Куколка

Элиан Агрест. Пай-девочка, успешная модель и наследница крупного бизнеса своего отца. Красивая, смышлённая и, главное, послушная. Идеальная причёска, идеальный маникюр, идеальная одежда. Идеальная девушка. Со-вер-шен-на-я. Элиан давно не чувствовала себя такой. Никогда будет, пожалуй, более точным словом. Зеркало с ней не соглашалось. Поклонники не соглашались. Натали не соглашалось. А вот отец считал так же. К сожалению, отец был тем единственным человеком во всём мире, для которого малышке хотелось быть лучшей. Для Габриэля Элиан была единственной, но никогда – лучшей. Единственной, способной молча выдержать многочасовую фотосессию. Единственной, подходящей для представления новой коллекции. Единственной частью давно умершей жены, всё ещё любимой больше остального мира. Девушка обожала свою мать, но её огромное влияние на отца вызывало бессильную злость. Как? Как женщина, отсутствующая в их жизни почти восемь лет, строила жизнь дома под себя? Элиан была той нетипичной дочерью, которая хотела бы, чтобы отец женился второй раз. Возможно взял ребёнка из приюта. Отвлёкся от работы. Отвлёкся от матери.   Разрешение пойти в школу – в общую школу, к другим людям – стало полной неожиданностью. Задавая такой вопрос вот уже пятый год, девушка делала это скорее для галочки, чтобы обратить на себя внимание отца. Габриэль удивил её впервые, разбавив привычный распорядок дня походом в коллеж. Конечно, это не лишало прелести занятий китайским, игры на фортепиано, работы на отца и, зачем-то, фехтованием. Неважно. Элиан выйдет к людям. Живым, настоящим, не смотрящим на неё как на спустившееся с небес божество. В чём-то смешным и нелепым. Не застёгнутым на все пуговицы, а активным и жизнерадостным. Реальным. Не кусать ногти всю ночь на пролёт позволила только устоявшаяся за много лет привычка беречь руки. Опыт девушки в общении со сверстниками ограничивался просмотренными когда-то – когда на это ещё было время – подростковыми сериальчиками. Теперь, цепляясь взглядом за проезжавшие мимо машины, Агрест прокручивала в голове сотни возможных сценариев. Что будет если её представят так? Когда лучше улыбнуться? А если её совсем не представят? Ей скажут ждать в кабинете директора, чтобы представить сразу всем, или пустят в класс? Хлоя поможет ей адаптироваться или будет общаться со своими школьными друзьями? Помнится, она хвасталась, что является лидером большой компании. Сможет ли девушка влиться в новый коллектив? Ох, а если она асоциальная или скучная, и никто не захочет с ней общаться? Это не было бы трагедией – Агрест слишком привыкла к одиночеству, чтобы оно её напрягало – но Элиан пришла в школу вовсе не чтобы учиться. С этим прекрасно справятся и многочисленные репетиторы. Юная мадемуазель обещает себе, что если не найдёт товарищей в течении триместра, то вернётся на домашнее обучение. Когда перед ней открывается дверь она прибавляет, что приложит все усилия, чтобы этого не случилось.   Классная руководительница – мадам Бюстье – оказывается очень милой и немного нервной. Молодая женщина крутит кольцо на пальце и задаёт вопросы, на которые уже получила ответ. Потом забавно ойкает, краснеет, и продолжает засыпать бесполезными репликами. Спустя четыре минуты и один лестничный пролёт она наконец замолкает и приоткрывает дверь в кабинет. Первым, что замечает Элиан, оказывается ярко-розовая шевелюра. Кроткие пряди забавно подпрыгивают, когда их владелица оборачивается. На лице расплывается ехидная улыбка и Агрест готовится услышать едкую, но смешную шутку, когда та теряет равновесие, слетает с парты и прихватывает за собой одноклассницу. Мгновение позже на неё налетает маленький жёлтый ураганчик. Хлоя хватает её, визжит что-то озабоченно радостное на ухо и тянет за руку вперёд, желая занять лучшее место. И, конечно, делает это спиной. И, конечно, за такое короткое время никто не успевает подняться с пола. И, конечно, Хлоя запинается и падает, не отпускает руку Элиан и тянет её за собой. Куча мала на полу затягивается на долго. Кто-то шипит: «Вы отдавили мне все ноги!», кто-то хватает её за руку, и все пытаются поняться. В итоге падают снова. Учительница, сконфуженная произошедшей ситуацией, только бегает вокруг и подбадривает. В какой-то момент кто-то – кажется, Хлоя – начинает огрызаться. В итоге рыжая, представившаяся позже Альей, вытягивает Элиан прямо за воротник и ставит на ноги. Следующей такой процедуре подвергается её подруга. Маринетт – девушка-азиатка, случайно попавшая под раздачу – сама хватается за протянутые руки, но делает это слишком быстро, а оттого соскальзывает, и снова плюхается на пол. Аликс успевает откатиться и поднимает подругу, более надёжно схватив её за локоть. Хлоя рядом замечает свой отлетевший в суматохе ноготь и готовится закатить грандиозную истерику. Из сомкнутых губ Элиан прорывается фырк. Смешок. Другой. И вот она уже обнаруживает себя весело смеющуюся в обнимку с совершенно незнакомыми, но оттого не менее классными одноклассницами. Агрест совсем не жалеет, что пришла учиться в коллеж. Ей ещё предстоит об этом пожалеть. Спустя неделю Элиан отпрашивается с уроков пораньше. Их понимающая – то есть не понимающая вообще ничего – классная уверяет девушку, что она может взять домашнее задание у ребят и отпускает с последней литературы. Это удивительно – даже смешно – но идеальная, потрясающая Элиан Агрест не выдерживает школьную нагрузку. Дело не в предметах – здесь до сих пор проходят то, что она усвоила больше трёх месяцев назад. Дело в идеальности. Школа не требует от Элиан красивой одежды, отточенной походки и вежливой улыбки. Школа хочет, чтобы Элиан умела заразительно смеяться, шутить и поддерживать общение. А у неё таких навыков нет. В жизни мадмуазель Агрест вообще было туго с социальными связями. И это вовсе не первый год, и она совсем не малышка – а значит должна уметь. И Хлоя вот совсем не помогает. Девушка, бывшая в представлении Элиан нежной и смешливой Барби внезапно оказывается принадлежащей совсем другому виду. Стерва обыкновенная – это если кому-то требуется уточнение. В итоге на следующий день в туалетах слышатся шепотки. Потом они становятся громче. Выходят за пределы стен уборных и небольших компаний. В пятницу в кафетерии на обеде на Агрест обращены десятки глаз. Элиан чувствует себя не уютно, мнётся на месте, но никто её не приглашает, и она со вздохом занимает свободный стол. Высокомерная мразь – выносят вердикт наблюдатели. Очередная зазнавшаяся папенькина дочка, не ставящая себя на один уровень с нами. На следующей перемене девушка случайно – не то, чтобы у неё был выбор – подслушивает разговор. – А ведь она сначала показалась мне нормальной! Когда только пришла в класс – там ведь помнишь, что случилось – смеялась со всеми. Ну, как нормальная! А потом я к ней подхожу, приглашаю к нам присоединиться, рассказываю куда можно подойти, если поранилась, ну и там про школу... А она просто стоит и улыбается. Как будто и не слушает! А это что, мне одной надо? И ладно бы спрашивала на следующий день, что прослушала - я бы поняла, может голова болела или месячные - но она ко мне даже и не подошла! Сбивчивая речь Маринетт пригвоздила Элиан к месту. Гораздо более спокойным голосом послышался взвешенный ответ. - Ты не знаешь ситуации. Это главное правило журналистики - нельзя брать что-либо из головы. Обвиняя Агрест в чём-то непонятном, ты только выставишь себя дурой. Элиан улыбнулась. Нужно будет после выходных подойти к мулатке и поблагодарить за поддержку. Может, она даже сможет поговорить с ней о чём-то? - Не говори ерунды! Алья, раскрой глаза, весь класс считает также, как я! - Весь город считает Хлою миленькой папиной дочкой, нежной гордостью мера. Это так? - Ну, она действительно папина дочка... И вообще, ты сравниваешь разные вещи! Разве кто-то из тех, кто общался с Хлоей, считает, что она милая? Не заговаривай мне зубы! Элиан сжимает руки в кулаки. Она, конечно, сама виновата, но весь класс? Почему никто из них не попробовал узнать это от неё, а составил своё мнение, основываясь на непонятных сторонних факторах? Может, Алья сможет помочь ей обустроиться в классе? Ей бы пригодилась поддержка... - Да я с тобой и не спорила, - Сезер зарылась в телефон, собираясь уйти, - по всем признакам ты права, и у неё так называемая "звёздная болезнь". Оу. Это было как удар об асфальт. Одноклассницы давно уже удалились на урок. Элиан осталась стоять и хватать ртом тёплый осенний воздух. Ноги сами несли девушку по яркому, цветастому дневному Парижу. Бысто лавировала она среди толп туристов, тускло улыбалась, отбиваясь от навязчивых зазывал, сверкала стёклами смешных солнцезащитных очков,  скрываясь от фанатов.  Гам шумного города помогал успокоиться, раствориться в суетливой толпе. Постепенно обида забывалась, сходила на нет. Желание заплакать больше не щипало глаза. Мамины глаза. Снова написал отец. Велел после уроков ехать на набережную - модель сорвалась в последний момент и он не успевает подобрать замену. Прилетевшее следом сообщение с вопросом о необходимости водителя явно написала Натали. Ещё сорок минут. Элиан вежливо отказалась и круто развернулась в противоположную сторону. Очки в кричащей, неоново-розовой и совершенно безвкусной оправе полетели в мусорку. Несколько секунд девушка насладилась пришедшей ей в голову бессмысленно-бунтарской идеей прийти на съёмки в них и ускорила шаг. Пожалеет. Агрест заметила, что вообще часто жалеет о своих действиях. От долгой ходьбы ноги устали. Пока что они ещё приятно гудели, но опыт недвусмысленно намекал, что часы фотосессии превратят небольшую усталость в пытку. Нужно было соглашаться на водителя. Не нужно было идти в коллеж. Последнюю трусливую мысль Элиан отгоняяет и вовсе это не правда! Аргументы, подтвердившие бы этот факт тают в голове. К пяти часам - назначенному времени - поднялся промозглый ветер. Погода, бывшая пять минут назад ласковой, теперь больно кусалась за мокрые щёки. Вы не подумайте, Элиан и не думала плакать. Просто резкие порывы вздымали воды Сены сотнями маленьких сверкающих капель, и они оседали на её щеках. Макияж испортился - стоит сказать отцу, что производители врут - и вовсе он не водоустойчив - и сменить поставщика. Группа, ответственная за рекламу опоздала и девушка не спешила поправлять потёкшую тушь. Ей же можно пару минут побыть не идеальной? - Ты красивая. Голос сзади заставил вздрогнуть и сильнее вцепиться дрожащими пальцами в фирменный, но не спасающий от разгулявшийся непогоды пиджак. Элиан не оборачивалась. Не стоит парню портить красивую картинку чёрными дорожками у глаз. Пока что он удивительно ненавязчив для фаната. Агрест приподняла уголки губ: "В голосе всегда должна слышаться улыбка, дочь". - Спасибо. Парень подошёл ближе. Теперь отворачиваться от него стало немного неловко, но девушко продолжила увлечённо рассматривать блики на воде. - Ты можешь не стараться, я наблюдаю за тобой уже долгое время. Элиан напряглась. Охрана оцепила периметр, и он не успеет ничего предпринять, но волнение кололо кончики пальцев. Она перестала отстукивать пяткой незамысловатую мелодию и замерла. - Эй-эй-эй! Расслабься! Я ничего такого... Черт, просто моя мать ругается с режиссёром и не хочет убирать корабль, я тут застрял. Сбоку послышаль шуршание - её собеседник залез на широкий - как же он правильно называется? - забор между рекой и дорогой. - Я вот уже пятнадцать минут слоняюсь вокруг от скуки, а потом заприветил тебя. Не сразу, конечно, узнал в тебе знаменитость - я далёк от моды и высшего общества - но баннер на противоположном доме быстро развеял мои заблуждения. Так что, ты снимаешься в той рекламе, из-за которой моей бедной матери придётся перешвартовывать свою малышку? Элиан не знала куда деть себя от накатившей неловкости. Кончики ушей горели и девушка надеялась, что их не видно под волосами. Хорошо, что она не стала собирать их в косу - пусть только они остаются свидетелями её смущения. - Оу, прости, я и не знала. Мне очень жаль, вряд ли я смогу как-то... Её извинения прервал мягкий смешок. - Ты, принцесса, должно быть совсем недавно сбежала из замка? Это шутка! Всего лишь небольшой дружеский подкол. Парень мягко спрыгнул рядом и, развернув, обхватил руками её плечи. Горячие ладони парня спровоцировали маленькие огоньки на кончиках ушей - Элиан чуствовала, как они перепрыгивают на щёки. Прямо перед лицом у неё плясали смешливые зелёные глаза с частыми голубыми прожилками. Наверное, издалека они покажутся бирюзовыми. Девушка сделала шаг назад, чтобы проверить догадку, но упёрлась в заборчик, на котором минуту назад сидел её собеседник. Голубые глаза смешливо прищурились, парень поднял руки в знак капитуляции и отпрянул от неё. - Всё-всё, больше не вторгаюсь в ваше личное пространство, очаровательная леди. - Нет, я вовсе не это... - Душенька... О, черт, прости, продолжай. Юноша напротив замолкает, смотрит внимательно-выжидающе. У Элиан широко распахиваются глаза. Она молчит. Долго - секунд тридцать или около того. Молчит и кусает губы. А потом улыбается вдруг коротко и неловко, так, что удин уголок губ оказывается чуть выше другого. Такая неидеальная, кривая улыбка. Похоже, что настоящая. Элиан понимает это с удивлением и тянется рукой стереть её. Прикрыть выплывшую наружу мягкую извилинку. Глаза напротив широко распахиваются. Парень дёргается, хватает за запястье. Не даёт спрятать непослушные губы. Губы реагируют на это странно: дрогнув, они расплываются чуть шире. К их саботажу присоединяются щёки: огоньки, не пропадающие с кончиков ушей легко ступают на изведанную территорию. Элиан отворачивает в сторону голову. Взглядом натыкается на режиссёра: он договорился о чём-то с женщиной - видимо, той самой матерью, о которой говорил... - и смотрел как она уходит назад на свой корабль. Элиан вспомнила про потёкший макияж и всполошилась. Выдернула руку из мягкой хватки, бросила тихое "пока" неожиданному знакомому и бодро застучала по плитке маленькими каблучками. - Меня, если что, Лука зовут, ... Ветер унёс новое прозвище, которое он ей дал в реку. Огоньки прочно обосновались на своих позициях. *** Он нашёл её быстро. На вопрос о том, как он это сделал, улыбнулся хитрой улыбкой. Элиан хотела назвать эту его улыбку лисьей, но передумала: этот эпитет совершенно не подходил. - О, это было совершенно не трудно, прекрасная дама. За Вами тянется умопомрачительный шлейф... - Лука замялся, подбирая слова. - Духов? - попробовала подсказать девушка. Настроение было никаким: за пять минут до прихода парня она поймала себя на том, что, оказывается, умеет не думать ни о чём: просто сидеть и смотреть в небо. - Фанатов! - парень на секунду показал ещё раз ту улыбку, которую Элиан не хотела называть лисьей. Впрочем, он тут же кашлянул и вернулся к своему витиевато-насмешливому стилю, - поклонников, милая леди! Вас преследуют сотни страстных душ, мечтающих о доле внимания умопомрачительных зелёных глаз. И я в их числе, златокудрая госпожа. Он явно кривляется, перегибая палку, и Элиан смеётся. Громко и резко. Не так, как научили её на уроках изящной словесности и искусства беседы. Прижимает испуганно ко рту руки, страясь затолкать смех обратно в горло. И парень рядом становится в один миг серьёзным. Заразительная насмешливость прячется в глубине его глаз, которые из далека действительно кажутся бирюзовыми. Он не культурно хватает её за руки, опускает их вниз. Лицо его оказывается в нескольких сантиметрах от огоньков, пляшущих победный танец где-то по всему её лицу. - Ты так легко краснеешь... Лука хмурится, трясёт головой, как бы отмахиваясь от наваждения. Ладони потеют в чужих тёплых руках. Мягкие крашенные волосы задевают щёку, и огоньки сбегаются к этому месту плотнее, сияют ярче. - Смейся! - Что? - Элиан не понимает, но легко выполняет просьбу приятеля. Смех её легкий, заразительный, переливающийся волшебными колокольчиками. Но парень напротив хмурится почему-то, стискивает крепче узкие бледные ладони. Успокаивающе гладит их большим пальцем и присаживается рядом на лавочку. - Прости. Я напугал тебя? - Что? - Агрест ловит себя на неуместном и глупом вопросе второй раз подряд и закусив щёку изнутри расслабляет лицо. Мило улыбается, - о, нет, ни в коем случае! - Извини... - Да нет же, ты ни в чём... - Нет уж, дай мне договорить. В этот раз он не останавливается, чтобы послушать, что она скажет, как сделал он в прошлый раз (пусть даже ей нечего было сказать) и в груди сворачивается иррациональная обида. Элиан ощущает её с недоумением, прокручивает в голове, и отпускает от себя - странная, непродуктивная и непонятно от чего зависящая эмоция легко отпускает. Девушка прикрывает глаза на одну короткую секунду и делает вдох - не глубокий, но чуть более продолжительный. Когда она открывает глаза и всем своим видом показывает, что готова слушать дальше, глаза напротив смотрят на неё настороженно. Недолгая пауза заставляет девушку острожно уточнить. - Так... что ты хотел сказать? - Ты не обиделась? - Нет, с чего бы? - она действительно обиделась, но отсутствовала причина, а значит ни к чему было сообщать о непрошенном чувстве. - Я грубо обрвал тебя. При том, что ещё вчера заметил, как важно для тебя быть услышанной. Ах, так вот в чём было дело... - Ничего страшного. - Прости? - Говорю: ничего страшного. Это неважно. Не обращай внимания. - как маленькому медленно объясняет Элиан. И чего он так всполошился? Все прерывают друг друга по десять раз на дню, чем она отличается от остальных. - Куколка... Тихо выдыхает парень напротив. Он сжимает тонкие влажные ладони в руках последний раз, после чего отпускает. - Знаешь, а я ведь немного музыкант. Хочешь послушать свою мелодию. - Прям свою? - Элиан напрягает резкий перевод темы, но она решает не возвращатся к прошлому сумбурному разговору. - Ну не прям... Под твоё настроение. Настроение, бывшее пару минут назад совершенно никаким, теперь представляет собой неопределимую мешанину эмоций. Такое можно и послушать. Она соглашается.