Я перестану ждать тебя

Штольман приехал к Клюевым в бывший особняк князя Разумовского как только смог вырваться - через полдня после обыска. Он легко нашел формальную причину увидеться с Анной - она не дала показания по делу об убийстве, а распоряжение следствия было однозначным - должны быть опрошены все, кто был в тот вечер в особняке. Он остановил пролетку у самого крыльца и вбежал по ступенькам. Удивительно, этот особняк вовсе не подходил Анне. Он величественный, но холодный. Должно быть, ей тут неуютно. В глаза бросилась грандиозная уборка, спешно затеянная хозяевами дома. Клюев готовится к обыску? Что же, естественно после задержания подельника он настороже и готов защищаться. Хорошо, что Андрей Петрович не матерый преступник. Он уже достаточно наследил в деле о фальшивках и еще не подозревает, как много полиция знает о его действиях, и как агенты Штольмана умеют искать. Плохо, что в доме Анна, Яков бы не хотел проводить следственные действия в ее присутствии. Как это будет выглядеть? Госпожа Клюева, я прошу добровольно выдать вещи и документы, которые могут заинтересовать следствие?! Он сделает так, чтобы удалить Анну с ребенком отсюда... - Что вам угодно, сударь? - спросил управляющий. - Вы управляющий имения? - Верно-с, как господин Клюев дом купил, 2 года назад, так и служу. - Вам надлежит явиться в полицию на допрос. Сегодня. - Так может я здесь дам показания? Какие хотите-с показания, мое дело маленькое, - замялся слуга. - Придете в управление. Ваше дело хоть и, как вы говорите, маленькое, а разговор все равно выйдет долгим. Слуга поперхнулся. Штольман знал, что Клюев наверняка проинструктировал управляющего о том, что и как говорить, чтобы увести себя от подозрений полиции. Но в казенном кабинете стены на простого человека давят, он теряется, и в процессе долгой беседы часто выбалтывает то, что изначально говорить был не должен. - Распишитесь. Повестка вам. Слуга побледнел и криво нацарапал на бумаге свою подпись. - В случае неявки будет привод под конвоем и штраф. На крыльцо вышла горничная. - Барыня где? - жестко спросил Штольман. Горничная и управляющий переглянулись, но признаваться не спешили. Сор из избы, тем более сор хозяйский выметать было не принято. Так можно и места лишиться. Все слуги слышали, как утром хозяйка кричала на весь дом, а после ее никто не видел! - Я требую впустить меня в дом! - потеснил горничную Штольман. На крыльцо вышел Андрей Петрович. Безукоризненно выбритый, одетый во все свежее, он не выглядел, как человек, который готовится к схватке. Скорее, Андрей Петрович выглядел как хозяин положения. Кто его в этом убедил? Дорогой адвокат? - Господин Штольман, что вас привело в мой дом? - надменно осведомился Клюев. - Я приехал поговорить с Анной Викторовной. - Разве моих показаний недостаточно? Тем более, люди говорят, вы пол-усадьбы в Озерках с утра арестовали. - На вчерашнем приеме Анна Викторовна могла подметить какие-то детали и сможет сообщить об этом следствию. - Моя жена нездорова! - сощурился Клюев. - Я не могу дать вам разрешение на беседу. Яков похолодел. Его прошиб холодный пот. Что этот хам с ней сделал? - Вы что, держите супругу взаперти? Может быть, вы сами приложили руку к ее нездоровью? Вы обидели ее? Яков тут же подметил, как переглянулась прислуга. - Да Господь с вами, господин следователь, что за мещанские штучки? - поморщился Клюев. - Проходите. Штольман настороженно прошел в дом. Спальня Анны располагалась на втором этаже. Андрей провел туда Штольмана, но не пустил дальше порога. Анна спала, окруженная горой подушек. Выглядела не очень. Рядом хлопотала служанка. - У моей жены был приступ истерии. После родов такое случается! - недовольно процедил Клюев, вынужденный оправдываться. - Завтра приедет мой адвокат, и Анна Викторовна даст вам показания. - Присутствие адвоката так необходимо? - Анне Викторовне - да. Господин Штольман, не принимайте меня за идиота. Моя жена наедине с вами не останется ни под каким предлогом. Штольман оставил повестку и заставил Клюева расписаться. Он обязался отпустить жену на допрос. Уезжая, Штольман подумал, что никто не помешает ему поговорить с Анной. Тем более, какой-то адвокат. На обратном пути Яков Платонович зашел к Мироновым, чтобы поговорить с Виктором Ивановичем и предупредить его. Глава семейства пригласил следователя в кабинет и плотно закрыл за собой дверь. - Я не совсем понимаю, что вы предлагаете, Яков Платонович. Забрать Анну от мужа? Да это возмутительно! Будет страшный скандал. Тем более, что юридически дочь вышла из-под моей опеки, вам ли не знать. - Я лишь сообщаю, что вашего зятя Андрея Петровича со дня на день могут задержать, и я опасаюсь за безопасность Анны Викторовны в доме этого господина. Вы давно ее видели? - Давненько! - вздохнул отец. - Я не могу сейчас без объяснения причин забрать дочь. И Петр, как назло, уехал. Господин Штольман, давайте условимся так. Если вдруг начнутся активные следственные действия, вы отправите мне записку и я тотчас приеду и буду защищать интересы дочери. - Хорошо, - кивнул Штольман. - Мой вам совет, начните защищать ее будущее уже сегодня. Подготовьте список переданного добрачного имущества, денежных средств. Расчеты расходов, необходимых на содержание молодой женщины и младенца. Счета господина Клюева будут арестованы, как и остальное имущество. - Я так понимаю, разговор сугубо конфиденциален? Супруге мне нельзя ничего рассказывать? - Не только супруге. Лучше вообще сохранить наш разговор в тайне, даже от самой Анны Викторовны. На следующее утро Анна объявилась в участке. Она пришла в сопровождении маститого петербургского адвоката, нанятого супругом и вместе с защитником скромно ожидала визита следователя в коридоре. Коробейников от счастья, что самая лучшая в мире женщина вновь посетила полицейский участок, остался возле дежурного и неловко развлекал гостью последними новостями, избегая говорить о деле с фальшивками. Анна вежливо улыбалась и беспокойно смотрела на входную дверь, откуда с минуты на минуту мог появиться Штольман. Уууу, как совести хватило ее вызвать! Когда Яков увидел Анну, то не смотря на серьезность ситуации, подумал, что есть вещи, которые в жизни неизменны. Барышня, которая вроде как значится замужней дамой и молодой матерью, свежа, как утренняя роза, и нет никого в целом свете красивее ее. Правда утренняя роза отрастила шипы и успела одарить его таким независимым и негодующим взглядом, что Яков против воли слегка оторопел. Он не сомневался, что эта женщина сейчас выскажет в кабинете все, что думает. Но лучше пусть говорит. Все, что хочет. - Анна Викторовна, проходите пожалуйста, присаживайтесь. - Меня зовут Афанасий Сергеевич Краско, я адвокат семьи Клюевых, вот доверенность! Штольман проигнорировал протянутую поверенным бумагу и кивком головы указал ему на соседний стул. - О чем же вы хотели допросить меня, господин следователь? - вздернула носик Анна. Яков собрался и начал рассказывать про наводнившие все центральные губернии фальшивые деньги. По лицу девушки он понял, что она страшно недоумевает, но потом решилась рассказать что-то. - Мне снился сон, - вдруг начала она. - Сон? - заволновался адвокат, никак не понимавший, что здесь происходит. - Сон, сон, - осадил его Штольман. Он был рад, что Анна в принципе пошла на контакт. - Госпожа Клюева, я не рекомендую рассказывать вам сны, это может быть неверно истолковано... Анна раздраженно повела узкими плечиками в кружевной блузе и начала детально рассказывать про убийство в Варшаве. Так детально, как могла только она. Потом рассказала про реки сторублевок и про то, как дух господина Сиива указал ей маленькую неприметную деталь на фальшивках - ошибку наборщика. - Во всяком случае будьте осторожны на будущее время и вот вам отличительный признак: взгляните на текст, где говорится о наказании, налагаемом за подделку билетов: на фальшивых он заканчивается аккуратной точкой, на подлинных же точка отсутствует. - Удивительно, но эксперты монетного двора проглядели эту маленькую примету... Штольман помолчал и продолжил: - Теперь, Анна Викторовна, я хотел бы поговорить с вами о передвижениях вашего супруга. Анна сразу надулась, как мышь на крупу. По ее глазам он понял, что без весомого повода говорить об Андрее Петровиче она не будет. Тут вмешался адвокат. - Госпожа Клюева, советую вообще ничего не пояснять господину следователю и воспользоваться правом не свидетельствовать против супруга и других близких родственников. - Андрея Петровича в чем-то подозревают? Вы подозреваете? - нахмурилась Анна. - Да! - признал Штольман, но не стал пока давать никаких подробностей. - Ваши пояснения даются не под присягой, и вы в любом случае можете их отозвать. Считайте это беседой в интересах следствия. - И давно вы подозреваете Андрея Петровича? - Нет. Лишь когда обнаружилась его связь с убитым Лавочкиным и предполагаемым заказчиком убийства. - Ну знаете, Яков Платонович, мой муж не убийца! - категорически сказала Анна. - Я точно знаю. - Господина Клюева в убийстве не подозревают. У полиции есть основания полагать, что он может быть причастен к работе подпольной фабрики фальшивок. Мне нужно, чтобы вы рассказали о ваших передвижениях по западным губерниям и Европе. - Но Андрей Петрович не делал ничего противозаконного! - искренне сказала Анна. - Он не мог. - Анна Викторовна, позвольте полиции решать, мог ваш супруг совершить что-то подобное или не мог. Ваш взгляд весьма предвзят! - Вы мне мстите что ли? - возмутилась Анна. - Может быть, и я горы фальшивок по ночам изготавливала? - Просто ответьте на мой вопрос о ваших передвижениях за последние полгода. Я навел справки. На мой взгляд, поездок было неоправданно много. - Госпожа Клюева, советую вам молчать. Я начинаю писать отказ от дачи свидетельских показаний! От вас нужна только подпись! - засуетился адвокат. - А может, вы сами поясните, господин Штольман? - ядовито спросила Анна, не обращая внимания на адвоката. - Вообще-то я веду допрос, но к вашим услугам. - Где вы сами были ЦЕЛЫХ ЧЕТЫРЕ ГОДА? Это тоже, знаете ли, довольно много и совершенно нелогично. Яков закатил глаза. Несносная девчонка. А то она сама не знает. - Я был в Петербурге, в специальном лазарете Петропавловской крепости. - Почему вы не дали знать о себе? - Я не мог. - И все? - гневно развела руками Анна. - Если бы я мог, я бы тут же написал вам, но состояние мое было таково, что я страдал практически полным расстройством личности. - Но сейчас... я вижу, с вами все хорошо, почему вы не дали знать о себе? Вы же не вчера выздоровели? - Простите, в качестве кого? Придя в себя и избавившись от надзора, я сразу же навел справки, обнаружив вас в полном благополучии и под опекой супруга. Анна молчала. - Вы ответите на мои вопросы? - вкрадчиво спросил Штольман. Он не собирался ссориться. - Да, я расскажу вам! - потухшим голосом согласилась Анна и начала рассказывать о Швейцарии, куда они с Андреем возили Марию Тимофеевну. Так Штольман узнал о том, что мама Анны тяжело болела. - Андрей Петрович проводил в Цюрихе какие-либо переговоры, заводил знакомства? Адвокат тихо застонал от беспомощности. Аня закатила глаза. Это было немыслимо, рассказывать сейчас о деловых контактах Андрея, даже не посоветовавшись с ним. Как-то гнусно. - Я не могу! Это какое-то предательство. - категорически сказала Анна. - Господин адвокат, где ваша бумага? - Вот! - с готовностью протянул тот ей написанный отказ. Анна пробежала глазами по тексту. - У следствия есть основания полагать, что во всех этих поездках у господина Клюева была возможность закупить редкое оборудование и использовать его в преступных целях, - начал пояснять Штольман. - Ну, знаете.... - Кого вы не хотите предавать, государственного преступника?! Анна закатила глаза, собираясь с мыслями. Она раскраснелась. - Это не ко мне, господин следователь! Она решительно поставила свою подпись на листе отказа от дачи показаний. - Я лишь хочу помочь вам... - начал Штольман, увидев что Анна собралась уходить. - Простите, в качестве кого? - обиженно вернула Анна ему все ту же злосчастную фразу. Яков, не обращая внимание на поверенного, схватил ее за руку. - В качестве того, кому не все равно на ваше благополучие! - Да если бы Вам было не все равно... Штольман отступил, потому что увидел скривившееся от боли лицо любимой. Он убрал руку и с ужасом увидел на запястье Анны багровый синяк. Он проворно задрал девушке второй рукав - синяки были идентичны. Анна воровато, как истинная жертва деспотичного мужа, натянула манжеты посильнее и, сердито фыркнув, выскочила из кабинета не попрощавшись. - Почему так долго? - набросился на нее уже в экипаже Андрей. - Что ты ему наговорила? Он затряс Анну за плечи, а она пыталась объясниться. Поверенный в ужасе пытался успокоить своих состоятельных клиентов, уверяя, что госпожа Клюева не сказала ничего порочащего честь супруга и вообще написала отказ от дачи показаний. - Анна, ты что, не понимаешь, что у меня неприятности? - устало спросил Андрей, отпустив жену. - Я же тебе объяснил, что не время откровений со Штольманом. От того, как мы поведем себя, зависит твое благополучие и нашего маленького мальчика. Мы должны держаться вместе. Думаешь, вы кому-то нужны, кроме меня? Штольман выслуживает себе государственную награду после опалы и подтасует сейчас любые факты. А все твое благополучие и репутация рассеется, как дым. Анна удрученно молчала. Он огорошил ее своими глупыми аргументами. В споре Андрея и Штольмана она верила Штольману. Просто внутреннее чутье ей подсказывало, что Яков Платонович никогда не будет обманывать и подтасовывать факты. Надо же, оба мужчины говорят о ее благополучии! А ей нужно такое благополучие?! Что бы под ним не понимали Андрей и даже господин Штольман! Андрей с нежностью и сожалением погладил ее запястья. - Этого никогда не повторится. Мне очень жаль. Анна отвернулась. Она больше не собиралась прощать такие выходки. Штольман получил долгожданную телеграмму о передвижениях Андрея Петровича Клюева за последние полгода. К депеше был приложен отчет таможни о перемещении им грузов. Весьма специфических, нужно сказать, грузов - станков, редкого сорта бумаги, красок, материалов. Особым распоряжением он велел назначить срочный обыск в усадьбе Клюева. Кажется, Андрея Петровича можно уже брать под стражу.