Сырость

28.10.2023 Randal_narik: Блять, тут как обычно пахнет сыростью. Мне уже кажется, всем похуй на уборку подъездов. Помню, как меня в детстве мать таскала с собой на генуборки кварталов, а тут даже уборщицы, которым платят не заботятся о том, что наркоманы обсирают нахуй все стены. Satoru.꒰ᐢ. .ᐢ꒱₊˚⊹: Реал? Ххаах, а че сам не уберешься? Одного тебя это и ебет)) Randal_narik: Да иди в пизду, чтоб я тебе еще хоть раз на свежую голову что-то написал, аут. Satoru.꒰ᐢ. .ᐢ꒱₊˚⊹: Смотри чтоб тя братик за такие слова не отымел, а то будешь мне снова свое порванное очко скидывать, пидор ебаный. Randal_narik: Scheiß auf dich, ich habe deine Mutter mit der Axt geschüttelt. Я ненавижу Сатору. Мы раньше с ним встречались, пока не вскрылось, что он переходит на "правильную" сторону жизни и больше не собирается придумывать со мной, как бы спрятать закладки от моего брата. И не то чтобы мне было грустно. Мне не было тяжело, просто я приложил к языку раскаленную вилку. Было отвратительно видеть, как в своем ебаном училище он уже не пытается съебаться под предлогом запора, а сидит, несмотря на то, что я скидываю ему свои отрубленные конечности. И даже если я нуждался в нем. И даже если я не могу сделать иногда и двух шагов до туалета. Это все не имеет никакого значения, а особенно это никак не связано с ним. Я слышу тихие шаги. В моем подъезде всего 3 жилых квартиры. Я сразу предполагаю, кто это можеть быть: Нион, спокойной чел, из квартиры которого порой доносятся нечеловеческие вопли; Себастьян, который, ну, не дал мне о себе никакой информации, чтобы я мог хоть как-то охарактеризовать его; Лютер. Лютер вон Айвори – мой любимый брат. Его главная цель – сделать из меня успешного врача-хирурга, ну или, если не повезет, хотя бы дворника центральной площади столицы. И мой брат использует всевозможные меры, чтобы добиться успехов за счет меня. Его грубые руки способны душить одновременно с тем, как он избивает меня проводами по всему телу. И я ненавижу это. Я ненавижу то, что уже никому нет дела до рубцов на моем теле, ведь Сатору, мудила, больше не появляется на пороге моей квартиры, чтобы принести дорогие пластыри и дать ту самую заботу, из-за отсутствия которой я позволяю себе уничтожительно вырывать ногти с нервами. И это оказывается он – Лютер. Я смотрю на него, он смотрит на меня. Мне безумно страшно. Очередной прогул. Он никогда не возвращается так рано, если ничего не произошло. Возможно, будь у меня силы, я бы давно убежал от его настойчивого взгляда куда-то далеко. – Здравствуй, Рэндал Айвори. Меня вызвала в учебное заведение Ваша классная руководительница. Извольте передать ее Вам замечание, – я наблюдаю за тем, как он тянется к карману и достает, еб твою мать, письмо, – получите, пожалуйста. Я беру аккуратно сложенный конверт, на котором есть даже чертова марка. Лютер всегда вел себя странно, но порой эту странность перехватывают от него и другие люди. Как только я начинаю распечатывать письмо, брат перехватывает мою руку и устрашающе смотрит. – Я передумал. Отдайте мне его, пожалуйста, – вырвав конверт из моей руки, он подносит его к носу и нюхает, отвратительно касаясь своего стоящего члена. Я сразу понимаю, что между моей классной и Лютером что-то есть, из-за чего сердце в очередной раз разрывается. Даже мой брат не видит причин оставаться со мной. – Я зачту Вам его. – Лютер вон Айвори, спешу к вам с новостью о том, что Ваш брат, Рэндал Айвори, над которым вы оформили опекунство, не преуспевает. Прогулы юноши вынуждают нас к его отчислению. Прошу взять это во внимание. С великодушием буду ждать Рэндала на последующих занятиях. – Что Вы скажите на этот счет? Вы говорите мне, что посещаете занятия. Скажите, пожалуйста, чем Вы занимаетесь вместо этого? Надеюсь, старательно готовитесь к экзаменам? Мне нечего отвечать ему. Я теряюсь под его взглядом, не зная, куда себя деть. Так же я чувствовал себя, когда мой некогда живой отец бил меня шнуром от клавиатуры за каждую тройку. Но сейчас мой брат занял ту же позицию. Я никогда не стану самостоятельным. Я никогда не окончу школу. Я остаюсь неподвижным. Никто не позволяет мне делать то, что я хочу. – Да. Я готовлюсь, – отвечаю я спустя большое количество времени. Глаза Лютера краснеют от ярости. Мне хочется скрыться от них. – Вы мне, Рэндал Айвори, не лгите. Вы мне, Рэндал.. – Лютер запинается, когда подъездная дверь со скрипом открывается. Он быстро хватает меня за запястье и насильно заталкивает за дверь. – Вы мне, Рэндал Айвори, будьте добры, не заговаривайте зубы, коих в моей челюсти осталось не так много, – он даже не воспринимает это за шутку. Он просто не способен улыбаться. Лютер хватает меня за шиворот рубашки и тянет ближе к себе. Я замечаю, что он сбрил даже щетину. Меня тошнит от того, что сделано это было для моей классной. Он смотрит мне в глаза. Я трясусь. Меня пошатывает в разные стороны, но нашим взглядам он не позволяет рассоединиться. Лютер кладет свою руку мне на талию и поглаживает. Мне блять страшно. Я хочу, чтобы кто-то оказался рядом. Сатору мудозвон. Ненавижу этого ублюдка. Если бы только он мог сейчас оказаться здесь и сказать, что после секса с братом я снова смогу уснуть у него на плече, не дума, ни о чем. Но его здесь нет. Даже воображение не может представить, что руки на мне принадлежат Сатору. Просто блять будь здесь. Просто блять позволь мне сновп засосать тебя. Я возвращаюсь в реальность. Лютер лапает мой зад. Я не пытаюсь отстраниться, несмотря на чувство тревоги и отвращения. В голове крутятся лишь слова Тсукады о том, что все будет в порядке. Мне так мерзко. Я понимаю, что ждет меня, но не могу пошевелиться. Лютер стягивает с меня пиджак, а затем начинает растегивать и белую неглаженную рубашку. Я чувствую его руки по всему своему телу. Они ощущаются как что-то инородное и неправильное. Дыхание Лютера прерывистое и неспокойное. Мне страшно. В этот раз я провинился сильнее, чем прежде. Значит, меня ждет что-то хуже обычного. Его прикосновения везде. Своим языком он ласкает мою шею. Я вздыхаю, всем телом теперь опираясь на него. Я хватаюсь за его плечи, глухо простанывая. Наша квартира почти полностью пуста, поэтому в каждой комнате непосредственно есть эхо. И из-за этого эха каждый мой вздох становится в два раза слышнее. Мне так неловко. Лютер принимается за мой ремень. Как только он снимает его, то берет мои руки в свою ладонь, сжимает и перевязывает запястья. Я смотрю недоверчиво. Брат выглядит очень взолнованным и возбужденным. – Пойдемте со мной, будьте добры, в спальную. И я иду. Я следую за ним, пока он в спешке уже стягивает с себя пиджак. – Ну же, ложитесь, Рэндал. Не заставляйте меня отвлекаться. Сделайте уже хоть что-то самостоятельно, хоть это Вам и чуждо. Я сажусь на кровать – она со скрипом прогибается подо мной. Это кажется нелепым. Лютер и не знал о том, что я прогуливал с начала учебного года. Прошло уже столько времени. Лютер наконец-то развязывает галстук, подходя ко мне. Его надменный взгляд заставляет меня морщиться. Я не желаю повиноваться ему. Я хочу сбежать отсюда. – У Вас, Рэндал, в общей сумме насчиталось сорок прогулов. Извольте мне узнать, когда Вы в последний раз посещали учебное заведение? – Я не знаю, что мне стоит отвечать. Это так странно. В момент, когда я наконец-то открываю рот, чтобы что-то сказать, мне звонит телефон. Я резко достаю его и вижу: Членоплет-Сатору. Меня всего прошибает. – Кто Вам звонет в столь поздний час? Уже три часа дня, отклоните этот вызов, – и я не слушаюсь. Я отвечаю на звонок. Лютер явно поражен. – Рэндал, блять, ты когда в конце концов заберешь свой дилдак? Ты заебал его оставлять у меня дома каждый раз. Если ты не придешь, я скину в группу твоего отбитого класса видео, как тебя имеет твой братик. Я резко сбрасываю вызов. Лютер, прожигающий меня взглядом ранее, трясется от ярости. В его руках откуда-то появляется все тот же шнур. – Рэндал Айвори, – я вижу, как с трудом ему удается держать себя в форме, хоть он и готов наюить мне ебало, – вытяните свои руки вперед. Не медлите. В конце концов, это ведь Ваша вина. Я протягиваю трясущиеся руки. Лютер замахивается проводом и ударяет им по моим ладоням. Я громко вскрикиваю. Он повторяет одно и то же действие раз за разом, пока я начинаю реветь. Это так ужасно. Я не сделал ничего, что могло бы навлечь на меня такие страдания. Это все несправедливо. Лучше бы это все происходило с Сатору, но только не со мной. Он заслужил мучаться сильнее, чем я. Под конец, когда мои руки стерты в кровь, а кожа от ладоней валяется на полу, Лютер облегченно убирает провод, подключая клавиатуру обратно. – Рэндал Айвори, вот и прошел воспитательный акт. С надеждой я буду верить, что Вы поумнеете. Ваш друг, Тсукада Сатору, больше не появится на пороге нашей квартиры. Вы не хотите рассказать о своей душевной боли, что принес он Вам? – Я отрицательно мотаю головой. – Что ж, тогда не общайтесь с ним. Когда Ваши руки поправятся, Вы должны будете заблокировать его контакт. Рэндал Айвори, не сдедует Вам общаться с теми, кто доводит Вас до истощения, кто мешает Вашему учебному процессу. Вы поняли меня? – Я киваю. – Вы молодец. И слезинки Вы больше не должны пролить из-за него. Лютер ужасно ревнует. Я знаю, как он рад, что я больше не общаюсь с Сатору. И причина радости в том, что кроме него самого уже никто не прикасается ко мне. Я пытаюсь отстраниться от взгляда брата, но он напирает лишь сильнее. – Рэндал, скажите, Вы скучаете по нему? – Слезы стекают по моим щекам. Я осторожно киваю. Лютер недоволен мною. – Спасибо Вам за искренность, Рэндал. Ну что же.. Будьте добры, стяните с меня штаны. Лютер встает перед моим лицом, сложив руки за спину. Зубами и расстегиваю ширинку его зеленых брюк, впоследствии чего они падают на пол. На нем мои детские трусы. У нас нет денег на нижнее белье. Щекой я трусь об его стоячий член через ткань. Лютер довольно гладит меня по волосам. – Вы молодец, Рэндал Айвори. Делаете все правильно. Я зубами спускаю его трусы и встречаюсь с пенисом брата около моих губ. Я открываю рот, начиная языком проходиться по всем набухшим венкам на члене. Судя по стонам сверху, я действительно хорошо справляюсь. Я делаю это все с мыслью, что передо мною стоит смущенный Сатору. Член Сатору был совершенно другой: аккуратный, небольшого размера, а лобок всегда был гладкий и выбритый. Я пускаю слюни по органу, начиная брать глубже. Он давит мне на горло, из-за чего меня тянет блевать. Лютер снова и снова говорит о том, как я хорош. Он уже забывает о всякой вежливости и тактичности, привычной ему. – Рэндал, сучка, бери глубже! Блядская проститутка, Ich werde deinen Arsch in meine Hände nehmen! Я не понимаю ничего, что он говорит на немецком, но это звучит страшно. Я действительно беру глубже, чуть не задыхаясь. Доводить его до оргазма было всегда неприятно. Не знаю, как он поступает с женщинами, но мне Лютер каждый раз кончает внутрь. Я ненавижу, когда меня тошнит его спермой. – Ja! Ja, es geht dir so gut! Он хвалит меня. Видимо, это действительно единственное, в чем я хорошо справляюсь, ну и похуй. Я чувствую, как мое горло заполняется семенем, а позже оно оказывается уже у меня в желудке. – Рэндал, сегодня Вы постарались как никогда хорошо. Скажите, это потому что Вы больше не думаете о том нехорошем человеке? – У меня нет сил отвечать, поэтому я киваю уставше. – Ну вот же. Я говорил, что будет легче, когда Вы отпустите его. Наверняка Вы благодарны мне. – Я понимаю, что Вы наверняка устали, но нельзя оставлять начатое на полпути. Будьте любезны, раздвиньте свои ноги. Я делаю то, о чем он меня просит. Опираясь об стену, я максимально раздвигаю свои ноги. Лютер довольно стягивает с меня трусы, а позже садится совсем рядом. Он начинает вводить свои пальцы в мой сухой анус. Вероятно, он думает, что это не приносит мне никакой боли, но это потому что я стараюсь изо всех сил сдерживать свои крики. – Рэндал, Вы могли бы и сами сделать это, неправда ли? – Я соглашаюсь с ним, даже несмотря на то, что у меня связаны руки, а пальцы стерты в кровь. Он медленно проталкивает свои пальцы под разными углами, причиняя мне невероятную боль. Это ощущается вовсе не так хорошо, как он предполагает. Когда ему кажется, что я уже достаточно хорошо, он хватает меня за запястья и разворачивает. Лютер ставит меня раком, мне приходится с болью терпеть то, как мои ладони упираются в матрас. Я вижу, как они оставляют кровавые следы. Лютер проводит пальцем по моему анусу еще раз, после чего подставляет головку своего члена. От резкой боли я вскрикиваю, а мои руки дрожат не в силах держать меня. Брат пытается протолкнуться глубже и делает мне больнее с каждым своим толчком. – Да чтоб Вас, Рэндал. Не думайте, что я так просто остановлюсь. Я растягивал Вас с любовью и не смейте говорить, что этого было недостаточно! – С этими словами он полностью входит в меня, а я, задыхаясь, блюю на простынь подо мною. – Вы будете отмывать ее своими же слюнями! Я заставлю Вас избавиться от этой мерзкой субстанции на моей кровати! И не смейте кончать на простынь, это не Вы зарабатываете на воду в этом доме! Я не понимаю и слова, что говорит мне Лютер. Его голос становится таким высоким, что начинает со скрипом проходиться по моим нервам снова и снова. Ебаное эхо режет мой слух. Я хочу перерезать горло себе, Сатору и своей классной. Я ненавижу всех до боли в своем анусе, с которой невозможно было справиться даже при той помощи и заботе, которую мне оказывал Сатору. Я слышу свой крик, когда Лютер вгрызается мне в шею зубами. Все туманно и непонятно. Его член долбит мои стенки. Он всегда думает, что находит простату с первого толчка, ведь я сразу начинаю кричать, но он даже не догадывается, что ни разу не попадал по ней. На это был способен только Сатору. И только с Сатору я был счастлив. Лютер приказывает мне забыть о нем, но я хочу снова и снова с ненавистью и болью вспоминать, как он покупал мне сигареты, а потом тушил их об меня. Я помню, как он прожег мой язык, а потом таскался со мной по больницам, когда вскрылось, что это вызвало инфекцию. После этого он всегда обрабатывал мои ожоги. И я помню, как своим новым скальпелем он ебанул мне первый порез до жира. Сатору долго извинялся, даже когда я умолял его в том, что мне понравилось это. Я слышу, как Лютер матерится на немецком, называет меня грязной шлюхой и избалованным мальчишкой, но я могу только рыдать и подставлять свою задницу под его грубые толчки. Он хватает меня за волосы и тянет на себя так, что теперь каждое слово он шепчет мне прямо в ухо. Я стараюсь забыться, чтобы не слышать его немецкую речь. Мне ужасно обидно от всего, что происходит. Наконец я слышу, что Лютер громко стонет в такт толчкам, а позже изливается глубоко в меня. Я истощенно падаю на кровать, имитируя оргазм.

***

Лютер заботливо гладит меня по волосам, накрывая своим пиджаком. Я смотрю ему в след, все еще притворяясь спящим. Мне не будет страшно идти на убийство. Я закончу со всеми, а в первую очередь с самим собой.