В доме на другой стороне улицы

      — Пойдем позавтракаем?..       Драко не знал, почему сказал именно это. Понятия не имел. Но чувствовал, что не может просто отпустить её сейчас. Только не так. А завтрак… Почему бы, собственно, и нет?       — Что?! — удивленно переспросила Грейнджер, будто он вдруг заговорил как минимум на парселтанге.       — Завтрак. Ну, знаешь, кофе, круассаны… яичница. Не знаю, что ты любишь, но есть одно место, где подают отличные завтраки на любой вкус. Я с утра выпил только чашку кофе и ужасно голоден. А ты?       — И я, — ошеломленно кивнула она.       — Тогда пойдем.       Он с трудом подавил порыв схватить её за руку и вприпрыжку сбежать по ступенькам. В груди поселилась неведомая доселе легкость, голова кружилась от странного, незнакомого чувства. Тревоги, сомнения, грызущие душу противоречия вдруг показались до смешного пустыми, надуманными, никчемными. Как будто туман вдруг развеялся — и все стало просто и ясно.       Грейнджер не без опаски, продолжая бросать на него время от времени недоверчивые взгляды, спустилась вниз. Драко прекрасно осознавал, что резкая перемена в его настроении сбивает с толку — но при всем желании не смог бы ничего объяснить; он и сам мало что понимал. Но внутренний голос шептал, что наконец-то он делает все правильно.       — Мы что… трансгрессируем?.. — удивилась Гермиона, недоверчиво уставившись на протянутую ей руку.       — Да брось, Грейнджер, — усмехнулся Драко, чувствуя, как неведомо откуда взявшееся счастье насыщает кровь тысячами пузырьков. — Никто не заметит.       Она едва заметно кивнула — и крепко ухватилась за его ладонь. Запоздало он вспомнил о том, как его стошнило после недавней трансгрессии, но даже это почему-то не напугало. Конечно, не хотелось бы так опозориться перед девушкой, но Драко был уверен — она не станет осуждать.       — Это совсем рядом, буквально в двух шагах, — торопливо заговорил он, увидев, каким напряженным стало её лицо, когда они приземлились в маленьком грязном переулке. И осторожно, хоть и настойчиво, потянул за собой.       Он точно знал, куда хотел её привести. С его образом жизни у Драко не было большого опыта посещений маггловских заведений: Скай до потери сознания обожал Макдональдс и прочий фастфуд, с Мередит они иногда встречались в кондитерской или кафе-мороженом, а Генри несколько раз чуть ли не силой затаскивал его в ближайший к издательству паб — вот, собственно, и все. На это кафе Драко наткнулся случайно года два назад, когда Скай наконец пошел в школу, и у него внезапно появилась прорва свободного времени. Здесь предлагали приличное меню завтраков и ланчей, варили отличный кофе, кресла были мягкими и удобными, а столики, что немаловажно, были расставлены так, чтобы не вынуждать посетителей подслушивать разговоры соседей. Идеальное место для завтрака.       — Итак, моя очередь задавать вопросы? — лукаво улыбнулся он, когда официантка приняла их заказ и удалилась.       — Я не стану отвечать на все, — Грейнджер недовольно наморщила нос, но было заметно — из чистого упрямства.       — Тебе не кажется это не вполне справедливым? — Драко театрально изогнул бровь. — Я-то ответил на все твои вопросы.       — Не на все, — упрямо поджала свои розовые, чуть влажные губы она. — Например: кто мать Ская?       Если бы она задала этот вопрос еще вчера, вероятно, он не ответил бы. Вспоминать об этой странице его жизни было неприятно; за последние годы Драко как-то ухитрился свыкнуться с мыслью, что никакой матери у Ская нет и вовсе никогда не было. Как будто ребенок у него просто появился, сам по себе — хотя, конечно, он отдавал себе отчет в том, что, вздумай он произнести это вслух, то прозвучало бы, как полный бред.       — Астория, — нехотя ответил он наконец. — Я думал, ты догадалась.       — А почему она… ну….       Грейнджер явно было неловко, но по какой-то причине она не желала оставить эту тему в стороне. Что ж, наверное, она имела право знать. И ведь он сам хотел быть честным — хоть с кем-нибудь.       — Теперь ты задаешь слишком личные вопросы, — Драко все же предпринял попытку увернуться от неприятного разговора.       — Для меня это важно.       Это прозвучало очень серьезно и веско — настолько, что он поверил безоговорочно и сразу. Ей двигало не пустое любопытство. А раз так…       — Не думай о ней плохо, Грейнджер, — вздохнул он, собираясь с мыслями. — Ей было всего девятнадцать. И на неё одновременно насели все: её родители, мои родители, даже сестра — и та кричала, что, если она ослушается родителей и «оставит этого выродка», то разрушит не только свою жизнь, но и её.       — И она уступила, — поморщилась Гермиона. Что ж, он не мог её винить.       — Конечно, уступила, — кивнул Драко. Ему хотелось бы донести, какой тяжелой, какой сложной была ситуация не только для Астории — для них обоих, но он не тешил себя пустыми надеждами. Едва ли Грейнджер, выросшая в совсем другом мире с другими правилами, сможет это понять. — И я её понимаю и не осуждаю. Кто знает, как бы поступил я сам, если бы не все то, что произошло с нами до этого. Я был сыт по горло тем, как родители распорядились моей судьбой. В тот момент, возможно, я гораздо больше думал о себе, чем о Скае. Я хотел любой ценой отстоять право на собственное мнение, самостоятельность… Вот и отстоял, — он горько усмехнулся. — А у Тори была нормальная семья, она привыкла доверять родителям и прислушиваться к их мнению. Мы поженились вовсе не по большой любви — поэтому разумнее было дать ей шанс начать все заново.       — Она знала, что ты собираешься сделать?       Знала ли?.. Тогда, семь лет назад, Драко готов был поклясться: знала. Он пытался поговорить с ней, и его намеки были более чем прозрачными. И то, что Астория никак на них не отреагировала, а потом и не пришла на место встречи, доказывало только одно: она не хотела. Не хотела всех этих сложностей, не хотела расставаться с привычной жизнью, не хотела навечно связывать себя с ним — и его ребенком.       Но время шло, злость утихала — и на её место пришли сомнения. Астория всегда презирала его, считала неудачником, безвольным папенькиным сынком — впрочем, была не так уж далека от истины. Ей и в голову не могло прийти, что он решится на бунт, да еще такой — поэтому любые намеки были заранее обречены на провал. Она ничего не поняла; ни о чем не догадалась. А письмо… что ж, письмо могли и перехватить. Чем больше Драко размышлял об этом, тем крепче становилась его уверенность в том, что письма Астория не получила. А значит, она до сих пор думает, что он бросил её и украл их ребенка — еще две веские причины для ненависти. В минуты слабости — не такие уж редкие, особенно в первый год, — он порывался написать ей, сообщить о себе, попросить помощи, но ни разу не смог перешагнуть через уязвленную гордость и глупое желание что-то кому-то доказать. А потом… потом в этом уже не было смысла. Он справился — на самом деле справился, а Астория все равно собиралась отдать ребенка на усыновление. Для неё ничего не изменилось — все вышло так, как она и хотела; ему не за что чувствовать себя виноватым.       И все же тень вины, видимо, отразилась на его лице, потому что Грейнджер вдруг взвилась, словно разъяренная фурия:       — Но так нельзя! Ты не должен был!.. Получается, ты решил за неё!..       — Я оставил ей письмо, — упрямо процедил он. — И ждал… в условленном месте. Она не пришла. Это было правильно.       — Бросить своего ребенка — правильно?! — пуще прежнего возмутилась она.       — Не бросить, а оставить с отцом, — огрызнулся Драко. Он не хотел грубить, но проклятый стереотип, что отец — это как будто ненастоящий, неполноценный родитель, за все эти годы успел завязнуть в зубах и временами доводил его до бешенства. — Это разные вещи. Это лучше, чем отдать его в приют или приемной семье. И я этому рад. Если бы мне пришлось нести ответственность не только за Ская, но и за неё — может быть, я бы не выдержал и вернулся к отцу. Так что все к лучшему. Надеюсь, у неё все сложилось хорошо.       — Она сейчас живет в Италии, — вздохнула Грейнджер, как-то разом растеряв весь пыл. — Вышла замуж…       — И прекрасно, — Драко заставил себя улыбнуться. Эта новость никак не отозвалась в душе — ему было все равно, и он не мог так сразу решить, хорошо это для него или плохо. — Я рад за неё.       В самом деле ли рад?.. Драко позволил себе задуматься об этом, пользуясь, что им наконец подали еду — и разговор можно пока не продолжать. Было время, когда он злился на Асторию. Малодушно желал, чтобы её жизнь не сложилась, чтобы она осознала свою ошибку и пожалела о ней. Задыхаясь от отчаяния и бессилия, он утешался мыслью о том, что где-то там ей может быть плохо — даже хуже, чем ему сейчас. Радуясь малейшему, самому крошечному успеху, злорадно думал о том, что бы она сказала, если бы узнала. Со временем это прошло. Драко вспоминал о своей бывшей жене все реже и реже, и воспоминания эти становились все бледнее, все бесцветнее, все равнодушнее. Первым словом Ская стало «папа», вторым — «дай», третьим — «мама», вот только называл он так Мередит, а вовсе не ту, кто была его матерью — и это вызвало новую волну злости: то ли на неё, то ли на себя. Прошло и это. Драко с замиранием сердца ждал, когда же сын спросит, где его мама, но годы шли, а роковой вопрос, на который не существовало приемлемого ответа, так и не прозвучал. Порой Драко задумывался: что же все-таки думает Скай? Как объясняет сам себе отсутствие матери? Иногда беспокойство становилось таким сильным, что он почти решался спросить — но страх все испортить, сделать еще хуже, чем есть, неизменно побеждал. И теперь, узнав о том, что Астория была вполне довольна жизнью где-то без них, Драко почувствовал облегчение. Все правильно. Все так, как и должно было быть.       — Мне кажется, она должна знать, — осторожно заметила Грейнджер.       — Зачем?.. — ответ на этот вопрос тоже был готов давным-давно. — Сейчас в её жизни все просто: в лучшем случае Астория просто забыла о нас и живет дальше, в худшем — считает, что я во всем виноват. И все равно строит свою жизнь так, как для неё правильно. А если она узнает о том, где Скай, порядочность велит ей быть рядом. Она разрушит свою устроенную жизнь из чувства долга — и кого из нас это сделает счастливее?.. Тем более, что она могла прийти. Могла. Еще тогда. Так что не надо передергивать карты, Грейнджер, это было обоюдное решение. Так лучше для нас всех.       — Но ты ведь сам сказал: тогда она была очень юна, и влияние семьи…       — Да, все так, — Драко не хотел продолжать этот разговор, но чувствовал, что должен расставить все точки над и. — Я её не виню. Не держу зла, не обижаюсь, не… Как тебе еще объяснить? Скай думает, что его мамы нет. Я никогда не уточнял, но суть понятна. А если Астория захочет вернуться? «Малыш, знаешь, мама от тебя отказалась, а папа врал, но это все из лучших побуждений!.. Будь счастлив!» Как считаешь — будет? Нельзя обратить реку вспять. Все сложилось как сложилось. А теперь, если ты закончила совать свой нос в мою жизнь, соблаговоли объяснить, что там у вас происходит и какое отношение к этому имею я.       В душе против его воли снова поднимались обида и злость — те самые, что он считал давно забытыми, похороненными. Драко давно все для себя решил. Как бы он ни поступил тогда — правильно или нет — дело было сделано, и он ничего не хотел менять, особенно сейчас. Он не хотел, чтобы Астория вернулась в его жизнь — никаким образом, не хотел вспоминать о ней, не желал думать. Если в их со Скаем жизни и было вакантное место, оно не было предназначено для неё. Давно нет. И он, не колеблясь, сменил тему разговора.       — В общих чертах ты и так знаешь, — Грейнджер хоть и нехотя, но все же уступила. — Мы предполагаем, что священные двадцать восемь были прокляты. Один из тех, кто работал над проблемой, вчера был найден убитым. Вероятно, он каким-то образом вышел на того, кто наложил проклятие, и тот его убил. Свидетель в Мунго видела тебя. Дома у убитого была найдена твоя флэшка. Ты живешь в мире магглов под чужим именем и явно скрываешься. К тому же ты — единственный из священных, у кого есть ребенок. Вот, собственно, и все.       — Но я был в Мунго не вчера, а позавчера!.. — возразил Драко, мгновенно заметив нестыковку.       — Да, ты так говоришь, — сдержанно кивнула она. — Но свидетель утверждает обратное. Как думаешь, кому из вас поверят?       Можно было даже не спрашивать — ответ и без того был очевиден. Драко стиснул челюсти так, что зубы неприятно скрипнули.       — Меня кто-то подставляет, — процедил он. — И флэшку подбросили, чтобы она вывела на меня. Украли её, когда влезли в дом…       — На ней отпечатки пальцев убитого, — перебила его Грейнджер. — Значит, её никак не могли подбросить. Он держал её в руках.       — Значит, он и влез в мой дом!..       — Возможно, — кивнула она. — Но почему? Зачем? Джон Фэйрфакс, его звали Джон Фэйрфакс. Если он интересовался тобой — значит, у него были причины. Ваши пути где-то пересекались. Думай, Малфой, вспоминай. И вообще — если допустить, что флэшку и в самом деле украли тогда, то почему именно её? На ней есть информация о тебе? Имя, адрес?..       — Нет, там только текст романа, — растерянно пробормотал он. — Но при желании найти не так уж сложно — по книге отыскать издательство, а они запросто сообщат имя переводчика. Так что…       — Но для этого надо было очень хорошо понимать, как это работает. Проще было взять какое-то письмо, документ, личную вещь…       — Магглы не пишут бумажных писем, — усмехнулся Драко. — В основном все по электронной почте. Документ… Ну разве что мои договоры с издательством. Вернусь домой, просмотрю — может, и там что-то пропало. А что касается личных вещей… Любую вещь, которую ты найдешь у нас дома, можно купить в магазине в бесчисленном количестве экземпляров. Никакой уникальности или эксклюзивности. Наверное, это даже неплохо в сложившейся ситуации.       — Но зачем вообще что-то брать?! По всем признакам убийство не было запланированным, к нему не готовились, да еще так загодя.       — Может, из любопытства?.. — неуверенно предположил Драко.       Она только фыркнула в ответ. Но в самом деле — зачем еще?.. Драко попытался поставить себя на место неизвестного взломщика. Он пришел в дом маггла, пробрался незамеченным, усыпил ребенка. Мог ли Скай навести его на какие-то мысли? Мог, если взломщик знал самого Драко ребенком; Скай был очень похож на отца. И что потом? Он заподозрил, что нашел последних Малфоев — и наверняка решил проверить догадку. Искал подтверждение, что-то волшебное — может быть, книги, зачарованные предметы… фамильные вещи. Вот почему все было перерыто, но ничего не пропало. Он ничего не нашел… но все-таки взял флэшку? В принципе, по той информации, что на ней хранилась, можно было примерно понять род занятий, возможно, получить личные данные — но для этого надо было точно знать, что это и для чего предназначено. Как Драко ни напрягал фантазию, он не смог вообразить подобную информированность хоть кого-то из слизеринцев — да и вообще, любого чистокровного волшебника. Магглорожденный? Но ему-то какое до всего этого дело?!       — А есть какие-то другие подозреваемые, кроме меня? — наконец спросил он. Может быть, тот, кто на самом деле наложил проклятие, подыскивал козла отпущения?..       — Есть версия, что проклятие наложил кто-то из ликвидаторов — у них вполне достаточно знаний и умений, чтобы провернуть подобное, — не очень уверенно ответила Грейнджер. — Возможно, Фэйрфакс решил обратиться за консультацией и случайно выбрал именно того, кто это сделал.       — И тот его убил, — понимающе кивнул Драко. — Что ж, звучит логично. И сейчас вы проверяете всех ликвидаторов проклятий?       — Именно. И лучше бы убийцей и в самом деле оказался один из них, — добавила она и одарила его взглядом, тяжелым, как нога великана.       Драко прекрасно понял намек — и предпочел сделать вид, что в данный момент его гораздо больше интересует молочная пенка от каппучино. В самом деле, что он мог ответить на это?! «Грейнджер, это честно не я»? Так она знает. Вроде бы… Наверное, ему стоило бы еще раз заверить её в том, что не имеет ко всему этому никакого отношения, привести аргументы, доказательства… поклясться чем-нибудь, в конце концов. Но было что-то завораживающее, что-то чертовски важное для него в том, что она верила ему — просто так. Безо всяких клятв. Ну, или хотя бы допускала возможность поверить…       Хотя об аргументах и доказательствах и в самом деле неплохо было бы подумать — учитывая серьёзность положения. Он крутился поблизости от жертвы убийства, вдобавок нашли его флэшку — наверняка всю в его отпечатках пальцев. А если прибавить к этому его сомнительное прошлое, дела обстояли объективно паршиво.       — Ты позвонишь мне, как будут новости? — спросил он, когда они вышли из кафе и Грейнджер решительно направилась к переулку. Сейчас она уйдет, растворится в воздухе — а что останется ему?.. Снова неизвестность и наполненное тревогой ожидание?       — Я не уверена, что это разумно, — пожала плечами она и виновато опустила голову. — Чем меньше ты знаешь, тем лучше для твоей же безопасности. Если тебя все-таки найдут и допросят, излишняя осведомленность сыграет против тебя.       — Я не собираюсь ждать, пока меня найдут, — напомнил Драко. Неужели она не понимает?.. — И в любом случае должен успеть позаботиться о Скае. Так ты поможешь?       Она ответила не сразу — будто раздумывала, стоит ли. Стоит ли ввязываться во все это, стоит ли он того, чтобы помогать. Но, когда наконец подняла лицо и посмотрела ему прямо в глаза, тревога, вновь охватившая душу за эти короткие мгновения, улеглась. Он увидел в её глазах обещание — еще до того, как оно слетело с губ.