***
Декабрь незаметно перевалил за середину, приближая зачетную неделю. У Антона в этот период стояло четыре зачета, все из которых он надеялся закрыть автоматами. Он кутался в толстовку, когда на всякий случай просматривал записи с лекций за столом, что сейчас сдвинули в самый правый угол. Произошедшее прошлым вечером все еще не укладывалось в голове. После поцелуя Арсений облегченно вздохнул: — Ну вот, я оказался прав! — В чем? — Антон хлопал ресницами в попытках все еще переварить случившееся. — Что ты — гей… — разговор продолжался в том же туалете. — А я думал, что ты жесткий натурал… — рука Антона потирала подбородок. — Я сам так думал… — признался Арсений, — до тебя… — это дополнение заставило первокурсника расплыться в счастливой улыбке. — Ты какой-то особенный… — каждое следующее слово сражало наповал. — А ты — невыносимый! — наконец до Шастуна дошло, что его чувства действительно взаимны, и он даже не выдумывает, поэтому практически повис на соседе, заключая того в объятия. — И что теперь? — Ну а что делают обычные люди?.. — Попов, хоть и пытался изображать более взрослого и опытного человека, слово «отношения» ему было практически не знакомо. — Там типо встречаются… Отстранившись, перваш рассмеялся. Звонко, заливисто, а на вопросительный взгляд, сквозь хохот, произнес: — Арсений Попов — знаменитый бабник, предлагает отношения парню? — Слышь, ты! — на него насмешливо замахнулись. — И так против натуры пошел. Глаза Антона, несмотря на подъебы, горели ярче любой лампочки — он и не представлял, как один поцелуй может перевернуть жизнь на 180 градусов. Он слишком долго прятал свои чувства, когда это делать оказалось необязательным. Знал бы — давно обо всем рассказал. Но ведь именно в этом и прелесть загадки — наверняка не знаешь о чувствах другого, пока один случай не расставит все по местам. — И как давно? — юному менеджеру каждая деталь была важна. — Не знаю, просто прикипел, а потом понял… — Арсений легко пожал плечами, но в каждом движении прослеживался трепет. — Ну а ты? — Сам как думаешь? — невероятно легкая атмосфера установилась после горячих ласк, будто невидимый Амур разбросал лепестки роз, благоухающих ароматами любви. — Не знаю даже, ты вообще не показывал ничего, и я до последнего не знал, что вообще взаимно… — перед баскетболистом стоял сосед, с совершенно обнаженной душой, такой чистый, открытый, волнующийся и смущающийся, которого так и хотелось укрывать своим крылышком. — Да почти с самого начала… — Антон больше всего в жизни ценил искренность, и всегда был готов отвечать тем же. — Нихуя ж! — Арс чуть не поскользнулся на кафеле от неожиданного ответа. — Ну ты даешь, Шастун! — уже не боясь прикосновений, старшекурсник вновь хотел ощутить вкус чужих губ, как в туалет кто-то начал заходить. Парни резко отпрянули на безопасное социальное расстояние и быстро ретировались из комнаты, в которой провели минут пятнадцать, если не больше. Шастун на крыльях любви полетел собирать вещи, чтобы скорее вернуться в общагу, в которой можно было бы не только продолжить интимный разговор, но и вдоволь насладиться друг другом. Отыграться за все месяцы, так сказать. И хоть пекус к восемнадцати годам уже не был девственником, торопиться не хотел — требовалось время, чтобы привыкнуть к телу партнера. Тем более, он осознавал трудность принятия Арсением иного секса, который, несмотря на развязность в половой жизни, мог смутить его. Ехали парни на «А» домой в таком воодушевлении, словно там их ждал новогодний подарок от Деда Мороза. Их мысли, прежде мечущиеся в поисках объяснений, вдруг стали течь медленно, степенно, поселяя внутри спокойствие. Только дверь комнаты 205 закрылась, куртки с обувью мгновенно сбросились. Руки Антона взбудоражено залезли под кофту Арса, ощупывая голый торс холодящими прикосновениями. — Ну ты ледяной! — взвизгнул старшекурсник, при этом не убрав чужие ладони. — Так вот согреться хочу! — самодовольная ухмылка появилась на лице Шаста. В ответ чужие руки обхватили шею сзади, запуская цепкие пальцы в чуть спутанные от шапки волосы. Юный менеджер дразнил партнёра, теребя его соски, вызывая у того мурашки и прилив крови к одному известному месту. — Ах ты сучара! — прошипел Арс, вновь впиваясь в потрескавшиеся от мороза губы двухметрового студента. Попов был очень вкусным, умело целовался, пах тем самым дезодорантом, что стоял на тумбочке. А ещё круто умел переходить из положения стоя в положение лёжа. Опыт не пропьёшь. Ребята из центра комнаты плавно переместились на кровать Антона, на которой не оказалось бесхозно брошенных носков и домашних шорт. Третьекурсник по привычке навис сверху, не отрываясь от губ своего теперь уже парня-соседа, которые успели припухнуть от частых ласк. Антон не сопротивлялся, полностью растворяясь в моменте. То, чего он так долго ждал, ни на йоту не походило на реальную жизнь. В действительности случилось все настолько спонтанно, что эмоции от этого накрывали в сто раз сильнее, чем представлялось в голове. Они не следили за временем, которое неумолимо бежало вперёд. Спустя полчаса любовных утех, которые пока ограничивались исследованием тела при помощи рук и языка, они отлипли друг от друга. — Думаю, не стоит торопиться, — ладонь Антона накрыла руку соседа, который в порыве начал расстёгивать ширинку. Первокурсник за несколько месяцев совместной жизни понял, что Арса нужно вовремя останавливать, когда его начинает нести по инерции куда-то. Эта фраза действительно отрезвила опытного развратника. — Да, наверно… — он почесал затылок. — Мне надо привыкнуть к тому, что ты — не девушка. — Вот и я о том же, — удовлетворенный Шастун, что они понимали друг друга с полуслова, кротко чмокнул растрепанного партнёра в плоский нос-кнопку. — Надо теперь перестановку делать! — по части внезапной смены темы старшак все ещё держал первенство. — В смысле? Зачем? — его парень приподнялся на локте, недоуменно заглядывая тому в глаза. — Ну мы же не будем спать вдвоём на одной кровати, — в ответ обвели рукой узкую постель, которая вмещала двух шпал либо на боку, либо друг на друге. — Сдвинем кровати? — подхватил Шаст. — Именно! — Попов резво соскочил с чужого спального места, берясь на стол, стоящий между кроватями и стал его двигать. — Ну помогай, болван! — эта фраза, брошенная так задорно, только рассмешила перваша, который поднялся следом. Таким образом, ребята переставили Антоновскую кровать вплотную к Арсеньевской, получая двухместное просторное ложе. Стол придвинули к правой стене, чуть сбоку от окна, от которого зимой все равно толку было мало. Тумбочки расположили также рядом, задней стенкой друг к другу, чтобы дверцы открывались в разные стороны и никому не мешали. Именно поэтому Шастун следующим вечером сидел за столом не на совсем привычном месте. А ведь все дело в любви.***
В жизни Антона к последним числам декабря появилось две новости: хорошая и плохая. Плохая состояла в том, что один зачет все же придется сдавать, по предмету, который ведет тот самый Ершов. Преподу не очень понравилась работа группы в семестре, поэтому для большинства он устроил очный зачет, который должен состоять из написания какой-то проверочной. Хорошая же новость порадовала не только самого Антона, но и Арсения — Маша сообщила о том, что, кажется, отец третьекурсника найден. — Ебать! — от переполняющих эмоций воскликнул Попов. — Я даже и не надеялся. Где он вообще? Кто это? — Так, Маша щас всю инфу вышлет. — Точно ей надо букет еще один подогнать… — облегченно выдохнул сосед, представляя, как его жизнь может измениться. Итак, Сергей Попов — мужчина 46 лет, проживает в Москве, работает на производстве молочной продукции. Имеет второй брак, в котором есть дочь двенадцати лет. — Так у тебя есть сводная сестра еще, прикинь! — Антон ткнул локтем в бок своего парня. — Ахуеть можно… — все полученные данные надо переварить. — А вдруг он забыл о моем существовании и вообще не захочет общаться… — дурные мысли полезли в голову. — Зато ты хотя бы попытаешься… — Шаст нежно положил обе ладони на плечи соседа, разворачивая его к себе и заглядывая прямо глаза цвета лазури. — Я верю в то, что у тебя все получится. Просто надо написать ему… почта же есть. — Ну да, ты прав… — все, что оставалось сделать, это настучать электронное письмо и отправить. Конечно, говорить через обычную электронную почту о том, что это твой сын, который только сейчас смог тебя отыскать, странно, и даже может смахивать на розыгрыш или мошенничество, но тем не менее, другого выхода не было. К тому же, в век технологий, всегда можно созвониться по видеосвязи, сделать определенные тесты и т.д. Арсений дал себе день на обдумывание всей ситуации и самого, собственно, сообщения, чтобы не напороть глупостей, как он умеет это делать. Антон не торопил, понимая сложность первого шага, за что старшак ценил его еще сильнее. — Вообще спасибо за все! — он притянул юного менеджера, мелкими поцелуями усеивая его лицо — нос, щеки, лоб, губы, даже левая бровь не осталась без внимания. — Без тебя я бы застрял в этом болоте! — А я без тебя так и остался бы школьником со своей узколобостью в некоторых моментах! — невиданная искренность пришла в отношения этих двоих, продвигающая их семимильными шагами вперед.***
Итак, до Нового Года оставалось порядка десяти дней, а нужно было успеть сделать кучу дел: подготовиться к зачету, походить по магазинам в поисках подарков близким, купить билет на автобус домой, отпраздновать со всей компанией «шалаве», в название которой в ближайшем будущем стоит добавить еще две буквы — М и П. Несмотря на изменения статуса с «влюблен», на «в отношениях», Новый год парни на «А» собирались встречать раздельно. Хватит с них совместного времяпрепровождения. Тем более, Арсений, в отличие от Антона, не очень любил Новый Год, потому что в детстве мать всегда заставляла ложиться в два часа ночи. — Как в итоге будешь отмечать? — начал волноваться Шаст. — С Матвиенко и Елисеевой тусить будем, — тот пожал плечами. — Не думаешь, что будешь им мешать? — Я у Нади сам спросил, она только «за». Конечно, с этим дебилом наедине оставаться нельзя, — послышался тихий и мягкий смех, слушать который Антон любил больше всего. Не так часто его благоверный ухохатывался так, что хотелось хрюкнуть, сложиться пополам или отбить ладонь о столешницу. — Потом может в клуб залетим. На его последнюю реплику собеседник недовольно выгнул бровь, говоря «нихуя се инициатива». — Да не боись, цеплять я никого не буду. Я еще на хэллоуинской тусе понял, что уже не интересуюсь перепихоном на одну ночь. — Ну смотри у меня… — Шастун шуточно нахмурился, а затем хлестким движением ладони ударил Арса по левой ягодице. Не зря же она такая округлая и сочная. Сосед лишь цокнул, потер прижженное место и показал фак, чем явно повеселил юного шалуна, который общался со своим молодым человеком вместо подготовки к Владиславу Петровичу. Зачет у Ершова стоял во вторник, двадцать пятого декабря. Две трети группы притащилось, чтобы получить заветную подпись в зачетке. Конечно, никто уже был не в состоянии нормально работать и функционировать, но кто говорил, что студенческая жизнь — это легко? Преподаватель, что вечно сам грешил пропусками своих же занятий, видимо, отыгрывался на студентах. Он рассадил каждого за отдельную парту, выдавая листочек с заданием, взглянув на которое, Антон, мягко говоря, удивился и наморщил лоб. — Что-то непонятно, Шастун? — заметив активную мимику на лице первокурсника, нахмурился препод. — Да все нормально, — отмахнулись в ответ, в это время прокручивая в голове: «Это че за хуйня?!» Вместо легкого теста, про который рассказывали старшики, оказалось нечто непонятное — теория по каким-то точечным вопросам и практика, не соответствующая первой части. Все присутствующие многозначительно стали переглядываться, понимая при этом друг друга с одного взгляда. Ваш, в свойственной юморной манере, перекрестился, вызвав хитрые ухмылки — прямо как в школе. Ладони Антона уже вспотели, в мыслях засело только одно: «пиздец, не сдам», как усевшийся в кресло Ершов, демонстративно углубился в телефон. «Слава тебе, Господи!» — Шаст прочитал на лице многих облегчение. Теперь можно было незаметно достать телефон и положить тетрадку на соседний стул. В такие моменты пекус хотел уменьшить свой рост вдвое, потому что шебуршания двухметровой шпалы заметны сильнее всего. Однако, Владислав Петрович, видимо, также быстрее хотел домой, давая списывать своим студентам. Записи, которые нашлись на страницах тетради с одной трудностью — страницы при перелистывании шуршали, чем выдавали списывальщика, помогли в выполнении теории. Над практической частью пришлось пораскинуть своими мозгами, но Шаст сумел сконцентрироваться и произвести настройку своего разума на нужную волну. После того, как студент закончил, он должен был подойти к преподавателю и показать плоды своих трудов. Антон пропустил вперед человека три, чтобы поглядеть на то, как их станут оценивать. Когда очередь все же дошла до юного менеджера, в списке Ершова еще не оказалось ни одной жертвы, поэтому садиться напротив препода было не так страшно. — Ну, показывайте, — уже седеющий человек легким движением пальца поправил немного съезжающие очки с переносицы. — Вот, — листочек, что трепетал в руках Антона, перевернулся. Владислав Петрович углубился в изучение работы, попутно водя красной ручкой по записям. — Все в теории неплохо, но в практике есть замечания. Посмотрите сюда, — ручка, используемая сейчас в роли указки, остановилась на одном из пунктов, — мне кажется, недостаточно аргументированно, согласны? Шаст кивнул, хотя не очень пока понимал, что преподаватель имел в виду под «недостаточной аргументированностью». Он соглашался со всем, дабы не вступать в полемику и получить свой заслуженный зачет без напряга. — В целом имеете представление, но жду в следующем семестре более упорной работы. Зачет, — долгожданное слово наконец прозвучало, от чего неконтролируемая улыбка вылезла на чуть бледном лице. Антон протянул зачетную книжку, которая ещё не успела затаскаться в отличие от Арсеньевской, а препод размашистым почерком вывел: «зачёт» и оставил роспись. На радостях можно было и потратить деньги на разного рода подарочки. Первокурсник не стал ждать Сашу, поскольку презент необходимо было найти и ему, и в гордом одиночестве отправился в торговый центр. По дороге он включил новогодний плейлист с зимними песнями, которые окутывали теплом, воодушевляли и добавляли в этот мир чуточку волшебства.«Твои голубые глаза,
И на ресницах зима.
Все замерзает вокруг,
Все вокруг, кроме тебя…»
Лирические композиции Fedukа всегда разрывают на части от эмоций, переполняющих изнутри. Антон счастливо улыбнулся, представляя перед собой своего соседа, цвет глаз которого точь-в-точь как Байкал, зашагал в степенный такт песни, ощущая вселенскую любовь к миру. Всё невозможное вдруг показалось легко исполнимым, все переживания исчезли, а в душе разрасталось умиротворение. Единственное, что оставалось непонятным: что дарить всем друзьям? А Арсению — тем более. Ноги сами собой занесли в отдельчики с подарками, стенды которых буквально ломились от огоньков, мишуры и разноцветных шариков. Слишком банально. Требовалось нечто особенное. Оглядевшись вокруг, Шастун заметил магазин сладостей. Уже лучше. Зайдя туда, он не смог выйти с пустыми руками. Друзьям из компании, за исключением Ваша, первокурсник накупил оригинальных вкусняшек, невероятно красиво оформленных к Новому Году. Саше он выдумал подарить билет на хоккейный матч, ибо тот так хотел, но все не попадал. Оставались Арсений и родители — всегда самое сложное. И хоть мама отнекивалась от подарков, не порадовать семью даже символическими презентами, пекус не мог. Спустя два часа поиски увенчались успехом — отцу достанется сухпайек времен СССР, а маме — привлекательный набор кремов для лица и тела. Скромно, да, но с любовью. Своему возлюбленному подарок отыскивался дольше всех — ноги устали, мозг перестал работать, а желудок требовал пищи, но в конечном итоге, вещица, что сейчас лежала в рюкзаке, стопроцентно должна порадовать её будущего обладателя.«Но у меня зима в сердце,
На душе вьюга…»
Под эту песню Шастун, с горой новогодних подарков, двигался в сторону общаги, где его ждала тёплая постель, горячий чай и самый огненный парень.