Ветер воет сердце бьётся На осколки разорвётся Душу колет и уносит вверх
Тридцать шесть лет — тот самый золотой перелом в жизни человека между бурной молодостью и осознанной зрелостью. Саша был именно на этой размытой границе, в сплетении чувств и безответственных решений, когда совесть и желание, подобные двум колоколам в голове, так и играли на нервах. Всю сознательную жизнь он пытался найти правильные ответы на вопросы, контролировать свои мысли и действия. Но вот теперь, с Ирой рядом, разум притаился в тени сомнений. Саша ощущал на губах привкус вишневого боулинг-коктейля, угрюмые глаза его были устремлены в темноту прихожей. В бутон его сознания пробивалось смутное сожаление: знакомый аромат Иркиных духов окружал его и проникал внутрь, туманя суждение. «Смотри, Саша, ты идёшь на измену», — глухо прогремело в его голове. И страх от этого порождал тяжесть в его сердце. Саша был растерян. Он смотрел на заваленную одеждой и ботинками прихожую и понятия не имел, как дальше все будет. Он слышал стук своего сердца в груди. Отпечатки Олеговых слов были еще свежи и больно надавливали на него. Они нашептывали слабо, но резали каждую клетку его сознания. «А ведь я тебе не нужен», «Я ведь так по тебе скучал», «Что я для тебя вообще значу, Саш?». Саша мог почти визуализировать губы Олега, выговаривающие эти тяжелые слова, и боль в его глазах. Слова, которые теперь казались разлитыми лужами кислоты. А Ирка тем временем смяла его куртку и выбросила куда-то в угол, освобождая Сашу от последних наружных ограничений. Ее платье исчезло также быстро и неизвестно где, исчезновение его принял с той безопасной привычностью, с которой мы принимаем неизбежное. Саша чувствовал себя полностью потерянным в притоптанной норе своих чувств и мыслей. Он стоял на пороге измены, в слепом сумраке, слыша голоса своего внутреннего моралиста и проигрывающего своим желаниям. Сашин разум был застывшим морем нерешительности. Он не хотел, но не мог управлять ситуацией. Завтра будет долгим, если он выдержит это все… Занимайте места согласно купленным билетам — сообщение на табло вспыхнуло в его мозгу, они уже перешагнули через точку невозврата. «Дальше путь только вперед», — прохрипел изнуренный внутренний голос Саши, а сам мужчина не знал, что же его ждет на рассвете нового дня. Полы рубашки разошлись в стороны по мере того, как Саша расправился с последней пуговицей. Впервые являя взору небольшую девичью грудь. Аккуратную. С поблескивающим в темноте крестиком на тоненькой цепочке и заметно затвердевшими сосками. — Ты в порядке? — Саша слышал голос Иры где-то рядом с ухом, тихий, утешающий. Он не знал, что ответить на этот вопрос. В его сердце бушевала буря, темная и яростная, ему было страшно. Он был изумлен, повергнут в смятение. А его разум не мог осмыслить то, что открылось ему в этой постели. Саша смотрел на Иру, горячую и влажную, чьи глаза метались из стороны в сторону на самой высокой скорости, словно стараясь уловить каждый миг их страсти. Она была красива, неотразима. Но это не была та женщина, которая приводила его в исскупление. Этого не было в её стонах, они звучали иначе, красивыми, но не такими, как у Олега. В его разуме, как призрак, всплывал образ брата. Он представлял, как Олег находится на месте Иры. Как Олег стонет под ним, как Саша обнимает его, как их объединяет любовь. Этого не было в стонах Иры с ним. Любви не было. Ничего не было. Работа на чистых ощущениях, физическом удовлетворении и душевных ранах. Сердце Саши билось так быстро, что казалось, оно сейчас вырвется из груди. Каждый удар в унисон с его мыслями и чувствами отражал страх и желание. — Я в порядке, — наконец произнёс он, пытаясь замаскировать свой страх и нарастающую вину. Ира снова начала его целовать, но каждое прикосновение напоминало ему об Олеге, увеличивая его муки. Все это время Саша старался сконцентрироваться на Ире, на её теле, её ощущениях. Она горячая. И влажная. В ней хорошо, черт возьми! Ира под ним выгнулась, обнимая его напряженные плечи. Кусала губы. Задыхалась в блаженстве… Стоны Иры были другими, не Олеговскими. Они были нежными и полными веры. И вместе с этим в них звучала отдельная мелодия, призыв к интимности, который поднимал у Саши мурашки по спине. Наконец, мысли об Олеге отступили, отодвинулись на задний план притяжением к Ире, которое обжигало его изнутри. Саша ощущал ее мягкость под собой и подавил рык, подстроив его под глубокий вдох. В итоге Ира финишировала первой. Пульсируя стенками так, что у него сводило скулы, и Саша вырвался из жаркого плена. Содрогнулся, ощущая нежные руки на лопатках. Голова кипит. Лоб уткнулся в ее ключицу. Он отдавался страсти… И желанию забыться…***
Игнатенко встала рано. От дрыхнувшего без задних ног Саши исходило могучее и совершенно непереносимое амбре перегара. Ира почувствовала непреодолимое желание немедленно забраться под душ. Под освежающими струями воды к ней быстро вернулось бодрое настроение. Ведь по большому счету, она затащила Шепса-старшего в свою постель вовсе не для плотских утех. Он нужен был ей совсем для другого. Ира была убеждена — имея такого любовника, как Александр Шепс, известного медиума страны, можно добиться многого в любом деле, и на телевизор вернутся тоже. В ее глазах он был золотой карточкой в светлое будущее, способным с легкостью проложить дорогу к назначенной ею цели. Вот почему в итоге расчетливая девушка решила до поры до времени закрыть глаза на отдельные недостатки своего старого знакомого и держаться за него обеими руками. — Ирка, у тебя рассол есть? — Найдется… Саша смотрел на стоящий на столе бокал, полный рассола. Он чувствовал себя ужасно, но этот тонизирующий напиток, как он подозревал, должен был вернуть его к жизни. Отравленный перегаром труп в его черепе с ужасом откидывал воспоминания в пьяный ад, а частички сознания рвались к свежей воде, заткнув душный запах перегара. Минуту назад его мир был полон неприятных ароматов и вялости, но теперь он снова смотрел на жизнь ясными глазами. Он увидел Иру. И улыбнулся. — Ирка, ты умница, — сказал он, стараясь вложить в каждое слово больше тепла. Саша налил себе еще рассола, жадно поглощая каждую каплю утреннего волшебства, которое столь ловко приготовила Ира. Она по-прежнему была для него загадкой. Ведь под этой обворожительной улыбкой, мягким голосом и бесстрашным взглядом скрывался потенциал. Сашина голова постепенно прояснялась, чего не могло сказать о его чувствах. И ощущения, и мысли были как будто наполовину призрачными, размытыми исключительно от того, что происходило вокруг него. Глаза его скользили по интерьеру гостиной, переместившись с прокуренного потолка на изнанку ковра, а затем на стекло бокала, активно меняющее состояние от мутновато-туманного в ясное. Саша, почувствовав благодарный удар опохмелки по внутренностям, поднял последний ломтик огурца, а потом, чтобы зафиксировать эффект, выпил еще пару глотков объемлющего рассола. Залежавшийся алкогольный яд начал поддаваться, а серое облако похмелья стало рассеиваться, оставляя за собой отчетливость видения и чистоту мысли. Ира, наблюдая за ним, нервно кусала ноготь на мизинце. Ей было важно узнать больше о его отношениях с Олегом. Это здорово помогло бы укрепить их связь. Она глубоко вздохнула и бросила вопрос, замирая в ожидании. — Саша, вы с Олегом так… близко общаетесь, но это что-то больше, чем просто братские отношения, правда? Он посмотрел на нее, глаза его сузились на долю секунды перед тем, как он, наконец, кивнул. — Да, Ира. Олег… это больше, чем брат. Мы… у нас что-то вроде семьи. Память была полна Олегом. Их общий магический обряд на кольцах, глупые шутки, серьезные разговоры, поддержка, боль. Фрагменты воспоминаний объединялись в отчетливую картину… Долгие прогулки и долгие разговоры до глубокой ночи. Отставшие друг от друга взгляды, пронизанные не разговорёнными словами. Пережитые вместе невзгоды и радости, укрепившие их связь — это было больше, чем просто любовь. В голове Саши возникло их путешествие в Грецию год назад. Смех Олега, его пронзительные глаза, украдкой бросающие на него взгляды в моменты небрежной близости, когда они разделяли утренний кофе на берегу моря. Он внезапно сгорал от желания быть там, быть с ним так же, как год назад. Саша понял, что не сможет и дальше скрывать свои эмоции. Было время признаться, хотя и вкратце. — Мы вместе уже четыре года, Ира. Ира застыла, как будто ее ударили. Она не ожидала такого ответа, но уважала его искренность. В ее глазах было видно, что она все еще воспринимала в своем сердце новую информацию. В то же время, внешне, ничего не изменилось. Они продолжали быть друзьями, а в последствии, возможно, и более тесными партнерами. Для Саши это было очень важно. Он также понял, что и для Иры это не мало значит.***
В голове у Олега все смешалось в вязкой каше крутящихся чувств. Его переполняли боль, горечь предательства и оглушительная немота, когда он медленно осознал, что Саша, его брат, его собственная кровь, его любовь, предал его. И это предательство несравненно с каким-либо другим. Олег видел то, как Саша и Игнатенко смеялись, как глаза его брата сверкали с той же радостью, что когда-то была для него. Он видел кулон, который он подарил Саше на их годовщину, и картинки измены всплывали перед глазами. Это была Сашина вина, его ошибка, его стратегический просчёт. Не снять кулон в момент близости! Олег чувствовал, как сердце тонет в его груди, подобно камню, утягивая его ко дну чего-то пронзительно горького и ядовито одинокого. Ощущение измены было словно ядовитый скорпион, жалящий его во всю длину от внутренностей до кожи. Каждая мысль о Саше, об Игнатенко вызывала рвотный рефлекс, заставляя его желудок сжиматься в беспомощной ярости. Мозг вновь и вновь воспроизводил каждый момент Сашиного предательства, заставляя его переживать эту боль снова и снова. Олег чувствовал себя обманутым, оскверненным, пронзенным до глубины души. Он был разбит, но не сломлен. Бесчисленные вопросы болели в голове: «почему Саша, его честный старший братик, решился на это?», «почему Игнатенко так не кстати появилась из прошлого?». Но ответов не было. Наступила глухая пустота и страшная тишина, и все, что мог услышать Олег, это гул бьющегося сердца в ушах. Олег знал, что это предательство изменит его навсегда. Он знал, что пузырь безопасности, которым он окружил свое сердце, взорвался, оставляя его обнаженным и беспомощным. Он знал, что ничего уже не будет прежним. Он чувствовал паралич души, но вместе с этим внутри него все еще горел огонек надежды. Надежды на то, что он преодолеет это, возможно, не таким же человеком, каким был «до», но все же преодолеет. Олег стоял, рассматривая квартиру, которую он не ожидал больше увидеть. В воздухе витал незабываемый аромат: смесь корицы и ладана вперемежку с легкой ноткой кофе. Всё казалось настолько простым и знакомым, а одновременно чужим и далёким. Излучавшиеся энергии в комнате были настолько тонкими, что практически неощутимы, если не знать, как слушать. — Вот уж не думал, что когда-то сюда вернусь, — болезненно выдохнул Олег практически шепотом, словно собираясь с силами. При этом его внутренняя боль и разочарование проявлялись на лице вместе с оттенками ностальгии. Саша, услышав голос Олега, на миг замер. Его сердце колотилось, словно птица в клетке, когда он повернул стул. Глаза блестели болью, и хоть отшатнуться было некуда, он абсолютно контролировал свое выражение лица, вкладывая в него всю свою обиду и силу. — Ты вернулся? — Саша говорил словно в шоке, почти не слышно. Олег покачал головой, поддаваясь своим чувствам. — Я вещи некоторые забрать которые забыл, — так просто прозвучало его объяснение, но в них были эхо той глубокой боли, которая жила в его сердце. Олег начал ощущать тонкую болезненную вибрацию от кольца на его безымянном пальце. Яшма, как живая, била, проникала, обжигала. Вспомнив о тесной связи, которую они оба разделяли, Олег вдруг почувствовал, как переживания смешиваются с осознанием, что нет хода обратно. С противоположной стороны комнаты Саша наблюдал за Олегом, почти не двигаясь. Его сердце жалось от боли, а тело было тяжелым от отчаяния. Но он просто ждал, наблюдал за тем, как Олег пакует свои вещи. Саша не знал, что может сказать брату, что должен сказать ему, кроме того, что жалеет. Но этого было недостаточно. Он знал, что оба они сейчас ступают на обрыв, и не знал, как это выразить словами. Смотреть на то, как Олег упаковывает свои вещи, было жестоко и больно. Это было напоминанием обо всем, что они потеряли, и о том, что они собираются еще больше потерять. — Олежек, но почему именно сейчас?.. — мягко спросил Саша, приобняв его за плечи. Олег высвободился из его рук и строго взглянул в глаза. — Потому что… — он на миг запнулся, подбирая слова, — ты мне изменил… не снять кулон, когда ты трахался с Ирой довольно опрометчиво, Саша. Его глубокие глаза становились все более тревожными, в них проблескивали страх и горькое разочарование, заставляя уходить на задний план нежное воспоминание об их семье. Атмосфера в комнате стала почти осязаемо тяжелой от напряжения. Ни один из двоих не нашел исхода из создавшегося тихого хаоса, растущего как непреодолимая стена между ними. Отчаянные выпады Саши заставляли воздух дрожать, каждое слово, произнесенное им в оправдание, казалось, придавало лишь вес его предательству. Разговор шел медленно, с перерывами, словно оказался под водой; слова Олега глушили их стук сердец, бьющихся в диком ритме. Саша изо всех сил пытался глотать, но его горло было сухим и сощуренным от страха перед неизбежностью, перед тем, что его мир разваливается прямо перед глазами. — Я жалею, малыш, я не хотел, чтобы так получилось, да, сука, я был пьян! — пытался умилостивить его Саша, глаза его стали мокрыми от уныния и вины. Он виновато ходил из угла в угол, затухая и зажигаясь под внимательным и строгим взглядом Олега, постоянно перебирая слова, мольбы о прощении, которые для Олега уже ничего не значили. Похоже, что Саша был запутан в своих принудительных попытках оправдания, в поисках более мягких выражений, чтобы смягчить ударное действие своих слов. Но было уже слишком поздно, и Саша это знал, разговор был как узловатая спина горы, слишком крутой и слишком опасный, чтобы взобраться. Олег прикоснулся к кулону на Сашиной шее. Один из магических символов их любви теперь был пятном на его памяти. Он почувствовал горькую боль, когда его душу сжигал Сашин предательский поступок. Он молчал, чувствуя, что слова уже не нужны. — Останься…ради меня, — Саша смотрел с мольбой во взгляде. — Слишком поздно. — У тебя кто-то есть?.. — Саша чувствовал подкатывающую волну ревности. — Не волнуйся, один не останусь! — с вызовом ответил Олег. — Та-а-ак… — медленно закипая, протянул Саша. — Очень интересно… И кто этот счастливый кандидат? Уж не Дима ли Матвеев или баба какая?! Олег не ответил, опустив при этом глаза. Как же это всё было противно сейчас. — Ну давай, продолжай, не бойся! — напирал Шепс старший. — Я слово себе дал терпеть. — А не вытерпишь — ударишь? — вскинул голову Олег. — Я хоть раз тебя пальцем тронул? Олег пристально взглянул в Сашины глаза и горечью покачал головой: — За последние два месяца — ни разу… Старший Шепс растерялся, хотел немедленно возразить и вдруг с удивлением понял — а Олежка-то прав!.. «Е-мое!.. — смятенно подумал он. — Так что — в этом-то все и дело?..» — Вот так, да?.. — сконфуженно буркнул он и, обняв Олега за бока, силой привлек к себе. Он отпихнул брата от себя, полоснув по нему таким взглядом, каким обычно смотрят на идиота: — Оставь меня!.. Глупо, Саш, причем здесь это, ну?!. Саша как не слышал — лез напролом, тянул губы, пытаясь его поцеловать. Олег поморщился, уворачиваясь. И тут Сашу будто прорвало — одним рывком он содрал с Олега футболку и с силой пихнул спиной вперед, на диван. — Прекрати, я тебе сказал! Но Сашу уже было не остановить. Словно обезумев, он всей массой навалился на Олега. Тот отбивался, как мог, но Саша был явно сильней. Он, слегка приподнявшись, дрожащей рукой пытался расстегнуть ремень на брюках. Другой рукой он удерживал Олега, фиксируя руки над головой. Ему оставалось совсем немного, чуть-чуть… Он оказался не на шутку зол. Он с бешеной скоростью разорвал на Олеге одежду, осыпал его грудь поцелуями и грубо ворвался к нему в штаны. — Ты мой, — прорываясь сквозь шум в ушах, прошептал он. И это звучало больше похоже на молитву, чем на угрозу. — Оставь меня, Сань! Саша замер. Он вдруг словно увидел их обоих со стороны и ужаснулся увиденному. — Бред… — опустошенно пробормотал он. — Вот бред… Смотря в испуганные глаза Олега, Саша осознал свою ошибку. Он отпустил его, упав на колени перед диваном и уткнув руки в волосы. — Прости… — прошептал он, чувствуя, как влажные капли слез просачиваются через пальцы. — Я… Я не знаю, что мне взбрело в голову… Олег с трудом поднимался на диване, сделав попытку придать своему голосу уверенность: — Если ты думаешь, что таким образом можешь удержать меня — ты ошибаешься. — Олег, просто поговори со мной, хорошо? — промямлил Саша, ощущая, что с каждой секундой теряет контроль над ситуацией. Он сел рядом на диван, и, поглядев в глаза напротив, продолжил: — Прости за мою грубость, я просто… я просто не хочу тебя терять. -Скажу кратко, — выдохнул Олег, — нам нужно разойтись. Разойтись, чтобы спасти то, что у нас есть. Спасти себя от ненужных обид и лжи. Я поживу у Димы какое-то время. Может быть, что-то изменится, — пожал плечами, тем самым сбрасывая Сашины руки, — и мы решим, что нам надо друг от друга в будущем и вообще есть ли оно. А пока так.***
Вечная тьма царила над гот-залом, и атмосфера напряжения в нем такая плотная, что ее можно резать ножом. Казалось, что тишина проглатывает любые слова, еще не произнесенные вслух. Братья изредка обменивались взглядами, но под их масками безразличия скрывалась тягостная череда невысказанных эмоций и мыслей. Олег. Погруженный в свой мрачный мир, он старался отгонять мрачные мысли, но безуспешно. Непрекращающаяся депрессия, которую даже музыка больше не успокаивает, ежедневно крепчала и натягивала ему маску равнодушия. С момента переезда из Сашиной квартиры прошла неделя, и всё, что он мог почувствовать, — это отталкивающую горечь измены и угнетающий вес отвращения. Отвращение, вызванное тем, что Саша попытался принудить его к сексу. Он стоял, ощущая лишь смутное эхо своего сердца, болезненное и пылающее огнем обиды. Его мысли были как бушующий шторм, непредсказуемыми и жестокими. Как он мог позволить Саше подойти так близко? Саша. С его стороны проблема казалась иной. Без звонка, без связи не потому, что ему было все равно, но потому, что он верил, что Олегу нужно время. Время самому пройти этот мучительный путь через боль, обиду и отчаяние. Саша не мог избавить его от этой боли, он уже был ее причиной. Саша страдал не меньше, если не больше. Мучительная вина и отчаяние охватывали его, когда он думал об Олеге. И хотя он оправдывал свои действия надеждой на истинную свободу и выбор для Олега, глубоко в сердце он знал, что это просто маскарад. Горечь вины, которую он отталкивал, с каждым днем становилась лишь крупнее. В тех моментах, когда они изредка пересекались друг с другом взглядами, на их лицах можно было увидеть лишь отголосок того, что они переживали. Печаль, досада, вина и боль коллективно витали в воздухе, создавая атмосферу напряженного безмолвия. Тон в голосе Марата, вошедшего в год-зал, завершил заметную неуверенность. — Добрый вечер, уважаемые экстрасенсы, — произнёс он, обводя взглядом присутствующих. Его слова были приветствием, однако, их тон и манера доставки внесли дополнительную ноту напряжения в уже подготовленную атмосферу. — Какая-то сегодня в зале гнетущая атмосфера, — подметил Башаров, его черные глаза блестели непредсказуемой опасностью. В комнате воцарилась неоднозначность, братья обменялись тяжелыми взглядами, сгущая общее напряжение. В подсвечниках зажжённые свечи создавали дрожащие тени, усиливая загадочность атмосферы. — Волнуетесь? — спросил он братьев, его взгляд был пронзительным, словно он прочитал их мысли и чувства. — Немного, — произнёс Олег, глаза его отражали напряжение. Марат улыбнулся. — И это правильно. Волноваться сейчас придётся всем, потому как зайдёт сюда многократная финалистка битвы экстрасенсов, а теперь решившая показать свои силы на битве сильнейших. Это прекрасная рыжеволосая бестия — Мэрилин Керро. Воздух в зале наполнился затаившимся шоком, отраженным в широко раскрытых глазах тех, в ком глубоко укоренился страх перед тем, что предстоит. Олег чувствовал, как его кожа покрылась нежелательным мурашками при упоминании о Мэрилин. Его сердце начало стучать так быстро, что этот звук, казалось, заглушал все остальное вокруг. Он почувствовал волнение и, как бы он ни отрицал, тревожную ревность у него в груди. Плащ Мэрилин, нарисованный красками рыжевато-медного оттенка, заметно тихо шуршал при каждом её движении, когда она прошла через дверь, вызывая безмолвные восхищения и шепоты удивления среди всех присутствующих в зале. Саша стоял почти как в трансе, глаза производили впечатление, будто он видел Мэрилин впервые. Его голова казалась тяжелой, мешающей ему двигаться или даже дышать нормально. Ему казалось, что глаза Мэрилин, которые холодно сверкали в свете, пронизали его, оставляя на своем месте только боль. Ощущения Олега стали еще более острыми, когда Мэрилин остановила свой взгляд на Саше, а затем поприветствовала всех вокруг. Его ревность подогревали теплые улыбки, которыми они обменивались, и мягкость ее голоса, когда она ему ответила, даже будучи в публичном месте. Олег мог бы поспорить, что вся эта атмосфера стала намного более напряженной и тревожной, чем когда-либо прежде. Даже воздух вокруг, казалось, стал гуще при входе Мэрилин в помещение. Было немного сложно дышать. — Я же обещала прийти. Я вернулась, — Керро снисходительно улыбнулась, прожигая взглядом Шепса-старшего. Олег смотрел на Мэрилин в упор. Его взгляд, поначалу пронзительно острый, становился всё более затуманенным. Он чувствовал, как в его жилах течёт возмущение и негодование. Его сердце бешено стучало в груди, словно пытаясь вырваться наружу и противостоять этой рыжеволосой бестии. Мэрилин улыбалась и зазывно махала присутствующим, но все его мысли были прикованы к тому, как она смотрела на Сашу. В момент, когда её взгляд упал на его брата, казалось, даже время остановилось. — Ну можно до пенсии ходить на битву, что уж тут говорить, — подала голос Надежда Эдуардовна и Олег как никогда в глубине души был согласен с женщиной. — Надежда Эдуардовна, вы не очень рады, — отметил Марат. — Я считаю, человек уже занял свою нишу в мире магии. Что она ещё хочет доказать? Внутренний цербер Олега готов был сорваться с цепей и задушить Мэрилин прям здесь, при камерах. Стоило Олегу взглянуть в сторону Саши и увидеть потеплевший взгляд того в сторону Мэрилин, и кровь закипала в жилах. Сашины ощущения были немного другими. Он всегда особо ценил присутствие Мэрилин, её необычная энергетика вызывала в его душе настоящий турбулентный шторм эмоций. Однако сейчас к этому добавились и дополнительные беспокойства: появление Мэрилин вряд ли предвещало что-то хорошее. — Теперь, все в сборе. И я могу сказать, что битва продолжается и набирает крутые повороты, — сказал Марат. Тяжелая атмосфера была ощутима всем в зале. Глядя на приближающуюся Мэрилин, оба брата почувствовали прилив неуверенности и страха, из которого им предстояло выбраться в ближайшее время. — Надеюсь, все оценят эту битву, — прошептал Олег, понимая, что теперь предстояла истинная битва — битва за свою личную жизнь и за того, кого он любит.Все что было не вернется За тобою как до солнца Без любви нет места на земле