Средь хищных птиц и охотничьих псов

Из подсобки Виктор выполз днём. Бар пустовал. Резкий запах алкоголя вызвал у него желание проблеваться. Кромер с трудом сдержал рвотный позыв. — Ты что, домой не уходил? — виновато спросил Виктор, зажав ладонью рот. — Нет, — Этель за доброжелательной улыбкой, прятал усталость и раздражение. От его попытки сгладить ситуацию на душе стало хуже, — я же не мог оставить тебя здесь одного. Тогда я бы не досчитался трёх ящиков с джином точно. — Не преувеличивай. И давай не будем о выпивке, иначе я всё здесь заблюю. — В подсобке лежат лекарства от головной боли и тошноты. Я их специально прямо перед твоим носом поставил. — Чтобы я без тебя делал. Кромер вернулся за лекарством и обнаружил на тумбе две склянки. От сладкого привкуса сиропа затошнило сильнее. Хотелось поскорее убраться отсюда и вернуться в теплую домашнюю постель. Зал заливал солнечный свет. Виктор представил удушающую жару, царящую на улице, и почувствовал себя запертым в ловушке. С одной стороны насквозь провонявший алкоголем бар, с другой — ужасная погода, напрочь отбившая желание выходить наружу. — Я забыл тебя поблагодарить, — замялся Кромер, неловко выглядывая из-за двери, — спасибо, что не выгнал меня вчера. И извини, что доставил неудобства. — Ничего страшного. — Надеюсь, я ничего такого не натворил. — Ты плакал. Я тебя с трудом успокоил. Виктор в изумлении замолк. Он попытался вспомнить вчерашний день, но ничего, кроме встречи с Хэнком и разговора с Этелем в памяти не всплывало. Кромер пришёл в ужас от мыслей о раскрытой тайне. Алкоголь мог развязать ему язык и позволить наговорить лишнего. — Правда? Я ничего не помню. По внимательному взгляду Этеля, Виктор понял, что он разглядел нервозность на его лице. — Правда. Но я ничего из твоего пьяного нытья не понял. — Может, оно и к лучшему, если честно. Кромеру хотелось вздохнуть с облегчением, но посерьёзневший взгляд Этеля заставил вновь напрячься: — Виктор, расскажи, что случилось. Ты ведёшь себя странно. — Мы по-моему уже обсуждали эту тему. Я не хочу говорить об этом. Со мной всё хорошо, не волнуйся. Голос Виктора звучал раздражённо. Этель в расстроенных чувствах отвёл взгляд. Недоверие огорчило его. — Хорошо, я тебя понял. Извини, если лезу не в своё дело. Обещаю больше так не делать. — Не стоит извиняться. Этель молча продолжил натирать посуду. Кромер, одолеваемый чувством вины, умолк. Образовалась неловкая тишина. Слышна лишь слаженная работа шестерёнок в протезах Эвансона. Виктор посмотрел на дверь, гадая, не лучший ли сейчас момент для ухода. Он метался между трусливым побегом и попыткой объяснится за своё поведение, но не решался сделать выбор, боясь неосторожными словами окончательно испортить отношения с Этелем. — Звонил твой отец. Искал тебя. Виктор подскочил на месте. — Почему ты меня не разбудил? Что-то случилось? Что ты ему сказал? — Сказал, что ты помогал мне по работе и очень устал, поэтому спишь. Он ответил, чтобы ты отдыхал. — Он не сказал зачем звонил? — Я смотрю, ты последние мозги пропил. Гвиневра приехала на встречу, чтобы часами мусолить коронованного малолетку. Ты, вообще-то, тоже должен был присутствовать там. Кромер спрятал лицо в ладонях, и сокрушенно вздохнул. Он забыл о важной встрече, чем выставил себя в дурном свете из-за пьянства. В голове родились образы разочарованных отца и Гвиневры, и Виктору расхотелось идти домой. Он жалел, что не может обратиться в таракана и спрятаться в щели в полу до лучших времён. — Но не волнуйся, Гвиневра сказала, что может встретиться с тобой позже. Она будет ждать тебя в пять на Рэд-стрит. — Отлично. Кромер облегчённо выдохнул. Ещё не всё потеряно. Он взглянул на часы, до встречи оставалось два часа. Как раз хватит времени привести себя в порядок и добраться до нужного места. Улица располагалась довольно далеко от дома. — У мисс Ридели настолько мало дел, что она готова встречаться с тобой лично? Ещё и в Блядушне. Ты в последнее время вызываешь у меня много вопросов, Виктор. Этель снова улыбнулся, неумело скрывая злобу. Кромер не знал, как реагировать. — В Блядушне днём обычно тихо, поэтому логичнее встретиться там. У нас с ней всегда были неплохие отношения, к чему подозрения? — Она тебе в матери годится. Сколько я себя помню, во взрослые дела тебя стали посвящать только последние полтора года. Неужели за это время ты зарекомендовал себя как полноценного представителя Мизер-Тауна настолько, что тебя необходимо посвящать во всё индивидуально? Не проще ли с Калебом обсудить, что было на встрече? — Этель, остынь, я не понимаю, к чему ты клонишь. Давай оставим этот разговор, он бессмысленный. — Я клоню к тому, что ты темнишь. Сначала отказываешься говорить о своих проблемах, они у тебя есть, не смей отрицать, пьёшь как не в себя, а потом внезапно у тебя хорошие отношения с Гвиневрой и тайные встречи с ней. — Ты вообще-то обещал не лезть не в своё дело пару минут назад. Будь добр держать обещание. Стоило Виктору повысить голос, Этель стушевался. Как и всегда. Кромер решил уйти, пока ситуация не накалилась окончательно, иначе Эвансон не оставит его в покое и продолжит поднимать эту тему снова и снова. — Спасибо ещё раз за помощь, — пробормотал Виктор в пустоту, зная, что никто не ответит. Покидая помещение, он украдкой взглянул на Этеля, но тот, насупившись, намеренно игнорировал его. Разговаривать с ним сейчас бесполезно, и Виктор решил зайти, когда они оба будут в хорошем расположении духа. Дома Кромера ожидаемо встретила куча вопросов от беспокойных Коул и отца. От Виктора смердело выпивкой, и он отчаянно старался задерживать дыхание при разговоре. Разбрасываясь привычными отговорками, Кромер спешил запереться в ванной, ибо чем дольше он смотрел домочадцам в глаза, тем сильнее его пожирал стыд за собственную безответственность. — Этель тебе сообщил о встрече с мисс Ридели? — поинтересовался отец, останавливая Виктора на полпути к спасительной двери. — Да, конечно, я уже собираюсь, — Кромер натянуто улыбнулся, морально готовясь к очередному допросу и пряча вспотевшие руки. Сердце бешено колотилось. — Вот и хорошо. Я на самом деле так рад, что в тебе уже видят самостоятельную единицу, а не папиного сыночка. Я, честно признаюсь, боялся за твою репутацию, когда ты просто взял и не пришёл, но мисс Ридели успокоила меня, и сказала, что может встретиться с тобой позже. Я был приятно удивлён и горд за тебя. Взрослеешь, сынок. — Не прикидывайся, пап, на самом деле ты просто не хочешь пересказывать мне всё, что было на встрече. — Точно взрослеешь. Они рассмеялись, и Кромер молился, чтобы его нервозный смех остался незамеченным. — После встречи обязательно расскажи, как всё прошло. — Хорошо. Виктор торопливо захлопнул за собой дверь, выдохнув с облегчением. Отец к счастью не так наблюдателен как Этель, и не замечал никаких странностей в его поведении. Он слишком занятой для банальных семейных взаимоотношений, и Кромера впервые за несколько лет это не расстроило. Горячая ванная отлично расслабляла, и Виктор в полной мере ощутил на себе последствия от недостатка сна и дешёвого алкоголя. Веки тяжелели, и он боялся проспать ещё одну встречу. Мышцы ныли после ночи, проведённой на неудобной раскладушке. Виктор чувствовал себя разбитым. Этель выручил его лекарством от неприятных симптомов похмелья, и Кромер ощутил новую волну стыда за своё поведение. Благодаря ему у него есть алиби и нет нежеланных спутников в виде головной боли и тошноты, а Виктор благодарил его недоверием и холодным отношением. На лекарства в Мизер-Тауне огромный спрос, и тратить их на алкоголиков неразумно, но Эвансон в очередной раз неправильно расставил приоритеты. Кромер погрузил голову под воду, дабы её шум заглушил поток обвинительных мыслей.

***

Рэд-стрит днём представляла собой совершенно иное место, нежели ночью. Фонари и завлекающие вывески борделей и баров не горели, создавая крайне унылое зрелище и скорее напоминая призраков самих себя. Глядя на обшарпанные здания, выкрашенные в кричащие цвета, трудно назвать их одними из главных достопримечательностей трущоб. Но ночью они заметно преображались, залитые неоновым светом. Люди выползали на улицу, и тогда эту часть города можно смело называть одной из самых оживлённых. Отдыхать здесь могли позволить себе не все жители из-за цен и статуса. В основном здесь собирались главы банд, хозяева картелей, контрабандисты и прочие авторитетные личности. Виктору нравились местные бары из-за хорошего алкоголя, но его сердце принадлежало «Кроличьей норе». Гвиневру трудно не заметить, и его это всегда раздражало, ибо их тайные встречи рисковали стать достоянием общественности. Она схватила Кромера под локоть и потащила в тёмный переулок между домами. Её безупречный внешний вид совсем не подходил для прогулок по Мизер-Тауну, и Виктору захотелось увести Ридели туда, где шлейф её духов не перебивала бы вонь. — Обязательно было ставить всех в известность о нашей встрече? — Кромер прислонился спиной к кирпичной стене, скрестив руки на груди. — Хотелось немного пристыдить тебя за твою выходку, но Калеб вопреки моим ожиданиям даже обрадовался, что теперь ты у нас взрослый мальчик и вправе встречаться со мной самостоятельно, — Гвиневра ехидно улыбнулась, подойдя ближе, отчего Виктор ощутил себя зажатым между ней и стеной, — почему ты не пришёл? — Бухал. Честный и прямолинейный ответ её обескуражил, но она быстро собралась. — Отцу тоже самое сказал в своё оправдание? Гвиневра переставала называть Калеба по имени, когда хотела надавить на Кромера. — Нет. — То есть разочаровать меня ты не боишься? — А ты разочаровалась во мне? — Нет. — Я знал, что мне нечего бояться. Она рассмеялась и легко щёлкнула его по носу, заставив Виктора вздрогнуть от неожиданности. — Ты настолько мне доверяешь? — Да. — Рада слышать. — А вот Этель не особо рад этому. Не стоило сообщать через него. Я сегодня поссорился с ним из-за этого. Достаточно было сказать отцу. — Он начал что-то подозревать? — Да. Вернее, он скорее обижается на сам факт того, что я многие вещи держу от него в тайне. — Приму к сведению. Но ты будь с ним помягче, хорошо? Ты знаешь, как бедняге тяжело. — Знаю. Поговорю с ним, когда он остынет. — Вот и славно. Ридели вытащила из сумочки ключ. — Я забронировала нам номер в «Железной деве». Поговорим там. Виктор удивился выбору Гвиневры, но возражать не стал, безропотно следуя за ней по безлюдной улице. На её фоне Кромер казался голодным оборванцем, и он испытал облегчение, когда по дороге к «Деве» они никого не встретили. Виктор прежде здесь не был. Внутреннее убранство вычурностью и претензией на богатство скорее напоминало любое здание из Сайренкасла, чем из трущоб. Но при внимательном взгляде на обилие картин и украшений, становилось ясно, что это подделка. Пурпурные стены номера вместе с большим количеством подсветок давили на глаза. Виктор гадал, через сколько головная боль вернётся от этого зрелища. — Ты смотрел коронацию? — убедившись, что они одни, Гвиневра опустилась в кресло. — Нет. — Вот значит как тебя интересует судьба нашей страны. Виктор закатил глаза. — Просто хочу узнать всё из твоих уст. Так интереснее. — Я шучу. На самом деле, ты ничего не потерял. Эта коронация — фарс и цирк для узколобых идиотов. — Говоришь так, будто хочешь меня удивить. — Я к тому, что никто всерьёз мальчишке власть не передаст. Алиса Виллард со своей свитой по-прежнему держит всё под собой, но твой отец отказывается в это верить, и поэтому всё ещё надеется на перемены и попытку диалога. Поэтому я хочу поговорить с тобой. — Думаешь, я смогу на это повлиять? Ошибаешься. Если отец отказывается слушать тебя, то меня и подавно. — Я верю, что не только ты сможешь на него повлиять, но и Этель, Акира, Коул. Чем нас больше, тем больше шансов, что он нас послушает. — Предлагаешь мне всех настроить против отца? Виктор напрягся, пристально глядя в лицо Гвиневры. — Нет, я хочу переубедить его. Иначе Мизер-Таун так и останется Мизер-Тауном, и ничего не изменится. Калеб всерьёз надеется на самостоятельность и независимость от матери шестнадцатилетнего мальчишки. Напомни, когда тебя он стал считать таким? Она смягчилась, словно приручала агрессивное животное. Кромера выводил из себя этот манипулятивный тон, и слушать Ридели хотелось всё меньше. Яркие цвета усиливали раздражение. Зажжённые благовония не пахли ничем, кроме дыма, и вызывали головную боль. — Может быть он не верит именно в твои слова. Заметь, я сейчас тоже не уверен в том, что слышу правду. — Ты же сказал, что доверяешь мне. — Апеллируешь к доверию — значит точно врёшь и пытаешься манипулировать. Я доверяю тебе, Гвиневра, но не в моменты, когда ты занимаешься подменой понятий. — Я правда не хочу причинять вред твоему отцу. — Поэтому ты предлагаешь посеять конфликт? — Это не конфликт. Пойми, никто точно не станет подставлять твоего отца и ставить его авторитет под угрозу. Вы поставите его на правильный путь. — А кто сказал, что этот путь правильный? Ты? Ну убедим мы его, что с короной договариваться бесполезно, что дальше-то? Гвиневра красноречиво молчала, и Кромер понял всё сам. — Нам не хватит сил на восстание, ты сама это понимаешь. — Я не предлагаю восстание. Достаточно будет поставить условия. Устроить забастовку, протест, да что угодно, что вынудит корону пойти с нами на равный диалог. Мизер-Таун — важный промышленный центр, забастовка рабочих нанесёт огромный урон экономике страны. Вилларды будут вынуждены согласиться на наши условия. Виктор вжался в кресло, когда Ридели подошла к нему, взяв его лицо в ладони. Руки у неё тёплые и мягкие, но он чувствовал себя пойманным в ловушку. — Виктор, милый, пойми, ты единственный, кто сейчас может помочь всё изменить. Отец будет тобой гордиться, когда всё получится. — Мне надо подумать. Кромер порывался уйти, но его продолжали удерживать, и он увяз, как муха в паутине. — У тебя будет время подумать, не переживай. Я на тебя не давлю. Её последние слова вызвали у Виктора сомнение.