Формалин

Гарри медленно, настороженно прислушиваясь, подбирался к столу Снейпа. Раздражение от ожидаемых подколок Малфоя из-за якобы дополнительных зелий причудливо смешивалось с азартом: узнать, что за мысли так тщательно скрывал от него Снейп перед каждым занятием окклюменцией было невероятно соблазнительно. Кто мог представить, что тот запросто оставит ненавистного Поттера у себя в кабинете одного? Видимо, возможное поражение в квиддиче волновало Снейпа гораздо сильнее, чем он демонстрировал, раз так быстро помчался спасать Монтегю, что не выставил Гарри вон... Серебристые всполохи из Омута памяти причудливо отражались на стенах, притягивая взгляд, завораживая... Один особенно яркий отблеск привлек внимание Гарри, и он, с трудом оторвавшись от созерцания Омута, перевел взгляд на стену. Обычный шкаф для ингредиентов, такой же, как шкафы в учебном классе зелий, зачем-то установленный в укромной нише в личном кабинете слизеринского декана. Снейп варит свои зелья прямо здесь? Гарри хмыкнул про себя, представив мощный взрыв какой-то невнятной бурды, щедро заливающей зелёный ворсистый ковер. Почти машинально он подошёл ближе, рассчитывая подсмотреть, что сальноволосый гад прячет на полках: мало ли что интересного можно там обнаружить?.. Стащить или испортить ингредиенты было бы слишком рискованно, по крайней мере в этот раз, когда Снейп абсолютно точно поймет, кто похозяйничал в его шкафу. Но он ведь придёт сюда снова, возможно, у него ещё будет шанс. Серебристый яркий отблеск снова отразился от чего-то явно стеклянного на полке, слегка ослепив Гарри, и он подошёл почти вплотную, чтобы увидеть, что же бликует с такой силой.   Гарри стоял и шокированно оглядывал стройные ряды мутноватых стеклянных банок. Ни для кого не было секретом, что Снейп хранит у себя целую коллекцию заспиртованных уродцев: сомнительную честь лицезреть их имел каждый студент Хогвартса на уроках зельеварения. И если на первых занятиях вид скрюченных существ в банках вселял некоторый трепет, со временем к ним привыкали все, очевидно же, что Снейп просто в своей мерзкой манере запугивает учеников. Поэтому обнаружить такие же банки в личных покоях зельевара Поттер не ожидал и с острым разочарованием хотел предоставить заспиртованных уродцев их судьбе, занявшись наконец Омутом, когда разглядел, что же плавало в банках. Никогда ещё Гарри не доводилось до такой степени пенять на свое любопытство. Из спиртового раствора на него из-за мутноватых стекол смотрели десятки пар глаз. Зелёных глаз. По спине пробежало стадо противных мурашек, ладони мгновенно вспотели. Гарри, судорожно вдохнув, попятился и неожиданно упёрся спиной во что-то твердое, обдавшее его горьким запахом трав и чего-то еще: приторно-сладкого, невообразимо гадкого и вяжущего. Гарри застыл, боясь пошевелиться, прекрасно осознавая с чем, вернее, с кем только что столкнулся. — Что вы забыли в моем кабинете, Поттер? — угрожающе прошипел Снейп из-за спины Гарри. — Вам, кажется, ясно было сказано убираться вон. — Простите, профессор, я уже ухожу... — промямлил Гарри, быстро развернулся и попробовал было сбежать, но Снейп резким движением больно ухватил его за плечо, поворачивая к себе лицом. — Вы не ответили на мой вопрос, Поттер! — выплюнул Снейп. — Я жду. Что. Вы. Забыли. В моем! Кабинете?! С каждым словом Снейп повышал голос все сильнее, практически выкрикивая слова растерянному, перепуганному Поттеру в лицо и брызжа слюной. Таким Снейпа Гарри раньше не видел и испугался ещё сильнее. Казалось, профессор внезапно сошел с ума... Гарри невольно покосился на банки со страшным содержимым. Не может быть... — Молчите, значит, — Снейп внезапно успокоился и заговорил почти привычным, негромким голосом, разве что яду в нем хватило бы против обыкновения на целый табун кентавров, а не на парочку нерадивых учеников. — Что ж... Такую неудержимую тягу к знаниям стоит поощрить. Раз вы дождались меня, продолжим занятие. — С-сейчас? Прямо сейчас, профессор? — у Гарри от ужаса дрогнул голос, и скрыть эту дрожь не получилось. — Вы сами сказали, что занятие состоится завтра! — Тогда зачем же вы остались тут, если не затем, чтобы дождаться меня и продолжить? — ехидно промурлыкал Снейп. — Удивительно и похвально, я впечатлён. В позицию! — от неожиданного выкрика Гарри едва не подскочил, но все же продолжил попытки отделаться от сбрендившего профессора. — Простите, сэр, я думал... Думал, вы вернётесь быстрее, и мы продолжим. Но вас так долго не было! А я... Мне нужно бежать! У меня назначена встреча... — С кем же, позвольте спросить, вы так торопитесь увидеться? — напирал Снейп, одновременно оттесняя Гарри от выхода из кабинета, почти впечатывая спиной в проклятый шкаф. «Думай, Поттер! Черт, да что же... Точно! Дамблдор! Снейп не посмеет не отпустить меня к нему: директора боится сам Волдеморт, значит, и Снейп — тем более!» — кажется, Гарри никогда ещё не пытался придумать какую-нибудь правдоподобную ложь настолько быстро, но времени сочинить детали не было, а мысль показалась стоящей: — Меня ждёт профессор Дамблдор! Он сам назначил мне встречу, я не могу не прийти! И заставлять директора ждать... — Вы наглый лжец, Поттер, — перебил скороговорку Гарри Снейп с издевательской усмешкой, — директор Дамблдор лично посетил больничное крыло не далее как полчаса назад и сетовал на то, что его планы провести сегодня вечером небольшой и тихий педсовет нарушены, вместо этого ему предстоит общение с родителями пострадавшего студента. Вас, Поттер, в планах директора не было даже близко. — Но... Но мы... Я... — Молчать! — рявкнул Снейп. — В глаза мне смотри, Поттер! Легили... — Нет! — Гарри шарахнулся в сторону в надежде избежать заклинания, зажмурившись не столько для надёжности — не позволяй легилименту поймать твой взгляд! — сколько от ужаса: слишком похоже было содержимое банок на его собственные глаза. Гарри локтем зацепил шкаф, и одна из банок с печальным звоном рухнула на пол. Невыносимый приторно-сладкий запах, тот же самый, что обдал Гарри при столкновении со Снейпом, мгновенно распространился по кабинету, дезориентируя и вызывая тошноту. Снейп в ярости зарычал и хлестнул Гарри незнакомым заклинанием, словно ударил плетью наотмашь. Удар был такой силы, что Гарри не удержался на ногах и рухнул на пол, ошеломленный внезапной резкой болью и мощью толчка. Снейп медленно подошёл к Гарри почти вплотную и, поймав растеряно-испуганный взгляд, выплюнул: — Легилименс! Перед внутренним взором Гарри замелькали картины недавнего прошлого: вот он провожает Малфоя злобным взглядом, вот крадется к столу… Нет! Нельзя, нельзя позволить Снейпу ковыряться у него в голове! Гарри с огромным трудом на ощупь дотянулся до кармана, ослабевшие пальцы ощутили такое родное, успокаивающее тепло волшебной палочки и сжали рукоять. Мучительно медленно, изо всех сил сопротивляясь вторжению, Гарри потянул палочку из кармана. Еще немного, еще чуть-чуть… Снейп был слишком поглощен борьбой с отчаянными попытками Гарри сохранить хотя бы часть своих мыслей при себе, чтобы заметить эти телодвижения, поэтому Гарри сумел высвободить палочку из складок мантии и наставить на учителя: — Протего! — отчаянно выкрикнул Гарри единственное заклинание, которое, как он уже знал, могло помешать Снейпу взламывать его разум. Но от страха и абсурдности происходящего он забыл о побочном эффекте щитовых чар: Снейп не ждал внезапной атаки и от неожиданности пустил Гарри глубоко в собственную голову. В сознание Гарри хлынули картины чужой памяти. Вот совсем молодой Снейп, прячась за деревом, каким-то заклинанием оглушает девушку, явно магглу — на ней синие джинсы и яркая разноцветная курточка — быстро бросается к ней и аппарирует. Вот Снейп с той же самой девушкой в какой-то непонятной пыльной комнате. Через плохо занавешенное окно пробивается солнечный свет. Девушка лежит связанная на столе и отчаянно мычит сквозь затыкающий рот кляп, а Снейп гладит ее кудрявые рыжие волосы и, поднимая палочку над лицом перепуганной магглы, велит ей: «Посмотри мне в глаза!». Проблеск сочной зелени — умоляющий взгляд, чужой азарт, зеленая вспышка… Гарри невыносимо затошнило, он не хотел видеть, что будет дальше, рвался из ловушки чужой памяти, но не мог выбраться. Мертвая девушка на столе. Уже без веревок, они больше не нужны. Широко распахнутые зеленые глаза, слезинка в уголке правого глаза. И Снейп. Снейп, склонившийся над трупом, перебирающий рыжие пряди, шепчет: «Вот и все, Лили… Теперь ты со мной… Навсегда со мной!.. Теперь тебя никто не отнимет…» Гарри отчаянно бился в путах чужих воспоминаний, кажется, он кричал, но не слышал своего крика. За окном пыльной комнатки сгустились сумерки. Снейп достает палочку и молча призывает откуда-то из-за спины такие знакомые стеклянные банки и огромную бутыль с мутноватой жидкостью. Он гладит девушку по щеке. Заносит над ней палочку… Речитатив незнакомых чар. С омерзительным чавкающим звуком глаза покидают глазницы, на их месте зияет кровавый провал… Глаза медленно плывут по воздуху, погружаются в банку. Снейп взмахом палочки откупоривает бутыль, заливает свой чудовищный трофей мутной жижей. Хорошо, что воспоминания не передают запах, но Гарри знает его и так — приторный, резкий, мертвый. Снейп вручную плотно закрывает банку, поднимает повыше и смотрит на просвет. У него на губах играет счастливая улыбка. Гарри никогда не видел, чтобы Снейп так улыбался. И предпочел бы никогда не увидеть. Улыбка не красила острое, хищное, изжелта-бледное лицо Снейпа, напротив, он казался еще уродливее и гаже. Теперь Гарри знал, почему… Снейп берет вторую банку, ставит ее на стол. Вновь бормочет незнакомые заклинания, плавно поводя палочкой над лишенным глаз телом. Оно странно съеживается, деформируется, словно тает, уменьшаясь и искривляясь под воздействием чар. Вскоре на месте юной красивой девушки остается маленький, сморщенный уродец, которого Снейп помещает в банку и заливает жижей, продолжая улыбаться. «Вот и все, дорогая. Тебе будет здесь хорошо. Безопасно. Никто не посмеет тебя обидеть. И никто не отберет тебя. Никогда!» — Снейп поглаживает стеклянный бок банки так же, как до этого гладил бледную щеку трупа. В его глазах светится счастье и удовлетворение. Гарри уже не кричит, он охрип и может только сипеть в тщетных попытках освободиться. Перед ним мелькают все новые и новые картины чудовищных преступлений. Девушки и молодые женщины — их много, десятки. Их умоляющие взгляды, не способные разжалобить убийцу. И все новые банки… Те, на которые с отвращением и брезгливостью смотрели студенты, даже не предполагая, что в них содержится, и те, что были скрыты в укромном углу личных покоев сумасшедшего зельевара.   Гарри не знал, сколько прошло времени, сколько продлилась эта пытка чужими воспоминаниями — он предпочел бы никогда не видеть ничего подобного, как вдруг, словно сквозь пелену, он услышал резкий хлопок двери и такой знакомый и желанный сейчас голос: — Что здесь происходит? Северус? Гарри? — голос профессора Дамблдора будто разрушил чары, Гарри вырвался из оков сознания Снейпа, шарахнулся в сторону, диким взглядом окинул Снейпа — у того из носа шла кровь — наставил на него подрагивающую в руке палочку и сипло закричал: — Профессор! Профессор, сэр, держите его! Он маньяк, самый настоящий! Я все видел, я… — Экспеллиармус! Инкарцеро! Силенцио! Северус, разве можно быть таким неосторожным? — Простите, директор, — хрипло прокаркал Снейп, — я потерял контроль… Такого больше не повторится. — Разумеется, не повторится, Северус. Полагаю, ваши занятия с Гарри можно считать законченными. Главному он уже научился: когда понадобится проникнуть в мысли Тома, он сможет это сделать, сохранив собственный разум. Хотя, признаться, я предпочел бы, чтобы он научился этому не таким экстремальным способом. — Я предпочел бы, чтобы он обучался этому вовсе без моего участия, Дамблдор! Меньше всего мне хотелось пускать мальчишку в свою голову! Я не представляю себе, как взаимодействовать с ним в ближайшее время, не испытывая желания немедленно придушить паршивца! Вы могли сами… — Не мог. Ты знаешь, почему, Северус. Однако сейчас мы в несколько неловком положении: нельзя просто стереть Гарри память, иначе как объяснить ему прекращение ваших занятий? Да и твое отношение… Тебе придется сдерживаться, Северус. Ты сам виноват, что не слил в Омут все опасные воспоминания. Кстати об Омуте… Гарри в ужасе дергался в связывающих его веревках и шокированно смотрел на Дамблдора: он все знал! Знал и покрывал этого психа… Нужно выбраться, рассказать… Но кому?! А если… Если и другие профессора знают? Ему сотрут память, а этот ублюдок продолжит убивать! Убивать и пополнять свою коллекцию! Гарри задергался изо всех сил и пропустил часть разговора, но, осознав тщетность попыток освободиться, вновь прислушался: — … это можно использовать, не возражай, Северус. Такой выход оптимален: Гарри ведь сам планировал влезть в сокрытые в Омуте воспоминания. — Нет, Дамблдор! Я не желаю позориться перед отпрыском Поттера! Это немыслимо! — Полагаю, у тебя нет выбора. Воспоминание должно быть достаточно ярким, чтобы полностью перекрыть те впечатления, которые Гарри получил от просмотра твоей памяти. И подумай сам, он вынужден будет задуматься, так ли безупречен был его отец, испытает к тебе нечто сродни сочувствию и жалости… — Мне не нужна жалость Поттера! — выплюнул Снейп. — Даже если он способен будет пересмотреть образ своего папаши, в чем я сомневаюсь! — О, уверяю тебя, Гарри способен. Тебе придется чем-то пожертвовать, Северус. И эта жертва — сущая мелочь, подумай сам, что будет, если новое впечатление будет недостаточно ярким, и Гарри вспомнит, что видел. Ну же, Северус. Ради общего блага! — Вы правы, директор… — Снейп понуро опустил голову, признавая поражение. — Замечательно! Подготовь воспоминание, его для этого нужно извлечь из Омута… Осколки банки тоже пригодятся для нашего маленького спектакля. Гарри, теперь ты. Посмотри на меня, пожалуйста, — Гарри в ужасе замычал и замотал головой. Он до дрожи сейчас напоминал себе тех несчастных девушек, хотя его и не ждала подобная страшная судьба. Директор… Как он мог?! Душу Гарри затопило отчаяние. От сильнейшего мага современности ему не скрыться, как бы он ни пытался. Гарри судорожно вздохнул и открыл глаза, поймав льдисто-синий взгляд Дамблдора. — Молодец, Гарри! Ты все понял правильно. Не отчаивайся: тебя ждет великая судьба… Что же до маленького увлечения профессора Снейпа: у каждого есть свои скелеты в шкафу, мальчик мой. И не всегда стоит о них знать. Обливиэйт!