В доме на другой стороне улицы

      Драко полагал, что самое лучшее — это немедленно уйти отсюда. Покинуть это место, где вид растерянной, оглушенной Гермионы вызывал в душе почти необоримое искушение вернуться, помочь, попытаться как-то все исправить…       Она тебя не помнит.       Эта мысль отрезвила. В самом деле, как отреагирует Гермиона Грейнджер, если увидит в темном переулке, в котором сама не знает, как оказалась, внезапно бросившегося к ней Драко Малфоя?.. Он отступил в тень — за кучу каких-то ящиков, откуда мог наблюдать, оставаясь незамеченным.       Некоторое время она стояла неподвижно — то ли собираясь с мыслями, то ли приходя в себя от шока после воздействия заклинания. Драко никогда не интересовался, как оно действует — о чем сейчас ужасно жалел. Но в тот момент, когда он уже был готов наплевать на все, подойти и предложить помощь — в роли случайного прохожего, ангела-хранителя, грабителя — да все равно кого!.. — она наконец пошевелилась. Поднесла руку к лицу, коснулась щек — сначала одной, потом другой. До его слуха донесся тихий всхлип — который разбил бы ему сердце, не будь Драко уверен, что это плод его воображения. А потом она быстрым движением достала из кармана аккуратно сложенный лист бумаги, сожгла его, не читая, повернулась на месте — и исчезла. Растворилась, будто никогда не было.       Это простое действие ввергло его в ступор. Это должна быть та записка, та памятка, которую Гермиона написала сама себе. Но почему, черт возьми, она даже не сделала попытки её прочесть?! Да, она сожгла записку — и записка должна была быть сожжена, но почему даже не глядя?! Что-то мерзкое, склизкое нашептывало ему в правое ухо: «Она и не думала ничего расследовать. Не собиралась тебе помогать. Просто хотела забыть обо всем — как об ошибке, незначительной глупости; только и всего. А записка была всего лишь чистой бумагой с надписью «сожги меня», только и всего». Но в то же время тонкий серебряный перезвон у левого уха мешал безоговорочно поверить в такую простую, очевидную правду. Его могло обмануть собственное зрение, его глаза и уши — но Гермиона Грейнджер обмануть не могла. Только не так. Не так безжалостно, не так расчетливо.       Тогда что же здесь только что произошло?..       Так и не придя ни к какому определенному выводу, Драко выбрался из своего укрытия и, собравшись с силами, сосредоточился на ощущении того самого лестничного пролета, который они покинули не так давно — вместе. Его ждал Скай, пора было возвращаться.       Больших успехов в деле сбора вещей Скаю за прошедшее время добиться не удалось, однако стоило отдать ему должное: на кровати двумя почти аккуратными стопками высились его книги и одежда. С помощью Драко — и волшебства — дело пошло быстрее, и уже через сорок минут квартира стала почти такой же, какой была, когда они впервые переступили её порог: безупречной, безликой, безжизненной.       — Пап, а мы поедем на поезде или на автобусе? — спросил Скай, дернув отца за руку, чтобы привлечь его внимание.       — Ни то, ни другое, — рассеянно ответил тот. А потом спохватился, опустился на корточки и очень серьёзно заговорил, глядя сыну в глаза: — Я перенесу нас туда волшебством, но ты никому, никому не должен говорить об этом. Вообще ничего о волшебстве и о том, что случилось. Для всех — Мередит, Элис и других — мы приехали прямо из дома на поезде, понял? Это очень важно. Я рассчитываю на тебя.       Последняя фраза произвела поистине магический эффект. Скай исполнился решимости и, важно кивнув, взял отца за руку. Драко усмехнулся, перехватил сына покрепче, поднял на руки, повернулся на месте — и только эхо в пустом подъезде повторило тихий хлопок.       Мередит встретила их с искренней радостью — и легким недоумением, учитывая, что Драко звонил ей около часа назад, а из Лондона меньше, чем за два часа не добраться. С немалым трудом отказавшись от приглашения на ужин — должен был прийти Боб, отличная возможность их познакомить! — Драко уже предвкушал, как перенесется обратно в Лондон, прямиком к тому шоу-руму, где они со Скаем в прошлом году брали костюмы напрокат, и где он еще тогда заприметил отличный костюм Гэндальфа Серого, когда на него обрушилось новое, совсем незапланированное бедствие. Скай внезапно осознал, что отец не остается с ним у Мередит, а уезжает — и это вызвало у него такую отчаянную, такую оглушительную истерику, что они с Мередит почти час не могли его успокоить. Слезы сына разбивали сердце вдребезги, рвали его решимость в клочья — но, самое паршивое, будили в душе то, что называют «недобрым предчувствием». Может быть, он совершает ошибку?.. Стоило ли бросать сына, причинять ему боль ради женщины, которая, возможно, не нуждается ни в его помощи, ни в нем самом?..       — Три дня, — пообещал он Скаю и самому себе. — Три дня! Три дня — и я вернусь за тобой. И буду звонить каждый день!       — Два раза, — всхлипнул Скай сквозь слезы.       — Два раза в день, — торжественно заверил его Драко.       Это осложнение привело к тому, что на Чаринг-Кросс-Роуд он оказался на два часа позже, чем рассчитывал — в великолепном грязно-сером балахоне до пят, такой же мантии, подпоясанной плетеным кожаным поясом, мягкой серой шляпе с высокой тульей и опущенными полями, из-под которой были видны только пучки серовато-седых волос и густая борода, и длинным посохом в руках. В таком виде его бы и родная мать не узнала, так что на этот счет Драко был совершенно спокоен, вот только где теперь искать Гермиону или Флетчли, он понятия не имел. Согласно его расчетам, первым делом её должны были отвести в аврорат — но едва ли стали бы держать там несколько часов. Домашнего адреса он не знал. И что теперь делать?.. Куда идти?..       Неохотно Драко признал, что его план был не до конца продуман. Да что там!.. Он вообще никуда не годится! Как он собирался следить за аврором, сотрудником Министерства магии, в этом маскарадном костюме?! Как собирался попасть в Министерство?..       Кляня себя на чем свет стоит, Драко все же двинулся туда, куда намеревался: в Дырявый котел. Как бы то ни было, ему нужно попасть в Гринготтс и обменять деньги — фунты и пенсы у волшебников по-прежнему были не в чести. И тут сама удача улыбнулась ему: не успел Драко войти, как перед его хмурым, подернутым разочарованием взором возникло любимое лицо. Он остановился как вкопанный, не в силах поверить, что ему и в самом деле так повезло, но места для сомнений не было: в «Дырявом котле», за блюдом с пирожками сидела Гермиона Грейнджер во плоти — в компании Флетчли и Уизли, который с беззаботной улыбкой как раз поднимался из-за стола. До Драко донеслись только обрывки последней фразы: «… пора на работу. Заходи, если что… “ — но эта встреча все равно была подарком богов. Ловко уклонившись в последний момент от столкновения с Уизли, Драко успел заметить, как дурашливое выражение его лица сменилось странной ожесточенностью, и, весьма озадаченный, занял место за соседним столом — спиной к спине проклятого Флетчли.       Теперь он мог слышать каждое слово — и эти слова, равно как и тон, какими они были произнесены, Драко совсем не понравились. Этот ублюдок посмел её отчитывать!.. Да еще в такой премерзкой манере, будто имел на это право!.. Однако ответ Гермионы привел его в еще большее изумление: такого ледяного, неприятного тона он не слышал от неё никогда. Драко сдвинул шляпу набок, чтобы лучше слышать — но тут, как назло, за соседний стол уселась шумная компания из пяти человек, и все его усилия пошли прахом. Теперь до его слуха долетали только обрывки фраз: что-то про прием, оперу, свадьбу… Свадьбу?! Усилием воли Драко заставил себя сидеть смирно, но это давалось ему немалым трудом. Пусть Гермиона забыла его, но, черт, она же не могла забыть о том, что разорвала помолвку с этим фанфароном?! Он не мог стереть и это, не мог, не мог!.. А тот тем временем упрашивал, улещивал, за что-то многословно извинялся…       Развеселая компания на минуту затихла.       — И кстати, меня же еще ждут в Мунго, — отчетливо расслышал он голос Гермионы. В нем звучали досада и усталость. — Не могу поверить, что и в самом деле ничего не помню. Это просто…       Окончание фразы утонуло во взрыве дружного смеха. Но Драко великодушно простил этих легкомысленных дуралеев — самое главное он услышал. Гермиона отправится в Мунго — отлично, он будет ждать её там.       Надвинув шляпу поглубже, он поднялся и начал торопливо пробираться к выходу. И задержался лишь на секунду — когда прямо перед его носом в открытую дверь влетел крупный зеленый, очень-очень знакомый жук. И направился прямиком к тому самому столу, который вызывал такой живой, как оказалось, интерес.       Затеряться в пестрой толпе волшебников в больнице Святого Мунго не составило труда. Конечно, слишком долго околачиваться без дела в просторном холле было опасно — привет-ведьма и без того с подозрением поглядывала на старика, бормотавшего что-то себе под нос в углу, но это и не понадобилось. Не прошло и десяти минут, как из камина вышла Гермиона в сопровождении Флетчли. Не задерживаясь у стола справок, они направились прямиком к лестнице — и, выждав с минуту, Драко последовал за ними. Благополучно миновав первые четыре этажа, их милая маленькая компания достигла пятого — «Недуги от заклятий». Преследуемая им пара скрылась в одном из кабинетов с аккуратной табличкой «Гиппократ Сметвик», а Драко благоразумно остался на лестничной площадке, прикидывая, что же ему делать теперь.       Ясно как божий день, что Гермиону привели сюда, чтобы попытаться снять Обливиэйт. Драко испытывал некоторую неуверенность в связи с этим: у него и в самом деле не было никакого опыта в наложении этого заклятия, да и проверить, как оно подействовало на разум Гермионы, у него возможности не было. Да еще это её странное поведение с запиской… С другой стороны, общеизвестно было, что Обливиэйт необратим традиционными средствами — или, во всяком случае, труднообратим. Уж пытать Круциатусом до тех пор, пока не рухнут все ментальные защиты, её точно не станут…       — Простите, могу я чем-нибудь помочь?       Драко вынырнул из своих раздумий — и обнаружил прямо под носом чье-то доброе лицо, заботливо склонившееся к нему. На всякий случай ссутулившись посильнее, он пробормотал:       — Да ничего, деточка… Вот передохну, и дальше пойду себе… Лестницы эти….       — О, вам в больничную лавку? — сочувственно закивала женщина, судя по её одежде — сиделка. — Кому только в голову пришло сделать её на самом верху!..       — Да нет! — поспешил отречься от этого предположения Драко. Еще чего доброго, она спросит, что ему купить, и сходит сама — а у него в кармане ни кната! — Показалось, знакомую увидел, а не догнал… Ошибся, наверное…       — Знакомую? — удивилась женщина. — Какую знакомую? Сюда сейчас только мисс Грейнджер вошла, но она же… — она замялась, явно смутившись, но все же закончила фразу: — … молоденькая совсем…       — Да нет, что ты, деточка! — Драко изобразил дробный стариковский смех. Мысли судорожно метались, перебирая знакомых ему волшебников старшего, сильно старшего возраста. — Миз Лонгботтом я имею в виду, Августу Лонгботтом.       — Ах, мадам Августу! — просияла сиделка. — Ну, это вам показалось! Она обычно по воскресеньям бывает, а сегодня не было её! Такое несчастье, такое горе!.. И не забывает — ни сына, ни невестку, каждую неделю…       О несчастье Лонгботтомов Драко знал все — тетушка Белла тоже не забывала о своих жертвах, не упуская случая припомнить историю во всех подробностях. Так что беседу он охотно поддержал — в результате чего очень скоро получил любезное приглашение выпить чаю и отдохнуть немного, прежде чем пускаться в обратное путешествие по лестнице. Предложение было принято с должным количеством оговорок и извинений к обоюдному удовольствию: сиделка явно скучала и страдала от отсутствия собеседников, которые были бы хоть немного в своем уме, а Драко вполне обоснованно надеялся вытянуть у неё хоть какую-то полезную информацию.       Через полчаса он знал во всех подробностях биографии, состояние здоровья, любимые блюда и привычки всех постоянных обитателей отделения — от вышеупомянутых Лонгботтомов до Златопуста Локонса, о судьбе которого узнал с немалым удивлением. От старых пациентов беседа вполне естественно перетекла к новым — и Драко обогатился ценной информацией о том, что «бедняжка мисс Грейнджер» потеряла память, «вот прям совсем-таки всю», и целитель Сметвик ничего не может поделать, но «сам Гарри Поттер просил сделать все возможное! А разве ж можно отказать самому Гарри Поттеру?!». Драко оставалось только кивать, по возможности заглушая скрип зубов стариковским покашливанием — точнее, его жалким подобием, но увлеченная монологом сиделка ничего, на его счастье, не замечала.       Покидая отделение недугов от заклятий переполненным до краев дружелюбным гостеприимством мисс Берты Готобед, сплетнями и чаем с сухими галетами, он бросил цепкий взгляд на дверь палаты, возле которой уже заняли пост двое авроров. Гермиона останется здесь как минимум на сутки по распоряжению своего лучшего друга — что бесило, но, с другой стороны, гарантировало ей хоть какую-то безопасность. А значит, пока можно с чистой совестью заняться мистером Финч-Флетчли.       Драко отдавал себе отчет в том, что шансы на успех весьма невелики: стоит этому мерзавцу воспользоваться камином и вернуться в Министерство магии, как он потеряет всякую возможность за ним следить; простым старикам, которые не имеют ни настоящего имени, ни поддельной волшебной палочки, в Министерстве делать нечего. Но сегодня удача была на его стороне: спустившись в холл, Флетчли помедлил пару секунд, задумчиво глядя в сторону камина, но потом развернулся и решительно направился к выходу на лондонскую улицу. Преследовать его в виде Гендальфа было даже рискованнее, чем подойти и попросить прикурить — хотя лондонцы уже давно ничему не удивлялись, поэтому, когда Флетчли сел в такси, Драко последовал его примеру. За лишние десять фунтов водитель не удивился ни просьбе ехать за указанной машиной, ни тому, что уже через пять минут на его заднем сиденье вместо почтенного старика в маскарадном костюме оказался молодой человек в неприметной темной куртке и черной шапочке, надвинутой по самые брови.       Поездка закончилась у «Савоя» — но там Драко не ожидало ничего интересного. Флетчли в одиночестве поужинал в ресторане — надо думать, весьма неплохо, особенно если учесть, что у Драко в желудке плескался только жидкий больничный чай с пресловутыми галетами, после чего выкурил на тротуаре две сигареты одну за другой, сел в такси и уехал. Его путь закончился около многоэтажного дома премиум-класса. Ровно через две минуты после того, как Флетчли вошел в подъезд, зажегся свет в окнах пентхауса.       Пошел мелкий, противный дождь; Драко устал, замерз и чертовски проголодался. Из детективных романов, что он прочел без счета, он знал, что подозреваемого нельзя упускать из вида ни на минуту: именно ночами, под покровом темноты, оставшись в одиночестве и чувствуя себя в безопасности, они-то и совершают самые ужасные дела. Но, по правде говоря, — что мог совершить этой ночью Флетчли? Гермиона была в Мунго, под надёжной охраной. Встретиться с кем-то еще? Он мог трасгрессировать из собственной квартиры куда угодно и вернуться, а Драко ничего не узнает, хоть проторчи тут всю ночь, как дурак. Договорившись в конце концов с собственной совестью, он бросил последний взгляд на огромные окна, светившиеся покоем и теплом, и быстрым шагом направился прочь. Из ближайшей телефонной будки позвонил Скаю, убедился, что сын в порядке — и даже вроде бы доволен жизнью, после чего трансгрессировал на Чаринг-Кросс Роуд, в темном переулке вновь завернулся в хламиду Гэндальфа, успел в Гринготтс до закрытия и наконец вернулся в «Дырявый котел», где за скромную плату получил наконец горячий ужин и маленькую комнату со скрипучей кроватью.       Следующим утром он снова был в Мунго — и вот тут-то Драко начал осознавать всю глубину своей неопытности. Еще вчера ему казалось, что в том, чтобы присмотреть за Гермионой и присмотреться к Флетчли не будет ничего сложного. Но сегодня он понял, что снова несколько часов околачиваться в отделении недугов от заклятий без убедительного предлога означало вызвать подозрения — а предлога у него не было. Совершив неторопливую прогулку к больничной лавке и купив для отвода глаз пару фиалов зелья сна без сновидений, Драко между делом заглянул на пятый этаж. Авроры были на месте, но на этой ценной информации все его успехи и закончились. Спустившись в холл, он прикидывал, не переодеться ли женщиной — для разнообразия, чтобы одним и тем же нарядом не намозолить глаза, и почти пропустил появление знакомого лица.       Через холл больницы, с букетом ярко-зеленых растений, которые с натяжкой можно было назвать цветами, и блаженной улыбкой на губах, шествовала Луна Лавгуд — почти совсем не изменившаяся на последние десять лет.       — Привет, Драко, — негромко пропела она, поравнявшись с ним. — Сегодня прекрасная погода! Думаю, мы с Гермионой немного прогуляемся в больничном парке. Он там, с той стороны. Свежий воздух очень полезен, ты знал?       И, как ни в чем ни бывало — проплыла мимо. Посторонний наблюдатель не заметил бы ничего странного: девушка сказала пару вежливых слов старику о погоде, но Драко впал в ступор. Его так легко узнать?! Его маскировка настолько очевидна?! Так почему же… почему же она… И что это было? Предупреждение? Приглашение?!       Впрочем, Лавгуд всегда была странной. Гермиона говорила, что она встречается с Ноттом — а значит, вряд ли состоит в рядах ярых сторонников Поттера. В любом случае, от прогулки по парку вреда не будет, а если Гермиона намерена улизнуть из больницы с помощью Лавгуд — так и к лучшему. Где найти Флетчли, он знает.       Драко выбрал неприметную скамейку, почти целиком скрытую невысокой живой изгородью, с которой, если вытянуть шею, можно было наблюдать за выходом в парк, и приготовился к долгому ожиданию. Был ли в этом какой-то смысл?.. Едва ли. Но встать и уйти было выше его сил; ему нужно было убедиться, что с ней все в порядке, что с ней не сделали чего-то самого страшного, чего он не мог решиться назвать словами.       Две невысокие фигурки — блондинки и шатенки — появились гораздо раньше, чем он мог ожидать. Держась в отдалении от других прогуливающихся, они выбрали боковую дорожку — и Драко пришлось нырнуть за изгородь, чтобы остаться незамеченным. Гермиона прошла совсем рядом с его укрытием: то же пальто, те же джинсы, рассыпанные по плечам мягкие локоны, в которых играли отблески тусклого зимнего солнца… Поправив шляпу и торопливо отцепив ткань мантии от колючек изгороди, Драко выждал, пока девушки отойдут на достаточное расстояние, и неспешно побрел за ними.       Они говорили тихо — ни слова разобрать было нельзя, да и голоса слышны едва-едва. Подойти ближе он побоялся: Лавгуд видела его в холле и наверняка запомнила. Да еще узнала к тому же… Ему вновь пришлось напомнить себе, что Гермиона не помнит о нем — и внезапной встрече с разыскиваемым преступником, который, предположительно, похитил её и лишил памяти, не обрадуется. Еще и авроры где-то неподалеку…       Никаких авроров Драко, впрочем, так и не увидел — хотя они уже успели обойти маленький сквер. Зато заметил кое-что другое; точнее, кое-кого. Крупный зеленый жук вился вокруг Гермионы, как пчела вокруг цветка: присаживался то на воротник пальто, то на волосы, то пытался пристроиться на плече Лавгуд… Драко был абсолютно уверен, что видит Риту Скитер собственной персоной, причем занятую своим любимым делом: сбором информации и сплетен. Вопрос был лишь в том, для чего — или кого — этот жучок трудился. Если результатом станет разоблачительная статья в «Пророке» — то ей стоило пожелать удачи и оставить в покое. А если нет?.. Драко вспомнил, что видел Риту вчера в «Дырявом котле»: как раз тогда она наверняка и прицепилась к Гермионе, чтобы вынюхивать. Невольно он завистливо вздохнул: Рите это было гораздо проще и сподручнее, чем ему. Вот только как она узнала, где искать Гермиону? Ей просто повезло — или её прислали?..       В любом случае, Грейнджер должна знать, что её подслушивают — если, конечно, всевидящая Лавгуд еще не просветила её на этот счет. И, поразмыслив немного, Драко придумал простой и безопасный способ сообщить о жуке. Грейнджер должна помнить анимагическую форму Риты — в конце концов, невозможно не запомнить, если запираешь кого-то в банке!.. А значит, намек поймет.       Ускорив шаг, он принялся бормотать себе под нос — вначале неразборчиво, а потом все громче и громче. Поравнявшись с девушками, он обогнул их слева, слегка толкнув Гермиону плечом — и, не обернувшись и не сбавляя скорости, проследовал дальше.       Он съежился, чувствуя на своей спине прожигающий карий взгляд и в любой момент ожидая вскрика Лавгуд: «Это же Драко Малфой!..» Но крика не последовало. Оставаться в сквере, тем не менее, было нельзя — он и без того привлек к своей персоне слишком много внимания. Но он смог увидеть Гермиону, смог предупредить её о Скитер — и, чрезвычайно довольный собой, Драко нащупал в сумке коробку рассыпчатого французского печенья, купленного загодя по дороге в больницу, и отправился навестить свою вчерашнюю знакомую, мисс Готобед. Должен же порядочный человек отблагодарить её за гостеприимство? И заодно послушать свежие сплетни…