Все, что осталось мне - с тобою быть

Олег, проснувшись, наблюдал за Сашей. Его мысли ещё были поглощены предрассветными снами, но его сердце билось от тревожной грусти, как будто предчувствуя некую потерю. Саша еще был погружен в беспечный и доверчивый сон, обнимая Олега так сладко и нежно, словно маленький котёнок, уютно устроившийся на пледе своего хозяина. Олег нежно гладил его по волосам, наслаждаясь их мягкостью и комфортом этого момента. Ощущая тепло Саши сквозь обнимающую его руку, чувствовал каждый вдох, каждый выдох. Было что-то невероятно трогательное и душераздирающее в этой картине. Но в этой крошечной оазисе мира и любви Олегу предстояло прервать уютное утро. Ведь через полтора часа им нужно было быть в гот-зале, а к вечеру ему нужно быть в аэропорту. Надев на себя в футболку, которую он неосознанно бросил на кресло в спальне, Олег неспеша пошел в кухню, будто автопилот запрограммирован на заданный маршрут: кухня, чайник, ванная, душ. Змейка любви уже начала извиваться в сердце Олега, когда он, одеваясь, обдумывал недавние события. О полёте эмоций, который пронзил его после испытания Саши, было вспоминать радостно и грустно одновременно. Саша буквально сиял от счастья, как будто был заново рожден с яркими цифрами «10» от наблюдателей и экстрасенсов. Это была великая гордость для обоих: вспыхивание Саши, его уверенность в себе, его талант, доброта и чуткость, которые также ослепляли Олега. Саша снова был с ним, таким же проницательным, добрым, искренним и профессиональным, каким он был всегда ещё со времён своего четырнадцатого сезона. Однако упоминание Мэрилин Керро, бывшей любовницы Саши, как мороз по коже пробежало по Олегу. Это укололо его глубоко в сердце, пробудив дикий огонь ревности, которого Олег старался избежать. Он с трудом воспринял это, пытается держать под контролем свои эмоции и четко разделять прошлое и настоящее, чтобы уберечь себя от боли. В настоящем они были вместе, а это, как он хотел верить, было самое главное. Но насколько он обманывал себя? Сколь больно ему было при мысли о Саше и Мэрилин, ещё находящихся вместе? От мучительной ревности, когда он встревоженно спрашивал себя, любил ли Саша её больше, чем его? Или, быть может, Олег позволял эти эмоции в себе подниматься, чтобы подтвердить себе свою любовь к Саше? Он обдумывал всё это, обволакивая себя мягкими тенями ревности и любви одновременно. Но, возможно, это была лишь внутренняя борьба Олега, где он всего лишь попытался успокоить самого себя. Олег часто возвращался к тем словам, которые раз и навсегда запечатались в его сознании: «Любовь не живёт три года, любовь не живёт три дня. Любовь живёт ровно столько, сколько двое хотят, чтобы она жила». Нежные синие глаза Саши, вспыхивающие теплым светом при услышанных словах любви, были омутом, в который Олег мог без оглядки броситься каждый раз, когда их взгляды пересекались. Четыре года со дня, когда они решили стать одним целым, не разбитыми на части. Четыре года, когда каждый их день пропитывался теплотой Сашиной улыбки и нежностью голоса Олега, обещающего быть рядом, пока сердце до сих пор билось любовью. В этом идеальном мире они создали свое убежище, где не бывали ураганы и бури, где все было волшебно и настолько же реально. Они считали себя обычной парой, ничем не отличающейся от остальных, если, конечно, не учитывать их родственные связи, но это было лишь невидимой нитью, так объединяющей их в мире столь бессмысленного постоянства. Однако даже в этом таинственном мире, называемом любовью, неминуемо случаются затмения. Вся их история превратилась в искаженное зеркало, отражающее великое и в то же время болезненное понимание, что любовь — это не только улыбки, подарки и веселые моменты, но и боль, молчание, непонимание и ссоры. Но в глухом тумане тяжелых взглядов и зияющих пропастей молчания, была реальность, которую Саше и Олегу снова и снова приходились принимать и понимать: их любовь существовала не только в моментах радости, но и в те шаткие минуты, когда она испытывалась Иудой. Так и наступил тот момент, когда Саша чуть ли не умер в припадке, а Олег остался бессилен, лишь проникая в своего болеющего любимого жгучими, испуганными взглядами. Это был страх, который он не мог скрыть, невидимое, холодное бремя души. Бессонные ночи, проведенные в мучении и сомнениях, заложили трещину в их отношении, как изнанка в золоте. Он боялся — боялся, что потеряет того, кого он нежно любил больше всего на свете. И вот, после всего испытанного, Саша нашел в себе силы лишь утешить Олега, прошептав: «Лисёнок, я не обижаюсь». Эта фраза была как мажущий бальзам на растерзанное сердце Олега, но она не могла спрятать трещину, появившуюся в их отношениях. Попытки Олега вылечить это разлад, своего рода катаплазму на ране отношений, выходили ему из рук вон плохо. Хотя слова Саши были словами прощения, Олег не мог избавиться от чувства вины и страха. Они оба знали, что любовь живет столько, сколько хочется им обоим. Но важнее была их совместная борьба, борьба самих с собой и с этим бременем, которое непрошено уселось у них на плечах. Они оба знали, что любовь — это не простое дело. Это не всегда праздник, это порой и борьба, и испытания. И Олег был готов вступить в эту борьбу, чтобы сохранить их любовь, даже если эта любовь покажется другим непонятой и неправильной. А вот готов ли Саша? В преддверие последних событий Олег всё чаще начинал в этом сомневаться, да и, что греха таить, в голове всё чаще появлялись мысли о том: «А не разойтись ли им?» Но каждый раз Олег старался отогнать от себя даже намёк на подобное они любят друг друга и это главное.

***

Олег сжимал кулаки стараясь скрыть под внешней безмятежностью бурю чувств, шумевшую внутри него. Слова Саши звучали как осколки стекла, растирая сердце Олега до мельчайших крошек. Он чувствовал, что словно стоит на краю огромного пропасти, и ему ничего не остается, как лишь сделать шаг вперед. Саша смотрел на него, глаза были полны тревоги и недоверия. Олег знал, что не имеет права выдать свою слабость перед ним. Ведь все что между ними было раньше, больше не имеет никакого значения. Вместо того чтобы выдавать свои истинные чувства, Олег решил играть в привычную игру с Сашей — игру в доверие и дистанцию.       — Я просто вспомнил как в четырнадцатом сезоне его спрашивают, а если вы победите отдадите Мэрилин руку? Он сказал «да», конечно, но мы все прекрасно понимаем, что руку бы он не отдал.       — То есть, ты считаешь, что я предлагал руку Мэри без искренности? — с каждым новым вопросом зрачки Саши мрачнели, а подозрительность в его глазах усиливалась. Олег заметил, как его руки слегка дрожат, когда он глотает слюну, когда подбирает слова.       — Нет с искренностью, но нехотя, все ровно хотелось её забрать себе, — парировал Олег, борясь с внутренними церберами и желанием задать вопрос прям в лоб при камерах: «А чё тебя так взволновало? Что, старые дрожи забурлили? Чувства не остыли? А, может, и я тебе не нужен вовсе?». Ох, Олегу стоило огромного труда сдерживать себя сейчас. Он заметил, как губы Саши сжимаются в тонкую линию, когда он настороже, и как взгляд его становится на миг нежнее, когда он посматривает на Олега.       — А как такое возможно: с искренностью, но нет? — Саша явно продолжал наседать на него, при этом задействовав ауру. Олег чувствовал, как она медленно и проворно подходила, окутывала и давила на плечи. Наружу рвалось всё, что Олег скрывал в глубинах своего сердца: боль и разочарование, гордость и обида, желание променять всё на свете, чтобы вернуть то, что было.       — А как бы вы поступили? — спросил Марат.       — А он бы и не предложил, — Саша задел за живое. Он нанизал Олега на свой злобный взгляд и не позволял ему отвлечься. События и воспоминания четырнадцатого сезона, предложение руки Мэри: всё как будто вновь оживало перед глазами.       — Я бы отдал, — произнёс младший Шепс, чувствуя, как сердце замирает в груди. Когда он произносил эти слова, не было никакого колебания в его голосе. Он знал, что принял бы такое решение. Саша внимательно слушал бурю его чувств и одним движением руки отбросил их все в сторону, увлекаясь своими собственными мнениями и теориями. Он выбирал слова как дротики, рассчитанные на то, чтобы проникнуть сквозь защитный слой и добраться до самого сердца Олега.       — Олег, говори уже и ты правду — не отдал бы, — произнёс Саша, его слова вертолётом завертевшись в голове Олега. Он набрал воздуха и посмотрел на Сашу, глаза полные решимости:       — Ради любимого человека отдал бы.       — Как ты ловко уходишь от ответа, — в Сашином голосе явно ощущались ноты язвительности. За мгновение до того, как Олег ответил, он позволил себе закрыть глаза и просто почувствовать. Ощущение было подавляющим: гнев, разочарование, тревога — все это омывало, как все поглощающая волна. Его казалось, его чувства янтарным цветом текло через сердце, щекоча горечью его внутреннюю рану.       — Учителя хорошие есть, — парировал ядовито Олег. В тишине, которая наступила после их слов, Олег мог почувствовать, как его сердце продолжает биться, но каждый удар сейчас был наполнен теми самыми чувствами, которые он старался скрыть. Все его мысли и эмоции болезненно жали его изнутри, душащая боль пробирала до мозга. Подобное бесчувствие распространялось по всему телу Олега, не оставляя в его душе ни одного сантиметра свободного пространства. А Саша только стоял там, в своей обиде и презрении, стараясь не взглянуть на Олега, в своей чёткой уверенности, что Олег был не способен так поступить. И каждое его молчание, каждое уведомление его глаз было для Олега как кирпич, который уронило на его сердце. «Я бы отдал всё, что у меня есть… чтобы всё было как прежде…» — понимал Олег.

***

Олег смотрел на водную гладь Черного моря, погруженный в свои размышления. Впервые за недели он наконец-то почувствовал спокойствие, если можно было так его назвать. Это была сладкая пауза от обыденной действительности. Ответы на все вопросы, которые он задавал сам себе, казались ему загадкой. Почему их отношения стали такими? Как они стали чужими друг для друга? Мысль о том, что они больше напоминают пару, прожившую вместе сорок лет, стало для Олега иронической и горькой реальностью. Но эта мысль была и пронзительной: страсть, жизнерадостность и влюбленность, которые они когда-то чувствовали друг к другу, исчезли. В голове всплывал последний их разговор перед отъездом Олега. Они стояли на балконе. Сигареты тлели в руках, ветер беспощадно колыхал их волосы и наполнял их легким шумом. Вокруг царило молчание, только звуки природы напоминали о существовании мира. Тихие шорохи деревьев, песня птиц вдали… Но все это было несущественным фоном для двух сердце, озабоченных своими собственными эмоциями. Глаза Олега были наполнены грустью и разочарованием. Он смотрел на Сашу, человека, в которого верил и который казался ему идеальным. Но за все это время он обнаружил, что идеализировал его, что видел только то, что хотел видеть. Шепс-старший, с его разочарованным взглядом в глазах, испытывал чувство вины и грусти. Он знал, что разочаровал его, он хотел исправить это, верил, что сможет помочь ему стать лучше. Но он понимал, что никакой исправности не существует, он остается таким, каким он есть.       — В какой-то момент я думал, что смогу изменить тебя, Саш. Я был наивен… — его слова звучали сухо и оскорбительно.       — Извини, лисёнок, но я такой, какой я есть. Я не могу измениться только для тебя. И чем скорее ты поймешь, тем лучше для нас обоих. Мы просто несовместимы наверное или изжили себя, как пара. Слова Саши задели Олега глубоко. Он понимал, что Саша прав, но отказывался принять это. В его сердце еще тлела надежда на чудо, на то, что он изменится.       — Но почему? Почему ты не можешь сделать усилие для меня? Для наших отношений? — голос Олега дрожал от эмоций, слезы начали выступать на его глазах. Шепс-старший смотрел на него, стремясь найти правильные слова. Он хотел облегчить боль, но понимал, что его слова могут лишь усугубить ситуацию.       — Я никогда не хотел тебя обидеть, но я понял, что не могу меняться ради чьих-то ожиданий. Это не только несправедливо по отношению к себе, но и к тебе. Мы оба заслуживаем человека, который будет нас принимать такими, какие мы есть. И это, к сожалению, не мы друг для друга. Слова Саши пронзили медиума еще глубже. Он понимал, что Саша прав, что продолжение отношений будет только наносить боль каждому из них. Но это не означало, что ему было легко принять это. Они продолжали смотреть друг на друга, молча, словно ища ответы в глазах друг друга. Вселенная, казалось, замирала в это мгновение.       — Давай разъедимся на время? — выдохнул Олег, считая сейчас это самым верным решением.       — На время — это на сколько? — Саша неожиданно почувствовал, как отдаляется аура Олега от его собственной.       — Не знаю. На испытание съезжу пока, там посмотрим, — Олега пробивало мелкая дрожь, руки колотило.        — Что мы делаем сейчас? — прошептал Саша, пытаясь скрыть слезы, которые упорно сопротивлялись его контролю. Его голос застрял в воздухе, как будто ждал ответа, который даже он сам не знал. Тонкая улыбка появилась на лице Олега. Это была улыбка прощания, длинного прощания, через которое уже нельзя было пробиться словам.       — Мы отпускаем друг друга. А насколько — покажет только время, — прошептал он и, неожиданно для Саши, покинул балкон, а затем собрал чемодан, кинул ключи от квартиры на тумбочку и ушёл. Просто ушёл, даже без хлопка дверьми.