Потерянные страницы истории

Хогвартс — место, в которое, мне кажется, всегда хочется вернуться, но в то же время хочется забыть. Я сижу в идеально выглаженной форме Гриффиндора за их столом. Непривычно, но стараюсь держать спину прямо и чувствую на себе множество взглядов, однако никто не решается поздороваться, не столь важно. Слышу, как люди обсуждают, что Дамблдор вступился за мальчишку в суде, благородное дело, что аж смешно. Зал потихоньку наполняется старшими курсами. И вот, входит Поттер со своими рыжими друзьями. Они оглядываются, выискивая кого-то за преподавательским столом, и переговариваются. — Его тут нет. — Не мог же он совсем уйти из школы, — сказал кажется самый младший из Уизли. — Конечно не мог, — ответил мальчишка со шрамом. — Может быть, с ним… случилось что-нибудь? — Нет. — Где же он тогда? Пауза, Поттер очень тихо начал говорить, чтоб никто лишний не услышал. — Может быть, ещё не вернулся. Ну, помните, после своей летней работы… После того, что он должен был сделать для Дамблдора. Интересно, кто же это. Кажется, поняла — Рубеус Хагрид, он тот, кого они ищут, нужно спросить слизеринцев, куда делся этот здоровяк, слышала, что Дамблдор выторговал ему неплохое место в виде лесничего в школе. Компания рыжих вместе с Поттером села неподалеку от меня. Они продолжили переговариваться. — Да… Да, пожалуй. — А это кто? — на меня покосилась младшая Уизли, кажется, ее зовут Джиневра. — Наверное, новенькая, нужно поздороваться, — сказал, посмотрев на меня, Поттер. Они подсели ближе, слишком близко. Поттер улыбнулся и протянул руку. — Привет, я Гарри Поттер, а ты, наверное, новенькая. Я улыбнулась уголками губ в ответ. — Приятно познакомиться, наслышана о вас. Я Изабелла… Малфой. То, какие у них были выражения лиц, нужно было видеть, это было уморительно. Поттер посмотрел на меня в полном шоке и спросил: — Малфой?.. Так значит, ты родственница Малфоя. — Ты про Драко? Да, мы кузены. — Но у Люциуса нет сестер или братьев, — тут же встряла рыжая. — Да, у дяди нет родных братьев и сестер, но я дочь его четвероюродного брата по прадедушкиной линии, слишком запутанно чтобы объяснять. — Ты Малфой, и в Гриффиндоре? — Хм… Наверное другое воспитание. Я видела, они хотели меня засыпать еще большим количеством вопросов, но в двери вошла старая волшебница, а за ней новобранцы-первокурсники. Разговоры в Большом Зале умолкли. Первокурсники выстроились вдоль преподавательского стола лицом к остальным ученикам. Профессор… как ее? Ах, точно, Минерва Макгонагалл поставила перед ними табурет и отступила. Лица первокурсников, освещаемые огоньками свечей, казались очень бледными. Одного мальчонку, стоявшего в середине шеренги, била дрожь. Я вспомнила, как сама стояла так, держа за руку Тома, а он сжимал ее крепче. Все затаили дыхание. И вот разрез на тулье открылся, как рот, и волшебная шляпа запела. В стародавние дни, когда я была новой, Те, что с целью благой и прекрасной Школы сей вчетвером заложили основы, Жить хотели в гармонии ясной. Мысль была у них общая — школу создать, Да такую, какой не бывало, Чтобы юным познанья свои передать, Чтобы магия не иссякала. «Вместе будем мы строить, работать, учить!»– Так решили друзья-чародеи, По-иному они и не думали жить, Ссора — гибель для общей идеи. Слизерин с Гриффиндором — вот были друзья! Пуффендуй, Коггевран — вот подруги! Процветала единая эта семья, И равны были магов заслуги. Как любовь несогласьем смениться могла? Как содружество их захирело? Расскажу я вам это — ведь я там была. Вот послушайте, как было дело. Говорит Слизерин: «Буду тех только брать, У кого родовитые предки». Говорит Когтевран: «Буду тех обучать, Что умом и пытливы и метки». Говорит Гриффиндор: «Мне нужны смельчаки, Важно дело, а имя — лишь слово». Говорит Пуффендуй: «Мне равно все близки, Всех принять под крыло я готова». Расхожденья вначале не вызвали ссор, Потому что у каждого мага На своем факультете был полный простор. Гриффиндор, чей девиз был — отвага, Принимал на учебу одних храбрецов, Дерзких в битве, работе и слове. Слизерин брал таких же, как он, хитрецов, Безупречных к тому же по крови. Когтевран проницательность, сила ума, Пуффендуй — это все остальные. Мирно жили они, свои строя дома, Точно братья и сестры родные. Так счастливые несколько лет протекли, Много было успехов отрадных. Но потом втихомолку раздоры вползли В бреши слабостей наших досадных. Факультеты, что мощной четверкой опор Школу некогда прочно держали, Ныне, ярый затеяв о первенстве спор, Равновесье свое расшатали. И казалось, что Хогвартс ждет злая судьба, Что к былому не будет возврата. Вот какая шла свара, какая борьба, Вот как брат ополчился на брата. И настало то грустное утро, когда Слизерин отделился чванливо, И, хотя поутихла лихая вражда, Стало нам тяжело и тоскливо. Было четверо — трое осталось. И нет С той поры уже полного счастья. Так жила наша школа потом много лет В половинчатом, хрупком согласье. Ныне древняя Шляпа пришла к вам опять, Чтобы всем новичкам в этой школе Для учебы и жизни места указать, — Такова моя грустная доля. Но сегодня я вот что скажу вам, друзья, И никто пусть меня не осудит: Хоть должна разделить я вас, думаю я, Что от этого пользы не будет. Каждый год сортировка идет, каждый год… Угрызеньями совести мучась, Опасаюсь, что это на нас навлечет Незавидную, тяжкую участь. Подает нам история сумрачный знак, Дух опасности в воздухе чую. Школе «Хогвартс» грозит внешний бешеный враг, Врозь не выиграть битву большую. Чтобы выжить, сплотитесь — иначе развал, И ничем мы спасенье не купим. Все сказала я вам. Кто не глух, тот внимал. А теперь к сортировке приступим. (Строки песни взяты из оригинала книги «Гарри Поттер и Орден Феникса») Шляпа умолкла и замерла. Раздались аплодисменты. Странно, не припомню, чтобы шляпа пела про что-то помимо факультетов, очень странно. Гриффиндорцы о чем-то переговаривались, но я уже их не слушала, смотря, как Макгонагалл достала подлинный список, начав вызывать детей по списку. Мало-помалу длинная шеренга новичков редела. Дамблдор встал, оглядел зал, остановившись на мне буквально на секунду, подмигнул. Это было странно. — Нашим новичкам, — звучно заговорил Дамблдор, сияя улыбкой и широко распахнув объятия, —добро пожаловать! Нашей старой гвардии — добро пожаловать в насиженные гнезда! Придет ещё время для речей, но сейчас время для другого. Да будет пир! Когда ученики закончили с едой, и гомон опять сделался громче. Дамблдор вновь поднялся на ноги. Разговоры мгновенно умолкли. Все повернулись к директору. — Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким сообщениям, — сказал Дамблдор. — Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Некоторые из наших старших школьников, надеюсь, теперь уже это запомнили. Рыжие с Поттером обменялись ухмылками. — Мистер Филч, наш школьный смотритель, попросил меня, как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз, напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Филча. Так же у нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств. Прозвучали вежливые, но довольно вялые аплодисменты, во время которых компания обменялись взглядами, выражавшими легкую панику: Дамблдор не сказал, как долго Граббли-Дерг будет преподавать. Дамблдор продолжил: — Отбор в команды факультетов по квиддичу будет происходить… Он умолк и с недоумением посмотрел на профессора Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему Дамблдор перестал говорить. Но тут послышалось ее негромкое «кхе, кхе» и стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена произнести речь. Замешательство Дамблдора продлилось всего долю секунды. Затем он проворно сел и бросил на профессора Амбридж пытливый взгляд, точно ничего на свете не желал сильнее, чем услышать ее выступление. Но другие преподаватели не сумели так искусно скрыть свое изумление. Брови профессора Стебль исчезли под растрепанными волосами, губы профессора Макгонагалл стали тоньше, чем кто-либо когда-либо у нее видел. Ни разу еще новый учитель не осмеливался перебивать Дамблдора. Многие школьники ухмыльнулись: эта особа явно не знала, как принято вести себя в Хогвартсе. — Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала Амбридж, — за добрые слова приветствия. Голосок у нее был высокий, девичий, с придыханием, и я почувствовала сильнейший прилив необъяснимой неприязни. Она еще раз мелко откашлялась — «кхе, кхе» — и продолжила. — Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — Она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. — И увидеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц! Я оглядела зал, но счастливых лиц что-то не приметила. Наоборот, все были неприятно удивлены тем, что к ним обращаются как к пятилетним. — Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями! Школьники начали переглядываться, некоторые с трудом подавляли смех. — Я согласна с ней дружить только до тех пор, пока мне не придется позаимствовать у нее кофточку, — шепнула индуска странной девчонке с розовым бантом, и обе они беззвучно захихикали. Профессор Амбридж снова издала свое «кхе, кхе», но когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито. Слова были скучными и как будто вызубренными. — Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкие дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания. Тут профессор Амбридж сделала паузу и легонько кивнула коллегам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Профессор МакГонагалл так сурово нахмурила темные брови, что стала очень похожа на хищную птицу. Амбридж между тем в очередной раз кхекнула и заговорила дальше. — Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством… Странно, нужно будет написать Тому, чтобы разузнать об этой женщине больше. Многим так наскучила ее речь, что девчонки не подалеку достали журналы и начали их читать, остальные делали то, что могли себе позволить. Профессор Амбридж вольного поведения учеников как будто не замечала. Казалось, начнись под самым носом у нее буйный мятеж — она все равно договорила бы до конца. Преподаватели, однако, по-прежнему слушали ее очень внимательно. Гермиона, судя по всему, не упускала ни единого слова Амбридж, но по ней было видно, что слова эти ей совсем не по нутру. — …потому что иные из перемен приносят подлинное улучшение, в то время как другие с течением лет выявляют свою ненужность. Точно так же некоторые из старых обычаев подлежат сохранению, тогда как от тех из них, что обветшали и изжили себя, следует отказаться. Сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни. Она села. Дамблдор похлопал. Педагоги последовали его примеру, но я заметила, что некоторые сомкнули ладони всего раз или два. Присоединился и кое-кто из учеников, но большей частью они просто прозевали конец речи, которую не слушали, и, прежде чем они могли зааплодировать по-настоящему, Дамблдор снова встал. — Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал он с легким поклоном. — Итак, я продолжу. Отбор в команды по квиддичу будет происходить... Я перестала слушать эти напыщенные речи, пытаясь придумать более убедительный план сдружиться с этой компанией, чтобы репутация хорошей и милой француженки оставалась чиста. Не успела я уйти в свои мысли, как меня позвала рыжая. — Мм... Изабелла, я Джинни, и как староста Гриффиндора должна показать тебе спальню. — Хорошо, пойдем сейчас, я немного устала с дороги. Мы встали и направились из Большого зала к башне Гриффиндора. Портрет большой Дамы до сих пор висел там. — Пароль? — Мимбулус мимблетония. — Верно, — портрет открылся, и я вместе с рыжей зашла в гостиную, она параллельно проверяла какие-то бумаги. — Кажется, ты живёшь вместе со мной. Пойдем покажу, с нами живёт ещё две девочки, Лаванда и Парвати, ты могла их заметить на ужине. Вот твоя кровать. Она подвела меня к самой крайней, ближе всего к окну. Там уже были мои вещи. Я с помощью магии начала разбирать свой чемодан. Краем глаза замечая, как рыжая разбирает всё своими руками, странно для чистокровной волшебницы, но не мне судить. Разобрав вещи, я, взяв сорочку и халат, подошла спросить, где ванная. Джинни показала, куда идти, и, наконец, приняв ванну и переодевшись, я вышла в спальню. Туда уже пришли другие мои соседки. Я, не обращая на них внимания, села за рабочий стол, взяв пергамент, начала писать письмо. «Дорогой Том! Первый день прошел крайне странно, рыжие сами решили со мной познакомиться и подружиться. Надо было видеть их лица, когда я сказала, что я из семьи Малфой. Но нельзя расслабляться, нужно узнать, что за женщина Долорес Амбридж и с какой целью она в школе, а также куда делся Хагрид.

Скучаю, твоя Миона».

Написав письмо, я сложила его в конверт и, запечатав его печатью, открыла окно. Подозвав птицу Малфоя, я отдала ей письмо. Птица знала, куда лететь. Закрыв окно, я не обратила внимания на соседок и, закрыв балдахин на шторах, легла спать. *** Утро. Я проснулась рано. Взяв с собой вещи, пошла в ванную. Одевшись и полностью собравшись, убедилась, что выгляжу приемлемо, взяла свою сумку, вышла в гостиную, где почти никого не было. Но я заметила, как Поттер и Уизли выходили из гостиной, наверное, на завтрак, сразу решила пойти за ними. Я шла тихо, но достаточно быстро, чтобы услышать, о чем они говорили. Некий Симус не верил Поттеру насчет Тома, нужно это запомнить. Наконец, дойдя до Большого Зала, я села неподалеку от них и начала завтракать. После того, как я неспешно доела, я начала пить чай с круассаном. Тут начали прилетать совы с письмами и газетами. Ко мне тоже подлетел черный филин, быстро бросил слегка отсыревший "Пророк" и письмо. Прочитаю позже. Профессор Макгонагалл шла вдоль столов, раздавая расписание. Так история магии, зельеварение, прорицание и защита от темных искусств. История магии была, по общему мнению, самым скучным предметом из всех, что когда-либо преподавались в мире волшебников. Профессор Бинс, их учитель-призрак, говорил глухим монотонным голосом, который практически гарантировал тебе сильнейшую сонливость уже на десятой минуте урока, а в теплую погоду — на пятой. Форма преподавания у него была ровно одна — бубнить и бубнить без перерыва, а ты сиди и записывай или, если невмоготу, тупо пялься в пространство. Наконец урок закончился, ничего не изменилось, что сейчас, что и 50 лет назад. Дальше зелья, иду за другими гриффиндорцами, чтобы не выбиться из толпы, хотя знаю тайный проход, чтобы можно было прийти туда быстрее. Наконец мы подходим и встаем в очередь, выстроившуюся у класса. Раздается зловещий скрежет двери, ведущей в логово Снейпа. Войдя в класс, я направляюсь к столу в дальнем конце и сажусь, не обращая внимания на гневные, раздраженные возгласы других учеников, пока они занимают остальные столы. — Успокаиваемся, — холодно произнес Снейп, закрывая за собой дверь. Этот призыв к порядку был излишним: едва дверь захлопнулась, как безмолвие и неподвижность воцарились сами собой. Одного присутствия Снейпа было, как правило, достаточно для поддержания тишины. — Прежде чем начать сегодняшний урок, — сказал Снейп быстро подойдя к столу и оглядев класс, — я бы счел уместным напомнить, что в июне вы будете сдавать серьезный экзамен, который покажет, насколько вы усвоили науку изготовления и использования волшебных зелий. Хотя изрядную часть из вас, несомненно, составляют кретины, я все же надеюсь, что вы худо-бедно заработаете за СОВ хотя бы «удовлетворительно». Иначе вам придется столкнуться с моим... неудовольствием. Его взгляд в этот момент остановился на мальчишке, который сидел на первой парте, кажется, Долгопупс, который судорожно сглотнул. — По окончании пятого курса многие из вас, разумеется, перестанут у меня учиться, — продолжал Снейп. — По программе, нацеленной на подготовку к выпускным экзаменам, в моем классе зельеварения будут заниматься только лучшие из лучших, остальным же придется со мной распрощаться. Он посмотрел на Поттера, и рот его скривился. — Но до приятной минуты расставания как-никак еще год, — мягко сказал Снейп, — и потому, будете вы впоследствии претендовать на высшую аттестацию или нет, я советую всем собраться с силами и постараться получить те приличные баллы за СОВ, на какие я привык рассчитывать у своих учеников. — Сегодня мы будем готовить зелье, которое часто входит в экзаменационные задания для пятикурсников. Это - Умиротворяющий бальзам, он помогает бороться с тревогой и снимать беспокойство. Но осторожно: если переусердствовать с ингредиентами, пациент может погрузиться в глубочайший, а то и необратимый сон, поэтому пристально следите за тем, что делаете. — Ингредиенты и способ приготовления, — Снейп взмахнул волшебной палочкой, — написаны на доске. (Они тотчас там появились.) Все, что вам необходимо, — он опять взмахнул палочкой, — находится в шкафу. (Дверца шкафа распахнулась.) В вашем распоряжении полтора часа... Приступайте. Было видно, что для Поттера и Уизли Снейп выбрал чрезвычайно трудное зелье, требующее кропотливой работы. Ингредиенты необходимо было добавлять в котел в строго определенном порядке и строго определенных количествах. Помешивая состав, надо было совершить строго определенное число движений, сначала по часовой стрелке, потом против; перед добавлением последнего ингредиента температуру огня, на котором варится зелье, необходимо было уменьшить до определенного значения на определенное количество минут. - От вашего зелья должен идти легкий серебристый пар, — сказал Снейп, когда до конца урока оставалось десять минут. Для меня было это зелье достаточно лёгкое, в прошлом я получила за СОВ по зельеварению «Превосходно», так что и сейчас я не хочу понижать свои стандарты. Я видела, что Поттер, весь взмокший от пота, в отчаянии оглядывал подземелье. От его котла валил густой темно-серый пар; котел Уизли испускал зеленоватые искры. Симус Финниган лихорадочно тыкал в еле теплящийся огонь под своим котлом кончиком волшебной палочки. А вот над моим зельем стоял мерцающий серебристый туман, и Снейп, быстро проходя мимо, ничего мне не сказал, даже не опустил крючковатого носа. Взглянул, и только. Это означало, что придраться не к чему. Но над котлом Поттера Снейп остановился и посмотрел в него с жуткой ухмылкой. — Поттер, что это, по-вашему, такое? Сидевшие в первых рядах слизеринцы с удовольствием подняли головы. Им очень нравились издевки Снейпа над Гарри. — Умиротворяющий бальзам, — выдавил из себя Поттер. — Скажите мне, Поттер, — мягко сказал Снейп, — вы читать умеете? Драко Малфой засмеялся. — Умею, — ответил Поттер, крепко стиснув волшебную палочку. — Тогда прочтите, пожалуйста, третий пункт инструкции. Мальчишка посмотрел на доску. Сквозь разноцветный пар, наполнявший теперь подземелье, разглядеть написанное было не так-то легко. — «Добавить толченый лунный камень, помешать три раза против часовой стрелки, варить на слабом огне семь минут, затем добавить две капли сиропа чемерицы». Его сердце упало. Он не добавил сиропа чемерицы. Просто варил семь минут, а потом перешел к четвертому пункту инструкции. — Вы сделали все, что написано в третьем пункте, Поттер? — Нет, — очень тихо ответил Гарри. — Простите, я не расслышал. — Нет, — повторил Гарри громче. — Я забыл про чемерицу. — Я знаю, что вы про нее забыли, Поттер, и это означает, что ваша работа яйца выеденного не стоит. Эванеско! Приготовленное Поттером зелье исчезло; он, как дурак, стоял над пустым котлом. — Тех из вас, кто справился с чтением инструкции, прошу наполнить вашим зельем колбу, снабдить ее наклейкой с разборчиво написанными именем и фамилией и поставить на мой стол для проверки, — сказал Снейп. — Домашнее задание на четверг: двенадцать дюймов пергамента о свойствах лунного камня и его использовании в зельеварении. В то время как все кругом наполняли колбы, Поттер, кипя, собирал вещи. Он сунул волшебную палочку обратно в сумку и тяжело опустился на стул, а остальные между тем наливали зелье в колбы, затыкали их пробками и приносили Снейпу. Когда прозвенел наконец звонок, Поттер первым двинулся прочь из подземелья. И к тому времени, как Уизли, а я за ним, держа дистанцию, пришли в Большой Зал, он уже приступил к обеду. Потолок в зале приобрел за утро еще более хмурый оттенок серого цвета. В высокие окна хлестал дождь. — Страшная несправедливость со стороны Снейпа, — принялась утешать его Джинни, сев рядом и положив себе картофельной запеканки с мясом. — Твое зелье уж во всяком случае было лучше, чем у Гойла. Когда он налил его в колбу, она разлетелась на куски, и мантия у него загорелась. — Ничего нового, — сказал Поттер, не поднимая глаз от тарелки, - Разве Снейп был когда-нибудь ко мне справедлив? Вопрос остался без ответа. Все трое знали, что сильнейшая взаимная неприязнь между Снейпом и Гарри началась с той минуты, когда Поттер впервые переступил порог Хогвартса. — А я была почти уверена, что в этом году он не будет так зверствовать, — сказала Джинни с недоумением. — Потому что... ну, вы понимаете... — Она огляделась по сторонам; и справа и слева от них было по нескольку пустых стульев, и мимо стола никто не проходил. — Теперь, когда он в Ордене... А вот это уже интересно, значит шпион, ну ничего, посмотрим что будет дальше. —Какая разница-то? Поменяла поганка пятна... — глубокомысленно проговорил Рон. — Я всегда считал, что у Дамблдора не все дома, если он доверяет Снейпу. Где доказательства, что он и вправду перестал работать на Сами-Знаете-Кого? — Я думаю, у Дамблдора хватает доказательств, пусть даже он не делится ими с тобой, Рон, — резко отозвалась Джинни. — Знаете что, заткнитесь вы оба, — устало сказал Гарри, когда Рон открыл рот, чтобы ответить. Джинни и Рон так и застыли с обиженными лицами. — Надоело вас слушать. Вечно друг с другом цапаетесь, сил больше нет. И, не доев запеканку, он рывком перекинул сумку через плечо и пошел от них прочь. Я, конечно, старалась сильно не выделяться, но меня все же заметили и, видно, решили, что я уже их друг, но ладно, так даже будет лучше. —Изабелла , как первый урок зельеварения? — спросила меня рыжая. —Вполне не плохо, зелье было достаточно лёгким. Она с братом уставились на меня в шоке. —Легкое?! —Да, достаточно, для уровня пятого курса. —А где ты училась до этого? — поинтересовалась рыжая. — Наверное в Шармбатоне, раз ты приехала из Франции. —Нет, я училась на дому. Уже пора идти на прорицание, не покажите дорогу куда нужно идти? — С радостью. Кабинет прорицания не изменился с того момента, как я его много лет назад один раз посетила. Бесполезный предмет. В начале кабинета появилась профессор Трелони. Очень худая, в несколько слоев закутанная в шали, поверх которых блестели бесчисленные бусы и цепочки, она благодаря очкам, многократно увеличивавшим глаза, напоминала какое-то насекомое. Сейчас она раскладывала по круглым столикам на тонких ножках, которыми был заставлен класс, потертые книги в кожаных переплетах. Лампы, обмотанные шарфами, и еле теплящийся камин, от которого шел тяжелый приторный аромат, давали такой тусклый свет, что она, судя по всему, не заметила, как он влез и уселся в темном углу. За последующие пять минут подтянулись остальные ученики. — Здравствуйте, — сказала профессор Трелони своим обычным голосом — глухим, потусторонним. — Добро пожаловать в новом учебном году на урок прорицаний. Все каникулы я, конечно, внимательно следила за вашими судьбами, и мне приятно видеть, что вы благополучно вернулись в Хогвартс — о чем я, разумеется, знала заранее. — На столах перед вами лежат экземпляры «Оракула СНОВ» Иниго Имаго. Толкование сновидений — важнейший способ заглянуть в будущее, и вполне вероятно, что наше владение этим разделом ясновидения будет проверено на экзаменах по СОВ. Хотя, конечно же, я не считаю, что экзаменационные успехи или неудачи играют какую-либо роль, когда речь идет о священном искусстве прорицания. Для тех, у кого есть Зрячее Око, оценки и аттестаты значат очень мало. Но, поскольку директор считает нужным подвергнуть вас экзаменационным испытаниям... Она позволила голосу мягко сойти на нет, давая всем понять, что, по мнению профессора Трелони, ее предмет выше таких пошлых материй, как экзамены. — Откройте, пожалуйста, предисловие и прочтите, что Имаго пишет об искусстве толкования сновидений. Затем разбейтесь на пары и, пользуясь «Оракулом снов», попробуйте истолковать ситуации, в которых применение защитной магии допустимо и не противоречит закону. Она позволила голосу мягко сойти на нет, давая всем понять, что, по мнению профессора Трелони, ее предмет выше таких пошлых материй, как экзамены. — Откройте, пожалуйста, предисловие и прочтите, что Имаго пишет об искусстве толкования сновидений. Затем разбейтесь на пары и, пользуясь «Оракулом снов», попробуйте истолковать самые последние сновидения друг друга. Приступайте. Хорошего в этом уроке было только то, что он был одинарный, а не сдвоенный. К тому времени, как они кончили читать предисловие, на толкование сновидений осталось от силы минут десять. За столиком по соседству с Гарри и Роном пару составили Дин и Невилл, и Невилл немедленно пустился в пространное описание кошмара, где фигурировала выходная шляпа его бабушки, нахлобученная на гигантские ножницы. А Гарри с Роном сидели и мрачно смотрели друг на друга. — Я снов никогда не запоминаю, — сказал Рон, — так что давай ты. — Хоть один-то ты должен помнить, — раздраженно отозвался Гарри. Он никому не собирался пересказывать свои сновидения. Что означает его обычный кошмар с кладбищем, он и так прекрасно знал, ему не нужны были для истолкования ни Рон, ни профессор Трелони, ни дурацкий «Оракул снов». — Кажется, прошлой ночью мне приснилось, что я играю в квиддич, — сказал Рон, наморщив лицо в попытке вспомнить получше. — Ну, и что, по-твоему, это значит? — Может быть, то, что тебя сожрет какая-нибудь гигантская зефирина, — предположил Гарри, листая «Оракул» без всякого интереса. Выискивать в «Оракуле» фрагменты сновидений было очень скучно, и домашнее задание, состоявшее в том, чтобы месяц вести дневник сновидений, радости не добавило. Когда прозвенел звонок, Гарри и Рон первыми полезли вниз. Рон при этом громко ворчал: — Это же надо — сколько всего назадавали! Бинс — письменную работу в полтора фута длиной о войнах с великанами, Снейп — фут об использовании лунного камня, а теперь ещё Трелони — месячный дневник сновидений! Значит, правду сказали Фред и Джордж про год перед СОВ. Если еще теперь эта Амбридж что-нибудь задаст... Когда они вошли в класс защиты от Темных искусств, профессор Амбридж уже сидела за учительским столом. На ней была та же, что и вчера вечером, пушистая розовая кофточка, макушку увенчивал черный бархатный бант. Невольно Гарри опять пришла на ум большая муха, по глупости усевшаяся на голову крупной жабе. В классе все старались вести себя тихо: профессор Амбридж была пока что величиной неизвестной, и никто не знал, насколько строгим ревнителем дисциплины она окажется. — Здравствуйте! — сказала она, когда ученики расселись по местам. Несколько человек пробормотали в ответ: — Здравствуйте. — Стоп-стоп-стоп, — сказала профессор Амбридж. — Ну нет, друзья мои, это никуда не годится. Я бы просила вас отвечать так: «Здравствуйте, профессор Амбридж». Ещё раз пожалуйста. Здравствуйте, учащиеся! — Здравствуйте, профессор Амбридж! — проскандировал класс. — Вот и хорошо, — сладким голосом пропела профессор Амбридж. — Ведь совсем нетрудно, правда? Волшебные палочки уберем, достанем перья. Услышав это, многие обменялись угрюмыми взглядами. Ни разу еще интересный урок не начинался с приказа убрать волшебные палочки. Я засунула руку свою в сумку и вынула перо, чернила и пергамент. Профессор Амбридж, наоборот, достала из сумки волшебную палочку, которая была необычно короткой, и резко постучала ею по классной доске, где тут же возникли слова: "Защита от Темных искусств. Возвращение к основополагающим принципам" — Отмечу для начала, что до сих пор ваше обучение этому предмету было довольно-таки отрывочным и фрагментарным. Не правда ли? — сказала профессор Амбридж, повернувшись к классу лицом и аккуратно сложив руки на животе. — Постоянно менялись учителя, и не все они считали нужным следовать какой-либо одобренной Министерством программе. Результатом, к сожалению, явилось то, что вы находитесь гораздо ниже уровня, которого мы вправе ожидать от вас в год, предшествующий сдаче СОВ. — Вам, однако, приятно будет узнать, что эти недостатки мы теперь исправим. В нынешнем учебном году вы будете изучать защитную магию по тщательно составленной, теоретически выверенной, одобренной Министерством программе. Запишите, пожалуйста, цели курса. Она опять постучала по доске. Слова, которые на ней были, исчезли, и взамен появилось: ЦЕЛИ КУРСА 1. Уяснение принципов, лежащих в основе защитной магии. 2. Умение распознавать ситуации, в которых применение защитной магии допустимо и не противоречит закону. 3. Включение защитной магии в общую систему представлений для практического использования. Пару минут в классе раздавался только шорох перьев о пергамент. Когда все списали три поставленные профессором Амбридж цели курса, она спросила: — У всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда? По классу пробежало глухое утвердительное бормотание. — Мне кажется, надо попробовать еще разочек, — сказала профессор Амбридж. — Когда я задаю вопрос, ответ я хотела бы слышать в такой форме: «Да, профессор Амбридж» или «Нет, профессор Амбридж». Итак: у всех ли есть экземпляры «Теории защитной магии» Уилберта Слинкхарда? — Да, профессор Амбридж, — хором ответили ученики. — Хорошо, — сказала профессор Амбридж. — Теперь попрошу вас открыть пятую страницу и прочесть первую главу — «Основы для начинающих». От разговоров можно воздержаться. Профессор Амбридж отошла от доски и, сев за учительский стол, стала наблюдать за классом своими выпуклыми жабьими глазами. Я должна была начать читать «Теорию защитной магии» с пятой страницы, но я свой экземпляр «Теории защитной магии даже не открыла. Подняв руку, я начала сверлить глазами профессора Амбридж. Краем глаза я видела как Поттер посмотрел на меня. Он сделал вопросительное лицо, но я еле заметно покачала головой, давая понять, что не намерена вступать в разговоры, и продолжала пристально смотреть на профессора Амбридж, которая столь же упорно глядела в другую сторону. Но спустя еще несколько минут Поттер был уже не единственным, кто уставился на меня. Раздражает. Глава, которую нам велено было читать, оказалась такой нудной, что всё больше и больше народу вместо того, чтобы продираться сквозь «Основы для начинающих», принималось наблюдать за молчаливыми моими стараниями привлечь к себе внимание профессора Амбридж. Когда больше половины класса уже смотрело не в книгу, а на меня, профессор Амбридж решила, что не может больше делать вид, будто ничего не происходит. — Вы хотите задать вопрос по поводу главы, милая моя? — спросила она меня, как будто только что ее заметила. — Вопрос, но не по поводу главы, — ответила я. — Видите ли, сейчас мы читаем, — сказала профессор Амбридж, обнажив мелкие острые зубки. — Все прочие неясности мы можем разрешить с вами в конце урока. — Мне неясны цели вашего курса, — сказала я. Профессор Амбридж вскинула брови. — Ваше имя, будьте добры. — Изабелла Малфой. Амбридж уставилась на меня, сразу не зная что сказать. Как говориться фамилия Малфой -громкая фамилия. Но жаба быстро взяла себя в руки. — Видите ли, мисс Малфой, цели курса, как мне кажется, должны быть совершенно понятны, если прочесть их внимательно, — нарочито ласковым голосом сказала профессор Амбридж. — Мне они непонятны, — отрезала я. — Там ничего не говорится об использовании защитных заклинаний. Последовала короткая пауза, во время которой многие ученики, наморщив лбы, перечитывали три цели курса, все еще остававшиеся на доске. — Об использовании защитных заклинаний? — повторила профессор Амбридж с малюсеньким смешком. — Что-то я не могу представить себе ситуацию в этом классе, мисс Малфой, когда вам понадобилось бы прибегнуть к защитному заклинанию. Или вы думаете, что во время урока на вас кто-то может напасть? — Мы что, не будем применять магию? — громко спросил Рон. — На моих уроках желающие что-либо сказать поднимают руку, мистер... — Уизли, — сказал Рон, выбрасывая руку в воздух. Профессор Амбридж, чуть расширив улыбку, повернулась к нему спиной. Мигом Поттер и я тоже вскинули руки. На секунду задержав на Гарри взгляд выпуклых глаз с кожистыми мешками, профессор Амбридж обратилась ко мне: — Да, мисс Малфой. Вы хотите еще что-нибудь спросить? — Хочу, — сказала я. — Не в том ли весь смысл защиты от Темных искусств, чтобы научиться применять защитные заклинания? — Вы кто у нас, мисс Малфой, эксперт Министерства по вопросам образования? — спросила профессор Амбридж все тем же фальшиво-ласковым тоном. — Нет, но... — Тогда, боюсь, ваша квалификация недостаточна, чтобы судить, в чем состоит «весь смысл» моих уроков. Новая учебная программа разработана волшебниками постарше и поумнее вас. Вы будете узнавать о защитных заклинаниях безопасным образом, без всякого риска... — Ну, и какой от этого толк? — громко спросил Поттер. — Если на нас нападут, то совсем не таким образом, не безо... — Руку, мистер Поттер! — пропела профессор Амбридж. Поттер выбросил вверх кулак. И опять профессор Амбридж мгновенно отвернулась от него — но тут поднялось еще несколько рук. — Ваше имя, будьте добры, — сказала профессор Амбридж Дину. — Дин Томас. — Итак, мистер Томас? — Я согласен с Гарри, — заявил Дин. — Если на нас нападут, без риска не обойдется. —Я вынуждена повторить, — сказала профессор Амбридж, улыбаясь Дину выводящей из терпения улыбкой. — Вы что ожидаете нападения во время моего урока? — Нет, но... Профессор Амбридж перебила его. — Я бы не хотела подвергать критике порядки, установленные в этой школе, — сказала она, растягивая большой рот в улыбке, которой очень трудно было верить, — но вы в этом классе испытали воздействие весьма безответственных волшебников, поистине безответственных. Не говоря уже, — она издала недобрый смешок, — о чрезвычайно опасных полукровках. — Если вы о профессоре Люпине, — возмутился Дин, — то он был самым лучшим... — Руку, мистер Томас! Разрешите продолжить. Вас познакомили с заклинаниями, которые слишком сложны для вашей возрастной группы и потенциально представляют смертельную опасность. Вас запугали, внушая, будто вам следует со дня на день ждать нападения Темных сил... — Насколько я знаю, мой предшественник не только произносил перед вами запрещенные заклятия, но и применял их к вам. — Он оказался сумасшедшим, разве не так? — горячо возразил Дин. — И даже от него мы массу всего узнали. — Ваша рука не поднята, мистер Томас! — проверещала профессор Амбридж. — По мнению Министерства, теоретических знаний будет более чем достаточно для сдачи вами экзамена, на что, в конечном счете, и должно быть нацелено школьное обучение... Ваше имя, будьте добры? — спросила она, глядя на Парвати, чья рука только что взлетела вверх. — Парвати Патил. Разве на экзамене по защите от Темных искусств не будет ничего практического? Мы не должны будем показать, что умеем применять контрзаклятия и тому подобное? — При хорошем владении теорией не будет никаких препятствий к тому, чтобы вы под наблюдением, в экзаменационных условиях использовали некоторые заклинания, — либеральным тоном сказала профессор Амбридж. — Без всякой практики, без тренировки? — спросила Парвати с недоумением. — Правильно я вас поняла, что первый раз, когда нам позволят применить заклинания, будет на экзамене? — Повторяю: при хорошем владении теорией... — Какая польза от этой теории в реальном мире? — громко подал голос Гарри, вновь поднимая в воздух кулак. Профессор Амбридж взглянула на него. — Здесь у нас школа, мистер Поттер, а не реальный мир, — сказала она мягко. — Значит, нас не будут готовить к тому, что нас ожидает вне школы? — Ничего страшного вас там не ожидает, мистер Поттер. — Да неужели? — спросил Гарри. Неудовольствие, которое весь день копилось у него внутри, достигло высшей точки. — Кто, скажите на милость, будет нападать на вас и на таких же детей, как вы? — спросила профессор Амбридж отвратительным медовым голоском. — М-м-м, дайте-ка подумать... — произнес Гарри издевательски-задумчивым тоном. — Может быть... лорд Волан-де-Морт? Ничего себе, этот день становиться все лучше и лучше. Нужно будет написать об этом Тому. У Рона перехватило дыхание. Лаванда Браун вскрикнула. Невилл съехал вбок со своей табуретки. Профессор Амбридж, однако, и бровью не повела. Она взглянула на Гарри с мрачным удовольствием. — Минус десять очков Гриффиндору, мистер Поттер. Класс сидел молча и неподвижно. Одни смотрели на Амбридж, другие на Поттера. —Теперь я хотела бы сказать кое о чем прямо и откровенно. Профессор Амбридж встала и подалась вперед, распластав по столу короткопалые ладони. —Вам внушали, будто некий темный волшебник возродился из мертвых... —Он не был мертвым, — сердито возразил Гарри, — Но что возродился — это правда! — Мистер-Поттер-вы-уже-отобрали-у-вашего-факультета-десять-очков-не-вредите-тепер-самому-себе, — произнесла профессор Амбридж единым духом, не глядя на него. — Повторяю: вам было сказано, что некий Темный волшебник опять гуляет на свободе. Это ложь. — Нет, это НЕ ЛОЖЬ! — крикнул Гарри. — Я видел его, я дрался с ним! — Вы будете наказаны, мистер Поттер! — торжествующе воскликнула профессор Амбридж. — Завтра после уроков, в пять часов, в моем кабинете. Говорю вам всем еще раз: это ложь. Министерство магии ручается, что никакие Темные волшебники вам не угрожают. Если вы все же чем-то обеспокоены, не стесняйтесь, приходите ко мне во внеурочное время. Если кто-то тревожит вас россказнями о возродившихся Темных волшебниках, я хотела бы об этом услышать. Я здесь для того, чтобы помогать вам. Я ваш друг. А теперь будьте добры, продолжите чтение. Страница пятая, «Основы для начинающих». Профессор Амбридж села за свой стол. Гарри, наоборот, встал. Все глаза были устремлены на него. У Симуса лицо было наполовину испуганное, наполовину восторженное. Что за цирк, просто услада для глаз. Поттер либо ты идиот, либо у тебя мания величия. Ты зарываешь себя все дальше и дальше. — Значит, по-вашему, Седрик Диггори умер сам, никто его не убивал? — спросил Гарри срывающимся голосом. Все перевели напряженные взгляды с Поттера на профессора Амбридж, которая подняла глаза и уставилась на него уже без следа фальшивой улыбки на лице. — Смерть Седрика Диггори была результатом несчастного случая, — холодно сказала она. — Это было убийство, — возразил Гарри. Он чувствовал, что весь дрожит. Он почти никому еще об этом не говорил, и уж точно не говорил тридцати жадно слушающим одноклассникам. — Его убил Волан-де-Морт, и вы об этом знаете. На лице профессора Амбридж не выразилось ровно ничего. На миг Гарри показалось, что она сейчас закричит на него. Но она промолвила своим мягчайшим, сладчайшим девчоночьим голоском: — Подойдите-ка сюда, мой милый мистер Поттер. Отшвырнув стул ногой, он прошел к учительскому столу. Профессор Амбридж вынула из сумки маленький свиток розового пергамента, расправила его на столе, обмакнула перо в чернильницу и принялась писать записку, спиной закрывая ее от Поттера. Все молчали. Спустя примерно минуту она скатала пергамент и волшебной палочкой без шва запечатала свиток, чтобы Гарри не смог его развернуть. — Отнесите профессору Макгонагалл, — сказала профессор Амбридж, протягивая ему свиток. Гарри взял у нее пергамент и, не сказав ни слова, вышел из класса и хлопнул дверью. Профессор продолжила урок как в ничем не бывало. Наконец прозвучал звонок на перемену. Над головой и повсюду вокруг раздался слоновий топот сотен вырвавшихся на свободу учеников. Уроки закончились и я отправилась в гостиную Гриффиндора, чтобы положить свои вещи, переодеться и начать делать домашнее задание и наконец прочитать письмо, которое пришло сегодня утром . Вот я уже сижу на кровати, открываю письмо. И в нём гласиться , следующее: "Моя дорогая Миона! Надеюсь, у тебя все и дальше будет хорошо. Я ужасно скучаю. Про Амбридж и Хагрида Люциус уже узнает, он передаст письмо через Драко. И поддерживай с ним хоть какой-то контакт, чтобы это не выглядело странно.

Люблю тебя, твой Том"