Валентинка

Над городом сгущались сумерки. Тишину тесных улочек нарушал только тихий девичий смех и быстрые шаги. Василиса, прижав плечом телефон к уху, болтала с Ритой и одновременно с этим поправляла рукава летнего платьица. Лёгкая ткань струилась по ногам, приятно щекоча колени и бёдра. Редкие лучи уходящего солнца всё ещё согревали русую макушку, хоть сейчас было значительно прохладнее, чем днём. Рита рассказывала о прошедшей тусовке, на которую Василиса, к её сожалению, не смогла прийти потому, что уезжала с мамой к бабушке. Рассказывала о том, как Толстый – так все называли Пашу, – залез на стол и на спор снял с себя джинсы и трусы, крича при этом: «Узрите, суки, вот это божественная красота!». Василиса уже видела видео с этим моментом в беседе класса, а Хенк и Киса сделали с ним множество нарезок под забавную музыку и фильтры. Рита счастливо щебетала в трубку о том, что на вечеринке к ней подошёл Мел и предложил ей выпить, после чего Рита потянула его танцевать. Мел, конечно, отпирался как мог, но не каждый устоит перед кошачьими глазками Риты. К сожалению, Василиса знала, что после танца с Ритой Мел заметил Анжелу и провёл с ней оставшийся вечер где-то в отдалённом уголке. Не имея желания расстраивать подругу, Рыбкина лишь слушала радостные подробности о том, как пальцы Мела ласково поглаживали её талию во время танца. Все слова по поводу их несчастного любовного треугольника были сказаны, ситуации разобраны, но Рита всё ещё не теряла надежд, Мел всё ещё был для Анжелы верным четвероногим другом, а Анжела всё ещё маялась в погоне за новизной. Все трое были несчастны, но кажется, всех всё устраивало. Когда Василиса и Анжела ещё были близки, Анжела нередко называла Мела прилипалой и жаловалась ей на то, что он останется в этом городе даже под дулом пистолета. Анжеле же, наоборот, хотелось поскорее сбежать из тошнотворного места и не вспоминать о нём, лишь бы не повторять судьбу родителей. Василиса наблюдала за этим довольно долго, чтобы сделать вывод о том, что никого из них не исправить – пусть ходят по кругу. Лишь бы только никого другого не впутывали в это, как, например, сделала Рита: водила за нос Кису, с которым у них в начале лета началось подобие «муток». Василиса пренебрежительно морщила нос и увиливала от обсуждения этой темы. Ко всему романтическому Василиса относилась с детским трепетом и чистой искренностью, отчего случайные поцелуи на вечеринках или отношения на две недели вызывали у неё отвращение. А может дело было вовсе не в этом, а в ревнивой змейке, кусающей кончики пальцев при упоминании Кисы? Да какая ревность, Василиса? Вдохни и выдохни. Глупости какие-то. Но, говоря о романтике, то Василиса и вправду подходила ко всему этому с особой ответственностью. В шестом классе Василиса краем уха услышала о почте на день Святого Валентина – школьники делают открытки и кидают их в ящик, прежде подписав имя получателя. Всё делалось анонимно, из-за чего и заинтересовало Василису. Ей тогда понравился Хенк, но тот, казалось бы, был совершенно не заинтересован в новой однокласснице. Василиса думала, что тот намеренно игнорирует даже её присутствие. Он был добрым и отзывчивым мальчиком, из-за чего и понравился Василисе. Она писала о нём в личном дневнике на уроках и запирала тот на маленький ключик, чтобы одноклассники не смогли прочесть её тайны. Василиса тогда была похожа на тайную воздыхательницу. За день до маленького праздника Василиса попросила маму зайти в канцелярский магазин после работы и купить самые блестящие гелевые ручки, «желательно с запахом!» - деловито добавляла она. Когда Алёна вернулась с работы, Василиса, забрав ручки, заперлась в своей комнате, настраиваясь на продолжительную и ответственную работу. Она включила гирлянду и устроилась за столом, вывернув наружу всё содержимое ящиков: клеевой пистолет, стразы, бусины, наклейки, ленточки, фломастеры, ручки, цветную бумагу и картон. Высунув кончик языка, принялась вырезать из розового картона ровное сердечко, что вышло у неё не с первого раза. Оставшись довольной, она начала вырезать из красной бумаги несколько маленьких сердечек, дабы приклеить их к основной части. Следом она наклеила стразы по контуру и думала над тем, чтобы наклеить блестящую бусину посередине, но обожглась клеем и приклеила её к своему пальцу, отчего расплакалась, но работу не закончила. Василиса старательно обвела маленькие сердечки красной ручкой с химозным запахом клубники, по центру вывела робкую надпись: «Для Бори, 6Б», а внизу написала «Твоя улыбка как солнечный луч».  Проколола верхушки дыроколом и просунула белую ленточку, завязав бантик. Василиса осталась довольной своей валентинкой несмотря на то, что обожглась и склеила бусину с пальцем воедино, даже не обращая внимания на то, что та красная ручка уже засохла, ведь Василиса в творческом порыве забыла её закрыть. Уже утром, в день праздника, Алёна помогла дочери избавиться от ненавистной бусины на пальце и по её просьбе завязала на ей на голове два милых хвостика, после чего перевязала белой ленточкой – той, что осталась от вчерашних трудов. Василиса выбрала розовую кофточку с шифоновыми рукавами и надела юбку. Выглядела она так празднично, что Локонов даже поздравил её с днём рождения, хотя день рождения Василисы прошёл ещё осенью. Василиса поглядела на горсть красных бумажек в руках Риты и ужаснулась – это так много мальчиков ей нравятся? Рита же относилась ко всему этому проще и дарила валентинки всем тем мальчикам, с кем общалась, и, спросив у Василисы, сделала ли она кому-нибудь валентинку, осталась шокированной от её отрицательного ответа. Василиса соврала, так как считала, что её бумажное признание должно остаться личным и сокровенным. На перемене после второго урока Василису забрала в актовый зал Тамара Львовна – их классная руководительница, ведь дети готовились к конкурсу чтецов, и нужно было выбрать произведение, с которым она будет выступать. Василиса, то и дело поглядывая на часы, соглашалась со всем, что ей предложат, ведь валентинки должны были раздавать именно на этой перемене, и она боялась не застать момент реакции Хенка на её открытку. Когда Василису отпустили, она, нервно поправляя хвостики, семенила к кабинету и пыталась унять внезапно возникшее волнение. А вдруг Боря всё поймёт? Вдруг изорвёт послание? Неприятные мысли сковывали, не давали переступить порог шумного кабинета, но Василиса всячески старалась успокоить себя. Она всё же пересилила себя и вошла в класс. Первым делом Василиса взглянула на Хенка. Его щёки были пунцовыми то ли от смущения, то ли от стыда. Взгляд был обращён в пустоту, а руки с силой сжимали пенал, будто это он в чём-то провинился. Сердце Василисы ухнуло в пятки. Горький укол разочарования ощущался, как электрический разряд. Василиса поняла, что, вероятнее всего, он прочёл её валентинку и вот она – та самая долгожданная реакция. Шумная возня где-то в стороне от Бори привлекла внимание, и Василиса, посмотрев туда, ужаснулась. Под одобрительные возгласы одноклассников Ваня Кислов кружился вокруг своей оси, изображая влюблённую девочку, и держал при этом в руке потрёпанную бумажку с белым бантиком, в которой Василиса узнала свою валентинку. От неё уже отвалилось несколько страз, а краешки погнулись. И тогда её сердце сделало кульбит. Ком в горле говорил о приближающихся слезах, но Василиса была не силах стронуться с места. Ноги налились свинцом, а руки пригвоздились к бокам. Только получив лёгкий толчок в бок, Василиса смогла вернуться в реальность. Рита пролепетала Василисе те самые слова, глядя на Кислова: «Твоя улыбка как солнечный луч, Вась». Реквием по сердцу. Василиса, растерянно моргнув, взглянула на Риту. Подруга протягивала ей квадратик из белого картона, на котором красовалось чёрное сердечко и подпись: «Васильку, 6Б». Василиса забрала валентинку, не глядя. – Это не смешно. – вырвалось у Василисы, но даже она сама не узнала свой голос. Василиса направилась к своей парте, закинула в рюкзак учебники и, выходя из кабинета на трясущихся ногах, сообщила сидящему на первой парте Илье: – Скажи Тамаре Львовне, что мне стало плохо, пожалуйста. Кажется, Илья поинтересовался, не нужно ли её проводить. Кажется, Рита что-то спросила. Кажется, Мел прекратил шоу Кисы. Всё это не интересовало Василису. Её чувства высмеяли. Пусть они не знали, кто отправитель, смеяться над чувствами низко. Даже её лучшая подруга смеялась. Все они гоготали, будто не получили ни одной валентинки. Будто никому из них никто не нравится. Лестничные проёмы меняли друг друга, а из глаз потекли слёзы несправедливости. Сердце изнывало от обиды. На себя, на одноклассников, на дурацкого Кису, и в особенности, на Борю. Спустя годы детская любовь завяла, так и не успев расцвести, а обида утихла, будто её и не было. Они все были детьми, а дети порой очень жестоки. По сей день никто не знает, кто был отправителем той валентинки, да и о ситуации все забыли уже давным-давно. Сейчас Василиса дружит и с Хенком, и с Кисой, да и одноклассниками всё хорошо. Но теперь Василиса таит все свои чувства в своём сердце, не давая им выхода до тех пор, пока возлюбленный не проявится сам. Из морока воспоминаний девушку выдернул нежный голос Риты: та убеждалась, что подруга всё ещё на связи. Василиса утвердительно помычала, рассматривая облупившийся пятиэтажный дом. Во дворе, на старой советской площадке, трое мальчишек пинали мяч под громкую современную песню. На скамейках сидели две бабушки и, кажется, решали кроссворды. – Тонька, – женщина задумчиво вертела в пальцах карандаш, – ну-ка, подсоби, английская можжевеловая лодка? Четыре буквы, вторая ж. Вторая женщина отвлеклась от написания ответа в своей книжке и призадумалась. – Какая вторая? – переспросила Тонька, но вспомнила сама. – Ж, говоришь… Ой, Зойка, так Джин! – Тонька ударила себя по бедру, вспомнив. – Ну точно! – обрадовалась Зойка, – Джин… – диктовала она себе, пока записывала. Василиса, не сдержавшись, хихикнула. Она остановилась у соседнего от бабушек подъезда и присела на скамейку, заканчивая разговор с Ритой. – Какие планы? – поинтересовалась Рита. В трубке слышались невнятные шорохи. Она не то распечатывала конфету, не то подпиливала ноготь. – Давай прогуляемся через часик? – Василиса пригладила платье и подняла голову на балкон второго этажа, из окна которого тонкой струйкой выходил табачный дым. Она улыбнулась. – Я к Кисе пришла. Думаю, что надолго, так как у нас несколько бутылочек пива. – ответила Василиса под весёлое улюлюканье Риты.– Давай завтра погуляем? – Привет герою-любовничку! – смеясь, выдала Рита. – Конечно-конечно, погуляем завтра. Не могу же я отвлекать тебя от такого. Пока-пока! Целую! – Как ребёнок ты, ей Богу! – усмехнулась Василиса, качая головой. – Обнимаю. Созвонимся позже. Рыбкина завершила разговор и убрала телефон в боковой карман рюкзака. Подошла к двери и набрала нужный номер на домофоне. Могла пройти вечность, прежде чем Иван Кислов соизволит открыть вам дверь в свою преисподнюю. Из домофона послышался игривый голос: – Кто там? – Кис, давай без приколов. – улыбнулась Василиса. – Кто там? – упрямо повторял Кислов, и Василиса слышала, что он улыбается. – Свои. – Пароль? – На горшке сидел король, Кис! – То-то же! Сразу видно, Рыбкина пожаловала! Проходи. Василиса покачала головой, говоря себе под нос тихое «Дурак». Дверь с пронзительным писком открылась, и Василиса вошла в подъезд. В нос ударили привычные запахи краски и побелки. Подростковое бунтарство отпечатывалось на подъездных стенах, отчего закрашивали это практически каждый день. Она была у Кисы множество раз. Когда-то они с матерью убегали от разъярённого отца к Кисловым, когда-то просто приходили в гости. Иногда Василиса приходила к нему с Мелом, Хенком и Геной, иногда приходила, чтобы скоротать время и не умереть от скуки дома. Лариса и Алёна – мать Василисы, подружились, как только Алёна устроилась в салон, где работает Лариса. Затем узнали, что их дети общаются, и началась своеобразная «дружба семьями». Кису всегда это забавляло, ведь Лариса часто интересовалась делами Василисы, а Алёна часто спрашивала – «Как дела у Иванушки?». Василиса же была рада такому жизненному повороту, ведь и она, и её мама, потеряв дружбу с Бабичами, обрели Кисловых, и были от этого счастливы. Сегодня Алёна пригласила Ларису поужинать в местном ресторане, а Киса, недолго думая, набрал номер подруги и отрезал: «Василёк, у тебя тридцать минут на сборы. Будешь мне петушков делать обещанных. По дороге докупи две бутылки пива какого-нибудь». Василиса не стала возражать, ведь никаких планов у неё не было, да и парни разъехались, кто куда. Мел вновь пытался заполучить желанное внимание Анжелы, Хенк уехал с мамой и Оксаной на дачу, а у Гены сегодня по плану – «закадрить пару девчонок, и как следует оттянуться». Поэтому сейчас Василиса стояла на пороге квартиры Кисы и, чертыхаясь, стягивала с плеча тяжёлый рюкзак. Киса выглянул из-за угла и направился к подруге с довольной улыбкой: – Всё купила? – А, так вот оно что, – в попытках снять с ног красные конверсы, протянула Василиса, – просто добавки ждал, да? – Неправда. – притворно фыркнул Киса, рассматривая подругу. Он скользнул взглядом по длинному красноватому платью в мелкий цветочек; голым ключицам и открытым плечам Василисы; собранным в небрежный пучок на затылке волосам и тонким пальцам, развязывающим шнурки на кроссовках. Кисе всегда нравилось, как она выглядит. Она могла быть сонной, уставшей, с растёкшимся макияжем и растрёпанными волосами или же выглядеть как фотомодель – ему было неважно. В глазах Кисы Василиса Рыбкина всегда оставалась красивой и притягательной. – Ты чего завис то? – голос Василисы вернул Кису обратно, к ней. Киса почесал затылок, и губы его растянулись в привычной ухмылке: – Да вот думаю, нахуя такую обувь покупать, если потом хер пойми сколько времени шнурки развязываешь? Василиса посмотрела на него укоризненно, склонив голову на бок. Киса прыснул смешком и, притянув её к себе за запястье, сжал в приветственных объятиях, специально задевая пальцами чувствительные места на талии. Рыбкина едва ли не взвизгнула от щекотки и попыталась вырваться, но ладони Кисы уже спокойно устроились на её спине. – Ещё раз… – задумчиво произнесла Василиса, обнимая друга в ответ, – и в глаз. Понял? – Ой-ой! Как грозно. Я уже успел испугаться.– он усмехнулся, устраивая свой подбородок на её плече. От Кисы пахло табаком и мятой. Он часто жевал мятные жвачки или ел леденцы с мятным вкусом, поэтому запах мяты всецело ассоциировался с ним. Василиса прикрыла глаза, с удовольствием вдыхая его аромат. – Ты выпил уже? – Я что, по-твоему, алкаш-пропитоха? В одну харю то пить. – он немного отстранился, чтобы видеть её лицо и цокнул, тряхнув головой в попытках убрать надоедливые кудри с глаз. Василиса прыснула смешком, глядя на эти несчастные попытки, и невесомым движением руки помогла другу убрать их. – Тебя ждал, вообще-то. – О, как это по-джентльменски, ждать собутыльницу. – с иронией в голосе произнесла Василиса, отстраняясь от Кисы. Он, в свою очередь, юмора не оценил и пробежался пальцами по рёбрам Василисы, отчего та взвизгнула и отпрыгнула назад: – Да Киса! – Да Киса! – передразнил он, поднимая с пола рюкзак подруги. Тягая его, дабы измерять тяжесть, он непонимающе взглянул на Василису: – Ты чё, туда кирпичей наложила, что ли? Василиса пожала плечами, метнув взгляд от рюкзака к лицу Кисы: – Да хрен знает, там формочка для петушков твоих, две бутылки пива и всякая мелочёвка. Однажды во всём городе по причине погодных условий отключили электричество на сутки. Батарея на телефоне Василис села, за окном был проливной дождь, и поэтому, слоняясь по дому от скуки, Василиса застала маму на кухне. Алёна перебирала кухонные ящики и, присев позади мамы, Василиса заметила в закромах шкафчика формы для карамельных петушков. Они загорелись идеей сделать карамельные петушки. Вымыли формочку от пыли, растопили сахар. Василиса достала краситель, а Алёна сладкую посыпку. Получились разноцветные петушки с хохолком из сладкой посыпки. В тот день за Василисой приехал Гена, так как ребята договорились встретиться на базе. Василиса достала из пакета леденец – Алёна отдала ей пять штучек для ребят – и протянула его Гене. Гена сначала с глупой улыбкой смотрел на конфету, а после слов о том, что это самостоятельно приготовленный петушок, Гена закинул его себе в рот и довольно промычал: «Как в детстве прямо, Мелочь!». По приезде на базу, Василиса протянула пакетик с леденцами Кисе и Хенку, и они, разглядев сладости получше, разразились смехом. Василиса с улыбкой наблюдала за тем, как Киса тычет леденцом в лицо Хенка и приговаривает: «Пососи, Хенкалина!», чуть ли не умиряю от смеху. Хенк отпихивал его руку от своего лица, хватаясь за живот, который стянуло от смеха спазмом. Гена подошёл к парням сзади и дал обоим пару несильных оплеух, говоря: «Ничего вы не понимаете в колбасных обрезках, молодёжь!». Парни замолчали ровно на секунду, но стоило Кисе вновь взглянуть на петушок, комната вновь наполнилась громким смехом. Мел, вошедший на базу, что-то говорил, но заметив общее веселье, подошёл ближе в непонимании. Василиса взглядом указала на пакет с леденцами и, заметив их, Мел поднял брови и закинул один из них в рот. Рыбкина улыбнулась ему и отбила пять, якобы соглашаясь, что они вкусные. Успокоившись, парни всё же попробовали леденцы, и после просили, чтобы Василиса сделала ещё таких. «Хенкалине же нужно тренироваться как-то!» – добавил Киса. Василиса всё как-то откладывала этот момент, но, похоже, сегодня возможность и момент были подходящими. – Расчехляйся. – разваливаясь на кухонном стуле, скомандовал Киса. Прежде он достал бутылку пива из холодильника, а теперь открывал крышку зубами. – Жду не дождусь, пока ты зуб сломаешь себе вот так вот. – укоризненным тоном иронизировала Василиса, расстёгивая молнию на рюкзаке. Следом за этими словами в неё полетела та самая крышка, но Василиса, едва успев, увернулась и показала другу средний палец, на что тот ответил взаимностью. Василиса достала из рюкзака формочку, две бутылки пива и телефон, и с неприятным бряканьем пихнула рюкзак под стул. – Я, конечно, не то имел в виду, когда сказал расчехляться, но ладно. – протараторил Киса и, сделав глоток пива, ударил себя по бёдрам и встал со стула. – Командуйте, госпожа Рыбкина. Что вам нужно? Василиса закатила глаза от слов парня: – Не дождёшься, Кис, не дождёшься. – притворно вздохнула Василиса, а затем осмотрела кухню. – Угомонись, я сама всё найду. Кислов на слова подруги отреагировал мгновенно и обернулся к ней с вызовом в глазах: – Это мы ещё посмотрим, Василёк. – с этими словами он приземлился обратно на стул и закинул ноги на второй, разваливаясь на стульях, как на троне. Он потянулся и зацепил пальцами вторую бутылку, притягивая её к себе, чтобы открыть её для Василисы. Она на его слова прыснула смешком и принялась за готовку. Василиса достала из шкафа маленькую кастрюльку и нашла в ящиках сахарный песок. Поставив кастрюлю на огонь, достала стакан и насыпала в него сахар, после чего постепенно высыпала его в разогретую кастрюлю. «Благодарю» – произнесла Василиса, когда увидела на столе открытую бутылку пива, и сделала пару глотков. Она достала из ящика ложку и принялась медленно помешивать тающий сахар. Аромат наполнял комнату, отчего Василиса чуть улыбнулась. Киса наблюдал за ней. Внимательно следил за каждым её движением. Его удивляло то, что такая неуклюжая девушка как Василиса, которая сносит всё на своём пути, стоит ей зайти в маленькое людное помещение, становилась на кухне ловкой кошкой. Он постепенно опустошал бутылку, и вскоре брови его свелись к переносице, послышался вопрос: – А какого хера ты лучше меня на моей кухне орудуешь? Я даже не знал, что у нас кастрюли там стоят. – Киса похлопал глазами, а Василиса рассмеялась, оборачиваясь к нему: –Надо почаще готовить себе, Кис. – Василиса потянулась к столу за бутылкой пива и сделала пару глотков, прежде чем обернуться к плите и помешать жжённый сахар. Киса тряхнул головой и пожал плечами: – Я раз в месяц яичницу себе приготовлю, когда матери дома нет, да и хватит мне. – сказал он, на что Василиса прыснула смешком. Она часто готовила для себя и отца в мамино отсутствие, поэтому проблема неумения готовить её не касалась. – Каждый человек должен уметь готовить хотя бы базовые блюда, Кис. Как ты в будущем жить будешь? – она вновь развернулась к плите и аккуратно сняла с неё кастрюльку с горячим сахарным сиропом. Киса нахмурил брови и, поднявшись со своего «трона», заявил: – Дошираки, по-твоему, для придурков придумали? А яйца можно готовить десятками способов! – Киса запрыгнул на подоконник и открыл форточку. Затем Василиса услышала, как тихонько чиркает зажигалка: он собрался покурить. – Ты так и месяца не протянешь, дружочек, гастрит заработаешь, и в больницу сляжешь.– строго произнесла Василиса, оборачиваясь. Она разорвала маленький пакетик и выдавила несколько капель голубого красителя в густую сахарную массу. – Потом на диетах сидеть, желудок лечить… Кошмар! – Ой, да ладно тебе, Вася, не нуди. – Киса отмахнулся от нравоучений подруги. Кухню заполнили запахи жённого сахара и табака. Будто смешались ароматы этих двоих. Сахар и табак. Приятное сочетание. Василиса разлила густую массу по формочкам и вставила в них спички – импровизированные палочки. Киса вновь внимательно следил за её движениями. Ему нравилось. Нравилось то, с какой осторожностью она занималась этими леденцами. Он готов был капризничать, говорить о том, что десяти леденцов мало – хотя он и за месяц их не съест, – готов складировать их в своём столе, лишь бы наблюдать за тем, как она в спешке поправляет спадающие на лоб волнистые пряди, выбившиеся из пучка; а потом наклоняется и тихонько дует на сахар в формочке, остужая. Это по-своему завораживало Кису, отчего тот помалкивал, выдыхая сигаретный дым. Василиса обернулась и поймала взгляд Кисы, непонимающе нахмурившись: – Что такое? – Что такое? – нахмурившись, Кисы хмыкнул от притворного непонимания и, избавившись от окурка щелчком, спрыгнул с подоконника. Василиса покачала головой и подняла свою бутылку в немом предложении чокнуться. Уголки губ Кисы поползли наверх, и он, взяв свою бутылку, звонко ударил её стенками о стенки бутылки Василисы: – За петушков! – гордо произнёс Киса, вздёрнув подбородок. – Получается, за вас, друзья мои. – Василиса сделала глоток, хитренько подмигивая другу. Киса чуть не поперхнулся пивом, выражая этим своё недовольство от сказанного. Он поставил бутылку на стол и, подойдя к подруге, закинул руку ей на плечо, чуть надавливая на шею, тем самым заставляя наклониться. Будто взяв её в тиски, он с нажимом тёр костяшками пальцев её макушку, отчего Василиса встрепенулась и начала вырываться, –Киса, прекрати! С ума сошёл? – Будешь знать... – отпуская девушку, довольно улыбнулся Киса. Василиса недовольно глядела на друга, а в следующее мгновение мимолётную тишину нарушил звонкий щелбан. Киса схватился за лоб, когда Василиса с громким смехом убегала из кухни в коридор. – Один – один. – смирившись, вздохнул он. Василиса вернулась к другу с довольной улыбкой и горделиво похвасталась: – Щелбанам меня Гена учил. – Смотри не лопни от гордости! – фыркнул Киса, качая головой. Он сделал пару глотков пива и взглянул на подругу, – Перепало там ему с кем-нибудь, не знаешь? – Если бы не перепало, то мы уже на базе сидели бы с траурными платочками на голове: «Прощай, сексуальная жизнь Гены Зуева. Кажется, ты стареешь». – сделав несколько глотков пива, ответила Василиса. Киса пожал плечами, давясь смешком. – Хотя бы кому-то из нас везёт... –тяжело вздохнул Киса, добавляя драматизма своим словам. – Бедный-несчастный Кисонька, – Василиса выпятила нижнюю губу, разыгрывая притворное сочувствие, – Как же так? Семнадцать лет, а потрахушек нет. Киса поднял указательный палец и с важным видом заявил: – В отличие от вас, Василиса Батьковна, потрахушки у меня были, – он сделал глоток пива и деловито добавил: – Так что, утихомирьте свою зависть. А вообще, друзья же должны помогать друг другу… – Киса сжал руку в кулак и поднёс ко рту, языком толкая щёку изнутри. – Ой, иди в жопу, альфа-самец недоделанный. – беззлобно огрызнулась Василиса, вяло качая головой. От выпитого пива и летней жары клонило в сон. К тому же, Василиса всегда быстро пьянела. Этим, к её превеликому сожалению, она пошла в отца. – Я запомнил. Вот так вот ты друзьям помогаешь, значит. - У вас же с Риткой что-то намечалось, не? Вот и попроси у неё помощи. Этот вопрос был задан скорее для того, чтобы узнать мысли Кисы на этот счёт. Успокоить внутреннюю шипящую от ревности змейку, готовую плеваться ядом в любого. Или, наоборот, подпитать её желчь. Василиса едва ли сдержала позыв отмахнуться от глупых мыслей. Да о чём она думает вообще? Что за навязчивые размышления о ревности? Её развязанному языку и глупым мыслям способствует вторая допитая бутылка пива, никто иной. Да ведь? – Опа, Василёк сплетенки пособирать для подружани захотела? – Киса взъерошил мешающие волосы, убирая их со лба, и отпил из бутылки, не торопясь с ответом. Василиса тем временем уложила голову на своих руках, прикрыв глаза. Готовилась к страстному монологу, –Че, думаешь, не вижу, как она слюнки по нему пускает? Не дай Бог в постели со мной она бы Мела представляла. Я бы так и скинулся с пятого этажа головой вниз. Не, Мел, конечно, ничё такой, но для тех, у кого Есенин на стене висит, а на звонке какой-нибудь Бетховен играет. Василиса рассмеялась от этих высказываний об их общем друге и подняла голову, задумываясь над ответом. – Не неси чепухи. Мел очень симпатичный парень, к тому же эрудированный, а у Ритки ни Есенина, ни Бетховена и в помине нет. – Да кто ж спорит то? Но я бы всё равно такого не пережил. У меня и не встал бы никогда после такого. – вслед за этими словами он поспешил переплюнуть через левое плечо и постучал по голове. Василиса от этого хихикнула. – То есть, с Риткой у вас всё? Да ну кто тянул её за язык? Зачем она вообще этим интересуется? Василисе сейчас жизненно необходимо остаться одной и побиться головой об стол, чтобы больше не задавать таких вопросов. Она говорит прежде, чем обдумывает то, что хочет сказать. Тем временем Василиса натягивает маску чистого и бескорыстного интереса и с любопытством смотрит на друга. – Да ничё и не было толком, – Киса дёргает плечами, – позажимались пару раз набуханные, да пососались, всё. – он отставляет опустевшую бутылку, а Василиса кончиками пальцев подталкивает ему и свою. – А чё за резкий интерес такой? Змейка, довольная услышанным, уползла в свои покои, оставив Василису отдуваться за её прихоти. А Василиса то и понятия не имела, что ответить. Она, наверное, раньше никогда и не интересовалась, как там у Ванюши с девочками, отчего сейчас было труднее найти подходящие слова. – Да так, просто Ритка перестала про тебя говорить что-то, вот и всё. – вяло, но быстро пролепетала Василиса, поднимаясь из-за стола.– Пойдём, может, полежим немного? Пока леденцы застывают. Признаться, Рита никогда особо и не делилась своими взаимоотношениями с Кисой. Все и так всё видели, к чему вообще слова? Василисе даже стало немного стыдно, что она обманула друга. А что она могла сказать? «Да так, просто у меня мысли появляются, что я тебя ревную, вот решила удостовериться, что нет у тебя никого». Василиса понимала, что больше взаимных приколов с Кисой ей ничего не светит. Они друзья, и всегда ими будут. Не нужно ставить такое дорогое для них общение под угрозу из-за каких-то бредней. Киса поднялся из-за стола, прихватив с собой из холодильника последнюю бутылку пива. – Ну вы и даёте, даже о пьяных поцелуйчиках всё растрындите друг другу! – Киса беззлобно усмехнулся, слегка подталкивая Василису на выход из кухни. – Которые, на деле то, ничего феерического не значат. – На себя с Геной посмотри, а потом про нас с Ритой говори что-то. У Кисы в комнате, по сравнению с кухней, было темно. Глазам нужно было пару мгновений, чтобы привыкнуть. Приятный полумрак усыплял. Шторы, как всегда, были завешаны, а возле расправленного дивана тихонько жужжал вентилятор. Василиса подошла к дивану и, взяв скомканный плед, расправила его так, чтобы в уличной одежде можно было лечь. – Кровать здесь заправляешь только ты, - ухмыльнулся Киса, щёлкая крышкой от бутылки, – даже маман сдалась уже. – Ну вот и лежать здесь буду только я, значит. – довольная улыбочка появилась на лице Василисы, когда она растянулась на диване в позе звезды и прикрыла глаза. – Компьютерный стул примет тебя в свои жёсткие объятия. – Двигайся, Рыбкина! – потребовал Киса, несильно толкая подругу коленом в бок. Василиса лениво подняла руку и показала ему средний палец и, сделав ему одолжение, двинулась к стене. Киса подхватил одной рукой подушку, во второй стараясь не разлить пиво, и положил её себе под спину, удобнее укладывая голову на прохладной бетонной стене. Василиса насупилась, цокнув от недовольства, взяла подушку и проделала то же самое. – Давай хоть «Лило и Стича» посмотрим? – тихонько произнесла Василиса, щенячьими глазками глядя на друга. Он от такого прыснул смешком, но всё же покорно достал телефон и включил подруге её любимый мультик. Следующий час они проводят в комфортном молчании. Делят бутылку пива, изредка перекидываясь комментариями насчёт Стича. Уж больно сильно этот чудик понравился Кисе, что тот даже попробовал спародировать его голос, отчего Василиса так сильно рассмеялась, что пролила на себя тёплое пиво. Киса на этот казус отреагировал слишком бурно, и мультик ушёл на второй план. Василиса переоделась в шорты Кисы, которые доставали ей до колена, потуже завязала шнурок на талии, и надела потёртую футболку с надписью «Nirvana» на спине. Застиранное платье она повешала себе на плечо, захватила с кухни два застывших петушка и полюбовалась их красотой. Платье на балконе, а Василиса, к счастью, снова на диване. Кисе достался зелёный петушок, глядя на который, он просто не может сдержать рвущегося наружу смешка от воспоминаний. Василиса забрала себе синего, ведь от него Киса отказался, сказав, что петух и так петух, а тут ещё и голубой. – А тебе идут шмотки то мои, – вынес вердикт Киса с шипящим из-за леденца во рту звуком, – не хочешь стиль сменить? – Да, на балахон с рокерским оттенком. – прыснула смешком Василиса, отпивая из бутылки последний глоток священного пива Кисы, из-за чего тот лягнул её ногой. Василиса злорадно засмеялась, на что Киса показал ей средний палец. Они вновь смотрят мультик, вот только теперь Василиса полностью погружена в свои мысли. Под мысли и тоненький голосок Лило она начала проваливаться в полудрёму, но резко спросила: – Как ты собираешься жить после одиннадцатого класса? Пойдешь дальше учиться? Переедешь? Почему-то тревога о будущем застаёт Василису совсем внезапно. Давит на горло, напоминая, что с городом и его жителями рано или поздно нужно будет расстаться. Даже с самыми близкими. Когда она об этом думает, ей кажется, будто она всё ещё малышка, которая стоит посреди парка аттракционов и спрашивает у мамы, на какую горку они пойдут дальше. Но она уже не малышка, а её жизнь, к сожалению, не парк аттракционов. – Ебать у тебя сегодня чёт вопросы резкие. – нахмурился Киса, пока вертел палочку леденца меж двумя пальцами. – Да хз, пока чёт не думал. Наверное, перееду. А чё? Может с Гендосиной намутим бизнес какой, не знаю ещё. – Бизнес по варению наркоты? – скептически усмехнулась Василиса, но когда в ответ получила серьёзный кивок, то ткнула пальцем в висок друга. – С ума сошёл, что ли? – Да я не ебу, чё завтра будет, а ты меня о таком спрашиваешь. – Киса вновь свёл тёмные брови к переносице, рассматривая подругу. – Кто знает, я может сторчусь уж к тому моменту? – Дурак! – шикнула Василиса, качая головой. – Мне пока в школе заебись, поэтому о будущем как-то не пекусь. Василёк, на дворе лето! Кайфуй, пока молодая. Живи моментом. – В школе то да... – улыбнулась Рыбкина, прокручивая в голове самые разные моменты со школы. Она помнила, как гонялась по всей столовой за Кисой, так как тот купил последнюю ватрушку с брусникой. Помнила, как прогуливала физику с Ритой и Локоном, и в туалет вошла завуч. Им всем тогда не поздоровилось, но зато адреналин подскочил нехило. Также Василиса помнила, как Хенк случайно зарядил ей по голове баскетбольным мячом. Было странно, что она это помнит, ведь удар был такой, что перед глазами заискрился воздух. Хенк тогда очень долго извинялся перед ней в мед. кабинете, а Василисе вдруг стало смешно с этой ситуации. Было и такое, что Киса, будучи в седьмом классе, залез под парту и весь урок там и просидел, чтобы у него не спросили пересказ по истории. Точно. Валентинка! – Слушай, – начала Василиса и услышала в ответ лишь протяжное мычание. Киса был полностью погружён в мультик. Василиса даже понаблюдала за этой умиляющей картиной несколько мгновений, пока он сам не повернулся к ней, поставив мультсериал на паузу, – ты помнишь, как в шестом классе кто-то подарил Хенку валентинку с подписью «Твоя улыбка как солнечный луч»? Киса нахмурился, пытаясь вытащить из сознания хоть какие-то обрывки воспоминаний. У него получилось. – А, это ту, с которой я влюблённую тёлочку ещё строил? – он улыбнулся, кивая. – Ты чё, знаешь, кто подарил её? – детский огонёк любопытства вспыхнул в его глазах, отчего Василиса не смогла сдержать улыбки. – Да-а… – несколько интригующе протянула она, прикусывая губу. Киса нетерпеливо цокнул и щёлкнул её по носу, чтобы продолжала говорить. – Это была моя валентинка. Что-то в его реакции не понравилось Рыбкиной. Смесь удивления и какого-то разочарования застыли во взгляде, и Василисе хотелось бы думать, что разочарование ей показалось. Киса поднял брови, скользя взглядом по её лицу, будто пытаясь найти намёк на шутку. Безуспешно. – И чё, ты типа в Хенкалину втюрилась? – он пытался скрыть своё недовольство за безразличием, но получалось не очень хорошо. – Ну, он нравился мне в шестом классе, и я вот решила таким способом признаться ему, – Василиса пожала плечами и усмехнулась, – но как-то вот так вышло, что «влюблённая тёлочка» немного подпортила момент. Киса на эти слова как-то остро среагировал: – Чё, помешал вашему с Хенкалиной счастью, да? – он как-то недобро усмехнулся. – Уж прости, что такой мудак. Ты бы ещё первый класс вспомнила, да предъявила что-нибудь. – Кис, ты чего завёлся то так? – Василиса непонимающе нахмурилась, скользя взглядом по напряжённому другу. – Это никакая не предъява, я просто поделиться с тобой решила. В чём проблема то? К тому же Хенк мне к концу шестого класса уж и нравиться перестал, так сказать, к счастью. Я рада, что мы друзья сейчас... – она и сама не поняла, зачем оправдалась. Но будто бы ситуация накалилась сильнее, не скажи она этих слов. Под его взглядом было тяжело. Василисе вдруг захотелось, чтобы складки дивана засосали её внутрь и пережевали. Кто же знал, что Киса так гневно отреагирует на события четырёхлетней давности? Киса молчал, будто обдумывал что-то. – А чё мне тогда не делала такой шняги? Вопрос поставил Василису в тупик. С какой ещё стати? Нет, признаться честно, она сделала ему валентинку в этом году, но выбросила прежде, чем положить в ящик для отправки. Она не была ни в чём уверена, а значит и Кисе голову морочить незачем. Хотя Василиса очень сомневалась, что он бы воспринял её слова серьёзно. – Не была уверена, да и как-то потом детским это казалось. – Василиса хмурилась, мямля слова, придуманные на ходу. – А ведь Мел, сучёныш такой, подговорил меня тогда хуетой этой заняться, – Киса поморщился, будто рассказывал нечто унизительное, – я тогда тебе валентинку нарисовал. Теперь черёд Василисы неверующе кривить лицо и удивлённо поднимать брови. Он говорит ей об этом спустя четыре года? – А почему рассказываешь только сейчас? Киса всплеснул руками: – А чё, надо было прибежать и сказать: «Ой, Васюша любимая, это я тебе валентиночку сделал! Будем жить долго и счастливо?» – Киса спародировал писклявый женский голос, скептически глядя на подругу с непонятной для неё обидой. – Не так, но… – она замолкла. Василиса ведь и сама не рассказала Хенку о том, что той несчастной отправительницей была она, зачем тогда предъявлять что-то Кисе? Сейчас было важно другое. – Так я… я тебе тогда нравилась, получается? – Блять, да! – он цокнул от раздражения, качая головой. – Как придурок малолетний блять ещё потом ждал эту поганую бумажку, мечтал, думал, что они до меня просто не доходят. – Потом? И тут до Василисы дошло. Всё внезапно встало на свои места. Она открыла и закрыла рот, словно рыба, выброшенная на сушу. Киса буквально признался ей сейчас в чувствах. Она внезапно соскочила с дивана. Подошла к компьютерному столу и начала шарить по его ящикам. Киса непонимающе следил за её действиями и хотел было возмутиться, но слова так и застряли в горле. Она нашла слегка помятую тетрадь по информатике и вырвала оттуда листок, после чего взяла из этого же ящика перманентный маркер и начала что-то выводить им на клетчатой бумаге. Киса хотел было подойти к ней, но Василиса опередила его На листке было выведено чёрное сердечко, а внизу красовалась подпись «Кисе, 10А». Киса держал его в руках, не раз перечитывая написанные слова. Он уставился на подругу, которая из-за волнения искусывала свои губы. – С небольшим опозданием, – неловко пробормотала Василиса, поднимая взгляд на Кису, – но теперь я хотя бы уверена. В следующее мгновение Киса, согнув ноги в коленях, подался вперёд и накрыл её губы своими. Собственный вздох неожиданности показался Василисе слишком громким в плотной тишине комнаты. Киса целует жадно, сминая её губы, кончиком языка касается её верхней. На вкус он – карамель, и Василиса стремится впитать в себя его без остатка. Кожа Кисы кажется обжигающей: она ведёт ладонью по его шее, выводя ногтем незамысловатые узоры. Узловатые пальцы блуждают по её спине, пересчитывают каждый позвонок, сжимают футболку, пытаясь добраться до находящегося под ней. Киса целует её настойчиво, с упоением, цепляет её язык своим, и Вася ловит его жаркие вздохи ртом. Мягко поглаживает его скулу большим пальцем, когда Киса надавливает ей на спину ладонью, вынуждая переместиться к нему на колени. Он наклоняется к ней, прижимается всем телом, а пальцы его забираются под футболку. Он ведёт ладонью по её рёбрам, и Василиса дёргается, поддаваясь ближе, и старается дышать глубже. Они разрывают поцелуй лишь на несколько мгновений, чтобы прижаться друг к другу лбами и сделать пару глотков воздуха. Карие вишни завораживают Василису, а Киса тонет в бездонных озëрах её глаз. Они снова целуются, и время вдруг перестаёт иметь ценность. Василисе, кажется, сносит от этого голову. Её пальцы путаются в мягких каштановых кудрях, пока сама девушка ëрзает на чужих коленях. Внезапный звук рингтона прерывает приятную тишину и нарушает магию момента. Вася вздрагивает, словно очнувшись от наваждения, и отстраняется, чтобы потянуться за телефоном. Киса не теряет надежды: хватает девушку за руку и тянет обратно, намереваясь продолжить сладостный поцелуй, но Василиса лишь тихонько смеётся, не поддаваясь, и слезает с его колен. – Да, мам? – Василиса сначала не узнала свой севший голос, отчего смутилась. Прокашлялась, прочищая горло, и ответила на вопрос матери: – Да, буду выходить где-то через двадцать минут. Мы досматриваем фильм. – она услышала, как Киса сдавленно усмехнулся, и осмелилась взглянуть на него. В полумраке он выглядел почти мило: взъерошенные волосы, глупая ухмылка и опьяненные глаза. Василиса завершила звонок. Экран телефона погас, и теперь они встретились взглядами. Молчаливые переговоры означали осознание – всё изменится, и очень скоро. Буквально с момента, когда любой из них посмеет шелохнуться. – Это лучше любой валентинки. – вырвалось у Кисы с хрипотцой. У Василисы замерло дыхание от его слов. Кончики пальцев покалывало, сердце колотилось где-то в горле – да так, будто норовило вырваться из груди. В полумраке глаза Кисы казались чëрными, словно бусины, и он смотрел на неё с таким трепетом, что девушка потерялась на мгновение. Пожалуй, молчание о чувствах стоит того, чтобы понимать всё по глазам человека. Пожалуй, Василиса даже рада, что они не не трогали эту тему раньше. Сейчас она готова поклясться, что её глаза искрятся от счастья. – Лучше. – шёпотом подтверждает Василиса, и Киса привлекает её к себе, очаровательно посмеиваясь. ...