Чувственное

Хëнджин стоит на коленях со связанными за спиной руками. Кусает разбитую губу, усмехается. Насмешливый взгляд виднеется из-под неизменной кепки. — Почему всегда это заканчивается именно так? — скользит глазами по каждому лицу. — Все, за кого я боролся, за кого я рвал задницу, хотят, чтобы я умер, — Хван сплëвывает кровь. — Уж простите, парни, что я не могу умереть просто так. Мне так жаль. Пинок под рёбра отдаётся тупой болью и горьким смехом. Все, кого он считал семьёй, сейчас возвышаются и смотрят такими злогорящими глазами, что остаётся только изгибать губы в усмешке. — Знаете, я любил вас, а вы разорвали мне душу и потоптались на ней, — Хван деланно разочарованно качает головой и дует губу. Драматизм последнее, что у него остаётся. Все молчат. — Молчите... — щурится парень, а затем оглядывается по сторонам. — Ну и кто из вас предатель? Кто решил пойти против меня? — Ты заигрался, Хван. Глаза в сторону. Из толпы выходит один из его приближённых. Колючий взгляд, высеченные скулы, прямые линии. Хёнджин прикусывает язык. Хо садится на корточки, грубо берёт чужую челюсть, медленно ведя большим пальцем по контуру нижней губы. Заглядывает в глаза. — Ты заигрался. Не знаешь меры. Раздаёшь обещания, разбрасываешься товаром. Это заебало. — Я пытался научить вас быть королями, не моя вина, что вы хотите быть просто пешками, — шипит сквозь боль Хван, когда парень слишком сильно давит на ссадину на подбородке. Хо ухмыляется, убирает руку, но не двигается с места, а затем за считанные секунды достаёт из-за пояса пистолет, наматывает хвановский галстук на кулак, тянет на себя и приставляет дуло к виску. Все затихают. Смешно. — Ну стреляй, — обнажает окровавленные зубы Хёнджин. Минхо молчит. — Стреляй! — ничего. — Сука, ты же ничего не можешь сделать со мной, — качает головой, пряча в тени козырька кепки улыбку. Хо лишь сильнее наматывает галстук, пододвигаясь ближе, почти впечатываясь в чужое тело. И Хван пользуется моментом: проезжает коленями по бетону, усеянному стеклом, оставляя между лицами лишь пару сантиметров. И выдыхает прямо в губы, обдавая горячим шёпотом: — Разве я не был хорошим королём, Ли Минхо? Тот не меняется. Ни один мускул. Лишь глаза на мгновение сверкнули. Хёнджин выгибают бровь. Секунда. Две. Три. — Может даже слишком хорошим, м? — шепчет в разбитые губы напротив. Минхо отпускает, встаёт, спускает предохранитель и палит в воздух. — Пошли вон отсюда! Все разбегаются, как крысы с тонущего корабля. Они остаются вдвоём. Хо развязывает верёвку на худых запястьях блондина, а затем, когда тот их растирает, отворачивается, кидая пистолет куда-то в угол помещения. — Ты любишь меня, — раздаётся у уха. — Люблю, — не отрицает он, — Но почему люблю, я никогда не узнаю. И если ещё раз устроишь подобную хуйню, то действительно застрелю тебя. Мягкий смех заполняет сознание. Руки разворачивают и притягивают. — Но губы.. — Похуй, — проговаривает уже в кровавом поцелуе Хван.