die first

*** Закат на небе светится алой кровью: его еще не укрыло туманными сумерками. Красный диск заходящего солнца отражается в магазинных витринах, в окнах и в сердцах всех влюблённых. Солнце вот-вот должно было уже зайти за горизонт. Йеджи посмотрела на часы: ещё не было восьми. Она неторопливо возвращается домой, прогуливаясь по улице вдоль многочисленных магазинчиков. Уходящие солнечные лучи играют с цветами на витринах флористических магазинов, а старые винтажные магазинчики в это время играют совсем новыми красками— металлические часики, штопальные иглы и маленькие чемонданчики — всё купается в алых лучах заката. Она оглядывает все вокруг, вдыхая свежий воздух. Лучше дня быть и не может: красивый вечерний закат, городская тишина, иногда прерываемая пением птичек, и ждущая ее дома Рюджин. Проходя мимо супермаркета Йеджи тянет руку в карман джинс, достает телефон, делает селфи в розовой кофточке, сливающейся с закатом, и отправляет своей девушке. А следом набирает чей-то номер: —Алло, Рю, ты уже дома?—спросила она, когда гудки прекратились. —Алло-алло, да, Джи, я уже вернулась. А что?— с любопытством спросила она, и Йеджи могла поклясться, что в тот момент на лице Рюджин зацвела коварная улыбка. —Посмотри, пожалуйста, в холодильнике, что нужно купить? — другой стороны послышался разочарованный вздох, —Я уже подхожу к дому, зайду в магазин, а потом бегом к тебе! —Хорошо, сейчас посмотрю, — на выдохе сказала Рюджин, и в трубке телефона послышалось шорканье тапок по полу. Йеджи терпеливо ждала у входа в супермаркет. Вдруг послышался глухой удар чего-то об пол. Шорохи стихли. —Алло, Рюджин, все нормально? Что за звук? —Йеджи заволновалась, ведь ее девушка никогда не отличалась особой аккуратностью, —У тебя что-то упало? — в надежде спросила она. —Блять, — тяжело дыша, только и произнесла Рюджин в ответ, сразу же отключая у себя микрофон. —Рюджин, все хорошо? Что-то случилось? —голос Йеджи зазвучал не на шутку взволновано: ответ Рюджин не говорил ни о чем хорошем. —А? Да-да, я просто ударилась о тумбочку, ничего серьёзного. Все нормально, правда, - Рюджин говорила спокойно, но изредка ее слова прерывались каким-то непонятным шипением. Из трубки ритмично доносились звонкие удары об пол, похожие на прыжки. Она быстро сменила тему,—Так, у нас закончились яйца и молоко, а еще нет...— затараторила она, но Йеджи моментально прервала ее: —Я твою ложь отовсюду чувствую, — Йеджи старалась говорить спокойно, но в голосе проскакивали нотки волнения и раздражения, —Говори честно, что случилось? Ты ударилась? — ее губы скривились, когда она произносила последнее предложение. Любая мысль о том, что с Рюджин могло что-то случиться, приносила ей неимоверную боль. —Йеджи, все нормально, — Рюджин вздохнула, — Я просто поскользнулась на лестнице. — "Просто" поскользнулась?! Рюджин, твое здоровье — это не шутки. Ты сильно ударилась? — Йеджи готова была бежать на помощь, лишь надежда на то, что Рюджин и правда была в порядке, удерживала ее на прежнем месте. — Мне немного больновато ступать на ногу и кровь чуть-чуть на локте, все хорошо, — голос ее виновато притих. —"Хорошо"? А если это перелом? — обвиняюще-громко произесла она, и Рюджин услышала звук торопливых шагов, — Хочешь ты этого или нет, но я бегу домой, — шаги сменились на бег, —Магазин подождет, а...—она недоговорила. Телефон упал, послышался чей-то истошный крик и визг шин. —Алло, Йеджи? — мгновенно среагировала Рюджин. Ответа не последовало, —Что случилось? Кто кричал? Ты в порядке? — вопросы сыпались один за другим, но в трубке телефона с разных сторон слышались лишь чьи-то взволнованные крики. Все они смешались в единую волну, как вдруг чей-то низкий голос отделится от них и медленно проговорил: —Алло, кто это? — крики на фоне немного поутихли. —Это вы кто?! — крикнула Рюджин, еле сдерживаясь, чтобы от злости не швырнуть свой мобильный в стену, —Почему у вас телефон моей девушки? Что вы с ней сделали?— Злость и беспокойство переплелись, дополняя друг друга. В голове у Рюджин царил беспорядок. —Успокойтесь, пожалуйста, я... — он запнулся, но сразу продолжил, — Я Пак Юнхо. Вы можете мне верить, — он сделал паузу, будто сомневался в своих же словах, —Я должен сказать вам кое-что, — он перевел дыхание, но не вымолвил не слова. —Я слушаю вас, — ответила Рюджин, взяв себя в руки. Волнение продолжало бушевать под ее кожей, —В чем дело? — она выдохнула, стараясь успокоить дыхание, но руки предательски тряслись. —Дело в том, что владелицу этого телефона сбила машина на пешеходном переходе четвёртой авеню, — он помолчал пару секунд, будто думал, что этого хватит, чтобы переварить такую информацию, — Извините, мне очень жаль, — он сочувственно вздохнул и сбросил трубку. Глаза у Рюджин остекленели, а телефон выпал из рук. Четвертая авеню. Пешеходный переход от супермаркета к жилому дому. Рюджин с трудом поднялась на здоровую ногу, еле допрыгала на ней до окна, без конца повторяя шепотом одну единственную фразу: "Этого не может быть. Это какая-то ошибка. Джи жива, она только что говорила со мной по телефону" Из окна, на дороге виднелись цветные пятнышки людей, которых она, впрочем, видела очень смутно. В центре этих скопищ лежало ее маленькое чудо в розовой кофточке. Рюджин оперлась руками на подоконник — единственное, что в тот момент удерживало ее от падения. В ее голове играли одни и те же слова: только "нет, нет, нет" Она, хромая, выскочила из спальни, захлопнула дверь квартиры и в домашних тапках и пижаме, превозмогая боль, кинулась к лифту. Нога онемела и опухла, локоть кровоточил, глаза видели плохо из-за скопившихся слез, а лифт все никах не хотел приезжать. Рюджин бросилась к лестнице. Держась за перила, она, как можно быстрее, перескакивала на одной ноге со ступеньки на ступеньку прямо вниз. На последнем лестничном проёме здоровая нога соскользнула, руки не успели ухватиться за поручень, и Рюджин упала со ступеней на площадку перед входной дверью. Запястье прежде здоровой руки по-нездоровому выгнулось, висок мгновенно заалел. Она с полминуты лежала и бесцельно смотрела в стену. Вдруг она поднялась и, еле ступая на вывернутой ноге, пошагала к выходу. Через секунду Рюджин уже мечтала, чтобы она никогда в жизни не делала этого. Она увидела то, чего боялась до этой минуты сильней всего. Рюджин, ковыляя, прошла вперед по тротуару, поближе к проезжей части. Там стояли две полицейские машины, скорая, часть дороги была оккупирована полицейскими и желтой лентой, а в центре всех событий лежало розовое пятнышко в красном обрамлении. Это была Йеджи. Её Йеджи. Вечерний свет слепил глаза. Птицы пели, красота заката завораживала. Все было так, как обычно, будто совсем ничего не произошло. Все продолжало по-своему жить и двигаться. Будто она все ещё в порядке. Будто им все еще разрешено любить друг друга. Она бросилась бежать, забывая об искалеченной ноге. Один из полицейских, завидев бегущую девушку, выступил ей навстречу, выставил руки вперед, отталкивая ее от места происшествия. Рюджин пошатнулась на здоровой ноге и, не удержав равновесия, упала на исцарапанные локти. Покалеченное запястье противно хрустнуло. Мужчина грубо выкринул: —Вы не видите? Проход закрыт, —закатив глаза, холодно бросил он. —Мне похуй, там моя девушка, — Рюджин совсем охрипла, голос срывался на крик. Лицо ее обмякло и распухло от слез. Игнорируя боль, Рюджин на коленях поползла в сторону ограждения. Нога по-мертвому тащилась за ней, стираясь об асфальт. Травмированная ладонь болталась из стороны в сторону. Рюджин беспрерывно плакала. Полицейские снова преступили ей дорогу. Рюджин уже бесцельно билась об их колени, искалеченными конечностями пытаясь пробиться ближе к Йеджи. Среди бесконечных попыток она тихо всхлипнула: —Йеджи, прости меня, я тебя люблю. В глазах у нее вдруг потемнело, а сознание затуманилось. *** Яркий свет больничных палат, запах спирта и лекарств, тошнотворная белизна ровных стен. Рюджин очнулась. —Она в сознании! — крикнул кто-то рядом с ней, махнув рукой куда-то в угол комнаты. Вдруг в глаза ей посветили фонариком. Рюджин зажмурилась. —Рюджин, милая, — произнесла женщина, сидящая в кресле рядом с кроватью. Ее мама. Она схватила дочь за руку и горячо поцеловала в лоб, —Мы так скучали, дорогая, — она посмотрела на стоящего неподалёку отца. Он подошел поближе и поцеловал дочь в макушку. —Здравствуй, милая. Ты наконец-то вернулась, — произнес он по-отцовски тепло и тягуче. —Мама? Папа? — удивилась Рюджин, — Где я? Что случилось? — она огляделась вокруг, оценивая обстановку. На тумбочке рядом с ней — куча лекарств и шприцов, вокруг — медицинские аппараты и врачи. —Не переживай, ты просто неудачно упала с лестницы и ударилась, — медленно произесла ее мать, будто бы разговаривая с малым ребенком, —Но сейчас все хорошо, не волнуйся, — сказала мама Рюджин тихо, успокаивающе гладя дочь по голове. Рюджин снова оглянулась. —Стой, — в памяти мелькнула картинка: каталки скорой помощи, толпы людей, жёлтая лента и полицейские, —Где Йеджи? —с волнением спросила она, приподнимаясь на постели. Ответа не было. Глаза начали слезиться: —Мама, ответь мне. Где она? — Рюджин хочет слышать правду. Она в надежде глядит на отца. Но он отворачивается, будто не желая участвовать в разговоре. —Рюджин, успокойся, тебе нельзя сейчас волноваться, — наигранно спокойным тоном произносит ее мать, укладывая голову Рюджин обратно на подушку. —Мама, —умоляюще произносит Рюджин, изучая взглядом лица всех присутствующих, в надежде, что они сжалятся над ней, —Где Йеджи? Женщина взглянула на врачей, те кивнули: —Дорогая, — успокаивающе начала она. Ее глаза покрылись слезами, — Ты и сама помнишь, что Йеджи на большой скорости сбила машина, —она остановилась, заранее разрушая все надежды, —Врачи сделали все, смогли, но спасти ее не удалось. Мне жаль. Рюджин посмотрела на нее, потом на отца, а потом перевела взгляд в потолок. Рот приоткрылся, и она шепотом произнесла: —Йеджи больше нет. *** —Милая, доброе утро! Я пришла к тебе сегодня, потому что мистер Пак дал мне отгул за хорошую работу, — сказала зрелая девушка, приоткрывая небольшую калитку, поставленную вокруг могилки, — Вот, как обычно, твои любимые анемоны, а конфетки я принесла совсем для тебя новые. Их начали производить совсем недавно, а когда я попробовала их, то сразу вспомнила о тебе, —Рюджин подошла к монументу с изображением своей девушки, положила рядышком подарочки и поднесла руку в фотографии, — Знаешь что? Я вчера ходила на наш с тобой любимый пляжик, покормила уточек. А помнишь, когда мы были там вместе, к нам подошла маленькая девочка и спросила, не пара ли мы? Мы тогда были влюблены, но обе скрывали это, так что очень засмущались и сказали, что мы вовсе не встречаемся. Вчера я снова встретила ее. Она выросла и похорошела, но меня узнала. Она спросила у меня, где ты. Я ответила, что ты сейчас где-то очень-очень далеко. Мне кажется, она поняла, что я имела ввиду, так что не задавала лишних вопросов. Она сказала, что запомнила нас, потому что мы стали для нее символом любви, ведь будучи ребенком она росла в очень правильной семье, где не приветствовалась однополая любовь, а ее всегда влекли только девочки. Сейчас она счастлива со своей женой. Она поблагодарила нас за это, сказав, что это только благодаря нам, —поглаживая большим пальцем лицо на фотографии, увлечено рассказывала Рюджин. Она остановилась и долго молча рассматривала фотографию. Вдруг она снова заговорила: —Знаешь, с тех пор, как тебя не стало, я хожу к тебе каждую неделю, но мне все еще интересно: ты слышишь меня или я делаю все это зря? — вдруг сзади в кустах что-то зашевелилось. Рюджин вздрогнула, но все равно протянула руки поближе к шелохнувшемуся кустику. Вдруг к ее ладони оттуда потянулась кошечка. Она потёрлась об ладошку девушки и подошла к ее коленям. Она немного посидела рядом с Рюджин, чуть-чуть отошла, кивнула, будто на прощание, а потом скрылась в кустах. —Йеджи, это ты сделала?-она спросила так, будто правда ждала от нее ответа. Мысль о том, что Йеджи пришла в теле этой кошки, казалась ей абсурдной, но такой правильной и приятной, что верить в нее хотелось больше всего. -Йеджи, спасибо тебе за все. Спасибо за то, что давала мне тепло и ласку, грела меня холодными ночами и всегда поддерживала меня. Прости, что я не отплатила тебе тем же в полной мере. Прости, что из-за меня ты ушла. Я люблю тебя, милая, я очень тебя люблю. -сказала она, достала из сумочки миниатюрные маникюрные ножницы и воткнула их себе в сердце. Рюджин лежала на краю могилы, как бы обнимая ее, а кровь из раны капала на то место, под которым находилось сердце Йеджи.