В доме на другой стороне улицы

      Она ушла.       Завернутая в подобие мантии, трансфигурированное общими усилиями из покрывала, в остроконечной шляпе — точной копии тех, в которые так любят наряжаться маггловские дети на Хэллоуин, с толстой тростью в руках. Узнать Гермиону Грейнджер в этой старой ведьме было невозможно, и, будь её задача проще — скажем, пробраться куда-нибудь или что-то подслушать, Драко, пожалуй, мог бы быть спокоен.       Но нет.       Она собиралась открыться — открыться глупому, импульсивному Уизелу, который всегда сперва делал, а только потом, если очень повезет, думал.       Драко прекрасно знал, что нужно занять себя чем-то, чтобы убить время до её возвращения и не известись от тревоги. И ему определенно было, чем заняться: сделать несколько заданий по французскому со Скаем, приготовить обед, постирать вещи… Однако твердости хватило лишь на то, чтобы выбрать текст в учебнике пообъемнее, чтобы занять им Ская надолго. Внутренние часы раздражающе тикали, отсчитывая минуту за минутой. Сейчас она уже, вероятно, миновала «Дырявый котел». Еще несколько минут — и двери «Всевозможных волшебных вредилок» закроются за её спиной, отрезая путь назад. Что будет потом?..       Он прошел по квартире, собирая разбросанные вещи и пустым, расфокусированным взглядом отмечая то, что подобрать было нельзя. Все вещи Ская, за исключением рыцарского замка, находились в его комнате — забросить их в сумку не составит труда. Куртка… ботинки… любимое полотенце в ванной…       Разум требовал, чтобы он сделал это прямо сейчас. Обуться, одеться, собрать сумку — и тогда, если телефон в его руке зазвонит, им со Скаем понадобится не больше пяти минут, чтобы покинуть эту квартиру. Но что, если она не позвонит?.. Если все пройдет успешно, и Гермиона благополучно вернется домой — какими глазами она посмотрит на его приготовления?.. Что подумает?.. Расценит его поступок как недоверие, осторожность, обыкновенную трусость? Он не знал; но чувствовал, что для неё это будет — предательство. Доказательство того, что он не верит в неё. Не верит по-настоящему.       А разве должен?.. Если бы он был один — другое дело, но ведь есть еще и Скай!.. И он должен, обязан спасти сына — и себя самого ради него. Но как же Гермиона?.. Разве она чужая им? И смог бы он просто — сбежать, не зная, что с ней сталось?.. Драко невольно вспомнил о матери: она солгала самому Темному Лорду ради того, чтобы попасть в замок и отыскать там его. Думала ли она о том, как это скажется на ней самой?.. На отце?.. Был ли это сознательный выбор, когда приоритет отдается ребенку, своей плоти и крови, или же она поступила бы так для любого из них, кто оказался бы в опасности?.. Драко понятия не имел; тогда, десять лет назад, ему и в голову не приходило спрашивать. И как же ему не хватало её — теперь; её совета, опыта; утешения.       Казалось бы — все так просто. Собрать сумку с вещами, если она не понадобится — разобрать. Можно даже не показывать её Гермионе, сделать вид, что ничего не было. Он поступит правильно; она ничего не узнает. Но почему-то конечности наливались свинцовой тяжестью при одной мысли об этом — казалось, даже его тело восставало против. И Драко лишь крепче сжимал в ладони телефон — сжимал, надеясь, что он так и останется безмолвным.       Сколько времени прошло?.. Он не знал. Время замедлилось и стало тягучим, словно патока: когда ему казалось, что прошла целая вечность, часы на телефоне упрямо меняли лишь последнюю цифру. Два. Пять. Шесть...       Шорох в замке заставил все тело напрячься струной. Что, если у неё не было возможности позвонить? Эта мысль пришла внезапно и заставила пальцы заледенеть от ужаса. Пластиковый корпус телефона до боли резал суставы — но Драко этого не замечал.       Это была она.       В нелепой мантии, дурацкой, съехавшей на затылок шляпе, из-под которой выбивались пепельно-серые пряди волос.       — Все… — вместо звука вышел свистящий хрип, и он прокашлялся. — … в порядке?       — Да, все прошло хорошо.       Хорошо?.. Её не поймали, за ней не следили? Или… «хорошо» означает добрые вести?       Он боялся спрашивать. Боялся даже взглянуть на неё — то ли оберегая проклюнувшийся росток надежды, то ли боясь погубить его окончательно. Легкий стук пластиковой трости о стену. Шорох ткани. Мгновение — и она опустилась на пол рядом с ним.       — А где Скай? — осторожно, вполголоса. Он пожал плечами.       — У себя в комнате, читает.       — Понятно…       И снова — молчание. Оно затягивалось, сгущалось, скручивалось вокруг них тугим коконом. Напряжение росло. Когда тишина стала невыносимой, он решился задать вопрос.       — Судя по твоему молчанию, все плохо?       — Нас разыскивают. Везде. Тебя — как убийцу, а меня… как жертву похищения.       Смысл услышанного дошел до него не сразу. Похищение?! Ах да, конечно. Так просто, так изящно. Похищение. Отличная мясная кость аврору Поттеру, который непременно станет разыскивать лучшую подругу, не щадя себя и невзирая ни на что. Или он сам это выдумал, оберегая репутацию этой самой подруги?..       — Прелестно! — усмехнулся Драко. — Хотелось бы знать, кто это такой принципиальный — мистер святой Поттер или твой…       — Я думаю, это была идея Джастина, — поспешно уточнила Гермиона. — Думаю, он скрыл от Гарри правду о том, что произошло, чтобы у него не появилось сомнений.       — Или же он просто не хотел отрезать тебе путь назад, — подумав, предположил Драко. — Надеялся, что ты как-то узнаешь об этом, раскаешься в содеянном и вернешься.       — Я не раскаиваюсь, — дерзко заявила она.       Не раскаивается — в самом деле. Вот только про возвращение не сказала ни слова — и это говорило громче любых слов. Он бросил на неё короткий взгляд украдкой: зардевшиеся щеки, блуждающий взгляд. И едва не взвыл в голос: она в самом деле собиралась вернуться!..       — Может быть, это только официальная версия, — донельзя виноватым тоном пробормотала Гермиона. В чем она винила себя на самом деле?.. Кто знает. — Ну, знаешь, чтобы не тревожить людей новостями о том, что…       — …героиня войны перешла на сторону Пожирателя смерти? — охотно подхватил он. Такие вещи проще говорить самому, чем слышать, как их произносят другие.       — Ну, вроде того, — вздохнула она. — Рон обещал поговорить с Гарри. Узнать, как все обстоит на самом деле.       — И ты пойдешь к нему снова?       — Нет. Это может быть небезопасно. Он пришлет Патронус с сообщением… Кстати, надо снять часть защитных чар, иначе он нас просто не найдет.       Драко не очень понял насчет Патронуса, но решил не уточнять. В конце концов, это не имело особого значения. Они нашли способ обмениваться информацией без личных встреч — и прекрасно, Гермионе больше не придется рисковать. Вот только что Уизли может сообщить? Расклад и так кристально ясен: милашка Флетчли решил свалить все грехи на Малфоя, а остальные, кем бы они ни были, решили, что это наилучший выход. Преступник остается преступником, правосудие торжествует… Все роли расписаны, исполнители назначены, сценарий готов. На месте Грейнджер он воспользовался бы этим шансом. Глупо было не воспользоваться.       — Злишься?.. — робко спросила она.       — Не на тебя, — Правда? Ложь? Он не знал. — Мне давно пора привыкнуть, но… ничего не могу с собой поделать. Гребанные лицемеры.       — Я понимаю, — прошептала она и снова виновато опустила голову. Коснулась его руки, ободряюще сжала — но этого было мало, чтобы развеять мрачные мысли. Слишком мало.       Он — убийца и похититель.       Это было бы смешно, если бы хоть кому-то хотелось смеяться. Интересно, Поттер в самом деле верит в эту чушь, или хватается за соломинку, лишь бы не замечать очевидного у себя под носом? И что думают обо всем этом другие — те, кто знал его хоть немного? Пэнси, Блейз, отец… мама? Поверили ли они? В самом ли деле думают, что он способен на такое? Впрочем, по-настоящему его волновала только мать; она одна еще что-то значила. Все остальные могут думать, что им угодно. Двери волшебного мира, и без того не распахнутые перед ним очень уж широко, захлопнулись окончательно. Если ему дорога свобода, он никогда туда не вернется. Никогда не увидит никого из них.       А вот для Гермионы все обстояло иначе — и, как бы его ни злило такое положение вещей, Драко не мог отрицать очевидного. Кто бы это ни придумал — Поттер ли, Флетчли, — они оставили ей прекрасную возможность одуматься и вернуться. И нужно быть слепым, чтобы не заметить, что она эту возможность обдумывала.       Поначалу Драко это не встревожило: что бы там ни было, самая простая проверка веритасерумом покажет, что ни о каком похищении не шло и речи. Гермиона не могла этого не понимать — но вместо того, чтобы выбросить мысли о возвращении из головы, явно продолжала их обдумывать. Со все возрастающей тревогой Драко подмечал мельчайшие детали, признаки, симптомы. Небольшая складка между нахмуренных бровей. Плотно сжатые губы. И взгляд — она снова избегала смотреть на него. Как будто ей было, что скрывать. Как будто она уже чувствовала себя виноватой в том, чего еще не совершила.       Живот скручивало паникой, пульс стучал в висках. Она не может вернуться, не может, не может!.. Даже если каким-то чудом ей поверят на слово и не станут допрашивать с сывороткой правды, уж палочку-то проверят! К тому же наверняка авроры опросили его соседей, и кто-то мог видеть, как она приходила к ним в дом — по собственной воле. Не говоря уже о Мередит… нет, до Мередит им не добраться. Но все равно! Версия с похищением не выдержит даже самой простой проверки — разве Гермиона не понимала?!       Осознание приходило постепенно. Оно накатывалось, словно приливная волна — медленно, но неотвратимо. Конечно, она понимала: Гермиона кто угодно, только не дура. Вот только для неё это ничего не меняло. Она хотела вернуться — Бог знает, почему, — и упорно искала способ. И Драко достаточно хорошо знал её, чтобы не строить напрасных иллюзий: найдет. Обязательно найдет, и он ничего не сможет сделать. Не сможет переубедить, не сможет уговорить её остаться. Гермиона выбирала, выбирала прямо сейчас — и выбор этот был вовсе не в его пользу. Он терял её — и мог только молча смотреть, сходя с ума от бессилия.       Последней надеждой был Уизли. Пусть он скажет, что все это только приманка, хитроумная ловушка, сказочка для доверчивой публики. Пусть скажет, что все — только ложь. Что никто на самом деле не ждет её там; что дорога назад закрыта. Драко понимал, что даже думать так — подло и низко. Понимал, что не должен желать Гермионе такой судьбы — но сейчас был готов пойти на любую подлость, лишь бы она осталась. Лишь бы у них было еще немного времени.       Призрачно-голубая псина, возникшая на их кухне из воздуха и говорившая голосом Уизела, разбила все его надежды вдребезги.