— 4 —
24 ноября 2023 г. в 23:55
Отныне любви их блаженной и чистой
Никто помешать, уничтожить не мог...
И даже когда зависть чья-то нависла —
Любви не коснулась. Коснулась лишь... Ног.
Как только Суюн полюбил Джи Сумина,
То всех танцовщиц опустил до рабынь,
Чтоб верным ему оставаться отныне
И быть постоянно исключительно с ним.
А девы, поняв, что любимый правитель
Теперь околдован танцором другим,
Решили вернуть свои шансы ко трону...
... И сделать Сумина танцором плохим.
Рассыпали в зале стеклянную крошку,
Что в кожу впивалась, как будто игла,
И обувь украли танцора нарочно,
Чтоб кожа спастись от стекла не смогла.
И только настал вечер танцев приятных,
Любовник царя босиком в зал прошел.
Почувствовал боль... Пошагал аккуратно,
Вещая Суюну, что все хорошо.
Мелодия струн охватила все тело,
Любовь с новой силой забилась в груди.
И пусть было больно и стопы болели,
Не мог он так взять... От Суюна уйти.
Сквозь боль и страданья, но милому радость
Хотелось дарить каждый день и всегда,
Поэтому он продолжал дарить танец,
Умело в зубах стоны, крики держа...
"Я много терпел, потерплю и для Юна," —
Подумал Сумин, закружившийся вновь,
И, слезы смахнув, кое-как улыбнулся, —
"... Пусть даже с ног будет течь алая кровь."
Движенье ноги — на полу след кровавый
Стопа оставляет неярким пятном.
Ещё один шаг, и слетает вздох рваный...
О, хоть бы вся боль оказалась лишь сном!
Заметив тот след и ещё пару рядом,
Суюн тут же встал и покинул свой трон,
Почти подбежал к судьбы верной награде.
"Неужто от танцев он ноги все стёр?"
Не видя любовь своей жизни, сквозь муки
Сумин все кружился, держа в груди крик.
... Пока вдруг не пал в Юна крепкие руки.
— Я видно кружиться... Так много... Отвык...
В глазах его светлых те жертвы страданья,
От коих Суюн его прятал в любви.
— Сейчас дотанцую. Я, милый, в порядке.
— Чего же столь нежные ноги в крови?..
Прошу, мне не ври, что тебе и не больно,
Что все из-за танца — то наглая ложь.
Скажи мне, кто ноги твои так изранил?..
Измучил кто так?.. Или чей острый нож?
Я сразу убью их позорною казнью!
Я, Мин, за тебя их сожгу на костре!..
— Не нужно, прошу, это просто проказа,
Что лезвий любых в этом мире острей.
Возможно за то, что люблю тебя сильно,
Решила меня наказать чья-то злость...
... Но все хорошо, я сейчас пойду в спальню.
Мне видно сегодня... Ужасно спалось...
Ослабло внезапно в руках его тело,
Закрылись в страданьях и боли глаза,
Что Юн подхватил его тут же не смело,
Боясь боли новой причиною стать.
— Проказа?.. Наивный. Как добр ты, Ангел,
Прощаешь грехи и убийц, и врагов!
... Но я не столь добр. Прощать их не стану.
И будь к моей злости и мести готов.
Кровавые стопы уж вскоре в покое
Остались, как только стеклянную пыль
Достали щипцами. Лечебной настойкой
Омыли, чтоб жив и здоров Ангел был.
А царь-император настолько расстроен
И зол был, что слуг всех у трона собрал,
Спросив: — Кто же подлость такую подстроил?
И кто не желает Сумину добра?
Казнить что ли всех абсолютно и разом?
А может, как ведьм, просто напросто сжечь? —
До злобы в очах император срывался,
Почти что крича свою страшную речь.
— Не мы, повелитель! — твердили со страхом.
— Мы были в тот вечер на кухне! В саду!
Рабыни же гордо молчали: стать прахом
Хотелось не больше, чем спечься в аду.
— И все же осмелился кто-то на дерзость!
И кто-то рассыпал по залу стекло!
... А может и вам свои ноги изрезать?..
— Суюн, успокойся... Быть хуже могло.
Все головы тут же к источнику звука
Одна за одной повернулись назад.
— Прошу извинить, что пришел я без стука... —
Сказал Сумин тихо, смотря всем в глаза.
Едва на ногах и держась лишь за стену,
Он кротко шагал и шипел иногда.
— Тебе же сказали быть, Ангел, в постели...
— Постельный режим для меня ерунда.
Услышав, как ты угрожаешь им казнью,
Решил их спасти, несмотря ни на что!
Пусть жизни моей могла стоить проказа,
Я верю... Невинны все слуги душой.
Пусть зависть и злость ими правят порою...
Мы люди, и в этом порой есть судьба.
Ты их не казни... Хочешь тайну открою?
Отныне лишь бог им каратель-судья.
Рабыни завидев, как Мину и больно,
И тяжко на ранах глубоких стоять...
Заплакали тут же так горько, невольно,
Не в силах прощенье на грех свой принять.
— Мы больше не будем так делать, правитель!
Сумину мы мстили за танцы для вас!
За грех наш жестокий, коль в силах, простите.
Не тронем мы больше ваш нежный алмаз.
Танцор улыбнулся улыбкою кроткой:
Простил он давно... Да не злился ни чуть.
Суюн же сменил тон на менее громкий...
Решив напоследок всех слуг припугнуть.
— Ох, мало вас сжечь! Нужно очень жестоко
Расправиться с вами за меркзий тот грех!
Но к счастью для вас, очень доброе око...
Души у того, кто от зла не померк.
Ступайте. А ты... — обратился к Сумину,
— Со мною и в спальню сейчас же пойдешь. —
К нему подошёл, обнимая за спину,
И на руки взял. — А не то упадешь...
Примечания:
Осталась последняя часть. Морально готовьтесь, дорогие читатели. ✨