Переступая черту

Утро в городской больнице вышло довольно громкий. Всё из-за одной посетительницы, женщины средних лет, которая отчаянно спорила с высоким мужчиной, стоящим напротив неë и безуспешно пытавшимся ей что-то объяснить. – Я вас не вызывала! - чуть ли не переходя на крик, говорила женщина. – Но вы же Янаги-сан, верно? - спросил у неë Амон Котаро, тот самый мужчина, с которым она спорила. - И обратились с жалобой в Комитет безопасности Токио? – Да, обращалась! Но я не понимаю, почему ко мне прислали гулей! – Я уже объяснял вам несколько минут назад. Вы пожаловались на гуля, который находится под нашим надзором. Поэтому мы здесь, прибыли узнать, в чëм дело. – Вы гуль? - спросила женщина и враждебно скрестила руки на груди. – Я… - Амон замялся. Несмотря на то, что его превратили в того, кем он в итоге стал, уже почти девять лет назад, он всё ещё не знал, как ответить на этот вопрос, даже если задавал его самому себе. - У меня тело гуля. Но… – "Тело гуля"? Так вот как вы теперь это называете, мерзкие людоеды? Такая толерантность не доведëт нас до добра! Котаро растерялся и даже не знал, как отвечать на такие оскорбления. Наверное впервые он столкнулся с таким отношением к себе. – Я категорически отказываюсь разговаривать с гулями! Пришлите мне людей из Комитета! – Позвольте, - неожиданно подала голос женщина, всё это время стоявшая рядом с Амоном и молча слушавшая их разговор, Мадо Акира, и выступила вперëд. - Я человек, говорите со мной. В подтверждение своих слов она вытащила из сумки паспорт, где с недавних пор, кроме имени и даты рождения, указывали также видовую пренадлежность, и продемонстрировала его госпоже Янаги. Та с некоторым недоверием просмотрела документ. Всё же убедившись, что Акира говорит правду, она нехотя, будто бы презирая её за то, что та спокойно стояла рядом с гулем и еë это не возмущало, согласилась вести с ней разговор. – Пройдите со мной. – Потом расскажешь, как всё прошло, - сказал ей вслед Амон, когда Акира двинулась вслед за женщиной по направлению к лифту. – Вам лучше не рассказывать, а сразу всё показать, - сказала Янаги, когда они уже были в коридоре, и открыла дверь одной из палат, где пропустила Акиру вперëд. - Только посмотрите, что эти гули сделали с моим мальчиком! – О Боже… - Непроизвольно вырвалось у Мадо. Зрелище правда было не из приятных. У мальчика, которому на вид было около десяти лет, было почти полностью изуродовано лицо. Нос сломан, губы разбиты, по всему лицу шрамы, будто бы кожу пришлось зашивать. Такие шрамы точно не заживут полностью, останутся на всю жизнь. – Пожалуйста, сделайте что-нибудь, - начала жалобно говорить женщина, едва не плача. - Накажите их. Пусть эти гули ответят за то, что сделали. – Вы наверное всё ещё не поняли. Мы из Объединëнного фронта. Мы защищаем гулей, и прибыли сюда узнать, в чëм вы обвиняете нашего подопечного, - Акира говорила механически, будто бы заученную речь. Она была всё ещё шокирована увиденным. – Защищаете? Вы их защищаете? - возмутилась женщина. - Защищаете тех, кто делает с детьми такое? Поймите меня, я мать. Вот у вас есть дети? – У меня нет детей, - ответила Мадо, и этот вопрос что-то задел в ней, кое-что, что она предпочитала не трогать. – А если бы были, вы бы хотели, чтобы они учились в одной школе с этими монстрами-людоедами? Зная о том, что они вот так могут покалечить наших детей? Этот вопрос поставил Акиру в тупик. Она правда не знала, что ответить, поэтому решила промолчать и сменить тему. – Подобные вопросы не относятся к сути дела. Я попытаюсь переговорить со своим начальством. Возможно, вам выплатят денежную компенсацию, а те гули, которых вы обвиняете, принесут вам свои извинения. – Извинения? Будто бы мне нужны их извинения. И деньги мне тоже не нужны. Я хочу, чтобы виновные были наказаны! Вы же человек! Как вы можете вставать на их сторону даже после того, что вы увидели? Акира не ответила, просто молча покинула палату и направилась к выходу. Но в голове пронеслось "действительно, как я могу?". *** Уже сидя в своей машине, Акира устало прислонилась к рулю. – Сейчас только утро вторника, а я уже так вымоталась, - проговорила она. – Так что она тебе показала? - задал вопрос Амон, который сидел на соседнем пассажирском месте. – Всё очень скверно. Мальчик полностью изуродован. На лице нет живого места. И, боюсь, что никакие денежные компенсации здесь не помогут. Янаги, скорее всего, будет подавать в суд. Амон нервно сглотнул. Если дело дойдёт до суда, это действительно будет хуже некуда. Репутация гулей в обществе упадëт, из-за этого могут всколыхнуться волнения, митинги и протесты. Такое гулям было совсем не на руку. Цель Объединëнного фронта - поддерживать сотрудничество между людьми и гулями. Но о каком сотрудничестве может идти речь, если гули снова начнут подвергаться гонениям и дискриминации в обществе. И это не говоря о том, как ситуация с судом могла отразиться на них с Акирой. Они курировали семью тех гулей, которые, предположительно, напали на сына Янаги, так что ответственность за это частично лежала и на них. Если они будут плохо справляться со своими обязанностями в плане помощи по внедрению гулей в человеческое общество, их могли лишить работы и отстранить от дел. А этого Амону не хотелось, учитывая то, какие привилегии для гулей давала служба в Объединённом фронте. – Так странно. Та семья гулей, Фуджита, они не казались проблемными. Возможно, здесь не всё так однозначно. Нужно съездить и переговорить с ними. Амон вспомнил ту семью гулей, которых они курировали. Отец-одиночка и его сын лет десяти. Оба из двадцать четвëртого района. Отец раньше жил на поверхности, но мальчик родился уже там. Его мать была убита во время рейда CCG на двадцать четвëртый район шесть лет назад. Отец был мутной личностью, явно недолюбливал людей, но вëл себя смирно. Днëм работал грузчиком на складе, вечером сидел дома с сыном и никуда не выходил. Претензий к нему не было. Мальчик довольно замкнутый, плохо адаптированный к проживанию в социуме, слабо владеющий японским языком. Было решено перевести его в человеческую школу, понаблюдать за его поведением там, и тут вдруг оказывается, что он сильно покалечил своего одноклассника. – Да, я знаю, я как раз собиралась. Но в любом случае у Янаги есть явное доказательство вины. И самое ужасное, что я на их стороне. Амон и Акира стали работать на Объединëнный фронт совсем недавно - всего чуть больше года назад, тем временем сама организация существовала уже почти шесть лет. Инициатива принадлежала Амону, которому стало невыносимо просто сидеть в стороне и наблюдать. Хотелось приносить пользу и обществу и помогать поддерживать мир, даже если ради этого приходилось защищать права гулей, которые, в большинстве своëм, всё же оказались неплохими ребятами, тем более когда им больше не приходилось никого убивать, чтобы выжить. Да и надо было как-то зарабатывать на жизнь. Тем временем в Комитет безопасности Токио попасть просто так уже было нельзя, так как он уже давно не являлся следователем, и было бы сложно восстановить его в должности, то же самое можно было сказать и про Акиру. Мадо не горела желанием работать с гулями, но, можно сказать, у неë не осталось другого выбора. Объединëнный фронт тоже, в свою очередь, изначально не хотел брать еë на работу, всё же она была человеком, тем более бывшим следователем, но главный представитель, Цукияма Шу, посчитал, что наличие людей в их штабе могло быть полезным. К тому же Мадо обладала высоким интеллектом и аналитическими способностями, что могло пригодиться. Кроме неë, в организации не было людей, и это делало Акиру белой вороной среди еë окружения. Амон не раз замечал косые взгляды, которые бросали на неë другие сотрудники. Мадо с этим справлялась, обычно не обращала внимание, но она не могла совсем не замечать это давление, и ей было тяжело. Это была работа, по сути ей совершенно не подходящая, но Акира старалась и пыталась делать еë настолько хорошо, насколько она могла. Амону ничего не пришло в голову лучше, кроме как ласково погладить еë по плечу, как знак поддержки. – Не волнуйся, мы с этим справимся. Попытался улыбнуться, но это не сработало. Акира всё ещё была мрачнее тучи, будто бы совсем не поверила его словам. Их отвлëк звук доставленного сообщения, которое пришло на телефон Амону. Он достал устройство из кармана и посмотрел на экран. – Меня вызывает к себе главный представитель. – Цукияма? Зачем? - Акира сразу насторожилась. Что-то подсказывало ей, что это не к добру. – Я не знаю, он не написал. Но я ему нужен чуть ли не срочно. – Это не к добру. Тебя подвезти? – Нет, не стоит. Здесь недалеко. Лучше отправляйся к семье Фуджита. Я быстро переговорю с Цукиямой и присоединюсь к тебе. – Быстро? Ты уверен? – Ну… Постараюсь как можно быстрее. – Хорошо. Постарайся всё же приехать. А то этот Фуджита обычно отказывается говорить со мной и предпочитает вести себя так, будто бы меня не существует. – Не преувеличивай, всё будет нормально. Главное - будь с ним не такой суровой, какой ты обычно бываешь. Акира посмотрела неодобрительно, и Амон понял, что взболтнул лишнее. – Ладно, я пойду. Удачи. Поцеловав Акиру на прощание, Амон вышел из машины. Идти пешком до офиса Объединëнного фронта было около двадцати минут быстрым шагом. Погода была приятная, середина лета, тепло и солнечно. К концу своего пути он даже немного вспотел. Плюс повлияло волнение, вызванное скорой встречей с главным представителем. Амон понятия не имел, зачем Цукияма вызвал его к себе, причëм срочно и чуть ли не с самого утра, но подозревал, что явно не из-за чего-то хорошего. Всё же их с Акирой дела на работе шли не лучшим образом. Те гули, которых они курировали, были не особо от них в восторге, плюс это сложное дело между семьями Янаги и Фуджита, которое, скорее всего дойдёт до суда. В офисе Амон поднялся на третий этаж, постучал и вошëл в кабинет главного представителя. Цукияма, как и всегда, с идеальной причëской и в дорогом костюме, уже, видимо, давно был на месте, сидел за своим столом, читал что-то на экране компьютера и пил кофе. – Good morning, Амон-сан, проходите. Амон, уже привыкший к тому, что его начальник любит вставлять в свою речь фразы на других языках, сел напротив, стараясь казаться уверенным. Его всё ещё не покидало ощущение, что сейчас его будут отчитывать, и ему придëтся оправдывать свои действия, либо бездействие. – Сегодня утром я получил звонок из Комитета безопасности Токио, - начал Цукияма. - Точнее, из корникуллума в двадцать третьем районе. Вчера задержали нескольких беспризорных гулей, и, похоже, одного вашего знакомого. Гуль Оул, вы помните такого? – Оул? - Амон сначала не понял, о ком речь. Но потом в его памяти всплыл образ. Чëрный балахон, седые волосы, вид затравленного зверя, держит пальцы во рту. - Такизава?! Последнее Котаро чуть ли не прокричал. Удивление было слишком сильно. Он уже не помнил, когда видел Сейдо в последний раз. Возможно, это было ещё на Русиме, больше шести лет назад. Амон даже не знал, жив ли он. Такизава скрывался и нигде не отсвечивал всё это время. А теперь вдруг каким-то образом оказался в корникуллуме в двадцать третьем районе. – Да, точно, знакомая фамилия. Наверняка именно так его и звали. Тот странный парнишка с безумным взглядом, - сказал Цукияма. - Кажется, я вспомнил его. Какое-то время он был вместе с нами на базе Козы. Почти безвылазно сидел у Мадо-сан, когда она была ранена. А потом вдруг исчез, будто бы его никогда и не было. "Безвылазно сидел у Акиры? Я не знал об этом", - подумал Котаро и понял, что действительно многое не знал и даже не поинтересовался, что происходило на базе Козы до его появления в этом месте. Значит, всё же Сейдо был там. И, выходит, присматривал за Акирой. Возможно, отчасти благодаря нему она всё же тогда выжила. – Амон-сан, можете сказать полное имя этого персонажа? - спросил Цукияма. - Я как раз для этого и вызвал вас к себе. В Комитете даже не знают, как оформить этого гуля Оула. Своë имя он говорить отказался, а паспорта у него нет. Вот и обратились сюда, думали, что кто-то должен здесь его знать. Я не ошибся, Амон-сан, когда вызвал сюда именно вас. – Такизава Сейдо, - ответил Котаро. И, несколько поколебавшись, всё же решил задать свой вопрос. - Цукияма-сан, могу ли я как-то помочь ему? Понятия не имею, что натворил Сейдо, но есть ли какой-то способ вытащить его из корникуллума? – Я как раз думал над тем, кого послать в двадцать третий район разобраться, что там произошло, - Цукияма записал имя Сейдо на листок и внимательно посмотрел на Амона. - Скорее всего, тех гулей задержали не просто так. Если они напали на людей, это серьëзно. И в этом случае они будут находиться во власти Комитета безопасности Токио до суда. Есть способ помочь вашему товарищу, и вы должны сами о нëм знать, Амон-сан. – И вы не будете против? – Что ж, Объединëнному фронту всегда требуются новые сотрудники. Мадо-сан с вами? – Нет, она на выезде. – В таком случае вас отвезут в двадцать третий район на служебной машине. Я договорюсь. Амон даже не знал, как благодарить главного представителя. Но дело было ещё не сделано. Теперь главным было то, чтобы Такизава сам согласился на то, что ему предложат. *** Эту ночь они с Хакатори провели в корникуллуме. Такизаве и раньше приходилось здесь бывать, равно как и в Коккурии, но с другой стороны решëтки из куинке-стали, - их приводили сюда на экскурсию, когда он был студентом академии. А в данный момент он был заключëнным-гулем, который тщетно пытался заснуть после бессонной ночи. Ему мешал звук постоянно бьющегося о стену камня, который ударялся рядом с тем местом, где как раз находилась голова Сейдо. – Ты специально это делаешь? - спросил он у своей соседки-заключëнной, которая, очевидно и была причиной, по которой камень ритмично бился о стену. – Да, специально, - ответила Хакатори. - Хочу, чтобы ты помучился. – Прекрати, - устало проговорил Такизава. - И лучше поешь, ты ведь не ела. Станет легче. – Я отказываюсь есть эту дрянь. – Ну и дура. Умри теперь от голода, глупая упрямая девчонка. Первым делом, как их завели в камеры, кроме того, что вкололи ударную дозу RC- депрессанта, из-за чего тело ощущалось невероятно слабым, им дали еду. Те самые консервы, которыми гули питались в настоящее время. Сейдо никогда их не пробовал и даже не мог предположить, из чего они. Не побрезговал и съел. По вкусу было никак. Консервы насыщали, на них можно было жить, но как такового вкуса у них не было. Из человеческой пищи можно было сравнить с пустым сырым тофу без соусов и специй. Такой полуфабрикат ни в какое сравнение не шëл с мясом человека. Но, когда ничего не ешь почти месяц, даже что-то подобное годилось. – Это всё из-за тебя! - выкрикнула Хакатори, и камень врезался в стену с особой силой. - Из-за тебя мы оказались здесь! Ты нарушил наш план! Ушëл куда-то совсем в другую сторону - я видела! Если бы не ты, то я… – То ты точно так же сидела бы здесь, только уже одна, - закончил за неë Такизава. Отчасти он чувствовал свою вину за то, что не следовал плану, но не пойти с сестрой он не мог. Но, похоже, в ситуации, в которой они оказались, правда был виноват он. Хотя, возможно, это был вопрос времени. Невозможно было скрываться вечно, рано или поздно их поймали бы. – Ты мог бы сразиться с ними. Но вместо этого просто сдался. Почему? – Это только усугубило бы ситуацию. С миротворцами сейчас лучше не связываться. Ты на них напала, и теперь у тебя будут большие проблемы. Сейдо устало прикрыл глаза. Звуки ударов камня о стену прекратились, вместо этого он услышал всхлипы. – Бин-чан, ты что, плачешь? – Нет… Не хочу больше разговаривать с тобой. – Бин-чан, я вытащу тебя отсюда, - Сейдо не хотел давать пустых обещаний, но фраза вырвалась как-то сама собой. Всё же он чувствовал, что как-то виноват перед ней, и не только из-за того, что они оказались в корникуллуме. Это тянулось уже больше шести лет, ещё с того момента, как он убил еë руководителя, Татару. Девчонка оказалась совсем одна, и у Сейдо не хватило духу ещё тогда еë оставить. Хакатори плохо справлялась самостоятельно, не могла найти себе еду, постоянно находилась в опасности. Такизава как-то неосознанно решил взять над ней опеку, будто бы это получилось само собой. Защищал еë от оггаев, следователей-искусственных гулей, когда те ещё были, потом от монстров, вылупившихся из дракона. При этом было ощущение, что ему это было гораздо нужнее, чем ей. Таким образом удовлетворялась потребность быть кому-то нужным, ведь он тоже остался совершенно один. – И как ты это сделаешь? Сам не в лучшем положении. Справедливый вопрос, но Сейдо пока не знал на него ответ. Сам себе пообещал что-нибудь придумать, но в голову пока не лезло ничего. Ещё со времён работы следователем он знал, что пойманных гулей сначала держат в корникуллуме, а затем переводят в Коккурию, где им позволяют жить, пока они приносят пользу. Но как с этим обстоят дела сейчас, Сейдо не знал. Такизава не успел ответить на вопрос: в помещение зашëл миротворец, какой-то незнакомый, не тот, который допрашивал их ночью. Видимо, просто дежурный смотритель. Следом зашли ещё двое. – Оул, вставай, к тебе пришли, - обратился к Такизаве первый. – Что? - от удивления Сейдо резко подскочил с места, где лежал. Один из миротворцев открыл его камеру, двое других надели на него наручники. Вместе окружили и вывели в коридор. Голова Такизавы усиленно заработала. Он никак не мог понять, кто мог прийти к нему и зачем. Неужели сестра? Нет, она бы точно не смогла, но больше было и некому. Всё стало понятно, когда Сейдо довели до небольшого помещения для переговоров и усадили на стул. Напротив него за столом уже сидел мужчина, довольно взрослый, и выглядел он знакомо. Те же брови, тот же взгляд, деловой костюм, крестик, который он всегда носил поверх галстука. Тот самый, который Такизава некоторое время держал у себя, но затем вернул, думая, что навсегда попрощался с его владельцем. – Амон-сан… - проговорил Сейдо, всё ещё будто бы не веря своим глазам. Сложно было осознать, что спустя столько лет они ещё встретятся и будут сидеть друг напротив друга в одной комнате. – Здравствуй, Сейдо, - поздоровался Амон. Он проводил взглядом миротворцев, которые покинули комнату, и сурово посмотрел на своего собеседника. - Я изучил твоë дело, и… Что же ты творишь? Не имеешь документов, бродяжничаешь, нападаешь на людей. Как ты объяснишь своë поведение? Такизава всë ещё толком не мог осознать, что происходит, что он реально разговаривает с Амоном, и это не его галлюцинация, где совесть решила принять облик бывшего коллеги и поговорить с ним. – И главное, неужели ты всё ещё питаешься людьми? Когда есть альтернатива? Зачем ты делаешь всë это? Почему не хочешь жить как цивилизованный гуль, когда есть такая возможность? – Амон-сан, если вы пришли сюда, чтобы читать мне нотации, то я пойду обратно в свою камеру, - Сейдо не знал, как отреагировать на все эти обвинения. В чëм-то он правда был не прав, но оправдываться было глупо. И тем более не хотелось выслушивать то, что он и так про себя прекрасно знал. – Нет, стой, - Амон остановил Сейдо, когда тот уже собирался встать со стула. - Я пришёл, чтобы помочь тебе. – Помочь? Вы всё ещё хотите спасти меня, Амон-сан? – Да, хочу. И я думаю, не следовало оставлять тогда тебя одного. Такизава задумался. Под "тогда" Амон, скорее всего, имел в виду ту их последнюю встречу, во время битвы Котаро со своим приëмным отцом. И в тот момент Сейдо хотел лишь вернуть долг, отдать обратно тот самый крест, который висел на нëм как груз, не более того. У них были разные пути, и Такизава решил пойти своим. – Взгляни сюда, - продолжил Амон. Он протянул вперëд какие-то бумаги, которые всё это время лежали перед ним, но Такизава их не замечал. Сейдо бегло просмотрел их. Здесь был протокол, который на него составили, объяснительная, в которой он толком ничего не написал, рапорты задержавших его миротворцев и что-то типа договора, где всё было напечатано слишком мелким шрифтом, сложно было разобрать написанное. - Ты являешься подозреваемым в убийстве человека. Это серьёзное преступление. Тебя посадят в Коккурию на десять лет, и это без отягчающих обстоятельств. А если, как ты утверждаешь, ты был в сговоре с той девушкой-гулем, которую задержали вместе с тобой и которая напала на миротворцев, то эти обстоятельства есть. Но есть способ этого избежать. Для этого тебя нужно вступить в Объединëнный фронт и проработать там три года под моим руководством. Я возьму на себя за тебя ответственность. Если к твоей работе не будет замечаний, с тебя снимут обвинения, и ты сможешь жить обычной жизнью. Тебе лишь нужно подписать эти бумаги. Хоть руки Такизавы и были заключены в наручники, всё же он мог взять те самые листки с мелким шрифтом и изучить их подробнее. Да, это действительно оказался какой-то договор, с выписками статей из нового закона о взаимодействии с гулями, где правда говорилось о том, что гули, проходящие адаптацию под руководством одного из членов Объединëнного фронта, могут избежать тюремного заключения. Но нужно было выполнить кучу всяких условий, вплоть до того, что нужно было сдать свои биометрические данные, в том числе и RC-образцы из кагуне. Можно было забыть о свободе на три года минимум, а то и вовсе навсегда. – Подумай хорошенько, - сказал Амон. - Тебе будут предоставлены жильë и еда. Твой труд будет оплачиваться. Будет свободное время. Сможешь жить как обычный человек: днëм работать, а вечером ходить куда-нибудь отдыхать. Ты ничего не потеряешь, только приобретëшь. "Ничего не потеряю, да?" - подумал Сейдо. С прежней жизнью ему точно можно попрощаться. Но, может, это и к лучшему? Будет шанс ещё раз увидеться с сестрой и с племянниками. С другой стороны, Хакатори ещё оставалась здесь. Но освобождение также давало возможность помочь ей. Будучи заключëнным, Сейдо точно ничего не смог бы сделать. На свободе возможностей было больше. И, возможно, ходить на работу каждый день с восьми утра до пяти вечера пять дней в неделю было всё же лучше, чем десять лет гнить в Коккурии. Несмотря на все свои преступления, идти в тюрьму всё равно не хотелось. Амон положил рядом с руками Сейдо ручку и выжидающе уставился на него. Такизава ещё подумал некоторое время, но потом всë же поставил подписи в тех местах, где была галочка. Амон после этого будто бы выдохнул с облегчением. – Вот и молодец. Сейдо, я правда рад, что ты встал на правильный путь. В комнату снова вошли миротворцы, будто бы этого и ждали. Сняли, хоть и с опаской, с Сейдо наручники. Он стал свободен и больше не находился под их властью. Теперь о нëм позаботится Объединëнный фронт. – Уже завтра сможешь выйти на работу, - добавил Амон, когда они уже вышли из корникуллума и садились в служебную машину. - Наверняка встретишь там много знакомых. И Акира будет рада увидеться с тобой. "Мадо?" Ну да, конечно, как он мог забыть. Если вдруг объявился Амон, значит, и Мадо должна была быть где-то рядом. Но всё же до этого момента Сейдо об этом как-то не подумал, и при упоминании Акиры его сердце пропустило удар, а в животе будто бы что-то перевернулось. Из тайника, который он всегда держал на замке и открывал только в самом крайнем случае, когда было особенно тягостно, словно постучали. Там хранилось то, что было ему особенно дорого, те воспоминания, за которые он держался, когда, казалось, ничего светлого больше в жизни не было. Это было еë лицо, полное искреннего сострадания и любви к нему, и оно было прекрасно. И Такизава не хотел омрачать это воспоминание ничем, ни прошлым, в котором они часто друг с другом спорили, ни настоящим, которое было весьма непонятным. Отчасти из-за этого Сейдо так и не навестил Акиру, когда она пришла в себя после ранения. Просто не хотел, чтобы на его старые воспоминания наложились какие-то новые. Она была жива, и для него этого было достаточно. Но он не знал, хотел бы он увидеть еë снова. Всё же вспоминать еë тогда, когда ему этого хотелось и только то, что он хотел, и видеть еë почти каждый день не по своей воле, - это разные вещи. *** Весь оставшийся день Такизава и Амон провели в разъездах по городу. В первую очередь, нужно было сделать документы для Сейдо. Этим и занимались большую часть времени. Затем нужно было оформить для него жильë и подписку на выдачу еды. Амон также решил, что одежда Сейдо совершенно не подходит для работы в офисе, так что им также пришлось потратить время на поход по магазинам и покупку костюмов. Уже вечером они, наконец, стояли у входа в общежитие для гулей в пятом районе. – Я зайду за тобой завтра в семь тридцать утра, - сказал Амон. - Провожу тебя до работы и покажу тебе там всё. Только лучше без опозданий. – Хорошо, Амон-сан, - лениво ответил Сейдо. Ему уже порядком надоела вся эта беготня. Хотелось уже, наконец, побыть одному. – Ладно, до завтра, постарайся сегодня отдохнуть, - попрощался Амон и направился пешком, видимо, к себе домой. Сейдо же пошëл в общежитие, в свою комнату. Войдя в свой новый дом, Такизава почувствовал ностальгию. Раньше в этом общежитии жили студенты Академии CCG. Сейчас часть Академий расформировали, и общежития для студентов превратили в общежития для гулей. Когда-то и сам Сейдо жил в подобном. Он погрузился в воспоминания о тех днях, когда он только поступил в Академию и был полон надежд и всяческих стремлений. Хотел защищать людей, стать лучшим в своëм деле, быть героем. И стало грустно от осознания того, что всё это обратилось в пыль. Будто бы то прошлое в Академии происходило совсем не с ним. И он никогда уже не сможет вернуть того прошлого себя. Такизава впервые за долгое время вымылся в горячей воде и лëг в тëплую постель. Комфортная обстановка очень расслабляла. Люди действительно жили гораздо лучше гулей, для них разные удобства были будто бы предусмотрены по факту рождения, тем временем гулям приходилось буквально выгрызать себе право на достойную жизнь и бороться каждый день. Сейчас времена изменились, и, может быть, это было даже к лучшему. Бессонная ночь и утомительный день сказались на том, что Такизава очень быстро заснул. *** У себя в доме на кухне Акира нарезала овощи для салата, когда услышала звук открывающейся входной двери. – Я дома, - услышала она. Это вернулся Амон. – С возвращением, - несколько вяло ответила она. Почувствовала, что Амон подошёл сзади и попытался будто бы приобнять еë, но она увернулась. – Ты подвëл меня сегодня, - сказала Акира. В еë руке всë ещё был нож, из-за чего она выглядела даже несколько угрожающе. Амон сделал даже несколько шагов назад. - Ты обещал помочь мне с семьëй Фуджита, но так и не явился. – Извини, - виновато ответил Котаро. - У меня были объективные причины. Я был занят. – И чем же таким важным ты был занят? - спросила Мадо, вернувшись к нарезке овощей. – Я встретился с Такизавой. На секунду нож замер в руке Акиры, и она приложила все усилия, чтобы сохранить хладнокровие. Чтобы вести себя так, будто бы это еë совсем не тронуло. Они не виделись с Такизавой со времëн Русимы, и всё это время Мадо преследовало чувство, будто бы у неë осталось незаконченное дело, связанное с ним. Она знала, что он находился где-то на базе Козы, пока она лежала там без сознания, но после того, как она пришла в себя, Сейдо так и не зашëл еë навестить. При этом кто только к ней не заходил, даже Кролик собственной персоной. Акира даже успела почувствовать себя экспонатом в музее. Кто бы мог подумать, человек, которого смогли вылечить гули. Но тот, ради кого она едва не рассталась с жизнью, к ней так и не явился. Будто бы она ему неприятна, раз он еë избегает. Мадо держала это глубоко в себе, но не могла отрицать, что еë это задевает и волнует. Время от времени все эти шесть лет в еë голове всплывал вопрос: что было бы, если бы она всё же увиделась с ним тогда. Возможно, сейчас было бы всё совсем по-другому. Но глупо было сожалеть о прошлом и о том, что не случилось. – И что с ним? - спросила Акира максимально отстранëнным тоном. – Попался миротворцам и оказался в корникуллуме. Но мне удалось убедить его вступить в Объединëнный фронт. Так что теперь он будет работать с нами. – И ты думаешь, это хорошая идея? - спросила Акира, села за стол и начала есть свой салат. В чëм-то было удобно жить вместе с гулем - можно было готовить только на себя. Амон, чтобы не сидеть просто так, сделал себе кофе. – А почему нет? Возможно, Сейдо думал, что больше не сможет влиться в общество. Но мы ему покажем, что это не так, что у него есть шанс на искупление. И он, наконец, перестанет бегать от ответственности и оправдывать свои поступки тем, что он теперь гуль. – Думаю, если бы Такизава правда этого хотел, он перестал бы это делать уже давно. Извини, но, как мне кажется, из твоей затеи ничего не выйдет. – Ты так говоришь, будто бы совсем не хочешь ему помочь и не веришь в него. Я думал, что он важен для тебя. – Это так, но… - Акира задумалась. - Просто можешь считать, что это плохое предчувствие. – В таком случае буду надеяться, что твоя интуиция ошибается, - сказал Амон и замолчал на некоторое время. - Сегодня я узнал, что Сейдо, оказывается, присматривал за тобой, пока ты была ранена. Я был не в курсе. – Это он тебе сказал? – Нет, но это говорит о многом. Сейдо не такой плохой, каким хочет казаться и каким он себя считает. Может, это и наивно, но я верю в него. На некоторое время за столом установилась тишина. "Присматривал, значит", - подумала Акира. Она тоже ничего не знала об этом. Ей никто об этом не говорил, а сама она спрашивать что-то про Такизаву как-то не решалась. Выходит, пока она была без сознания, он всё это время был рядом с ней, и еë это тронуло. Тогда для неë стало ещё большей загадкой, почему Сейдо решил просто уйти, и от этого на душе стало ещё тоскливее. – Расскажи, как ты съездила к Фуджите, - нарушил тишину Амон. – Никаких результатов. Он не отвечал толком на мои вопросы и отказывался что-либо объяснять. А его ребёнок вовсе где-то спрятался и отказался выходить. – Ясно. Печально. – Я договорилась заехать к ним завтра, чтобы снова попытаться провести опрос. Надеюсь, в этот раз ты присоединишься ко мне. – Я постараюсь, - Амон несколько замялся. - Дело в том, что я уже обещал Сейдо, что провожу его до работы и покажу ему всё. – Значит, мне опять разбираться со всем одной? Акира закончила есть, положила перед собой руки на стол и устало опустила на них голову, с шумом выдохнув. Наверное Амон только сейчас заметил, насколько она была напряжена всë это время, весь этот день. Ему не пришло в голову ничего лучше, чем погладить по голове, пытаясь хоть так оказать поддержку. Акира подняла на него взгляд. – Обещаю, что это займëт совсем немного времени. Затем я сразу же присоединюсь к тебе. Главное не волнуйся. Пока мы вместе, мы со всем справимся. Акира слабо улыбнулась.