста, возьмите его уже, только пректратите, — вспыхивает писатель, отдавая в руки железный ключик. Светловолосый рассматривает безделушку внимательно. Ему она уже совершенно не нужна, шкатулка матери давно сломана, еë можно свободно открыть собственными руками. Помимо того, шкатулка и потерянное прошлое давно утрачено. И единственное, что смог обрести граф, это очаровательный писатель и ключик, что связывает бедного моряка и певца. — Андерсен, мне это не нужно, не мог бы ты и дальше хранить его у себя? — Дантес хочет заглянуть в очаровательные сапфировые очи, вот только поэт прячет взгляд. — Граф, я.. Боже, мне так стыдно, прошу, простите мне всë, что я сказал.. Я наговорил бреда, — признается голубоволосый, всë ещë не смея смотреть на Монте-Кристо. Но мужчины замирают, стоит раздаться новой мелодии. Эдмонд понимает, что это шанс, он подходит ещë ближе, беря чужую руку в свою и сжимая еë. Ганс же на такое вздрагивает, желая мгновенно уйти от чужих касаний, он всë ещë смущëн, но слышит сладостный шëпот светловолосого: — Танцуете? — Ну, да, — поэт произносит это почти шёпотом. — Тогда подарите мне один танец, пожалуйста? — голос Дантеса звучит умоляюще, и Андерсен смеет взглянуть на него, тут же убирая в карман несчастный ключик, с которого всë началось. Светловолосый хочет видеть в Гансе причину продолжать жить. Помнить о нëм столько времени, остаться верным маленькому моряку, это удивляло и пленяло в писателе. — Приберегите подобные слова для дам, — язвит обладатель сапфировых глаз, словно считает себя недостойным танцевать с графом, Эдмонд считает наоборот, он достойнее достойных. Самый достойный. Он больше всех достоин любви. — Но ты гораздо очаровательнее их, — произносит Дантес грустно, почти расстроенно. И Андерсен не может сдержать чëртового румянца на щеках. Граф хотел танцевать именно с ним. Заслужил ли он такое отношение к себе? Этот вопрос мучает писателя, но если ему дадут хотя бы капельку любви, то он не против, он пойдет по хрупкому льду. Светловолосый ещë не знает, что Ганс привык безжалостно убивать своë сердце. — Не пожалейте об этом, — на этот раз смешок голубоволосого звучит тепло и мягко, он сжимает руку Эдмонда. Дантес в мгновенье кладëт руку на талию поэта, Андерсен всë ещë ужасно смущëн всем этим. Он слишком аккуратно кладëт руку на плечо графа. Теперь они ближе, и писатель может уловить сладкий аромат одеколона мужчины, его губы тут же сжимаются, он не желает думать о подобном. Эдмонд слышит нужный такт, и он начинает движение, крепко держа очаровательного поэта. Он ведëт его за собой, но не в ад, куда ведëт многих из прошлого. Он жаждет видеть Ганса перед собой, он хочет быть ближе, светловолосый не может понять, правильно ли это. Он точно имеет право любить? Он тот, кто хочет сгубить призраков прошлого, тот, кто жаждет возмездия. Он порождëн из ненависти. Есть ли у такого существа, как он, право любить? Граф не понимает, совершенно не понимает. Тогда откуда это желание касаться поэта? Откуда это нежность, что распространяется только на Андерсена. Голубоволосый замечает долгий взгляд Эдмонда, светловолосый почти влюблëнно смотрит на него. Это смущает писателя, и потому он продолжает сохранять опущенный взгляд. Гораздо лучше рассматривать крепкие плечи графа, что скрывались за тонной одежды. — Ты потрясающе двигаешься, — слишком нежно произносит Дантес, и Ганс напрягается, пока его невозмутимый взгляд вновь сменяется робким. Нет, светловолосый чëртов змей. Он жаждет окутать его, съесть до конца, это опасно. Он должен бежать сейчас же, но яд, что он вкусил, расслабляет, почти опьяняет. Боже, нет, он должен сохранять самообладание. Должен быть на чеку. Обладатель рубиновых очей нежно поглаживают чужую ладонь, продолжая вести поэта за собой. Мелодия чудесно льëтся, граф чувствует еë и двигается правильно в такт. Прищуривая глаза, Эдмонд слабо сжимает талию мужчины, и Андерсен почти подскакивает на месте, тут же возмущëнно глядя на партнëра. Дантес же на это лишь мягко улыбается, он приближает Ганса к себе. — Граф, Вы.. Что Вы, чëрт возьми, — голубоволосый почти готов совершить французскую революцию, лишь бы не быть настолько близко со светловолосым. Господи, помоги ему, он слаб. Он чертовски слаб перед властным и одновременно нежным взглядом Эдмонда. Андерсен чувствует дыхание Дантеса. Мелодия затихает, и они останавливаются, глядя друг на друга. — Ты чудесно танцуешь, — делает комплимент светловолосый, томно рассматривая очаровательные черты поэта. — Благодарю, Вы тоже, граф, — отвечает взаимностью Ганс. Эдмонд подносит ладонь писателя к губам, аккуратно целуя. И голубоволосый вспыхивает. Он мог объяснить многие действия мужчины, но не это. Но, чëрт, не это! — Для тебя Эдмонд Дантес, зови так меня на едине, пожалуйста, — шепчет он в руку, ведь эти слова предназначены только для Андерсена, он сжимает ладонь, обжигая горячим дыханием. — Т-ты! Граф, я... Боже, пожалуйста, — сердце его готово выскочить из груди, как громко оно бьëтся, как горячо ему в грудной клетке. — Можно тебя украсть на сегодняшний вечер? — спрашивает светловолосый крайне аккуратно, он очень надеется на согласие писателя. — Вы уверены, что хотите украсть именно меня? — последние слова мужчина произносит слишком тихо, но Эдмонд слышит его. Глаза его видят даже в темноте, а уши способны уловить малейший шорох. Темница определëнно закаляет. Он опускает руку голубоволосого, но не отпускает еë. Наверняка обладатель сапфировых глаз устал держать руку, краснея каждую минуту. — Да, я хочу, чтобы именно ты, Ганс Андерсен, отправился ко мне, — голос Дантеса звучит твëрдо, он всë решил. — Тогда, конечно, поехали! — Ганс выкрикивает в решительном жесте, сжимая губы, пока уши его всë ещë чертовски горят. Эдмонд мягко улыбается, и давно забытое чувство появляется. В его обычно холодной груди разливается приятное тепло, что согревает его изнутри. Кажется он становится живым. По крайней мере рядом с Андерсеном. Светловолосый не хочет отпускать руку Ганса, а он уже, кажется, и не против, но румянец всë равно присутствует на его щеках. Да, они отправятся к графу на Елисейские поля, Дантес уединится с ним. И они будут говорить обо всëм, что произошло за это, казалось бы, длительное время. Эдмонд за такой долгий срок вновь обрëл спокойствие. Нет, это нечто большее. Это Комфорт с большой буквы. Это счастье — уткнуться в тëплую грудь Андерсена, и граф не верит, что всë это происходит с ним. Не верит, что заслуживает этого чудесного поэта, который, краснея, робко отвечает на его поцелуй. И он уверен, что это не первый и не последний их поцелуй.