a constellation of chance brought me to you (or maybe it was fate)

─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───    Год спустя    ─── ⋆⋅☆⋅⋆ ───

– А теперь как смотрится? – спросил Джисон, и Минхо наклонил голову набок, разглядывая картину. – Думаю, так отлично. Посмотри сам, – ответил он, отходя назад, чтобы его парень мог спрыгнуть с библиотечного уголка. Минхо притянул Джисона к себе. Тот продолжал придирчиво осматривать картину, и спустя мгновение наконец кивнул, а затем с улыбкой посмотрел на Минхо. – Думаю, выглядит прекрасно, чаги. Хенджин будет очень счастлив увидеть ее здесь. Минхо улыбнулся. Он решил повесить картину букета, что собрал для него Джисон, в библиотечном уголке, потому что часто проводил время именно здесь, читая или выискивая в книгах информацию для Джисона. И ему нравилось это небольшое напоминание о таланте Хенджина и умении его друга подмечать мелочи. Внезапно Джисон подался вперёд, успешно вырывая Минхо из своих мыслей, и захватил его губы своими. Он притянул Минхо за воротник рубашки, прижимая парня к своей груди. Минхо издал тихий звук удивления, тут же растворяясь в касаниях Джисона, и переместил руку к нему на поясницу, мягко оглаживая её. Когда они отстранились друг от друга, Минхо вопросительно склонил голову. – С чего это ты вдруг? – Да так, – произнес Джисон, выставляя напоказ эту свою улыбку в форме сердца – именно она первой смогла влюбить в себя Минхо. – Я просто счастлив, – выдохнул он, крепче прижимаясь к своему парню. – Ну, это определенно не аргумент, чтобы вынуждать всех нас становиться невольными свидетелями этого, – произнес, входя в комнату с наигранным отвращением на лице, Чонин. – Серьезно, Джисон, возьми себя в руки. Вы буквально живёте вместе – больше нет нужды быть эксгибиционистами. У вас есть спальня… вообще-то, даже две! – вмешался Сынмин, появляясь вслед за Чонином с Дуни на руках. Джисон лишь закатил глаза, но Минхо тут же воспользовался возможностью протолкнуть язык Джисону в горло в хлюпающем, развязном поцелуе. Джисон рассмеялся ему в губы, но ответил на это чрезмерное выражение привязанности – в ущерб своим друзьям. – Фу, хён, не надо его есть, – простонал Чонин, прикрывая глаза рукой и усаживаясь за кухонный стол. – В следующий раз не жалуйся, – пожал плечами Минхо, напоследок чмокнув Джисона в губы и наконец отстранившись. – Вы уже закончили собираться? – спросил Джисон, приземляясь на стул рядом с Чонином. Тот кивнул. – Да, все готово к отъезду. Будто меня никогда здесь и не было. – Не говори так! – взвыл Джисон. – Нет, серьезно, не надо, – попросил Сынмин с лёгкой паникой в голове, замахав руками у него перед лицом. – На сегодня слез Джисона мне вполне хватило – больше я не вынесу. Он сможет поплакать, когда мы уедем: тогда это уже будет проблемой Минхо-хёна. Лицо Минхо невольно приняло выражение нежности, когда его парень взглянул на него с широко распахнутыми глазами, будто ожидал подтверждения, что, если до этого дойдет, Минхо и правда будет его утешать. И Минхо надеялся, что его выражение лица говорило достаточно ясно: он сделает это, не задумываясь ни на секунду. И, должно быть, так это и было, потому что Джисон опять повернулся к Чонину, зарываясь лицом ему в грудь. – Я буду очень скучать по тебе, Инни, – пробормотал Джисон, шмыгая носом и сжимая Чонина в крепких объятьях. Чонин поморщился, но позволил Джисону прижать его к себе. – Милый, он же не уезжает навсегда, – заметил Минхо. – Просто поселится в другом городе, недалеко отсюда. Лично я с нетерпением жду момента, когда Ким Сынмина в нашей жизни станет гораздо меньше. – Ты говоришь так, но готов поспорить, что именно вы первыми заедете к нам. Плюс, я знаю, что ты не сможешь злиться на меня вечно, – ухмыльнулся Сынмин. – А вот и могу, – невозмутимо заявил Минхо. – Я никогда не прощу тебе то, что ты заставил Чонина снять с дома заклятье Джисона. Он два дня думал, что я избегаю его, только потому что ты меня не впускал. – Это было всего на пару дней, плюс оно того стоило. Мне ужасно понравилось смотреть, как ты был готов умолять, лишь бы тебя пригласили обратно, – ответил Сынмин. – И я ни о чем не жалею, – подтвердил Чонин. Минхо нахмурился. Джисон наконец отпустил Чонина и спросил: – Когда придёт Бинни? Он же помогает тебе переехать? – Да, – сказал Чонин, вставая и направляясь в гостиную. – Сказал, ему только нужно закончить работу с какими-то документами в комитете. – О! Они что, приняли его предложение пересмотреть процесс тренировок? – широко раскрыв глаза, спросил Джисон. – Думаю, да, – ответил Сынмин. – И лучше бы так и было. Он добивался этих перемен чуть ли не год. Хенджин даже помогал ему написать окончательный план, так что, надеюсь, всё получится. Чанбин очень хочет улучшить эту систему. Минхо улыбнулся. С тех пор, как Чанбин осознал, насколько охотникам промывали мозги во время обучения, он принял на себя обязательство бороться ради перемен. Он отказался продолжать охоту на безобидных вампиров, и вместо того тщательно выискивал тех, кто с момента своего обращения приносил миру только вред. Он очень проникся образом жизни Минхо и Хенджина и составил целый список критериев, по которым вампир мог считаться безобидным. Минхо не довелось увидеть финальную версию документа, над которым Чанбин работал месяцами, но он знал: то немногое, что он сообщил Чанбину в день, когда Джисона ранили, не было оставлено без внимания. – Чанбин приведет с собой Хенджина, – сообщил Чонин. – Они, похоже, заключили пари, кто сможет поднять вещь тяжелее. Или… больше предметов? Не уверен, но я поставил на Джинни. Он… вампир? Не знаю, каких размеров должно быть эго Чанбина, чтобы выступать против кого-то с нечеловеческой силой, но, видимо, каждому свое, – подвёл Чонин, закатывая глаза. – Потому что он Лев с асцендентом во Льве, – радостно включился в беседу Джисон. – Ему полезно иногда гордиться собой, и его эго нужно периодически тешить, чтобы он раскрывался. И обычно Хенджин в этом преуспевает. Он наверняка позволит Чанбину выиграть, только чтобы осчастливить его. – Да, но ему ведь ужасно не понравится, что Хенджин поддался, – произнес Чонин, хмурясь. А после секундного раздумья он вздохнул и сказал: – В астрологии ты всегда был лучше меня, хён. Я, видимо, так и буду направлять людей к тебе, если вопрос вдруг коснется чего-то такого, потому что в своих способностях в этой области я до сих пор не уверен. – Буду рад помочь, Инни, – улыбнулся Джисон. – Всё, что понадобится. Начинать сначала в новом городе может быть трудным. У меня не было никого, когда я только переехал сюда, – но у тебя есть я! А ещё Сынмин – здорово иметь помощника, который всегда поможет заполнить пробелы и не даст сбиться с пути. Чонин улыбнулся и кивнул. Сынмин вздохнул и опустил Дуни на пол, а затем обернулся. – Хёнджин, подслушивать некультурно. Минхо нахмурился в недоумении. Хенджин? Он не заметил его прихода, так о чем говорит Сынмин? Но Хенджин, конечно, тут же буквально вытек из тени, слегка надувшись. – Откуда ты вечно знаешь? У меня никогда не получается застать тебя врасплох. Чонин вопросительно наклонил голову: – В смысле откуда? Все в комнате разом повернулись к нему, и Чонин моргнул, начиная понимать, что не все владеют той же информацией, что и он. Его лицо вспыхнуло, а глаза метнулись к Сынмину, будто прося прощения – но Сынмин вообще не выглядел заинтересованным, играясь с Дуни ниткой из своего свитера. Чонин сжал губы и ещё раз обвёл комнату взглядом. – Эм… Сынмин не простой человек. Его предки были фейри. Очень дальние, так что это не особо важно, но их кровь все ещё течет в его жилах, поэтому у него есть парочка очень крутых способностей. Что бы он ни услышал или ни увидел, он не забудет этого, ему невозможно солгать, и он очень чувствителен к энергии в комнате. И вот почему, эм, он всегда знает, когда ты тут, Джинни, – подтвердил Чонин. – Ну, в принципе, это многое объясняет, – произнес Джисон, кивнув. – А почему держали это в секрете? Сынмин пожал плечами. – Тут нет ничего особенного. Не думал, что это важно. – Справедливо, – кивнул Минхо. – Так, ладно, ещё какие-нибудь шокирующие признания? – пошутил Джисон. Они услышали, как в соседней комнате хлопнула дверь, и в дверь вошёл Чанбин, качая головой при виде Хенджина. Минхо фыркнул, заметив, что друг Чанбина, по-видимому, погорячился и убежал вперед без него, перегоняя. Хенджин тут же оживился. – О! Вообще-то, у меня есть кое-что! – Я же пошутил, – пробормотал Джисон, округляя глаза. – Мы с Чанбином встречаемся! – признался Хенджин, обхватывая руку Чанбина своими двумя, будто что-то драгоценное. – Это новость? – пробурчал Чонин. – Вы разве уже не съехались? – спросил Сынмин. – Чан переехал уже… месяц назад, чтобы помочь Феликсу с пекарней, после того как я сообщил ему, что уезжаю из города с Инни. И я предположил, что вы съехались – ты ведь так жаловался на одинокую жизнь без Минхо. – Да, но он предложил мне только вчера… – улыбнулся Хенджин, качая головой. – Подарил мне букет из красных роз и жасмина и отвёз меня в художественную галерею вниз по реке, прежде чем предложить встречаться официально. Я сказал, что со мной он может не утруждать себя романтикой, потому что я проходил через это уже много раз, но он был настойчив. – Ты этого заслуживаешь. Я просто хочу, чтобы со мной ты был счастлив, – произнес Чанбин, целуя его в щеку. – Фу, – озвучил Минхо. – Ты буквально вылизывал язык Джисона меньше минуты назад! – взвыл Чонин. – Ты не в праве говорить вообще что-то! – Буэ, ты явно мог выбрать формулировку и получше, – произнес Сынмин с отвращением на лице. Чонин, нисколько не смущаясь, повел плечами. – Ладно, может начнем? Не хочу, чтобы стемнело прежде, чем Чонин отправится в свой новый дом, – слегка нахмурившись, сказал Джисон. Минхо наклонился к нему и поцеловал в макушку. Джисон поднял глаза на Минхо, и тот встретился с ним взглядом, обнадеживающие улыбаясь. Он знал, что Джисону было грустно из-за стольких перемен сразу. Конечно, он был рад, когда Чонин наконец заявил, что он, кажется, уже готов считаться полноценной ведьмой. А Джисон ещё несколько месяцев назад признался Минхо, что Чонин мог стать самостоятельным уже давно. И в конце концов именно Сынмин подтолкнул Чонина к этому решению и убедил его довериться себе настолько, чтобы начать подыскивать в городке место, где можно было бы открыть собственное дело. И теперь этот день наконец пришел. Чонин официально переезжал, и Джисон, казалось, наконец осознал реальность происходящего. Но уезжал не только Чонин: с собой он забирал и Сынмина, который за все эти годы успел стать постоянным гостем в их доме. Минхо тоже будет по ним скучать, но маленький эгоист у него внутри не может не радоваться: переезд Чонина значит, что он сможет съехаться с Джисоном. А этого ему до смерти хотелось уже два года. (Джисон сказал бы, что всего лишь чуть больше полутора лет, но для Минхо временных рамок не существовало). За Хенджина он тоже был рад. Переезд Минхо вынудил их с Чанбином наконец озвучить свои чувства друг другу, вместо того чтобы бесконечно лгать самим себе, что это «всего лишь физическое влечение». В день, когда они сбросили маски, Хенджин был расстроен из-за того, что ему придется жить одному. Первым, к кому он решил прийти, был Чанбин, а первым, что решил сделать Чанбин, чтобы успокоить Хенджина, было обнять и выслушать его. Не прошло и недели, как они съехались, и Хенджин был на удивление полон воодушевления помочь Чанбину с его работой. Он утверждал, что его участие, как настоящего вампира, придает документам достоверности. Он служил доказательством того, что придуманная Чанбином система будет работать. Что вампиры и правда могут жить мирно, не вызывая паники и не причиняя вреда жителям окрестных городов. Во время их работы над окончательным вариантом проекта, Чанбин особенно заинтересовался отваром, созданным Джисоном для Минхо. Но когда он спросил, Джисон сказал, что все непросто. Он пытался дать то же зелье Хенджину, но голод того не утолился так же, как в случае с Минхо. Магия не могла окончательно заменить необходимую ему кровь. И теория Джисона состояла в том, что дело может быть в эмоциональной связи, необходимой для превращения людей в вампиров. И это заставило Минхо задуматься: может, получилось бы взять для Хенджина кровь Чанбина. К этой мысли он ещё вернётся как-нибудь в другой раз. Закончив погружать тележку, в которой Чонин повезет свои вещи, они все вернулись внутрь, чтобы вместе поужинать. По пути в дом Минхо слушал, как Чанбин злорадствует, что смог поднять больше Хенджина, и все ещё не мог понять: больше вес или больше предметов. Хенджин кивал и улыбался ему, как влюбленный дурачок, а заметив, что Минхо наблюдает, подмигнул ему. Оказавшись в гостиной, друзья рассеялись по комнате. Сынмин на секунду нагнулся и выпрямился уже на руках с фамильяром Чонина, который, казалось, уже полностью привык к такому обращению – Сынмин широко улыбнулся, утыкаясь лицом к нему в шёрстку. Джисон уселся за кухонным столом вместе с Чанбином, тут же принимаясь спорить с ним по поводу выигрыша Хенджина в их пари. Хенджин был занят тем, что наводил шум и копался в библиотеке, чем в последнее время занимался частенько. Минхо заметил, что по большей части он выискивал поэзию, поэтому, когда они с Джисоном последний раз наведывались в деревню, он захватил с собой парочку, которые могли бы понравиться его другу. Джисон уже тянул Минхо на кухню, чтобы приготовить ужин, но тот наблюдал за Хенджином. Он хотел увидеть его реакцию . И как только Хенджин забрался в библиотечный уголок повыше, он ахнул и выглянул из-за стеллажей, чтобы взглянуть на Минхо. В его глазах стояли слезы. – Ты… ты сохранил её? – Конечно, мы её сохранили. Мне нравится твоя работа, Джинни, – заверил его Минхо. – Теперь я могу смотреть на нее всякий раз, как прихожу сюда. – А приходит сюда он часто, – подтвердил Джисон. На секунду Хенджин замолчал, а затем с явно нечеловеческой скоростью подлетел к Минхо и уткнулся лицом ему в плечо. Его слезы пропитывали Минхо рубашку. – Я так рад, – прошептал он. – Я знаю, – улыбнулся Минхо. – Но я должен помочь Джисону с ужином, а ты можешь взять к себе Суни – он полежит с тобой. Хенджин отстранился, чтобы взглянуть на него – его глаза сияли. Казалось, он даже не заметил ручейки слез, все ещё стекавшие по его щекам, когда кивнул. Минхо провел по лицу друга пальцами, стирая слезы, и наклонился, поднимая Суни, теревшегося о него головой, и передавая его Хенджину. Хенджин взял его на руки и не спеша вернулся в комнату. Минхо ощутил, как его переполняют чувства. Он был счастлив. На кухне он увидел Джисона, который уже вынимал всю еду из места, где она хранилась, заколдованная, чтобы не утратить своей теплоты. Приготовлением занимался Минхо. За последние несколько десятилетий он уже успел позабыть, как любил готовить. Особенно для того, кого любил. Джисон «помогал», сидя на столе и обеспечивая Минхо эмоциональной поддержкой, подбадривающими словами и иногда, когда это требовалось, поцелуями. А еще, в некоторые блюда он добавил совсем капельку магии, так и не сказав Минхо, какой именно, и что она делает. Минхо было любопытно, но ему и в голову не пришло подозревать Джисона в чем-то: он доверял ему больше, чем самому себе. Накрывая вместе с Джисоном стол, Минхо видел, как Чанбин подходит к Хенджину и утягивает его к столу, прочь от только что обнаруженной книжки со стихами. Когда парочка присоединилась к остальным, Хенджин с надеждой обвёл всех вокруг глазами, а потом произнес с лёгкой обидой в голосе: – А Чанни и Феликс не придут? – Должны прийти, – ответил Джисон, оборачиваясь, чтобы взглянуть на часы. – Они сказали, что принесут десерт. И я его не готовил, так что, если вы, ребята, останетесь без сладкого, вы знаете, кого винить, – серьезно объявил он, встречаясь взглядом со всеми в комнате по очереди, прежде чем повернуться к Минхо с солнечной улыбкой. Минхо любил его. Правда любил, по-настоящему. Он был и солнцем, и луной – а Минхо просто нежился в его сиянии. Если Джисон не ошибся, если они и правда были соулмейтами, это значило, что в любой жизни: в уже прошедшей, или в будущей – они всегда друг друга найдут. И это придавало ощущение спокойствия. Минхо услышал, как входная дверь мягко закрывается, и немедленно распознал, что это Чан: он был единственным, кто не вламывался в дверь и не пытался хлопнуть ею погромче, исключая Сынмина, который уже был тут. Но когда два человека вошли на кухню, он все ещё был повернут к ним спиной, и единственным знаком для него стал разнесшийся по комнате голос Джисона: – Вау, Феликс. Выглядишь горячо. Темные волосы Феликса были наполовину собраны в пучок, а на слишком большой рубашке были подрезаны рукава, открывая его бицепсы. Тот улыбнулся, слегка потирая нос. – Осторожнее, Минхо-хён. Если он продолжит вот так вот мне льстить, я могу не сдержаться и просто украду его. Джисон хихикнул, а Феликс откинул волосы с лица назад. – Хан Джисон. Не позволяй себе поддаваться его чарам, – произнес Минхо, притягивая своего парня ближе к груди, будто уберегая. Джисон рассмеялся. – Будто бы не ты вечно пускаешь слюни на Бан Чана. – Затем он выскользнул из его объятий, выхватил корзинку, которую держал Феликс, и направился к столу. Минхо оглядел Чана с ног до головы и для пущего эффекта подмигнул ему. Лицо Чана покраснело, он едва не уронил корзину, которую держал. – Он пытается околдовать меня! Из-за стола донеслось фырканье Хенджина, внимательно наблюдавшего за ними. – Не волнуйся. Все мы знаем, что Джисон давно обернул его вокруг своего пальца. Джисон, раскладывавший выпечку по тарелкам, поднял взгляд. Его глаза были большими и карими, и несмотря на его возраст и способности он все ещё выглядел таким невинным. Какой человек не пойдет ради Джисона на все, когда он умеет смотреть вот так? После ужина, сопровождавшегося горой комплиментов, с которыми Минхо уже не знал, что и делать, все переместились на диван, чтобы закусить десертами, которые принесли с собой Чан и Феликс. – Это приготовил Бан Чан, так что не стесняйтесь сказать ему всё, что думаете, – заявил Феликс. – Феликс, – простонал Чан. – Ты не сможешь стать лучше, если не выслушаешь оценки! И кроме того, я считаю, что они прекрасны. Ты очень быстро учишься! Они правда не хуже моих, и даже без магии Джисона! – Кстати о магии, – раздался голос Сынмина. – Ты что-то добавил в еду, Джисон? Все взгляды обратились на Джисона. Тот пошевелился объятьях Минхо. – Да, – тихим голосом произнес он. Минхо протянул руки и обвил ими талию Джисона, опуская подбородок к нему на плечо, чтобы Джисон полностью осознавал и чувствовал его поддержку, если он вдруг нуждается в ней. Конечно, все в комнате привыкли к тому, что Джисон добавляет немного магии в большинство своих блюд, но обычно он рассказывал о ней – ну, или же это было что-то вроде эликсира здоровья, упоминать о котором он не считал нужным. Никто и не думал сердиться на Джисона за то, что он зачаровал еду, так что Минхо стало любопытно, почему он молчал. Он почувствовал, как Джисон делает вдох, прежде чем произнести: – Это… это были чары усиления. Которые… я смешал с зельем памяти. Лицо Чонина смягчилось. Минхо непонимающе склонил голову. – Не было необходимости, хён, – произнес Чонин. – Мы и не собирались забывать это место. Джисон всхлипнул. – Я… я знаю, но хотел, чтобы уж наверняка… Потому что вы все так важны для меня… По его щеке скатилась слеза, и Хенджин выскользнул из хватки Чанбина, чтобы смахнуть её. С тех пор, как Джисона ранили, он постоянно пытался его защитить – и этим порывам не было конца. Поэтому, когда Хенджин видел, что Джисону больно, в нем каждый раз что-то надламывалось. – Что делает это зелье, Сони? – Оно усиливает воспоминания об определенных людях, определенных местах, определенных чувствах, ассоциирующихся с ними, чтобы не забыть. Ведьмы используют его в особых случаях, потому что… потому что так дорогие их сердцу моменты никогда не исчезнут из памяти. По лицу Хенджина разлилось выражение понимания. – Ох, Ханни… – Ты волновался, что мы перестанем все вместе вламываться в твой дом? – звучно спросил Чанбин. – Так позволь тебя заверить, что эта привычка никуда не денется. Феликс и Чан кивнули в молчаливом согласии. – Ты все ещё самая талантливая ведьма из всех, кого я знаю, хён, тебе придется видеться со мной часто, – успокоил его Чонин, а затем, быстро взглянув боковым зрением на Сынмина, добавил: – и с Сынмином тоже. Он как щенок: куда я – туда и он. Джисон рассмеялся, смахивая ещё одну слезинку. – Я знаю, и я счастлив за вас всех, правда. Перемены необходимы, чтобы все вы нашли свое счастье. Я просто не хочу, чтобы кто-то из вас забыл всё это. Я хочу, чтобы все мы помнили, кем являемся друг для друга; помнили, что у нас всегда есть, на кого положиться. Джисон поднял взгляд на Минхо, и тот с мягкой улыбкой кивнул. Тихо вздохнул, крепко обнимая его. Джисон расставил ноги пошире и обвил ими талию Минхо, зарываясь лицом ему в грудь. – Нам всем очень повезло, что в нашей жизни есть ты, Хан Джисон, – произнес Минхо, поглаживая его по спине. А затем, немного тише, чтобы только Джисон смог расслышать его слова сквозь пелену тихой беседы в комнате, он добавил: – Но ты снова научил меня жить под теми самыми звёздами, на которые я смотрел все долгие годы своего существования. И потому я имею полное право считать, что мне повезло больше всего.