Идти за Его спиной

      Его лицо покраснело под лёгким нажимом чужих пальцев, когда они осторожно приподняли его голову за подбородок.              Искушение растёт, они не могут больше сопротивляться. Чувственная искра между ними становится невыносимой, и они теряют контроль над своими желаниями. Они ближе друг к другу, словно магниты, неотступно притягивающиеся.              Сильвер нырнул к его рту, губы нежно коснулись его губ. Целоваться для них всегда было своего рода испытанием, потому что насадиться на твёрдый и острый рог, торчащий прямо из его носа, не было особо привлекательной перспективой для любого потенциального партнёра, но решительный ёжик, очевидно, никогда не видел в нём проблему. Персиковые пальцы вызывали жжение, когда они гладили и ласкали его щёку, ни на секунду не отвлекаясь от неё. Голова хамелеона запрокинулась на подушке, пока его рот был безжалостно разграблен его крайне страстным психокинетиком, и Эспио ахнул в замок губ, когда почувствовал прикосновение колена между ног: краткий контакт вызвал волну возбуждения вверх по позвоночнику — и это возбуждение переросло в волнение, как только он понял, что чужие губы отрываются, горячее дыхание обжигает его собственный рот, а затем и ухо, когда Сильвер тихо произносит: «Чего на самом деле ты хочешь?» — так, чтобы это едва услышал только он, заставляя Эспио дрожать. Он, опытный ниндзя, эксперт по сокрытию своих эмоций в любой ситуации, мастер притворства, дрожал.              И всё же ёжик умудрялся разрушать этот фасад всё больше и больше с каждой секундой: разбирать кирпичик за кирпичиком, так же лихо, как он заставлял взрываться роботов некоего доктора, с теми же головокружительными последствиями. Он снимал с него маску, прописавшись глубоко в его сердце, деликатно обнажал его трепещущую уязвимость, которую Сильвер обожал, а он сам ненавидел. Медленно растапливал его грубую кожу губами и языком, проводил кончиками пальцев по сильным плечам, по твёрдым мышцам груди, не упуская ни единый прыщик, бугорок, огрех, неровность на чешуе, которая останется там вплоть до следующей линьки, и тонкие полоски шрамов, которые прятались на коже под ними. Вырывал у него резкий вздох, заставлял его кровь приливать к щекам и скапливаться в паху — и ему было наплевать. Теперь, ему было всё равно. Он должен был покончить с притворством; покончить с тем, чтобы прятаться. Не перед Сильвером, который всегда был для него таким искренним — он должен был дать ему то, чего тот заслуживал.              — Тебя. Немедленно, — он пытается приказывать, но его голос звучит слишком отчаянно, нуждаясь, чтобы это было так.              Сильвер, к счастью, если это и заметил, то не подал виду. «Видишь что-то, что тебе нравится?» — вместо этого пробормотал он одними губами, как только оторвался ими от фиолетовой чешуи, и взгляд томных, полузакрытых потемневших янтарей столкнулся с золотом. Эспио всегда поражало, как этот ёж мог прыгать от своего состояния наивного ребёнка, удивляющегося всему подряд, который не в силах даже понять, когда над ним зло подтрунивают, до самой соблазнительной и игривой гремлинской энергии на свете, весело заставляющей его противников извиваться в его психокинезе, умоляя о пощаде. И хотя Сильвер в основном был ведомым, в их отношениях путешественник во времени также демонстрировал эту свою грань.              — Вообще-то, да, — решив, что он уже достаточно проявлял свою беспомощность, хамелеон справился со своим голосом, вернув себе низкий тон. Он поднёс руки к своему партнёру сбоку, потратив короткое мгновение на то, чтобы проследить линию плоти прямо под рёбрами другого, прокладывая путь к тесному пространству, где их животы соприкасались, заслужив восхитительный звук, когда Сильвер втянул воздух через зубы. И не важно, что его чешуя всё ещё была в хаотичном беспорядке, сверкая разными оттенками фиолетового, как рождественская ёлка, — Много чего.              — Хорошо, — психокинетик позволил очередной ухмылке растянуться на своём лице, меняя позу и наклоняя голову, чтобы ещё раз пососать его шею, крохотные ежиные резцы «случайно» задели чувствительную плоть. Его голос был слегка приглушён против его кожи, — Я также вижу много вещей, которые мне нравятся, — и Эспио не мог ничего с собой поделать, кроме как невольно откинуть голову назад, поощряя его опуститься ниже, прикоснуться к нему, схватить его за бёдра и прижать их тела ещё ближе друг к другу.              Он закрыл глаза, сосредоточился на набухающем жаре у себя между ног, почувствовал чужое дыхание у своей шеи. «Поторопись, — прошептал он, ещё больше стыдясь того, как позорно и отчаянно звучал его голос, — Ты… ты нужен мне».              Сильвер довольно промурлыкал у его уха. «Ты слишком сухой. Если только я не-»              — Ты прекрасно знаешь, где мы храним смазку, — немедленно оборвал он, потому что Хаос, он не смог бы справиться с собой, если бы Сильвер сделал то, что он хотел сказать, а у Эспио уже и без того было его продолжительное свидание с унижением.              Вместо этого Сильвер застонал, низко и глубоко, и закусил губу. Перспектива, казалось, взволновала его. Однако путешественнику во времени не дали продолжить бороздить собственные фантазии, в которых присутствовали некие фиолетовые хамелеоны, потому что палец дразняще ударил его по носу. «И никаких звуков. Мы же не хотим никого разбудить, не правда ли?» — пожурил ниндзя. Если им повезёт, кровать могла бы не скрипеть настолько, чтобы их звуки можно было услышать за оглушительным храпом Вектора, раздающимся со стороны его спальни.              — Очаровательно, Эс. Вот только это ты дышишь так, словно завтра не наступит, — фыркнул Сильвер, всё ещё соблазнительно улыбаясь, — Такой нуждающийся, не правда ли? — его лицо тут же стало в меру серьёзным и задумчивым, когда вместо того, чтобы продолжить то, на чём они остановились, ёж разлёгся на нём, как на матрасе, водя пальцем мечтательные круги по макушке сердце на его теле. Золотые глаза заискрились весельем при виде того, как Сильвер снова восхищается его грудью: путешественник во времени, казалось, делал это всякий раз, когда у него был шанс, — а ещё, судя по всему, ёжик всегда считал её самой привлекательной подушкой. Скорее всего, он думал о том, не перегибает ли он палку, — понял Эспио. Он не хотел давить. Хамелеон знал, что другой действительно заботится о его комфорте в вопросах, когда речь идёт о самоутверждении, и, разумеется, ёжику не хотелось заставить ниндзя чувствовать себя покорно растекающейся лужицей, поэтому что это последнее, на что согласился бы горделивый хамелеон. Если бы он только знал, что Эспио буквально завис на краю, желая от него демонстрации силы…              В подтверждение этому следующие слова психокинетика звучали гораздо тише. «Что тебя так взволновало, в самом деле?»              Этот вопрос не стал неожиданностью. Они оба не могли похвастаться высоким либидо, по очень разным причинам, стоящим за этим, поэтому такие интимные отношения были скорее исключением, чем правилом. К тому же, по общему признанию, вести сексуальную жизнь в большой семье, где есть неугомонный шестилетний ребёнок, любящий задавать неудобные вопросы, а также вынюхивающий крокодил, совершенно не справляющийся со своей ролью взрослого и по какой-то причине интересующийся чужой личной жизнью больше, чем своей собственной, было по меньшей мере авантюристично. У них было очень мало моментов только для них двоих, за исключением ночи.              Он почти прикусил губу, чтобы сдержать свои истинные мысли, прежде чем вспомнил о своей личной клятве быть честным.              — Ты, — Это не было неправдой, — То, насколько ты потрясающий, насколько сильный.              Нежный румянец украсил щёки его возлюбленного, а уши смущённо опустились, прежде чем Эспио заработал игривый тычок в грудь. «Однако не я тот, кого Соник назвал нашим самым сильным бойцом-»              — Тише, ты. Стоп, — хамелеон снова щёлкнул по чёрному носу, и Сильвер захихикал, — Мы оба знаем эту игру.              Они могли провести часы, соревнуясь, кто из них больше захвалит другого. Даже по самой незначительной причине, даже без причины.              Ниндзя толкнул бёдра вверх, чтобы вернуть собеседника на правильный путь, ни в малейшей степени не удивившись, когда мгновение спустя Сильвер набросился на его рот, как измученный жаждой человек набирает воду. Хамелеон одобрительно промычал в замок губ, раздвигая их, потому что у ёжика в любом случае заведомо не было никакого шанса в столкновении с гибким языком рептилии. Психокинетик, тем не менее, отнюдь не разочарованный поражением, пустил свою руку вниз, вдоль чужого живота, чтобы крепко сжать одну конкретную область, а второй потянуться к фиолетовому бедру…              Но вместо этого другой ощутил, как внезапно напряглись мышцы торса хамелеона, а сам он выгнулся от прикосновения, извиваясь, как обожжённый, рефлекторно отталкиваясь от раздражителя в приватных областях. Его хвост опасно вибрировал, сигнализируя о напряжении.              Конечно. У него было тело воина, которое совершенно точно сопротивлялось идее подчинения, даже если ниндзя усилием воли старался заставить его оставаться расслабленным. Даже если это не первый (ладно, хорошо, пусть второй — это не важно) раз, когда именно он был в таком положении перед ёжиком, а не наоборот. Ему уже нечего было скрывать. Эспио зашипел от разочарования на самого себя.              — Ты уверен, что хочешь этого, Эспио? — путешественник во времени нахмурился, — Ты слишком напряжён… Тебе не-              — Да, — преувеличенно нетерпеливо выпалил хамелеон. Ниндзя решил утаить, что он, вполне возможно, умрёт, если Сильвер не возьмёт его прямо сейчас.              В конце концов, ощущение вовсе не было нежелательным — забота Сильвера была неимоверно приятна на его коже, его пах до сих пор горел в тех местах, где были его пальцы. Ощущение просто… было чем-то, к чему он не совсем привык, потому что всегда брал инициативу на себя. Ему была чужда концепция вверить себя кому-то другому. Прошлый раз происходил при совершенно других обстоятельствах.              Психокинетик не выглядел убеждённым. Ниндзя лучше всего знал этот взгляд: он всегда появлялся на его собственном лице, когда он выискивал любые признаки страха или неуверенности.              — Сильвер, если у меня будут проблемы, я дам знать. Ты это знаешь.              — Если ты действительно так этого хочешь… Я могу придержать тебя? Просто немного зафиксировать…              — Да, — выдохнул он. Да, это было бы хорошей идеей, если он не хотел случайно дать своему возлюбленному коленом под дых, пока не совсем в полной мере контролировал своё тело, всё ещё остающееся настороже, — Звучит как план, тенши.              Бирюзовая искра, которая до сих пор служила единственным источником света, увеличилась в размерах в несколько раз, проникла между его бедёр и раздвинула их, оставляя его распростёртым, чтобы другой мог делать всё, что пожелает — пусть хватка и не была достаточно сильной, чтобы ниндзя не смог вырваться из неё, но она держала его тело в одном положении. Как у рептилии, у хамелеона не было роскошного меха, который мог бы спрятать его стыд, поэтому для него всегда был смысл держать хвост опущенным — теперь же, когда он был убран с пути, Эспио чувствовал себя как никогда уязвимым.              Он ощутил острое желание подпрыгнуть прямиком к потолку, и только психокинез, обнимающий его за ноги, удержал его. Ниндзя почувствовал, как что-то бесформенное тычется ему под хвост, в месте, где сходятся его ноги. Энергия кружила вокруг его кожной складки, крепко прижималась к чувствительной плоти, тем не менее, никогда не нарушая, а лишь растягивая снаружи, держа его открытым на всеобщее обозрение. Ощущение было слегка щекотливым, и он подавил стон. Его тело резко напряглось, когда как вынюхивающий психокинез начал прокладывать себе путь от его промежности к паху.              — Дразнишь, — слегка обиженно прошипел он, переводя взгляд на своего партнёра, сейчас экспериментально возящегося со смазкой на своих пальцах. Единственный способ для него выразить своё недовольство — это разве что раздражённо щёлкнуть самым кончиком хвоста, пока большая часть и его в том числе была зажата посторонней силой.              — Что довольно справедливо, учитывая, что я по меньшей мере позволяю тебе иногда пытать меня, — с ухмылкой парировал Сильвер, теперь уже сам устраиваясь между фиолетовыми ногами.              — Пытать тебя? — Эспио весело приподнял бровь при этом термине, — Как именно, могу я спросить?              — Дразнить меня, ограничивать, заставляя извиваться и висеть на самом краю, — перечислял психокинетик, театрально разгибая смазанные пальцы, — Тебе нравится превращать меня в взволнованное хнычущее месиво и это всё, ты садист.              — Ты называешь это пыткой? — самодовольно спросил хамелеон, — Ты ещё даже не видел, на что я-Ах!              Эспио затаил дыхание от ощущения скользких пальцев, трущихся о его зад, его тело горело, а грудь хаотично вздымалась, и все мысли из его головы тут же вылетели в окно. Что он собирался сказать? Ему так и не удалось закончить свою остроту. Вместо этого его живот скрутило, и всё, что он мог сделать, — это пустить руки гулять про бархатной спине, прокладывая путь между рядами игл, точно зная, куда идти, крепко цепляясь за своего любовника, как за тонюсенькую веточку, которая не дала бы ему упасть прямиком с обрыва.              — Боже, такой нетерпеливый, не так ли? — ниндзя подавил закатывание глаз, когда Сильвер своим нежным голосом цитировал его собственные слова, — Как думаешь, у тебя там хватит места сразу для двоих?              Он мгновенно почувствовал, как два пальца Сильвера медленно скользнули внутрь, подтверждая, что ёжик такой же нетерпеливый, как и он сам, отчего ниндзя пришлось заткнуть собственный рот рукой, чтобы подавить крик. Тяжёлые вздохи превратились в прерывистые стоны, как только фаланги начали мягко входить в него. Хамелеон стиснул зубы и вздрогнул, когда стенки его ануса принялись сдавливать вторгающиеся конечности, создавая слегка приятное пульсирующее ощущение.              Психокинетик накрыл его ладонь своей, убирая их руки от лица, что мгновенно вплелись в замок, как два идеально подходящих друг другу кусочка головоломки. Сильвер любил, когда Эспио держал его за руку во время их… взаимодействий, и, по всей видимости, это работало в обе стороны. Путешественник во времени нежно целовал и облизывал все его любимые места, тихое урчание приятно отражалось от его кожи. И хотя забота ёжика более чем поощрялась сбившимся дыханием со стороны хамелеона, он всё ещё остро ощущал серые пальцы, вставленные в него, двигающиеся в нём без остановки. Внутри Эспио полыхало пламя, и ему приходилось постоянно бороться за то, чтобы оставаться хотя бы наполовину когерентным, усилием воли расслабленным, чтобы приспособиться к незваному гостю, одновременно боясь и всегда ожидая, что это незнакомое трение в конце концов подтолкнёт его к точке невозврата.              Сильвер задумчиво перебирал пальцами, такой же не привыкший к этому действию, как и хамелеон. Однако ёжик всегда был излишне любопытным, поэтому довольное мурлыканье всякий раз срывалось с его губ на ощущение горячих, тесных и шероховатых стенок, оказывающих сопротивление его вторжению. Он попробовал раздвинуть пальцы и тут же защебетал на задыхающийся звук своего возлюбленного.              — Слишком сухо?              — Мгх…              —Ты солёный.              — Ты слизываешь пот, тенши.              — Тебе что-то не нравится? — в подтверждение своей точки зрения ёжик опустил голову ниже, поцеловав линию челюсти хамелеона, и прижался ртом к изгибу его плеча, дразняще покусывая и посасывая нежную плоть шеи ниндзя маленькими резцами — тихие вздохи и стоны были единственными звуками, слышными во время его работы. По общему признанию, они оба были ужасны в постельных разговорах.              Путешественник во времени поднял томный взгляд с того места, где он занимался фиолетовой шеей, чтобы полюбоваться таким красивым, раскрасневшимся лицом хамелеона, прежде чем наклонился и нахально долго целовал своего партнёра — намеренно — точно зная, что Эспио не оценит присутствующий солёный привкус посторонней жидкости. Во всяком случае, ниндзя, привыкший к подобным выходкам, не стал упрекать его конкретно за эту маленькую шалость, не в этот раз. Вместо этого он заметил: «Разве что то, что ты каждый раз ходишь в опасной близости от моей простаты».              — Здесь? — Эспио пришлось приложить все усилия, чтобы сдержать громкий недостойный звук, который непременно поднял бы на уши двух других их коллег, потому что в тот же момент Сильвер буквально атаковал комок нервов внутри него лёгкими точечными тычками. Ниндзя ощутил, как у него всё сдавилось в низу живота, а тело сопротивлялось желанию изогнуться, чтобы немедленно вжаться в своего партнёра, потому что его бёдра тряслись, пока новые толчки только подталкивали его ближе к краю.              Ни с того ни с сего пальцы Сильвера прекратили свои движения и полностью выскользнули из него, оставив мышцы ныть от разочарования. Только сейчас, когда он получил небольшую передышку, чтобы его дыхание могло замедлиться до приемлемого уровня, он заметил, что уже давно не был связан — он понял это по усмехающимся янтарным глазам психокинетика, сейчас возящегося с тем, чтобы щедро — возможно, даже слишком, он будет хлюпать, — покрыть смазкой свою длину. Эспио наконец справился со своими мышцами, которые за такое короткое пребывание, казалось, атрофировались, и смог приподняться на липких простынях: «Брось мне полотенце» — они уже были слишком испорчены, чтобы их можно было спасти, но это вовсе не означало, что хамелеон собирался испортить их ещё больше — ему, в конце концов, предстоит провести в этой постели остаток ночи, и он не хотел бы, чтобы этим оказались последствия их небольшой возни.              Путешественник во времени протянул ему махровую ткань, которую ниндзя всегда держал поблизости для самых непредвиденных случаев и, как оказалось, не зря.              Хамелеон перевернулся на живот, приняв для себя более традиционную позу на четвереньках. Его хвост задёрнулся назад, и такое положение оставило его полностью обнажённым, но оно было удобнее с биологической точки зрения. И хотя ниндзя крайне снисходительно относился к стереотипам о том, что антропы повторяют свои неантропоморфные копии, в особенности, в естественных процессах, здесь природа и вправду решила всё за них. Такое положение подходило и для ежей, насколько он мог судить…              Более того, хотя Сильвер всегда настаивал на зрительном контакте, при таком раскладе хамелеон не смог бы выдержать этот пристальный взгляд золотых омутов, не обмякнув и не превратившись в замазку на простынях…              Его ещё не полностью освобождённый член — в этой конкретной ситуации своего рода плюс бытия рептилией, когда вся кровь, которая могла бы прилить к паху, кажется, решила задержаться на его раскрасневшемся лице — прокатился головкой по текстурной ткани, постеленной под ним, и ниндзя было потянулся к точкам давления, чтобы обнажить себя, как вместо него это сделала горячая, обжигающая на его чувствительной плоти рука Сильвера. Не говоря ни слова, другой прижал головку своего члена ко входу Эспио, тихо поскуливая от намёка на скользкий жар, который умолял его погрузиться внутрь. Ниндзя бесполезно дрожал, его пальцы уже крепко сжимали простыни, пока он томился в предвкушении. Он никогда так сильно этого не хотел: он годами воздерживался во многих, многих отношениях, и никогда не считал, что мог так изголодаться по такому низменному поступку; он никогда не мечтал, что однажды окажется в таком положении.              Его веки трепещуще закрылись, а разум вернулся в пустоту, задерживаясь на греющем, как весеннее солнце, одуванчиковом сиянии, жёлтом мехе и алых глазах, заставляющих неметь его тело в благоговении. Мечтать о другой вариации своего возлюбленного, когда самый настоящий Сильвер был прямо здесь, в тесном контакте с ним, казалось неправильным, но он ничем не мог помочь своему сознанию. Супер Сильвер был благородным великолепием, чистой, неподдельной мощью…              В реальность его вернул неглубокий толчок — натяжение послало импульс вдоль его позвоночника и по всему телу. Эспио стиснул зубы, наслаждаясь ощущением жжения, поднимающимся от растягивающихся внутренних мышц, и тяжело выдохнул через нос. Он чувствовал, как бёдра Сильвера двигаются рядом с его бёдрами, и от их соприкосновения по телу ниндзя мгновенно пробежала электрическая дрожь. Другой шептал что-то неразборчивое, его руки покоились на линии талии хамелеона.               — Хорошо? — ёжик подышал ему в затылок.              — Да, — справился он со своим сухим ртом, — Идеально, тенши.       Ощущение того, как губы Сильвера растягиваются в улыбке против его гребня, заставило его сердце учащённо забиться. Это не было неправдой. Эспио никогда не понимал концепцию преувеличенного восхваления огромных и толстых пенисов — тонкий член Сильвера был просто идеальным для комфортного взятия, не доставляющего ему боли. Растяжение было приятным, но хамелеон был более традиционным, и его не прельщала идея быть разорванным напополам: он был ниндзя, привыкшим терпеть неудобства, но это не означало, что он искал их. Если бы у него была возможность избежать этого, он бы ей воспользовался. И, Хаос, да, Сильвер действительно, действительно был идеальным.              — Давай, — прошептал он, стыдясь собственного голоса. Его тело внезапно дёрнулось, когда путешественник во времени скользнул глубже в него, — Я могу всё это вынести.              Сильвер ответил только низким стоном, когда протолкнул себя глубже в Эспио, наконец погрузившись на всю длину. Затем он начал небольшие, короткие толчки, позволяя ниндзя привыкнуть к ощущениям, прежде чем увеличить темп.              Хамелеон закрыл глаза. Каждое лёгкое движение посылало искры тепла, разгорающиеся в нижней части живота, мучая близостью такого интенсивного удовольствия. Темп соответствовал его вкусу, но его дыхание спирало от запретной мысли, что, если бы только психокинетик двигался чуть быстрее, с каждым ударом наталкиваясь на этот сверхчувствительный комок нервов внутри него, он был бы вынужден развалиться на части.              — Эс…пио...Ооо! — Он смутно услышал своё имя, произнесённое настолько рвано и отчаянно, словно он был самой важной вещью в мире, и ничего более в настоящий момент не существовало. Путешественник во времени не мог вплотную прижаться к нему, чтобы не насадиться на чёрные шипы, однако жар его тела был в такой опасной близости от его кожи, заставляя новую порцию пота стекать по его чешуе. В попытке воодушевить своего любовника, подталкивая его действовать решительнее, он начал тихо постанывать каждый раз, когда Сильвер качался вперёд; его лицо покраснело, сгорая от рефлекторного стыда. К счастью, ёж не мог этого видеть, — О-ощущения такие приятные… Я-я не хочу останавливаться! — задыхаясь, произнёс он.              — Не останавливайся, — прошептал он, зубы стиснулись и заскрежетали, чтобы он не мог сорваться на крик. Он зажмурился, позволяя своему телу раскачиваться вместе с телом ёжика в пылу момента. Его хвост вибрировал, и он испытывал острую рефлекторную потребность найти что-то, за что он мог бы зацепиться для опоры, чтобы совладать с увеличившимся темпом, и единственное, что он нашёл, не вывихнув себе пару суставов, — это талия Сильвера. Его руки наконец ослабли, и теперь он лежал, распластавшись грудью по кровати, задрав задницу вверх. Его лицо было зажато между ладонями, и он бы точно упал, если бы его возлюбленный прямо сейчас не поддерживал его за живот. Эспио тяжело дышал, и его лёгким совсем не помогало то, что Сильвер перешёл от лёгкого прикосновения к его простате к полноценному, крайне прицельному вгрызанию в неё, каждым толчком вышибая его мозги на стену. Он чувствовал, как, казалось, каждый мускул в его теле начинает напрягаться. Его давно забытый, полностью затвердевший член напомнил о себе томительной болью, и с него постепенно начало стекать всё больше белых капель, когда он тёрся о махровую текстуру под ним.              — Я близко, — живот ниндзя сдавило ещё сильнее, и он искренне пытался заставить себя не рвать когтями простынь. Рваное, шумное дыхание с куда большим количеством усилий, чем раньше, хаотичные пульсации горячей плоти внутри него, вызывавшие спазмы в его собственных мышцах, говорили ему о том, что Сильвер, вероятно, не сильно отставал. Его веки подрагивали. Кровь шумела у него в ушах, и всё, что он слышал, — ёжик рядом с ним так восхитительно тяжело дышал ему в ухо, скулил, хныкал, стонал.              — Э-эспио! Ах, Я не могу!              Эспио обожал голос своего партнёра, обожал исследовать все маленькие звуки, которые он мог получить от Сильвера, становясь причиной его бессвязного бормотания и мяуканья — даже сейчас, пусть они и поменялись ролями. Одних только стонов его имени из уст ёжика было достаточно, чтобы мышцы ниндзя дико сжались вокруг него, когда другой с особенно сильным толчком достиг сладкого места по пути внутрь.              На краткий миг Эспио показалось, что он теряется в невероятном экстазе: оргазм захлестнул его подобно приливной волне и унёс с берега, которым был настоящий момент, и его тело буквально упало на простыни с глухим звуком, измождённое, когда внезапно оказалось, что у него больше нет никакой опоры. Его суставы были ватными, похожими на желе, когда он лежал лицом в подушку, не в силах даже повернуть голову к свежему воздуху, фиолетовый хвост безвольно свисал с края кровати и целовал пол, полностью распрямлённый в знак покорности.              По мере того как кайф послесвечения медленно угасал, хамелеон начинал осознавать весь сопутствующий каскад ощущений: полотенце под ним абсолютно отвратительное и липкое — и он прямо сейчас лежит в этом, — мышцы ноют после подобного оскорбления, а матрас на кровати, вероятно, видал сцены и получше. Его щёки всё ещё горели, но уже больше от напряжения, нежели смущения, но дыхание начало замедляться. Он поднял голову настолько, насколько ему позволяли ослабленные мышцы. В воздухе пахло потом, сексом, что делало вполне очевидным то, чем они вдвоём занимались, и в комнате всё ещё было темно.              Что-то мягко ткнулось ему в гребень, и его торс слегка приподнялся, чтобы Сильвер мог заключить его губы в долгий целомудренный поцелуй, лишённый страсти и похоти, оставляющий послевкусие сладости и нежности. Грудь ежа также сильно вздымалась, как и его собственная, а шерсть на животе спуталась, потому что психокинетик, вероятно, успел выскользнуть из него, прежде чем достиг пика. Эспио довольно промурлыкал на это небольшое открытие и в награду поцеловал его в нос, а затем в щёку.              — Это было… — выдохнул Сильвер сквозь тихий измученный смех, его голос звучал хрипло, — Невероятно.              — Преуменьшение века.              Действительно, сказать, что Эспио млел от бурлящего и пузырящегося внутри тепла, было бы преуменьшением. Он был истощён как физически, так и умственно, его конечности были такими же крепкими, как переваренные спагетти Вектора, а мозг всё ещё был в состоянии онемения, не способный выдать ни одну связную мысль. Он не мог представить, что будет чувствовать себя хотя бы близко к норме ещё несколько часов.              Ему нужно было поспать — транслировала потребность в его мозгу, но всё, что он мог сделать, это уткнуться головой в мягчайший пух на груди Сильвера, бросая вызов тому, что он будет чихать, пока длинная шерсть неистово щекотала его нос. Ёжик что-то гортанно промурлыкал ему, посылая вибрации через грудь к его щеке, и ниндзя смутно осознавал, как психокинетик копошит руками под ним, вероятно, занимаясь самой минимальной уборкой… Ему было всё равно. Тепло тела Сильвера было затягивающим, как зыбучий песок, и его избитый разум нырнул в него; фиолетовые веки были тяжёлыми от усталости.              Хамелеон сполз чуть ниже по телу ежа, зажимая его бока руками, и они плюхнулись на кровать под скрип пружин протестующего матраса. Резкий звук не смог сорвать пелену вязкой и текучей неги, и ниндзя даже не смог зафиксировать, когда именно он заснул, снова ища в темноте свет золота, теперь целенаправленно тянувшись к нему, а не млея в оцепенении…