Переступая черту

Был городской праздник - день окончания Драконьей войны, который отмечался уже седьмой год в конце апреля. Обычно в этот день местные власти организовывали что-то вроде фестиваля, включающего в себя культурную программу и развлекательные мероприятия. Праздник был посвящён победе над Драконом, но и не только. Это был день единения гулей и людей, когда представители и одного, и другого вида оказывались вместе на одних и тех же улицах, одних и тех же местах, могли вместе развлекаться и просто гулять, что как бы стирало границу между ними. Не важно, кто к какому виду относился, главное - это мирная и относительно спокойная жизнь, которую удалось достичь таким большим трудом и с таким большим количеством жертв. Именно в этот день Акира договорилась встретиться с Хиде. Можно сказать, что у неë не осталось другого выбора. Скоро должна была начаться Золотая неделя, а перед ней оставалось всего несколько рабочих дней, и было решено провести судебные заседания как раз в этот промежуток. Так что у Акиры, можно сказать, совсем не оставалось времени для сбора подписей для защиты Такизавы. За довольно короткое время Мадо уже успела уладить все бюрократические формальности, для чего ей даже пришлось на некоторое время съездить на работу в Объединëнный фронт, распечатать бланк по нужной форме и получить подписи от Сейны и еë мужа, а также подписаться самой. Оставался только Нагачика, который был до этого чем-то занят, но в день праздника у него как раз был выходной. Была приятная солнечная погода, Акира решила прогуляться и неторопливо шла по направлению к кафе, где они договорились встретиться с Хиде. Непривычно было видеть на улице столько людей, и наверняка не только людей. При этом все чувствовали себя в безопасности, и эта атмосфера успокаивала. Мадо была одна: Амон был на работе. Несмотря на всеобщий выходной, в этот день ему назначили дежурство. Но так было даже лучше. Почему-то Акира совсем не хотела вмешивать своего мужа в то, чем она занималась, тем более когда он сам уже сообщил ей, что не может ничем больше помочь. – Акира-сан! - Мадо услышала, как кто-то еë окликнул, и обернулась. Как и ожидалась, это был Нагачика. Тот, видимо, заметил еë ещё издалека, поэтому чуть ли не бежал по направлению к ней. Акира давно его не видела, но могла сказать, что он практически не изменился, только сейчас вместо шарфа, закрывающего половину лица, носил тканевую маску. – Ого, у вас будет пополнение! - воскликнул Хиде, обратив внимание на уже сильно заметно выступающий живот Акиры. - А я и не знал. Поздравляю вас! И Амон-сана тоже! – Спасибо, - сдержанно ответила Акира, чисто из вежливости. Ей уже весьма надоело, что люди замечали будто бы сначала еë живот, а потом уже еë. И еë преследовало чувство неловкости за то, что она была беременна, вероятно, не от своего мужа, которое ещё больше усиливалось от того, когда вместе с ней поздравляли ещё и Амона. Насколько неловко чувствовал себя сам Амон в этот момент, оставалось только догадываться. – Так зачем вы хотели встретиться со мной? - спросил Хиде, когда они уже сидели за столом в кофейне. - По телефону я не очень хорошо понял. – Мне нужно, чтобы ты подписал кое-что, - сказала Акира и достала тот самый бланк, на котором собирала подписи для защиты Такизавы. Хиде взял листок в руки и стал недоверчиво изучать его. – Что это? – Ты ведь помнишь Такизаву? Кажется, вы были знакомы, когда ты на полставки работал в CCG. – Такизаву-сана? Да, кажется, что-то припоминаю. Он мне как-то душу изливал, когда вас только что перевели в двадцатый район. Акира весьма удивилась, узнав, что Такизава и Нагачика обсуждали еë, и в ней взыграло любопытство. Захотелось узнать, о чëм конкретно они говорили, но она решила не отвлекаться от дела. – Скажем так, у него сейчас некоторые проблемы. И, чтобы помочь ему, мне нужно, чтобы ты это подписал. Нагачика, казалось, совершенно не торопился ничего подписывать. Сначала он долгое время смотрел на листок, потом поднял взгляд на Акиру и долго не сводил взгляд уже с неë. Мадо сидела в напряжении и ждала, что же будет дальше. – Такизава-сан ведь сейчас тоже полугуль, как и Амон-сан? - спросил Хиде. Акира кивнула в ответ. - Знаете, он всегда меня пугал. Наверное я пока не буду ничего подписывать. Внутри Акиры словно всë упало. Она должна была признать, что сильно надеялась на эту встречу. Было бы очень полезно получить подпись Нагачики, друга самого Канеки Кена, она определëнно имела бы больший вес, чем подписи еë и Сейны. По-прежнему сохраняя каменное выражение лица, Акира хотела забрать бланк и просто уйти, но Хиде положил на него ладонь и не дал ей это сделать. – Акира-сан, вы что-то скрываете, - проговорил он. - Такизава-сан что-то натворил, и вы пытаетесь защитить его? Он… Убил кого-то? – Допустим, - проговорила Мадо. Она уже знала, насколько Нагачика был проницательный и догадливый, и в данный момент она опасалась, что это сыграет против неë. Она боялась, что Хиде может догадаться обо всём сам, и ей крайне не хотелось замешивать кого-то постороннего в её личные отношения и выносить сор из избы. Обязательно встал бы вопрос, почему она так стремится защитить своего бывшего однокурсника, почему она так обеспокоена судьбой другого мужчины, уже будучи давно замужем и ожидающей ребëнка. Почему Такизава внезапно ушëл, когда, казалось, в Объединëнном фронте все были довольны его работой. Она боялась, что Нагачика уже сейчас мог прочитать всё на её лице и всеми силами сохраняла маску ледяного спокойствия. – На самом деле уже был такой случай, года три назад, когда гуля, убившего человека, смогли оправдать. Мне Канеки рассказывал. Тот гуль вроде бы был не местный, приехал откуда-то издалека, не знал местные правила. Убил человека по незнанию и из-за голода. Суд посчитал это достаточным основанием для оправдания. Я не очень в этом разбираюсь, но раньше вроде бы оправдать гуля было проще, чем сейчас. Но и сейчас можно было бы попытаться. Хиде пристально взглянул на Акиру, а она продолжала внимательно слушать его слова, пытаясь понять, куда он клонит. – Я мог бы помочь вам, Акира-сан. Но при условии, если бы вы мне всё рассказали. Я не любопытный, мне просто правда нужно быть в курсе ситуации. Перед Акирой встал нелëгкий выбор. Она могла бы ничего не рассказывать и оставить свою личную жизнь в тайне. Как-нибудь попытаться добиться оправдания для Такизавы с тремя подписями. Но в этом случае шансов на успех было бы гораздо меньше, чем если бы она воспользовалась помощью Хиде сейчас. Но тогда рассказать ему пришлось бы практически всё. – Не волнуйтесь, я умею хранить чужие секреты, - проговорил Хиде, словно прочитав еë мысли. – Ладно, хорошо. Я расскажу тебе всё, что я знаю. Акире пришлось выложить многое, но всё же она рассказала далеко не всë. Она не упомянула связь Сейдо и Юмицу Томоэ, не сказала, что он был тем, кто помог ей сбежать. А также оставила в тайне свою романтическую связь с Такизавой, рассказав лишь в общих чертах, что он ушëл, потому что они поссорились, а вот из-за чего - никому знать не обязательно. Но Хиде, казалось, сам обо всём догадался. Уж кто-кто, а он умел складывать два плюс два. Зная об этом, Акира прикладывала все усилия, чтобы не сгореть со стыда. В конце концов, она считала себя достаточно взрослой для того, чтобы еë не волновало чужое мнение о ней. Хиде внимательно еë выслушал и пообещал, что что-нибудь придумает, и даже предложил уладить всë самому. Забрал бланк с собой и по сути взвалил все обязательства на себя. Акире оставалось только положиться во всём на него. С одной стороны, Акира должна была расслабиться, ведь с неë сняли такой груз ответственности. Но на деле она наоборот чувствовала ещё большую тревогу из-за того, что потеряла контроль над ситуацией и будто бы совсем никак не могла повлиять. Она слишком много нервничала и никак не могла успокоиться, совсем забыв о том, что в еë состоянии покой был необходим больше всего. Акира узнала, в какой конкретно день будет заседание, и планировала хотя бы приехать в суд в это время, чтобы просто быть там. Казалось, ей от этого будет легче, чем сидеть дома в неизвестности. Но всё пошло не по плану. Вечером, накануне суда, у неë начались схватки. Акира надеялась, что это ложная тревога, всякое бывает. По прогнозу она должна была родить где-то через десять дней, в начале мая, но уже после Золотой недели. По крайней мере, в этом убеждали еë врачи, которых она посещала. Было ещё рано. Но чуть позже у неë отошли околоплодные воды, а схватки будто бы не планировали прекращаться. Тогда стало понятно, что малыш хочет родиться именно сейчас. Пришлось в срочном порядке ехать в больницу, и уже на следующий день утром Акира родила ребëнка. Роды прошли благополучно, они оба были в порядке. Акире нужно было только восстановиться и прийти в себя. Она ощущала удивительное спокойствие, будто бы всё, что еë тяготило, наконец, осталось позади. Тревожные мысли о суде тоже, наконец, оставили еë. Стало совершенно не до них. Хотелось просто лежать и набираться сил. На следующий день к Акире уже разрешили допускать гостей, и первым сразу же после работы к ней заглянул Амон. – Это самая красивая малышка на свете, - сказал он, рассматривая ребëнка. Акира родила девочку, совсем не большого размера, которая казалась ещё более крохотной, когда находилась в больших ладонях Амона. – Она вся сморщенная. И еë щëки размером почти как еë голова, - проговорила Акира, наблюдая за ними. – Не говори так. Она просто только вчера родилась, дай ей время. И ты большая молодец, - произнëс Амон и посмотрел на Акиру. Его глаза светились радостью, и Мадо не смогла удержаться от того, чтобы улыбнуться в ответ на это. Ей также показалось, что Амон пытается что-то рассмотреть в лице девочки, ответ на вопрос, чьи гены ей передались, но пока это было невозможно. Все младенцы выглядели будто бы одинаково, даже цвет глаз пока что нельзя было определить, поэтому пытаться увидеть внешнее сходство с собой пока что было бессмысленно. Амон передал ребëнка матери и обратился к ней: – Может, тебе чего-нибудь хочется? Я мог бы сходить в магазин. Акира задумалась. Она даже не знала, чего бы ей сейчас хотелось. Аппетита особенно не было, но можно было бы что-нибудь выпить. – Можно какой-нибудь сок. Фруктовый. Любой. – Хорошо. Я скоро вернусь. Амон вышел из больничной палаты, и буквально следом за ним зашла медсестра, чтобы забрать малышку на осмотр. Некоторое время Акира находилась одна, пока в дверь не постучали. Мадо решила, что это Амон вернулся, и разрешила войти. Но это оказался тот, кого она меньше всего ожидала увидеть. – Канеки Кен… - проговорила она, пытаясь поверить в то, что она действительно видит его перед собой. Но это правда был он собственной персоной, в одной руке держал букет цветов, а в другой - большую открытку. – Давно не виделись, Акира-сан, - дружелюбно поприветствовал он. - Поздравляем вас и Амон-сана. Это вам от Объединëнного фронта и Комитета безопасности. – Спасибо, - произнесла Акира, принимая букет и открытку. Цветы она положила на прикроватный столик, а открытку сразу же открыла, чтобы узнать, что там. Внутри находилось очень много подписей и пожеланий буквально от всех, кого она знала. Много кто подписался из Объединëнного фронта, что еë удивило, так как она была убеждена, что гули из этой организации еë терпеть не могут. Но нет, почти каждый что-то написал, даже Банджо, у которого всё ещё были проблемы с письмом. Больше всех написал Цукияма, и в своëм пожелании предложил свои услуги по подбору имени для ребëнка, но Акира решила ими не воспользоваться. Гораздо больше подписей было от тех, кто знал еë ещё со времён работы в CCG. Всë руководство, весь отряд Сузуи, весь отряд куинксов, которые раньше находились у неë в подчинении. Особенно отличилась Йонебаяши: нарисовала какого-то мускулистого младенца, которого подписала как "мини Котаро Амон", как бы намекая, что их ребëнок должен быть именно таким. Акира не могла сдержать улыбки, глядя на всë это. Она совсем не ожидала такого внимания, и еë переполняло чувство благодарности. – Это очень мило. – А это вам лично от Хинами-чан, - сказал Канеки и протянул небольшой подарочный пакет. – От Фуегучи? Акира крайне удивилась такому, всё-таки они с Хинами практически никогда не общались, будто бы даже избегали друг друга. А тут вдруг она получила от неë персональный подарок. Открыв пакет, Акира обнаружила в нëм вязаные детские носки и детский чепчик. – Хинами-чан в последнее время увлекалась вязанием, - как бы в оправдание сказал Канеки. - Она и для моих детей много чего связала, так что, надеюсь, и вам подойдëт. – Передай ей от меня благодарность, - проговорила Акира и убрала детские вещи обратно в пакет. – У тебя ведь тоже недавно родился ребëнок? А я тебя совсем не поздравила. – Не переживайте. Меня поздравил Амон-сан от вас обоих, - произнëс Канеки и дотронулся рукой до своего подбородка. Акире почему-то сделалось неловко. Они очень давно не общались друг с другом и даже просто не виделись. Жизнь как-то слишком сильно развела их по разным сторонам. И сейчас им было буквально не о чем говорить. И Акира будто бы до сих пор не могла смириться с тем, что больше не может называть его Хайсе. – И как у тебя дела? - неловко спросила Акира, стремясь как-то поддержать разговор. – Всё, в целом, неплохо, - ответил Канеки. - Ичика, моя дочь, в этом году пошла в школу. Я и заметить не успел, как она успела так быстро вырасти… А у вас всё в порядке? – Всё нормально, - сказала Акира, не особо горя желанием посвящать кого-то в свои переживания. Она вспомнила то, что еë тревожило в последние дни. Сразу же на ум пришëл суд, и она подумала, что Канеки мог знать что-нибудь о его итогах. Но она решила начать издалека. - Как Нагачика? Что-нибудь рассказывал тебе? – Особенно ничего. Мы давно с ним не виделись. Он был чем-то занят в последнее время. Если вы хотите, я могу связаться с ним, и он вас навестит. – Нет, не стоит. Я лучше просто позвоню ему. Канеки посидел ещё некоторое время, но их разговор как-то не клеился, и он собрался уходить. Напоследок они пообещали друг другу, что когда-нибудь они ещё снова обязательно встретятся, но наверняка никто из них точно не мог сказать, когда именно. Затем пришла медсестра, закончившая с осмотром ребëнка, и вернулся из магазина Амон. Некоторое время он ещё побыл с Акирой и еë дочерью, пока приëмные часы не закончились и он уже не был вынужден уйти. На следующий день Акира не ожидала, что кто-то ещё захочет к ней прийти, но она и не хотела этого - слишком была занята ребëнком. Девочка сильно плакала и никак не могла успокоиться, отказывалась есть и спать. Акира всю голову сломала, пытаясь понять, из-за чего еë дочь так себя ведëт, и с ужасом подумала, что как минимум несколько месяцев еë будет ждать то же самое изо дня в день. Мадо чувствовала себя ужасно беспомощной. Она знала, что с детьми управляться довольно сложно, но не подозревала, что настолько. Ей было ни до чего, она так и не позвонила Нагачике и не поинтересовалась у него, как прошëл суд. Всё, что занимало еë мысли, - это как успокоить ребëнка. Только ближе к вечеру девочка, наконец, смогла поесть, а затем заснула. Акира держала еë на руках, боясь пошевелиться, лишь бы не разбудить. Позднее она поняла, что малышка заснула достаточно крепко, и теперь еë было сложнее разбудить, чем продлить сон. И только после этого Мадо, наконец, и сама смогла успокоиться. Часы приëма уже подходили к концу, поэтому Акира не особо обратила внимание на то, что дверь в еë палату отворилась. Она подумала, что это медсестра пришла в очередной раз их проведать. И еë крайне удивило, что сначала она увидела огромный букет из множества разнообразных цветов, а затем того, кто их нëс. Это был Такизава. Если вчера Акира удивилась тому, что еë решил навестить Канеки Кен, то увидеть Сейдо сейчас было вдвойне удивительно. – Я не знал, какие цветы ты любишь, поэтому… Их здесь много. Такизава протянул вперëд букет, но Акира не могла его по-хорошему принять, так как еë руки были заняты ребëнком. Она отметила про себя, что это был первый раз, когда Сейдо ей что-то подарил, и ему будто бы самому было неловко из-за этого. – Спасибо, - проговорила Акира. - Тебя не затруднит поставить к остальным букетам? Мадо взглядом указала на подоконник, где уже стояли цветы, подаренные ей вчера. Такизава, казалось, расстроился тому, что не ему одному пришла в голову такая мысль и что он оказался не первым. И даже поставить букет особо было некуда, так как вазы было всего две, поэтому Сейдо просто положил цветы рядом и будто бы сто раз пожалел, что решил заявиться сюда с ними. – Тебя освободили? - задала вопрос Акира, который больше всего её волновал. Она была уверена, что, скорее всего, Такизава окажется в тюрьме, а она его больше никогда не увидит. – Что-то вроде того. Я и сам не понял толком, как так вышло. Был уверен, что меня обвинят по куче статей. Но за убийство даже судить не стали, сказали, что не было состава преступления. Только за бродяжничество. И у меня было смягчающее обстоятельство - я не жил в Токио и прибыл сюда из другого места. В общем, приговорили к обязательным работам. Буду грузчиком на складе. А, и ещё запретили год покидать Токио. В качестве доказательства Такизава продемонстрировал браслет с датчиком GPS, пристëгнутый к его ноге. – Это ведь… Ты как-то повлияла на всë это? - спросил Сейдо. – Это Нагачика. Он пообещал как-то помочь вытащить тебя. Но мне пришлось ему всё рассказать. – Прямо всё? – Почти. Некоторые детали я всё же предпочла скрыть. Сейдо подошëл к кровати, где находилась Акира, и сел на стул рядом. Мадо размышляла, как Хиде удалось всё так ловко провернуть, и пообещала себе обязательно допросить его на этот счëт в будущем. – Я почему-то подумал, что ты придëшь в суд, - проговорил Сейдо. - И, раз тебя не было, решил, что ты здесь. Это и есть он - твой ребëнок? – Она. Это девочка. – Значит, Мадо младшая? Акира усмехнулась. – Я пока не придумала имя. Но, если тебе удобно, можешь так еë называть. Некоторое время они сидели молча. Сейдо изучал лицо спящей девочки, которая сейчас выглядела так спокойно и умиротворëнно. "Дочь Мадо. И, возможно, моя", - проносилось в его голове. Последнее совершенно не укладывалось в его сознании. Он всё ещё не мог принять тот факт, что он мог бы быть отцом даже в теории. Амон сильно огорошил его этой новостью тогда. Ему показалось, что это было даже не совсем честно. У Амона было гораздо больше времени, чтобы свыкнуться с мыслью о своëм отцовстве, а на Сейдо это свалилось так внезапно. Он никогда даже не задумывался, что у него могла бы быть своя собственная семья, с женой и детьми. Когда он ещё был человеком, он считал, что ещё слишком молод, чтобы думать об этом. Сначала хотелось построить карьеру следователя CCG, добраться до особого класса и только потом подумать о том, чтобы завести семью. А позднее, когда всё его будущее полетело в пропасть, он смирился с мыслью, что семьи у него никогда не будет. Тот монстр, которым он стал, не заслуживал чего-то подобного. А теперь, выходит, у него могло что-то такое быть. Но при этом всё ещё сложно было принять, что у него мог бы быть ребëнок от Мадо. Той самой Мадо, с которой он был знаком ещё с Академии и которую видел чуть ли не последней кандидаткой в собственные жëны. Если бы тот Сейдо из прошлого узнал о том, что его в итоге ждëт, он ни за что не поверил бы в это. – Хочешь взять еë на руки? - предложила Акира, заметив, что Такизава не сводит глаз с ребëнка. – Я… боюсь навредить. Сейдо действительно опасался, что может сделать что-то не так. Раньше он никогда не держал на руках маленького ребëнка и совершенно не знал, как нужно это делать правильно. Но Акира словно не заметила его возражений и переложила дочь прямо ему в руки. – В этом нет ничего особо сложного. И я сама не знаю, делаю ли всё правильно, - добавила Акира, чтобы его успокоить. - Сегодня она весь день плакала, и я ничего не могла с этим сделать. Так что я та ещё мать. Сейдо держал на руках малышку и пытался понять, что он чувствует. Вроде бы особенно и ничего. Ребëнок ощущался просто как небольшой кулëк, и то, что это создание являлось живым, можно было определить только по тому, что оно было тëплым, дышало и распространяло запах, который был довольно необычным. Сейдо никогда раньше не оказывался рядом с грудными детьми и не подозревал, что они пахли по-особенному и источали какой-то нежный молочный запах. И, судя по этому, девочка определëнно была человеком, в этом не было никаких сомнений. Она приоткрыла рот и снова закрыла, будто бы угадав, что еë разглядывают в попытке найти в ней признаки жизни. Сейдо всë ещё не мог поверить, что она является частью Мадо и, возможно, частью его самого. Последнее было особенно трудно принять. Такизава рассматривал лицо младенца, пытаясь увидеть хоть какие-то свои черты, но ничего не находил. – Амон рассказал тебе, да? О ребëнке, - спросила Акира, заметив у Сейдо тот же самый взгляд, что и у Амона день назад, когда он точно так же рассматривал младенца в попытке найти в нëм что-то от себя. – Рассказал. То есть это правда? Я действительно могу быть… – Я не могу сказать наверняка, но такая вероятность есть. – И что же теперь? Сейдо задал вопрос скорее в никуда, самому себе. По сути, кто бы ни являлся отцом ребëнка, это ничего не меняло. Мадо не уйдёт от Амона, она ясно дала это понять. Он всё ещё еë муж, и она от него никуда не денется. И Такизава всё ещё не знал, кем он сам является для неë. – Это тебя ни к чему не обязывает. Но ты мог бы видеться с ней. Если ты этого хочешь. – Ей лучше не знать меня, - произнëс Сейдо после некоторых раздумий, взвесив, насколько это было нужно ему самому, и, что важнее, действительно ли это было бы важно для девочки. Он пришёл к выводу, что из него никогда не вышло бы хорошего отца, в отличие от Амона, не говоря уже про его криминальное прошлое, так что не имело значение, как оно было в действительности, пусть его потенциальная дочь считает отцом другого мужчину. Так было бы лучше. – С чего ты это взял? Сейдо вздохнул. Неужели Мадо не понимала? – Предатель, убийца, преступник. Я столько всего натворил… Хотела бы ты такого отца для своего ребёнка? – Старательный, трудолюбивый, идущий к своей цели, готовый защитить то, что ему дорого - таким я тебя знала. И я верю, что ты таким и остался. Сейдо хотел возразить Мадо. Он же убил Ходжи-сана, съел своих родителей, и она прекрасно об этом знала. Этому не было прощения. Но он не смог этого сказать. В его груди словно потеплело. Будто бы он снова оказался тогда, на Русиме, когда она его закрыла своим телом. Когда пришло осознание, что он дорог ей и важен для неë. От мысли, что он всё ещё, несмотря на всë произошедшее, мог быть любимым ею, сердце Сейдо забилось чаще. Он хотел взглянуть ей в глаза, будто бы смог найти в них ответ на вопрос, действительно ли это так, и всеми силами сдерживался от того, чтобы сделать это. Вместо этого он продолжал глядеть в лицо малышки и понял, что его чувство никуда не ушло. Оно наоборот будто бы выросло ещё больше и распространялось теперь ещё и на еë ребëнка, как часть еë. – Когда-то я хотела спасти тебя, - продолжила Акира. - Я пыталась защитить того тебя, каким ты казался мне всегда. И я сделала это не для того, чтобы ты занимался самобичеванием. Ты должен простить самого себя и двигаться дальше. – Значит, жить и каяться, да? По тебе видно, что ты много времени проводила с Амоном Котаро. Сейдо усмехнулся, пытаясь казаться ироничным. На деле в горле застрял комок, и хотелось разрыдаться как маленький ребëнок. Прощать вообще было довольно сложно, а простить самого себя - сложнее вдвойне. Такизава вернул ребëнка матери и встал со стула, на котором сидел до этого. Он старался, чтобы Акира не видела его лица и не смогла понять его состояние. Ему нужно было пережить свои эмоции одному. Встав, он тут же поспешил удалиться. – Я подумаю над тем, что ты сказала. И я пойду, не буду больше отвлекать. Даже не знаю, что сказать напоследок. Желаю не задержаться здесь надолго? – Нас должны выписать через два дня. – Что ж, это не так много. – Спасибо, что навестил, - сказала Акира, когда Сейдо уже почти вышел за дверь. - И цветы - они очень красивые. Такизава на это ничего не ответил. Лишь его губы тронула лëгкая улыбка.