Дело принципа

Поздний вечер субботы. За окном бушует буран вперемешку с метелью. Темно-серые тучи клочками заволокли чёрное как гуталин небо, с которого не светит ни одной звезды. Погода из противных, благо плотные утепленные бетонные стены базы BLU способы выдержать весь этот зимний балаган. На базе царит мир и тишина, благодаря строгому режиму, установленному лидером команды, синим солдатом. Это было очень гуманно, по сравнению с командой красных, где их "самую малость" поехавший лидерок, красный медик, устроил самую настоящую анархию. Ладно, ладно, речь не о красном медике, а о его, можно так сказать, оригинале - синем меде, который прямо сейчас лежал на кушетке у себя в операционной, с полупустой бутылкой темного пива на груди. Его усталые голубые глаза уже минут десять сверлят серый бетонный потолок. В операционной порядок, не считая небрежно сваленного на пол железного столика для мед. инструментов, и тускло-голубого медицинского халата с парой потертых синих перчаток, так же валявшихся на полу. Любимые голуби давно дремали где-то наверху за балками, укрепляющими потолок. Врач устало почесал слегка отросшую щетину, вздохнул, скинул полупустую-полуполную стекляшку с пивом на пол и нехотя встал на ноги. Расстегнув жилет и ослабив синий галстук, медик еле-еле зашагал вон из операционной, пока укатившаяся к кучке другим таким же, бутылка медленно разливала свои остатки темного по плитке пола. Слегка пошатываясь и моргая сонными покрасневшими глазами, врач шагал по коридору сам не зная куда. Он частенько бродил по тихой базе, когда настроение было отвратным и ничего не хотелось. "Это все меня скоро до инфаркта доведет, ей-Богу." - примерно так рассуждал врач о своей, так можно сказать, депрессии. В перерывах между рабочими, когда две команды одинаковых людей в клочья разрывали друг-друга, днями, медики часто впадал в такое состояние. Его единственным спасением от меланхоличного угнетения самого себя были эти самые дни, когда работы по горло, и можно трудиться, тем самым, отвлекая себя от проблем. А сейчас как на зло у них были рождественские "каникулы", при которых бои отменены. Они как-никак все люди, и им тоже нужно отдыхать как морально, так и физически. И каждый делал это по-своему. Но медику этого не нужно, это только сильнее ломает его. Единственное, что ему остается в эти несчастные дни своего никчемного существования - утопиться в алкоголе и запрещенных веществах. Он думает, что это правильно, он думает, что это единственное, что может спасти его от саморазрушения, хотя на самом деле, это только ускоряет его еще не близкую гибель. Что-ж, так было до того, когда между ним и лидером завязался роман, что после перерос в серьёзные отношения. Лидер, он же солдат, был человеком строгим и волевым. Изо дня в день думает только о том, как бы вырвать победу из лап красных, да о том, как бы уберечь базу и ее обитателей от, к примеру, Красного шпиона, который у всех уже в глотке засел. Хаха, интересно, солдат наверное даже и не догадывается, что красный шпион тоже человек с личной жизнью, и в планах у него далеко не только поскорее насолить синим. Нет, солдатская вечная паранойя не позволяет об этом думать. Такого же просто не может быть! Ведь все в этом мире хотят причинить вред ему и его людям! А как же иначе-то! М-да, объяснить бы бедолаге, что к чему, а то так и до похорон его нервов недалеко. Ладно, я шучу, не переживайте, у нашего вояки стальная воля и такие же нервы! Ну, почти. Когда их отношения только зарождались, медик думал, что солдат вообще на такое не способен, и что у них, к сожалению, ничего не выйдет. Что-ж, зря так думал. Постепенно настоящий образ солдата стал проявлять себя. Он оказался очень преданным и любвеобильным человеком, которому ой как не хватало внимания. И только с медиком он проявлял свою настоящую натуру, и то не сразу. Он просто не хотел казаться слабым и никчемным в глазах чужого человека. Но медик же ему не чужой?.. Эти отношения помогли медику забыться. Он стал реже пить и употреблять. Он стал не таким затворником. Ему стало гораздо легче, ведь так всегда, когда рядом любящий человек, который понимает тебя. Он наконец-то стал чувствовать себя комфортно и счастливо. Спросите вы, а почему же тогда он опять вернулся к прежнему способу перебить свое говняное состояние с помощью литров алкашки? Что-ж, не так все просто у этих двоих. Они уже несколько дней не общаются и не пересекаются, ведь все из-за того, что солдат напрочь против того, чтобы медик убивал себя алкоголем и запрещенкой, понятия не имея, что у врача привычка, которая поперла еще давным-давно, еще до того, как он начал работать на BLU. Солдат не может понять, что врачу трудно избавиться от этой привычки, и он просто вслепую не видит, что врачу гораздо лучше вместе со своей любовью. Он просто лишает его единственного гуманного способа справиться со своими внутренними проблемами, тем самым наоборот заставляя больше нервничать, пить, курить и медленно убивать организм другой дрянью. Вот ведь чёртов принципиальный баран. Это то, что медик в нем терпеть не мог. Это ослиное упрямство, этот принцип "сказал - сделал. Посчитал нужным - сделал. МАТЬ ТВОЮ, ЗАХОТЕЛ - СДЕЛАЛ." медик это просто презирал, хотя в нем тоже много от этого. Ну, как говорят, - в чужом глазу соломинку увидел, а в своём и бревна не разглядел. Пока я объяснял вам сложность их отношений, медик по тихим коридорам шаткой походкой уже дошел до командной рубки, где в тусклом свете торшерной лампы, привычно выпрямив спину стоял солдат, разглядывая недоделанный, но очень хитроумный план о нападении на противника с окончанием праздничных дней нейтралитета. Так сказать, новогодний подарочек. Завидив свою любовь, медик нахмурил брови и начал тихо наблюдать за что-то бормочащим под нос лидером. "Долбаный ты параноик" - подумал про себя медик, не сводя глаз с широкой спины. Ноги не держат от алкоголя в крови, поэтому он устало облокотился о дверной косяк, издавший протяжный скрип старой древесины. И конечно этого не услышать просто невозможно, поэтому солдат, не оборачиваясь, подал хриплый голос.