Lorem ipsum

      Ген открыл ворд три часа назад. За это время он успел выпить кофе, проверить соцсети, посмотреть в окно, снова выпить кофе…       Спустя три часа Ген валялся на полу с ноутбуком на животе, пялился в потолок и с прискорбием сообщал самому себе, что муза покинула его. Ушла в мир иной за саке и кубинскими сигарами. Ген бы тоже сейчас выпил и закурил, позавчерашний абсент успешно выветрился вместе с похмельем и обещанием никогда, блядь, больше… Ага, «никогда» это максимум до следующей пятницы, а «никогда, блядь», может, до субботы.       Ген переключил вкладку и обновил ленту твиттера в сотый раз.       Жалкое зрелище.       Нахуя он сказанул в интервью полугодичной давности, что готовит нечто новенькое? Впечатлить того пожирающего его взглядом симпатяжку-оператора? Да Гену же всё равно не перепало. Он сам не взял. Дешёвый перепихон и секс без обязательств всегда заканчивались лишними номерами в телефонной книжке, последующими неловкими отговорками и социальными танцами на публичных мероприятиях. Ещё бы упомнить, с кем флиртовал со скуки, а с кем обсуждал экономику Нигерии.       Не спрашивайте, для сюжета надо было.       А вообще, Ген уже давно думал найти себе богатенького папика или маменьку, но, вот беда, за аппетитного плейбоя-миллионера, на которого открыта охота, принимали тут только его. Может, хотя бы Лиллиан согласится усыновить? Чего ей стоит? Столько проблем мигом решится! Укатить бы с ней на Ямайку, скуриться в расслабленной регги-компании и пропасть с радаров. И-де-аль-но. Самоактуализация закончится на удовлетворении базовых потребностей.       Вот он какой, уроборос двадцать первого века.       Гену чудовищно мерзко от собственной пустоты.       В голове тоже тишина. Ноутбук перешёл в спящий режим, однако Ген настойчиво поводил пальцем по тачпаду, возвращая рафинированный белый лист.       Идей ровно ноль.       Прекрасное бесконечное нихрена.       Ген пропел последние слова про себя и не услышал даже эхо в ответ. Он обречён.       Вариант пойти развеяться воспринялся почти как что-то адекватное, а не как очередной виток прокрастинации. Через пару дней, например, будет спецпоказ. Надо сходить. Не очень хочется, но, может, если прокрасться с чёрного хода через пять минут после начала, спрятаться за огромной корзиной попкорна и аккуратно прошмыгнуть на место подальше, то прокатит? Потом всё равно поймают, но лучше же страдать только половину мероприятия, чем и в начале, и в конце. Ну а что? Поболтает с Лиллиан, пожмёт руку режиссёру, виновато пошаркает ножкой рядом с Укё, наплетёт что-нибудь журналистам и свалит с Рюсуем бухать. Отличный план.       Рабочий план.       Ген просто хочет ненадолго выползти из тюрьмы статуса кво и хорошо провести время до тех пор, пока его не попытаются провести все остальные. Немножечко контролируемых приключений в рамках уголовного закона никому же не повредят? Да?       А там, может, и муза найдётся.

***

      — Ого, кто пришёл!       Лиллиан по-матерински ухватила Сенку за щёки, совсем не задумываясь, согласен ли хозяин щёк на подобное обращение.       — Пшрывет, Лылиан… – выдавил зажатый тисками непрошеной любви Сенку.       — Как ты исхудал! Ты вообще ешь? Хром, он ест?       Сенку искоса кинул в Хрома свой самый грозный взгляд.       Только попробуй!       — Нет, миссис Вайнберг.       Предатель!       — На тебя страшно смотреть!       — Ну так не шмотри…       Лиллиан долго причитала, пока Рури и Хром посмеивались в сторонке. Фотографы не прошли мимо, сделав позорные снимки. Вот поэтому Сенку и не хотел сюда идти, слишком много лишних бессмысленных движений на публике, а ещё рот надо открывать, общаться… Фу. Гадость.       Слава термодинамике, дело ненадолго, но спасла Кохаку. Эпатажная львица — стоило ей появиться на горизонте, как все переключились на неё и её до абсурда глубокое декольте.       Куда вообще смотрит Цукаса?       Кохаку подошла к их компании, нежно обняла Рури и Лиллиан, потрепала Хрома по макушке, а потом занесла руку и…       — Здоров, задохлик! – в плечо Сенку прилетел убийственный удар.       Он чуть не прослезился. Да они тут все сговорились!       — Ещё раз так сделаешь, и я пришлю Цукасе те самые фотки с твоего выпускного.       — Эй, да я ж легонько! – тут же прилетело во второе плечо. Сенку сложился пополам.       — Легонько… Блядь…       — А всё потому, что ты ничего не ешь! – не унималась Лиллиан.       А-а-а! Спасите, кто-нибудь!       Как Сенку и думал, спецпоказ — мероприятие шумное, репутационное, а по сути призванное показать, что у студии после фильма остались деньги на попкорн. Ничего интересного и действительно способного занять, поэтому то, что Сенку здесь, — чистая случайность. Он чувствовал себя тем самым треугольником в окружении квадратов из задачи на аутизм. Найдите лишнее.       Сенку себя потерял.       Он до последнего хотел откосить, но Хром вошёл в режим берсерка, и вот Сенку насильно одевают и выпинывают из квартиры. Спасибо, хоть Тайджу и Цукаса укатили к чертям подальше, а то несли бы Сенку в шесть рук и, скорее всего, по частям.       — Кстати, тётя Лил, – Кохаку кокетливо поправила лямку платья, – а вы Асагири не видели? Мне надо ему кое-что передать.       — Пока нет, но он говорил, что придёт.       Лиллиан начала осматриваться, видимо, ища Асагири, как вдруг на её лице отразилось что-то странное. Какой-то удивительный сорт раздражения. Сенку не был уверен наверняка, но если бы подобное выражение возникло на морде Хьюстона, кому-то явно бы не поздоровилось.       — Ой, мне пора, увидимся после показа, готовьте комплименты, мальчики и девочки!       И Лиллиан сбежала в толпу.       Да-да, именно сбежала, иначе и не выглядело.       Сенку посмотрел в ту сторону, откуда Лиллиан заприметила угрозу, но не увидел ничего необычного, разве только в метрах десяти стоял директор издательства Сайонджи, болтающий с кем-то смутно знакомым. Сенку плохо запоминал имена, да и не похуй ли, кто этот высокий и громко смеющийся мужчина? Если у Сайонджи есть причина для разговора с ним, то, наверно, имеет полное право.       А вообще, Сенку типа должен быть без понятия, кто такой Сайонджи. В той микроскопической части жизни, которую он готов демонстрировать другим, они не знакомы и никак не связаны.       Поэтому Сенку тут же отвернулся и задал вопрос скорее в небо, чем кому-то конкретно.       — Что это с Лиллиан?       Рури и Кохаку многозначительно переглянулись, но ничего не ответили, только пожали плечами.       Проехали.       Хром побежал к бесплатному попкорну.       Кое-как живым социальным мозгом Сенку понимал, что здесь собрались люди, которые несколько лет сшивали воедино целую историю, а учитывая, что производство вышло далеко за пределы Японии, результат влиял на карьеры многих. Из болтовни Рури Сенку узнал, что премьеру каждого из трёх фильмов всегда делали на родине автора, но даже в европейском прокате удалось достичь отличных сборов. К третьему фильму значение предпоказа взмыло до небес. Никто не подозревал, но у мира, оказывается, был запрос на подростковые истории в восточном сеттинге.       Никто не подозревал, кроме Асагири.       Успех можно было бы списать на единовременную удачу, если бы только сама удача не сидела на его хвосте каждый раз, когда выходил новый роман. А Сенку со времён школы помнил: вероятность выпадения одной стороны монеты несколько раз подряд крайне мала.       Асагири явно что-то знал.       Так что Сенку бы соврал, если бы сказал, что совсем не хочет его увидеть.       Просто разок взглянуть со стороны и составить представление. Минут на пять. Этого было бы достаточно.       Но вот их всех уже затолкали в зал, режиссёр и продюсер выступили с типичной речью перед началом в стиле «мы старались, не бейте тапками», а потом в зале выключили свет и зажёгся экран.       Хром радостно захрустел попкорном. Сенку, как старший по научному званию, потребовал себе процент. Все вступительные титры они потратили на вычисление размеров причитающейся Сенку доли через формулу объёма усечённого конуса, пока на них не начали шикать окружающие. А Рури и Кохаку старательно делали вид, что не знают, кто эти дебилы рядом. Может, поэтому они потащились на верхние ряды, прекрасно зная, с кем пошли в кино.       Пришлось ущемлённо заткнуться и стащить ещё несколько горстей попкорна в качестве моральной компенсации.       За сюжетом Сенку не особо следил. Он и первые-то части не смотрел, поэтому финал истории плавал в воздухе, хотя минут через десять он вроде как составил картину. Картина эта вертелась вокруг чересчур нереалистичной главной героини, расталкивающей врагов направо и налево ради необоснованной высшей цели. Попса. Сенку ожидал большего.       — Серьёзно? Мери Сью? – саркастично вздохнул он, снова покушаясь на попкорн Хрома.       — Хе-хе, – раздался смешок-шёпот с другой стороны, – это вы ещё финальную битву не видели.       Сенку не заметил, когда на пустующем месте поселился человек. Темнота зала не давала его рассмотреть, разве только силуэт, и то спрятанный под придурочной панамкой.       — Попкорн? – человек пододвинул своё ведро.       Отличное деловое предложение!       На экране началась какая-то межкульминационная драма.       — Они реально устроили проблему из-за этой хуйни? – не выдержал Сенку.       — Ну, скорее это предлог начать делёжку ресурсов, – подхватил сосед.       — А что у них главный ресурс?       Сосед начал нашёптывать быструю фабулу прошлых частей, попутно включая туда лор.       — То есть, – протянул Сенку, – все думают, что борются за идеологию, хотя на самом деле тупо пытаются занять территорию побогаче?       — Именно.       — Ха-ха, дебилы.       Сцены сменяли одну за другой, и в каждой Сенку умудрялся найти сюжетный изъян.       — Они что, просто пошли за главным артефактом, не задав дополнительных вопросов тому, кто их послал?       — О да, они даже не поинтересовались, зачем это делают! – тоже возмутился сосед.       — Ужасно.       — Согласен.       Или:       — В смысле? Почему ты не добила его! Что за отвратительная привычка у злодеев отталкивать героев вместо того, чтобы убивать их раз и навсегда! И у тебя же есть файерболы, зажги их, чтобы было лучше видно! Зачем драться в темноте?!       Сосед от души смеялся.       — Ну, это проблемы сценаристов боёвки, в книге было немного иначе, зато видели вот этот трюк, Кохаку-чан прекрасно отработала.       — Она так каждое утро с кровати встаёт.       Шутки-шутками, но Кохаку правда прекрасно отработала.       Затем динамичная сцена перешла в трагичную.       — Да бля, ну почему никто ничего не делает, пока не придёт главный герой?       — Условности жанра?       — Херня. Проёб автора.       — Хорошо-хорошо, проёб автора, – сосед усмехнулся и хлебнул газировки.       Сенку нравилось тут находиться всё больше и больше.       — Кстати о проёбах автора, – продолжил сосед, – там дальше герой забудет о своей способности проходить сквозь стены и знаете, что будет делать?       — Только не говорите, что искать вход?       — Ещё хуже, ключ от двери.       — Сука-а-аха-ха…       Окружающие, кажется, смирились. В любой другой ситуации Сенку бы выгнали и придушили в углу, но, видимо, на предпоказах другие правила. Или все были так сосредоточены на фильме, что предпочитали не замечать двух старательно хохмящих на заднем ряду людей.       Когда фильм закончился и начались титры, Сенку утирал слёзы.       — Святые бозоны, большего мракобесия я в жизни не видел, но это был мой лучший поход в кино за последние года три!       — Ха-ха! – сосед тоже давился смехом. – А вы часто в кино ходите?       — Нет, года три и не ходил.       — Увы, тогда похвала не считается, но с мракобесием согласен.       — Серьёзно, за такое невозможно было получить литературную премию, это надругательство над искусством!       В зале включили свет. Потихоньку поползли разговоры, но никто не торопился уходить. Крайне довольный Сенку повернулся к соседу, желая наконец посмотреть на человека, с которым провёл отличные два с половиной часа, однако сосед уже надевал солнечные очки. Сенку лишь успел заметить весёлые стальные отблески за мгновение до того, как непроницаемая чернота стекла скрыла глаза. Осталась широкая, полная иронии улыбка.       И дурацкая летняя панамка на голове.       Сосед в принципе не сильно отличался от случайного прохожего, изначально собиравшегося прогуляться в парке. Что он забыл на серьёзном пафосном мероприятии — загадка. Кохаку и то платье напялила.       — Спасибо за компанию, – вдруг сказал сосед, а Сенку немного потерялся.       Зал зааплодировал, перетягивая на себя внимание. На сцену опять вышла съемочная группа, теперь уже в сопровождении актёров. Зал разразился аплодисментами с новой силой. Лиллиан посылала воздушные поцелуи, орлом слетевшая с задних рядов Кохаку уже где-то получила букет, а режиссёр продолжил типичную речь с благодарностями. Бла-бла-бла, проехали, тут есть компания поинтереснее.       Сенку наконец отлип от сцены и додумался протянуть соседу руку.       — Мне тоже было приятно иметь с вами дело, э-э…       Сенку ждал имени, но сосед почему-то замялся.       — Асагири! Асагири, я тебя вижу! – прокричала Лиллиан со сцены       Сосед вздрогнул.       — Давай, спускайся! Выползай к нам! Тащи свою хитрую задницу с последнего ряда!       — Вот чёрт… – простонал он.       А Сенку так и остался с вытянутой рукой, глупо моргая.       — Асагири! Асагири! – подхватили остальные в зале, смотря ровно в ту точку пространства, где сейчас с самым тупым выражением лица стоял Сенку, пытаясь познакомиться с кем-то, кого массово приняли за другого человека.       Сосед поморщился и громко вздохнул.       Сенку наконец признал жестокую реальность.       — Асагири Ген, значит, – он опустил руку.       — Ха-ха… Неловко вышло…       Неловко тут должно было быть явно не Асагири.       — Да что ты там застрял! Иди сюда!       — Ну вот же заладили... Ладно! Ладно! – встрепенулся и крикнул он, сложив руки как рупор. – Иду!       Асагири направился к лестнице, будто и забыл обо всём. Как смахнул пыль с плеча. Сенку почувствовал себя незначимым, пустым мгновением, выброшенной на берег рыбой, только и способной, что открывать рот и давиться воздухом. Будто и не существовало его никогда.       Как вдруг Асагири остановился, повернулся, обворожительно улыбнулся…       — Ещё увидимся, мой милый критик.       …отсалютовал на прощание и побежал вниз, уже не оборачиваясь.