Плохой день? А как насчёт плохой осени?

Уж чего Гермиона Грейнджер не ожидала застать субботним вечером в спальне, так это плачущую Лаванду Браун, одну, без своей лучшей подруги. Это первый, и, хотелось надеяться, последний неудачный день для Гермионы в этом учебном году. Гарри не выполз из кровати утром, ссылаясь на усталость после вчерашней подготовке к отбору игроков в команду, что должна пройти на следующей недели. Но гриффиндорка прекрасно понимала, что служило истинной причиной его усталости. Который день подряд парень зачитывался в расширенный курс зельеварения до первых лучей солнца. Но, что ещё возмутительнее, Рон пожелал отслеживаться вместе с Поттером! Уж ему, оболтусу, просто хочется бездельничать, нежели провести выходной с подругой, делая домашнюю работу, что нужна, в первую очередь, ему самому! Не Гермионе! В гордом одиночестве девушка полагала забыться в своём месте. В библиотеке, за одним из дальних столов, подальше от громко шушукающихся учеников и лишних взглядов на "гору" книг. Но, к сожалению, прямо перед входом в библиотеку её подстерегал подлый- подлый полтергейст! —Пивз!— взвизгнула жалобно и сердито Грейнджер, когда её окатило откуда не возмись жидкостью, только поднеся она руку к ручке двери. —Грейнджер- краснейджер! Грейнджер- краснейджер! Ха-ха-ха!— мерзким голосом пропел он, хватаясь за свой полупрозрачный живот, давясь со смеху. Девушка быстро уронила голову, смотря на себя: всё её тело и одежда приобрело красный цвет. Это была не краска, это было, скорее всего, зелье. Кажется, она начинала закипать— Не переживай, твою ярость сейчас никто не заметит!— и под заливистые хихиканья полтергейст удалился, оставляя ученицу в коридоре, хвала Мерлину, одну. В больничном крыле пришлось пропустить драгоценные часы повторения материала уроков и обед. Второе гермиону беспокоило явно меньше. Она, медленно возвращая себе родной цвет, в который раз перепроверяя свои конспекты и свитки. После полудня её нашли Гарри и Рон. Из за ширмы принялись расспрашивать, что с подругой. Та отвечала холодно, желая внушить мысль, что, если бы парни пошли с ней, Пивз повременил бы и нашел более уязвимую жертву. Гарри хотел дождаться вместе с Роном, когда девушка сможет выйти. Но Грейнджер отказалась, любезно предложив им дожидаться ужина около чёрного озера, наслаждаясь последними теплым деньками этого года. Уизли радостно поблагодарил её за заботу и понимание, лишь Поттер быстро и стыдливо выдохнул, желая сказать подруге что то ещё, но его уже уводил друг за дверь тесного крыла. "Идиот" пронеслось в мыслях гриффиндорки. Если бы она не была сейчас зла на Рона, она даже бы нашла это забавным и... Очаровательным. "А я влюблена в идиота". Отличница, блестящая ученица давно не была равнодушна к своему лучшему другу. Не ясно, когда произошло это. Не ясно, как, но тёплая улыбка касалась лица девушки, стоило Рону искренне улыбнутся ей, сказав заветные "Можешь помочь мне, Гермиона?". Перед ужином девушка лишь успела так и зайти в эту злополучную библиотеку и взять нужные ей книги. За столом Грейнджер тоже не засиделась, позволив съесть себе лишь одно несчастное бедро индейки, поскольку сама себе приготовить она не успеет уже, а пропуски предыдущих приёмов пищи давали о себе знать болью в животе. Что бы сильно не сожалеть о своём поступке, та оставила парочку вязаных с прошлого года шапок рядом с кухней. В чувствах потраченного за зря дня, та вошла в гостиную, быстро минуя несколько играющих в настольную игру гриффиндорцев, и влетела в спальню. Девушка желала уединения, поскольку её сожительницы любили оставаться в гостиной до отбоя, развлекаясь с остальными. Но позади раздался быстрый шмыг. Гермиона резко оглянулась. Когда она зашла в комнату не успела никого заметить, захлопывая дверь и устало прижимаясь к ней лбом. Но, не в оправдав ожиданий, в спальне с ней находилась Лаванда. Странно видеть эту ванильную девицу, что не изредка блистала излишней инфантильностью, без своей верной подружки Парвати. Кажется, сестры Патил вместе отправлялись из башни Когтеврана в совятню, поскольку громко обсуждали посылку от родителей. Обычно миловидное лицо девушки было непривычно горькое, красное. Глаза опухли, по щекам стекла чёрными струйками тушь. Браун плакала. Нет, это не ново, иногда Грейнджер заставала её в расстроенных чувствах, но, чаще всего, из за какой то глупости, что ей нагадали на прорицаниях. Кажется, сейчас ей просто не с кем было разделить печаль, потому и осталось спрятаться от остальных здесь. Спустя долгие секунды, пока ученицы смотрели друг на друга, Лаванда, наконец, ожила. Стала суетно приводить свой вид в порядок, колдуя перед собой палочкой, правя макияж. Вместе с этим стараясь спрятать лицо, отворачиваясь. В миг Грейнджер дёрнуло хоть что то сказать своей соседке по комнате, но в голову не пришло ничего, кроме нелепого—Ты плакала? "Идиотка" Быстрее, чем вторая девушка успела бы явственно заметить очевидную вещь, Гермиона добавила— Почему?— подходя к её кровати. Думалось, ей на самом деле глубоко плевать на причину слез этой ветреной однокурсницы. Давно стало ясно, что ничего путного из Браун не вытащить, какие бы темы вы не обсуждали. Гермионе не хотелось слышать про её девчачьи глупости. Но, она говорила сама себе "я не смогу сосредоточиться в таких условиях, когда над моим ухом кто то всхлипывает". —Тебе что? Не всё равно?— Лаванда вбросила это пренебрежительным тоном, на который с натяжкой способен высокий, ноющий голос. Показалось, что та вскочит с кровати и выйдет за дверь. Но это был риторический вопрос, поскольку, не зависимо от возможного ответа Гермионы, Лаванда сбивчиво начала. Начала говорить без умолку о том, как беспокоится за свой образ в чужих глазах. Что не кажется ли она всём слишком глупой, пустой, слишком легкомысленной. Её плечи изредка подрагивали, как и вьющиеся пряди золотистых волос на них. Гермиона всё слушала, пытаясь вникать в слова девушки, но слишком запутанно та говорила, всё перескакивая с темы на тему. Странное чувство пронизывало насквозь, лёгкое, клонящее в сон после тяжёлого дня. Женский голос даже успокаивал. Грейнджер не заметила того, как сама, подсаживаясь ближе, начала поглаживать Браун по спине, удивляясь шелковистости кудрей. Признаться, у Гермионы никогда не будет подобных. Вернулась в реальность она, когда соседка подняла на неё свои большие, голубые глаза, изумленные в абсолюте. Такие же, как и кудри, золотистые ресницы подрагивали. Стойко пахло персиковой помадой. Рука остановилась, как и взгляд Гермионы, что невольно скользил по лицу. В голове было, на удивление, пусто. Никакой обиды и злости не осталось. Никаких бесячих полтергейстов и придурков- парней. Гермиона всё пыталась поймать себя, вернуть на своё место, в образ отличницы. Всё думала: Сейчас она встанет и вернётся к своим книгам, которые, почему то, сейчас не имели смысла, но должны были. Неожиданно, кажется, для своего мира, Лаванда Браун, прикрыв свои невероятные глаза, приблизилась к лицу Гермионы. Медленно, томно, и одновременно мгновенно. Сердце совершило кульбит от чувства её мягких, сладких губ. Лёгкие наполнились ароматом персика, когда поцелуй углубился. Разум вовсе покинул блестящую ученицу, когда девушка вовлеклась в новые, непонятные эмоции. Мягко, мягко, мягко. Нежно и тепло. До дрожи в кончиках пальцев. До одурения. Гермиона целовалась с Виктором Крамом. Ещё на 4 курсе. Тогда этот неловкий поцелуй стал для девушки чем то, что заставляло сердце биться чаще лишь от мысли о нем. Казалось, прошла целая вечность, но больше гермиона не была настолько близка ни с кем. И не хотела, если честно. Её не интересовали всё те многие свидания своих однокурсниц, не интересовали даже свидания Джинни. Первое место должна занимать учёба прямо сейчас, а личную жизнь всегда можно строить потом. Но Гермионы не могла и вообразить, как приятно целовать нежную, хрупкую девушку, такую лёгкую, такую возвышенную. Не могла и подумать, что помада на чьих то губах будет такой вкусной. То, как нежно это- проводить ладонью по мягким локонам, и как приятно чувствовать тёплые, аккуратные руки на своей спине. Прошла пелена, тревога звоном разносится по черепной коробке, изгоняя весь персиковый дым. Ничего не понимая, Гермиона отстранилась, встречаясь пустым взглядом карих глаз с голубыми. Девушка напротив неё выглядела облегченно. И очень странно, смешанно, далеко. В голове эхом раздалась её благодарность за поддержку с лёгким флиртом. Она была в вакууме, пока звук закрытия двери прорезал, наконец, слух. Только сейчас будто сердце забилось, больно отдаваясь в груди. Глубокий вдох, уже без фруктового шлейфа, но всё ещё со сладким послевкусием. Образ Лаванды в разуме преображался, девушка в безумии пыталась ухватится хоть за один намёк в памяти. В мимолетном взгляде, в неловком движении руки, в накручивании локона на палец. Но Грейнджер лишь замечала не различимые тогда плюсы в однокурснице. Она была правда красивая, у неё приятный смех и особенное чувство прекрасного. С ней никогда не бывает тоскливо, словно она лучик солнца в школьных днях. Нет, не было ничего, не было ничего такого. Что произошло только что? Что произошло? Не важно, нужно работать, да, работать. Гермиона хорошо играла роль привычной умной подруги для Гарри с Роном. Хорошо продолжала учится, не получая придирок за свои работы. Но с каждым разом сложнее было держатся как прежде. Ей необходим перерыв, что бы остановилось время, что бы понять, что бы обдумать. К сожалению, время останавливалось лишь в моментах, когда Лаванда с Парвати проходили мимо троицы. Когда Лаванда мельком смущалась и хихикала на ухо подруги. Её щекам крайне шёл румянец. Сердце замирало и шло вновь, когда Гермиона возвращала строгий контроль своим мыслям. Сердце замерло, когда глаз Гермионы тронула картина целующихся и обнимающихся Рона с Лавандой. После Матча по квиддичу. На глазах многих учеников. Сердце замерло. Изнутри проедала желчь, окропив собой внутренние органы. Почему так тошно стало вдруг, в мгновение, в одно мгновение. Прочь, мысли неслись прочь от этого места, от этих людей. Плохой день? А как насчёт плохой осени?