***
Кусочки табака упали ей на бедро, приятно щекоча кожу. Драко разместился у ног девушки, положив голову на живот, и облизал бумагу самокрутки, разместив на кусочке прозрачной бумаги средний палец, одновременно сдавливая подкрученный конец большим и указательным. Он равномерно растер внутренность сигареты по всей длине и вставил ее себе в рот, дотянувшись рукой до палочки. Гермиона откинулась на подушки, которые в этом отеле были точно сделаны из магических ниток (она просто не могла объяснить по-другому их мягкость), зарывшись в волосы Драко, когда парень крутанул кистью, выпустив слабый огонек на кончике древка, и его грудная клетка медленно поднялась. Вкусно медленно, будто делил с ней никотин, как в последний раз в обмен на крупный выигрыш. Гермиона смотрела в потолок, наблюдала за дымной струйкой, что там закрутилась, и была уверена, что успела подсесть на пассивное курение. Тело так приятно ломило, каждая косточка, где копилось раздражение, превратилась в желе. Это было приятно: знать, что тебя кто-то ждет и встречает с работы. Гермиона все еще не верила, что это происходит… сколько? Больше двух недель, Мерлин. Она здесь. С ним. В его футболке. Господи прости, но она ничего не может с этим поделать. Девушка дотянулась до прикроватной тумбы, тряхнув металлической коробочкой, в которой остались несколько конфет. Драко постучал палочкой по ее руке, останавливая. — Хватит. От них портятся зубы, — он взмахнул древком, рассеивая дым. Ее магия подчинялась ему, слушалась. Нет, даже не так, прислушивалась к тому, что хотел Драко. Ее палочка вела себя так, будто это он тот, кого она выбрала в лавке Олливандера. — Твои родители дантисты, они не учили тебя, что сладкое есть вредно? Наверное, плохо учили, раз она здесь. — Получше того, что ты куришь, — Гермиона приподнялась, указав на сигарету между его пальцев, — от этого тоже портятся зубы. Драко затянулся, оставляя дым в легких, и привлек ее к себе за запястье, заставляя склониться, упершись ладошками в голую грудь, куда она посмотрела, повторяя взглядом глубокие линии, каждую царапину, шрам, потом буквы звезд, к которым у нее было больше, чем зависимость. — Как хорошо, что в моем мире существует магия, — Малфой оттянул футболку, пустив струйку дыма по животу, и девушка рассмеялась, — теперь расскажи мне, что ты забыла с рыжим в Аврорате, — проговорил Драко с холодностью, сменив свой теплый тон на тот, который жарится между угольков до тех пор, пока их не зальют холодной водой. Его глаза тоже стали в их цвет — остывший черный. Гермиона заерзала, сместив его голову ниже по бедру, усаживаясь поудобнее. — Он там работает, Драко. — Я знаю, что он там работает, — понизил голос парень, призвав к себе пепельницу, куда бросил докуренную сигарету, — ты что там забыла? — разбилось о руки, которыми она рисовала свои линии. Хилтон был потрясающим, но эта роскошь, золотое напыление рамок картин, бежевые дорогие занавески, которые Драко открыл, оставив панорамный вид на город на ладони, меркли, когда она не знала, что ответить. Гермиона уже сказала больше положенного. — Что. Ты. Там. Делала? — проговорил он каждое слово четко, будто воздух между ними отмерил, чтобы задушить. — Драко, — возмутилась Гермиона, отбросив его руку, — мы обсуждали задание на… Послушай, Аврорат попросил меня помочь, я не могу им отказать, — она прикусила внутреннюю часть щеки, ощущая, как разгораются угольки, наливаясь красным. — Не могу рассказать тебе всего, прости. Это важно, и все подробности не могут обсуждаться вне стен министерства. Драко поднялся, дернув ее за бедро к краю кровати и нависнув над девушкой, убрал с лица локоны, откинув их назад. — Мне не нужно знать всех подробностей, — с резкостью бросил Малфой, давая возможность злости отыграться где-то под пальцами, которые запутались в волосах, больно стягивая кожу ее головы. — Мне просто интересно, нахуй ты им нужна? Гермиона прошлась ладошками по низу его живота, будто могла таким образом вырвать пару минут у гнева, где-то на косых мышцах. Ей так нравилось его трогать, собирать языческие коннотации по коже, пробуя потом их на вкус. Он был какой-то особенной религией. — Это моя работа, — нахмурилась девушка, продолжая вести теплоту по напряженным мышцам. Шла по проложенным лезвием тропам, а потом к звездам. — Твоя работа заниматься писаниной, а не бегать с палочкой за террористами, — последнее слово он исковеркал, жевал, жевал, наконец выплюнув, — сиди на втором уровне и не высовывайся, хватит с тебя и того, что произошло в картинной галерее. Гермиона нахмурилась, оторвав от него руки, и посмотрела с каким-то осуждением, мысленно оценивая каждое сказанное им слово. — Эти люди закладывают в зданиях бомбы, я не могу просто сидеть вот так и ждать. Ты не понимаешь. Если мы не остановим их сейчас, они перейдут к открытой войне, и то, что они делают, выглядит, будто им, — Гермиона пожала плечами, посмотрев в потолок в поисках ответов, — им это нравится, я не знаю. Драко резко отстранился, поднявшись, позволяя холоду окутывать комнату, и отошел, засунув руки в карманы. Гермиона села, дернув футболку ниже по бедрам, опрокинув в себя последний глоток тех слов, которые он сказал ей несколько месяцев назад, про то, что она ни на что не способна. Он сделал это из злости, но все равно… — Послушай, если они это делают, это не потому, что они так хотят или им по приколу, — фыркнул Малфой, упав в кресло, и притянул сигарету, поджигая ее палочкой. Он курил дважды подряд, когда ему что-то не нравилось. Гермиона хорошо знала эту привычку. — Не думаю, что после того, что выдал Гаррисон, они успокоятся. Поэтому лучше не лезь в дела Аврората, — закончил парень, позволяя комнате наполниться древесным запахом. — Я не оправдываю его, но министерство не хочет, чтобы те люди имели поддержку со стороны населения, — тихо произнесла Гермиона, словив пристальный взгляд Драко, будто он впервые видел ее, поэтому так детально изучал с трепетом опытного мясника, которому попался в руки неизвестный зверь, перед разделкой. — Если кто-то встанет на их сторону, мы не сможем это контролировать. Это вынужденные меры. Вэлл предложил ввести запрет на использование руны Одал в качестве атрибутики или символики в общественных местах. В Англии происходили задержания людей, которые по предварительным данным рассылали письма с похожими знаками или просто имели их на куртках в виде рисунка. Гаррисон выдал несколько постановлений о проверках всех, кто был замечен рядом с местами подрывов, или подозрительных личностей, входящих в состав клубов с сомнительными лозунгами и высказываниями. Он также предоставил прессе заключения психотерапевтов, какие-то документы по продаже палочек, наркотиков и людей. Скорее всего, он их подделал, потому что никаких данных о террористических группировках у Аврората не было. — Ты не думаешь, что эти вынужденные меры приведут не к самым лучшим результатам? — Драко затянулся так сильно, пока в комнате не запахло жженым фильтром. — Эти долбоебы себя только закапывают. Вместе с Кингсли. Их додушат, и те съебнут по крысиным тропам, — указал он куда-то сигаретой вверх, — им стоит сделать то, что хотят те люди, и мирно разойтись. — Никто не знает, чего они хотят. В этом была проблема, Гермиона не понимала их целей, поэтому так трудно было найти те группы, даже если те, скорее всего, были у них перед носом, где-то в центре Лондона, возможно, ходили с ними в одно и то же кафе, попивая кофе за соседним столиком. Взрывы и никакого шантажа. Волан-де-Морт требовал чистоту крови, мир без маглорожденных, а здесь совсем странно. — Иди сюда, — его ладошка постучала по коленке, призывая ее присесть. Остатки сигареты полетели в пепельницу. — Это ты не знаешь, — шепнул он ей в шею, когда Гермиона села сверху, расположив ноги по обе стороны, упершись коленками в спинку кресла, и обвила руками шею, оставив легкий поцелуй на его щеке. Боже, она вся им пахла. Гермиона начала ненавидеть работу и все, что с ней связано, потому что она забирала у нее время, запахи, которые выветривались, когда она уходила. — А ты знаешь? — спросила девушка. Взгляд парня потеплел. — Догадываюсь, — Драко прижал ее бедра плотнее к своим, делая так, чтобы глаза закатывались в удовольствии, будто кто-то спросил за нее там, сбросив несколько грешков разом. — И что там? Расскажешь мне? Гермиона потянулась к шнуркам его штанов, нахмурившись, когда он ударил ее по ладошкам. Драко притянул ее к себе за шею, облизав нижнюю губу, делясь с ней слюной вкуса дешевого табака, раскатывая по языку белый порошок, подмешивая опиоидные, которые питали, кажется, каждую точку в ее теле. — Какие-то требования типа сказать всем, что ребята в масках крутые? — улыбнулся Драко, думая о чем-то своем. Гермиона качнулась на затвердевшем члене, создавая давление на клитор. — Ммм? Гермиона не совсем поняла, о чем он, только потом прокрутила в голове то, что он ей сказал, двигая на себя ее бедра, помогая делать глубокие вздохи чаще. Когда это делал Драко, было намного приятнее. — Совсем нет, — покачала головой девушка, держась за его плечо. — Они ужасные. — Твое министерство не лучше, — Малфой смочил слюной палец, водя им по футболке, где был сосок, оставляя там влажные пятна, — они многое умалчивают, — он прошелся языком по ткани, прикусив грудь. — Они ведут переписку с теми ребятами, и у них вполне приемлемые требования. Гермиону прошибло током внизу живота, мурашками по коже. Драко остановился, отодвинув ее от себя. Смятение на ее лице не было таким очевидным, появилось после того, как она распробовала каждое слово, будто в замедленной съемке, возвращаясь на несколько шагов в разговоре. — Что? В каком смысле? — снаружи послышался легкий стук капель по крыше, а ее голос дрогнул. Драко оттянул большим пальцем свою нижнюю губу, с неподдельной заинтересованностью смотря на выражение лица. — У них есть определенные условия, которые министерство не выполняет, — парень поставил локоть на подлокотник кресла, опершись щекой о сжатый кулак. — Ты думаешь, они не в курсе, где и когда будут происходить новые взрывы? Подумай, почему так быстро на место преступления прилетают криминалисты. — Гаррисон не сотрудничает с террористами. Вэлл бы никогда не шел на поводу у тех, кто выдвигал условия, это было его первое правило, чтобы удержаться на плаву. Гермиона никогда не понимала его и полностью перестала это делать после случая в картинной галерее. Вэлл играл жизнями, как будто они ничего не стоят. — Он и не сотрудничает, как видишь, — перебил ее Драко, скользнув пальцем по бедру, под материю белья, очерчивая острую бедренную косточку, — поэтому это и происходит. В нем проблема, он слишком сильно вцепился в свое место. Хочет вырулить и выйти сухим из воды. — От-ткуда ты знаешь? — Свои источники, — пожал он плечами, приподняв Гермиону за бедра, и поставил на пол, — ты такая любопытная. Свои источники были где-то в министерстве, по-другому он не мог узнать. Эллиот не рассказывал Гермионе все, если только обрывки. Видимо, он тоже мало что знал про игры между Отделами, тасовку карт самого низшего значения, а кто-то и правда вел этой игре счет. — Это Грегори тебе сказал? — поинтересовалась Гермиона, наблюдая за тем, как серый блеск в глазах терял яркость, глубже зарываясь в темноту. — Он был знаком с твоей мамой. Они учились вместе, — напомнила девушка. У них должно было быть много общего. Возможно, Грегори рассказывал Драко о его маме, потому что из тех обрывочных разговоров, которые они вели о родственниках, Гермиона сделала вывод, что он совсем ее не помнил. Драко пожимал плечами и говорил, что в этом нет ничего такого и не стоит расстраиваться по пустякам. Но это ее съедало, особенно то, что она ему сказала про Люциуса, который сидел сейчас в Азкабане. — Очкарик? — поднял бровь парень, и она кивнула. — Мы говорили с ним пару раз, думаю, у него это вышло случайно. Грегори, как и ты, любит совать нос не в свои дела. — Я не сую нос не в свои дела, — возмутилась девушка, сложив руки на груди. — Ты так делаешь. Поэтому меня пиздец как бесила, — он закатил глаза и взял с тумбы металлическую коробочку с оставшимися конфетами и, открыв шкаф, бросил ее в угол. Гермиона знала, что так и было, Драко постоянно упоминал это, игриво скользя ухмылкой по ее шее, будто и у него был какой-то странный фетиш на шрамы. — Одевайся, — хмыкнул парень, посмотрев на часы на полке. — Нам нужно кое-куда сходить. — Куда? — Гермиона скосила глаза влево на открытый балкон, где снаружи закручивались тучи. — В одно место, — отмахнулся Драко и вышел в другую комнату, оставив Гермиону посреди комнаты в предвкушении. Господи прости, но она ничего не может с этим поделать.***
Они переместились по сети министерского камина на несколько километров от Хилтона, в район, где от зимы остались разве что ее последствия в виде луж. Драко взял ее за руку, потянув за собой. Гермиона в спешке выхватывала из маленьких окон подъезда кусочки граффити на стене здания напротив, которое обрывалось с каждым поворотом на лестнице. — Драко, подожди, не спеши так, — хватка на ее запястье усилилась. По неприметной многоэтажке, что затерялась между узких улочек, таких же, следом бежало эхо, отстукивая тонкими каблуками сапог по ступеням. — Я сломаю себе каблук. — Я тебя понесу, — Драко толкнул дверь. Красно-черные линии рисунка на стене выстроили полную картинку граффити, пуская по зданию что-то вроде лозы с шипами, ползущей к остроконечной крыше, где наседал стайками снег, превращаясь в капли. Эта часть Лондона была на отшибе шума города, заброшенная неприметным спокойствием, которым может гордиться не каждый район. Камин для перемещений здесь был как нельзя кстати. Никто сюда не сунется без надобности, а это был кратчайший путь, чтобы выйти к Тауэрскому мосту и попасть в общий офис для перемещений. Не самое лучшее место для прогулок. Гермиона думала, что они пойдут в кафе или в любое другое заведение, но точно не в место, где полицейские сирены были привычным делом, по типу утреннего чая с молоком — даже не удивляло. — Мерлин, дай мне отдышаться, — пожаловалась девушка, хватая ртом холодный воздух. — Послушай, мы не можем постоянно пользоваться министерской сетью, — Драко растянул губы в подкупающей улыбке. Почему она не могла злиться на него так долго? Будто все плохие чувства отключила, не давая им возможность жить в напряженных чертах лица. — Если кто-то запишет наши данные или подумает, что мы как-то связаны, будут проблемы. Камины были настроены таким образом, чтобы считывать оттиск палочки при перемещении. Что-то вроде магловских камер наружного наблюдения, только без картинки. Каждый такой переход передается в специальный отдел Аврората, который занимается статистикой и, если что-то произойдет, отслеживанием волшебников. Несколько лет назад встал вопрос о том, как контролировать тех, кто забывает палочки, и спустя какое-то время Гаррисон ввел систему пропусков. Хочешь попасть в свой отдел через Атриум — у тебя должно быть специальное разрешение или палочка, оттиск которой необходимо проставить в журнале у Глории, которая сидела на ресепшене и совершенно точно ненавидела свою работу. — Нам запрещено перемещаться вдвоем, во-первых, — Гермиона выпрямилась, загнув палец. Драко было весело, он беспечно наслаждался чем-то, что могло вылиться в проблемы, — меня могут проверить, придется писать объяснительную Кингсли. — Так-так-так, — с фальшивой задумчивостью качал головой Малфой. Гермиона не знала, в чем было дело, но она водила пальцем по линиям на ладошке в поисках маршрута, каких-то ответов на то, что ей было не по себе, если кто-то узнает, что девушка в отношениях со своим практикантом. В министерстве не было никаких на это запретов, но в последнее время она постоянно была в центре внимания. — Во-вторых, кто-то может подумать, что между нами что-то есть. Сейчас не лучшее время. Ты не закончил практический курс, и могут... — девушка прикусила нижнюю губу, чувствуя лопатками каменную стенку. Малфой прижал ее к зданию, подняв бровь вверх, — поползти слухи, — закончила она в миллиметре от его губ. — Послушай, мне абсолютно... — Похуй, да, я знаю, — закатила глаза Гермиона. Ладошка парня пробралась под легкое пальто, на которое она наложила согревающие чары, сделав то же самое с его кожанкой, и Гермиона осмотрелась по сторонам, подмечая взглядом фигуры людей, сменяющие друг друга за спиной Драко. — Не думал, что ты умеешь ругаться, — медово протянул Малфой, сжав ее задницу. Гермиона нехотя попыталась его оттолкнуть, несильно похлопав по плечу, тайно подбадривая ребячество, чтобы было не так заметно, — хотя то, что ты делаешь по ночам своим ротиком, — шепнул он на ухо, и шалость удалась, кажется, — я уже начинаю сомневаться. — Прекрати, на нас смотрят, — она снова улыбнулась и поправила выбившуюся прядь волос. — Думаешь? — в его глазах замерцали блуждающие ночью огоньки и искорки взорвавшейся под ногой петарды. Кто-то и правда смотрел. Город, разбитые бутылками лампочки, снег, что облизывал прикрытые веки девушки, раскатывая ее тушь комочками по щекам, и люди. Они смотрели дольше остальных, как если бы могли вывернуть пару историй и добраться до правды за одно такое объятие у стены неприметного здания. Вряд ли кто-то из них мог догадаться о том, кто они друг для друга и что их ждет. Это были только догадки в беспорядке разбросанных стекол под ботинками. — Пусть смотрят, — хмыкнул Драко. Горячий язык прошелся по нижней губе девушки, открывая ей рот. Гермиона выдохнула стон, потянувшись к вороту футболки, смяв материю в гармошку. Было что-то в этом: целоваться на улице, где-то в заброшенных людьми переулках со спертым воздухом в атмосфере, таким, от которого скрипела на зубах зависть. И пепел, кажется. Гермиона сглотнула слюну, отодвинувшись от лица Драко, чтобы сделать вдох. Господи, она раньше думала, что залитые янтарем витражи в глубине нефа были самым красивым, что она наблюдала, а оказалось, те кусочки стекол так быстро меркли в сравнении с теплым темно-серым в его глазах. — Ты перестал носить свою фамильную реликвию, — заметила девушка, пригладив смятую материю футболки. Ожерелье с буквами в точности как татуировка. От мамы досталось, — я давно ее не видела. — Оно слишком коротит с тобой рядом. Оставил его в кампусе, — объяснил Драко, на секунду нахмурившись, — это не потому, что ты маглорожденная, — сказал он, подняв ее лицо за подбородок. — Знаю. Драко кивнул в подтверждение и повел девушку в сторону главной улицы, пустой и заваленной магловскими газетами, кусочки которых подмяли снег и отпечатки грязных подошв. Они прошли мимо ресторанчиков с наружными двупольными зонтиками, где собирались остатки сигарет и пустых бутылок, прежде чем завернули в неосвещенный переулок с расписанными по стенам граффити, остановившись у черного хода заброшенного торгового центра на отшибе дороги. Звуков совсем не было, только слабый свет трещал за спиной и где-то проезжали машины, сигналя тишине. Здесь редко встретишь тех, кто разгуливает за полночь в районах, в которых принято пользоваться несколькими засовами, чтобы к тебе не вломились в дом. — Почему мы здесь? — спросила девушка полушепотом, положив свою ладонь на его плечо. Драко спокойно вытащил ее палочку из внутреннего кармана кожанки, отпирая заклинанием металлическую дверь. — Что ты делаешь? Ты вламываешься в торговый центр? Это незаконно, и нас могут поймать за такое. — Боишься? — Малфой прокрутил между пальцев древко, вернув его на место, и потянул на себя дверь, со скрипом ее открыв. — Н-нет, — покачала головой девушка, убеждая себя в этом. — Тогда идем. В нос ударил спертый запах пыли и старой мебели, набухших от воды деревянных столов и отсыревшей побелки. По засыпанному кусочками стекла полу каблуки отстучали дрогнувшее эхо, наполнив первый этаж заброшенного жизнью центра. Гермиона остановилась, вцепившись рукой в куртку Драко, испугавшись игрушки, что запела от давления ее туфли на мягкую голову. — Как в фильме ужасов, — проговорила Гермиона одними губами, стараясь быть тише. Это место было похоже на все те фильмы, что они смотрели с Джинни в прокате. Атмосфера была точно такой же: разбитые игровые автоматы, манекены в ковбойских шляпах и полосы тьмы, что графили пыльный пол под лунным светом, вытягиваясь в глубине торгового центра. Гермиона посмотрела вверх, подмечая каждый из таких этажей, похожих друг на друга в своих разрушениях. Кажется, это место закрыли перед Рождеством, елка в центре на втором этаже все еще стояла. — Мерлин, — выдохнула девушка, когда Драко отбросил от себя что-то тяжелое ногой, — тише, если нас кто-то услышит… — Тогда нам пиздец! — выкрикнул парень и прыснул, получив легкий хлопок в плечо. — Не волнуйтесь, мисс Грейнджер, магловская полиция засадит вас за вандализм не больше чем на сутки, так что ничего не случится за один день отсутствия вас в министерстве. — Очень смешно, — фыркнула Гермиона, прикусив внутреннюю часть щеки, скрывая свою улыбку. Мерлин, неприятности еще никогда не были такими потрясающими. Лунный свет совсем исчез в комнате, в которую они проскользнули. Там совсем не было света, и помещение, по ощущениям, было пустым. Драко отмахнулся на просьбу о Люмосе, спускаясь вниз под стенкой. Гермиона держалась за его локоть, считая ступени. Девушка ударилась бедром о что-то мягкое, попытавшись отбросить это что-то рукой — велюровое. Гермиона вела рукой, касаясь мягких чехлов, следуя за Драко вниз. Она подсчитала рядов десять, прежде чем сощурилась, пытаясь разглядеть в темноте что-то похожее на большие колонки или темный экран в центре сцены. — Подожди, это что... Драко щелкнул пальцами, позволяя свету загореться по углам комнаты, освещая зал слабыми огоньками. Гермиона моргнула несколько раз, набирая в легкие как можно больше кислорода со вкусом карамельного попкорна с солью и пунша, который совершенно точно должен был выветриться. Тогда ей не показалось. Вот чем здесь так вкусно пахло. И магией тоже. — Мы вломились в заброшенный кинотеатр? — девушка расширила глаза, шокированно уставившись на Драко. — Нет, — скривился парень и, стянув с себя куртку, бросил кожанку на первый ряд. Он сел в кресло-подушку, расположенное рядом со сценой, и подозвал ее к себе, — просто никто не захотел приходить на эту слезливую хуйню, что сейчас крутят. Гермиона вложила свою руку в его, располагаясь между ног Драко. Девушка сняла пальто, положив на чистое сиденье за спиной. Зал не выглядел заброшенным, видимо, кто-то занялся уборкой перед их приходом. Мерлин, он умел удивлять. — Ты не любишь фильмы, — констатировала девушка, широко улыбаясь. Темный экран загорелся, прокручивая рекламные вставки будущих премьер. Интересно, он уже был в кино или ему кто-то рассказал, как нужно? — Поэтому я так долго собирался, — фыркнул Драко, подкуривая сигарету палочкой, — надеялся, что сеанс отменят, — и затянулся. Малфой подозвал к себе пепельницу, и та послушно поплыла по воздуху, приземлившись на подлокотник соседнего кресла. — С таким количеством людей мы были близки к этому, — хохотнула Гермиона, качая головой. Драко положил свою ладошку на ее губы, закрывая ей рот, и прижал к себе плотнее, чтобы она дышала только им, видимо. — Это правда, — струйка дыма прошлась по макушке, а потом шепотом у виска, — ты оказалась единственной в Лондоне, кто любит эту хрень. Все остальные разбежались, — хмыкнул он, отпустив ее, и указал сигаретой на экран, — я слышал, этим пытали волшебников, так что мне положена звездочка Аврората за стойкость и мужество. Или что там эти кретины выписывают каждому засветившемуся в газетах. Гермиона покачала головой. Улыбка не сходила с ее лица все это время. Внутри что-то взрывалось точно, полыхало ярче скачущих на экране картинок, на которые Драко закатывал глаза или фыркал, отпуская комментарии по поводу того, зачем маглы так сильно усложняют себе жизнь. — Кто все это принес? — девушка откинулась на его грудь, медленно вдыхая остатки сигарет, запах его парфюма и чистоты — кто-то явно поработал здесь магией совсем недавно. — Мой эльф, — коротко ответил Драко. Первый кадр начался со звонка, паники, что стекала по лицу мужчины прямо в трубку, и спокойного голоса женщины на том конце. Картинка сменилась морем, черным галстуком на белой рубашке и комнатой с заваленным книгами столом. Почему-то ей сразу стало понятно, что эта история разобьет ей сердце, но думала она точно не о фильме. — В этом году я собираюсь выдвинуть резолюцию об отмене эксплуатации эльфов, — как бы невзначай упомянула Гермиона, и у нее перехватило дыхание где-то между оскорблениями и вопросом про цвет моря, — мне кажется, это немного устарело. И то, что у тебя служит эльф, а ты ему даже не платишь, неправильно, — пожала она плечами. — Никто не держит его взаперти или делает с ним вещи, которые ему не нравятся, — ответил Драко, накрутив на палец ее локон, — не вижу в этом ничего такого. Они были рождены, чтобы служить нам. Гермиона не повернулась, чтобы посмотреть на него, потому что знала, что Драко был недоволен. — Никто не может быть рожден, чтобы служить… — сглотнула девушка, смотря перед собой, — вам. У каждого существа должно быть право на свободу. Я понимаю, что это вроде традиции, или я не знаю. — У Кикимера оно есть, и он хочет служить мне, — перебил ее Драко голосом, в котором не было ни капли компромисса. Музыка в фильме ей нравилась, подходила таким разговорам, в которых было напряжение. Ощущалась почти физически, клала по сожженному угольку на голую кожу, где прошлись его пальцы. — Никто не хочет «служить», — шепотом добавила Гермиона под едва слышный плач из больничной палаты, — они просто боятся говорить вам о том, что им на самом деле хочется. Всем нужна свобода. — Это ты так думаешь, — сказал он и замолчал. Гермиона тоже. Она подумала о том поместье, что пожертвовала семья Малфой, и о том, приходил ли туда его эльф. Обычно они привязываются не только к своим хозяевам, но и к дому. Это что-то вроде магии крови, только сильнее, поэтому волшебникам так трудно их отпускать. После поражения Волан-де-Морта многие эльфы чистокровных семей погибали на улицах, замерзали или голодали, пока их хозяева сидели в тюрьмах, не позволяя своим существам получить свободу. Всего-то нужно было отдать один дырявый носок. Но, как оказалось, после войны самое трудное — разгребать завалы ее последствий. Кто бы мог подумать, что с миру по нитке будет недостаточно. — Драко, — сглотнула Гермиона, прокручивая в голове Кикимера в поношенной одежде, высохшего от голода, наслаивая на него каждую скопированную с отчетов Аврората деталь замерзших насмерть существ, — где... где он живет? — только бы не в тех коробках. Драко молча смотрел прямо на аквариум с медузами на экране, перестав выводить круги на коленке девушки и сминать тонкую материю блузки пальцами. Никто бы не взял к себе эльфа, который не свободен. Закон бессилен перед магией крови, и если Драко жил в приюте, значит... — Где приходится, — теплая ладонь легла на ее коленку, по ней похлопав. Что-то внутри надорвалось, дрогнуло вместе с голосом мужчины, в глазах которого появились слезы. Он быстро стер их пальцами и заходил по комнате. — Это… это ужасно, — Гермиона опустила подбородок, чувствуя, что вот-вот заплачет, шла к этому легкими шажками, а было только начало фильма. — Может быть, тебе стоит его отпустить? — спросила она с надеждой. — Не думаю. Наверное, трудно говорить о кораблекрушениях тем, кто живет постоянно на суше, не зная, каким опасным иногда может быть штиль. Но разве истории не пишут для того, чтобы шквальный ветер мог почувствовать каждый? — Но… — Смотри, — пришлось ей в висок, рассыпавшись шепотом посреди шума, крика и прерывистого дыхания. Драко больше не говорил. Подкуривал сигарету в моментах, когда ей стягивало что-то в грудной клетке, пока не разорвалось ожогами по телу в полной ванне воды и медуз. Гермиона моргнула, позволив дорожкам слез скатиться вниз. Драко тяжело выдохнул, положив ладонь на ее щеку, собрав пальцами, кажется, пару фунтов веса, крик на той стороне экрана, страх, замешательство, и прочертил влажную дорожку по шее к ключицам, спустившись как можно ближе к сердцу. И внезапно ей стало страшно. Так страшно, как никогда не было. Что, если в следующий раз она не сможет пойти дальше?***
В звенящей тишине тряслись руки. Больше от слоев магии на перчатках, чем от страха или холода. Гермиона выкрутила лампу на максимум, с прищуром вглядываясь в темноту. Ее вытащили ночью из постели, бросив в руки пропитанную чарами форму, и передали портключ, ведущий на границу с Шотландией. Остальные были уже там, накладывая магические сети и расставляя ловушки. Приготовления заняли минут двадцать от силы. Все складывалось слишком гладко. Не то чтобы она не верила в разведку Аврората, но слова Драко не давали ей покоя. Особенно сегодня. Гермиона прошла по коридору, оказавшись на улице нога в ногу рядом с Эллиотом. Он пришел с противоположной стороны, подняв вверх фонарь, чтобы осветить небольшой кусочек дороги, где отпечатались их тени. Караульные использовали магловское освещение после того, как несколько волшебников получили ожоги второй степени из-за взаимодействия защитных чар и Люмоса. Иногда не спасали даже перчатки. Поэтому Гермиона была не против стеклянного фонаря на металлической ручке, который где-то достал для них Логен. Все лучше, чем сгореть вместе с формой. — Три минуты, да? — спросила Гермиона, отсчитывая время в своей голове. Только бы не растерять от ужаса секунды. — У меня тоже три, — подтвердил Эллиот, слышно чиркнув носком туфли по расчищенной от снега дороге. — Не переживай, я с тобой, — заверил шепотом парень, но легче от этого не стало. — Спасибо, — выдохнула Гермиона, до боли прикусив внутреннюю часть своей щеки. Лес растворялся в ночном тумане, заглатывающем в свою дымку верхушки деревьев, где кружили птицы. Гермиона наблюдала за ними, выписывая свой магический круг в небе, пока не скользнула взглядом по лицу Эллиота, а потом на шеврон с красной буквой «А», нервно сглотнув. Победить и вернуться. Она надеялась, что они вернутся. Живые и все. Неважно, с победой или без. — Минута? — спросила девушка шепотом, дернувшись от потока холодного воздуха. Февраль здесь был чересчур суровым. — Да, — кивнул Эллиот, — иди. — Будь осторожен, — сказала она в четвертый раз, будто шаги заговаривала, чтобы точно вернуться, и пошла такими же скрипучими по снегу под стенкой пропускного пункта к насыпи у возвышенности. Теплый свет рассеял кусочек тьмы, которая, кажется, хотела съесть масло фонаря, но боялось обжечься и все ждала, когда он потухнет сам. Логен разместил несколько авроров в лесу между деревьями, совсем рядом с пропускным пунктом. Они начнут действовать, если магия замкнет на вышке или кто-то из патрульных на позициях не покажется в нужной точке. Гермиона отсчитывала в голове каждую секунду, чтобы не сбиться, не подставить ребят, которым до ее жизни не было дела. С ветки слетели птицы. Когда-то в таком же лесу они прятались от пожирателей, отстреливаясь на ходу. Тогда страшно совсем не было. Страх пришел после, когда все успокоилось, затихло. Похоже, не мог жить среди звуков разрезающих воздух заклинаний и питался спокойствием и тишиной. Гермиона поправила куртку, возвращаясь в коридор. Обмундирование давило на плечи, почти душило мышцы. Алая буква чувствовалась такой тяжелой, как удар пуль о бронежилет или Бомбарда между лопатками. Лучше бы она никогда ее не испытывала. — Эй, стой там, — свистнула Миранда, направляясь к ней. Один, два, три. Если она потеряет несколько секунд, тогда побежит, встретившись с Ником у лестницы, чтобы отдать фонарь, и сможет успеть добраться до выхода с той стороны, — ты пойдешь со мной. Гермиона нахмурилась, пока таймер в ее голове дрожал от страха, отсчитывая назад секунды, бил стрелками по стеклянной крышке, чтобы она ускорилась. — Что такое? Что значит «пойдешь со мной»? — рыкнула Гермиона в ответ. Миранда дернула ее за локоть, развернув к себе. — У меня нет времени, мне нужно сменить Ника. — Поменялись планы, — процедила она, потянув ее по коридору в противоположную сторону от нужной точки. — Логен прислал мне патронус, теперь ты патрулируешь в другом месте. Лампа выпала из рук, разбившись о пол с характерным звуком. Гермиона оттолкнула Миранду со всей силы, что у нее была, и вытащила палочку из кобуры, направив кончик древка ей в прямо в центр горла. — Я не пойду никуда, — пригрозила Гермиона, встав в стойку, — если бы Логен решил изменить позиции, он бы оповестил меня заранее. Что ты задумала? Ты хочешь сорвать наш план? Миранда лениво оперлась о стену плечом, выставив ногу вперед. У Гермионы было странное предчувствие, словно она стала свидетелем неудачной сделки и сама оказалась в убытке, потому что темно-карие глаза Миранды отражали пламя от снаряда, который вот-вот сдетонирует. — Палочку убери, идиотка, — сплюнула девушка на пол, — тебе же лучше будет. Гермиона, как по команде, сжала ее крепче. За спиной послышались шаги. Руки Ника перехватили ее, стянув с тела куртку. Только у него были такие большие перчатки, съезжающие с пальцев. Она все еще думала, что это неудачная шутка, по типу посвящения в солдаты соленой кашей и разбитыми о голову сырыми яйцами. Только никто не смеялся и не читал гимны. — Что ты делаешь? — дернула плечом Гермиона, покосившись на парня. — Отпусти меня, нам нужно на позиции. Миранда выхватила древко у Гермионы из руки, угрожающе повертев им перед лицом девушки, и выпустила слабую вспышку: — Инкарцеро. Веревки оплели руки, пришпорив их по швам. Гермиона качнулась, чуть не упав, когда ее потянули через весь коридор за волосы. Ник починил лампу, подобрал ее и скрылся за стеной, оставив после себя мокрые следы ботинок. Гермиону бросили в центральную комнату пропускного пункта — котельную, куда Логен запрещал заходить остальным. В ней было душно, горячо, кажется, горел каждый кусочек кирпичика черной печки с трубами, извивающимися от температур. — Миранда, что ты делаешь? Она посмотрела на Гермиону с жалостью или с чем-то, что так не подходило ее глазам. Так чувствовал себя ягненок, которого раздирают со всех сторон волки? Только теперь непонятно было, какой стае стоит довериться, чтобы смерть была не такой мучительно медленной. — Главное победить и вернуться, — произнесла Миранда, как мантру, постучав по груди ладошкой, — извини, — пожала она плечами так, будто наступила ей на ногу, — либо ты, либо мы. — Стой, — Гермиона подскочила на ноги, потеряв баланс, и упала на спину, заерзав на полу. — Миранда! Лицо девушки показалось в небольшом окошке, растворившись на той стороне вместе с чем-то огненно-красным. Послышался щелчок замка, потом громкие шаги и приказы. Ей показалось, что здание полностью опустело, превратилось в мозгу в заброшенный торговый центр, только теперь она точно попала в фильм ужасов. Плавящий холодок в солнечном сплетении в температуру этого места, а здесь было градусов шестьдесят. Перед глазами нещадно плавились предметы, металлические трубы плыли миражом. Гарри ей как-то сказал, что стоит бояться, чтобы не умереть. Храбрые авроры, быстро вступая в бой, попадают под Аваду в первые полчаса. Поэтому она боялась. Боялась за себя и свою жизнь, пытаясь высвободить руки и подняться на ноги. Гермиона перекатилась на живот, собирая губами пыль и острые кусочки углей, накаляющиеся вместе с котельной. Она сделала вдох, подняв голову, чтобы лучше рассмотреть через стеклянное отверстие в двери силуэты людей. Мысли выветрились, испарились, таймер перестал отсчитывать. Сколько времени прошло с их последней встречи с Эллиотом? Минут десять? Наверняка он искал ее. — Сука! — взревел женский голос, содрогнувшись за дверью, совсем рядом с ней. — Ты, блять, видел, что здесь? Они оставили ебаные взрывчатки. — Уходим, — послышался еще один, басом ударив куда-то в стену, потом чем-то тяжелым по металлу. — Никаких переговоров, нахуй. По полу побежал холодок. Гермиона сделала вдох, зажмурившись от удара в дверь. Пыль налетела на глаза, заставляя моргать чаще. Она откашлялась, дергаясь в чьих-то руках, пока где-то рядом кто-то взрывался металлическим хохотом. — Я к остальным, быстрее догоняй и аппарируй. Хокку снял на время сети, — взвизгнула девушка, чей голос прошелся по каждому уголку комнаты, — у тебя пять минут, иначе нам пиздец. Фарш снаружи! — Сьебывай уже, Вереск, — ударило по вискам монотонно, барабанной дробью, методично, зная, куда бить. Она ждала громового раската, разорванных от температуры ламп или угроз непростительным, всего того, что сейчас развязало веревки, кажется, спасало опять от последнего шага в пропасть. — Т-ты пришел? — беззвучным голосом произнесла Гермиона, на удивление оказавшись на твердых ногах. Чары смывали все, но она знала, что это он. — Ждешь меня? — его рука впилась ей в подбородок, царапая тканью кожу. — Какая же ты сука! — Аспид встряхнул, громко выкрикнув последнее. — От тебя одни проблемы, нужно было дать тебе сдохнуть на бильярдном столе! Гермиона моргнула, пытаясь различить цвет этих глаз. Аспид стоял перед ней, как в прошлый раз, только смотрел по-другому, прибавляя злостью градус к температуре, разливая ее по мышцам и каждому сосуду — испепеляющую. — Здесь бомба? — прошептала Гермиона, сглотнув пару таких охотничьих ягод, и ухватилась за его перчатку, галлюцинации, которые были живее всех живых. Оказывается, когда умираешь, можно спокойно жать руку дементору в надежде, что он спасет тебя. — Этого не было в плане, этого не было, — мотала головой девушка, оправдываясь перед преступником, словно не желала ему смерти. Нет, Гермиона не желала ему смерти. — Здесь правда есть бомба? — она слизала слезы со своих губ, осматривая котельную в поисках чего-то, что могло быть похоже на предмет с тикающим таймером. — С-скажи. — Да, она здесь, — размеренно произнес Аспид, вдавливая до боли пальцы в ее кожу. Гермиона заплакала еще сильнее. — Из тебя сделали приманку. Теперь ты, сука, довольна? Магические сети должны были заблокировать выходы, Авроры уйти со своих позиций. Усыпляющий газ, магические ловушки — все было фарсом. Кусочки пазлов собирались быстрее истерики, потому что Аспид был прав. Эту хуйню подмешивали им в еду или распыляли, не важно. Важно, что взрывчатки в картинной галерее были настоящими, и сейчас они тикали прямо над ухом, загибая пальцы. — Рыдаешь, — он хмыкнул, размыв чары всего на секунду, чтобы бросить полный презрения хмык в лицо, ударить по глазам, и как можно сильнее. — Страшно, да? Гермиона сглотнула какой-то жженый кусочек металла, что плавился в комнате. У нее задрожала губа, таймер отсчитывал назад. Она позволила слезам стекать по лицу и спустя какое-то время кивнула. Несколько раз как будто бы. — Тогда нахуй ты пришла? — выкрикнул Аспид, оттолкнув ее от себя. Гермиона ударилась спиной о стену, зажмурившись, когда хруст каждой косточки ее позвонка — или это был ломающийся от магии каркас — ударил по перепонках. Девушка схватилась за трубу, громко вскрикнув от горячего металла, которым за секунду разъело ожогом кожу. Всего-то крошечная секунда, заставившая комнату вращаться, скакать перед глазами предметы и нечитаемые глаза Аспида. К горлу подступила тошнота. Что-то тяжелое ударилось о низ ее живота, потянув за пупок. Гермиона упала в сугроб, согнувшись пополам от боли, и сплюнула на землю желчь, выкрасив кусочек белого покрывала желтыми каплями. Несколько рвотных позывов заставили ее сжаться, схватившись за живот. Господи, Мерлин. Мышцы горла стянуло, по нему как будто разбитым стеклом прошлись. Изнутри. Гермиона скривилась, посмотрев на правую руку — вся в пузырях — и опустила ее в снег, сменяя жжение на пульсацию в каждой линии ладошки. Господи, Мерлин, как больно. Гермиона огляделась, зацепившись за обломанную ветку взглядом, и потянулась к ней здоровой рукой, пытаясь подняться. Тяжелая волна сбила ее с ног. Девушка съехала вниз по возвышенности, содрав кожу замерзшей почвой. В ушах зазвенело, откуда-то послышались всхлипы, крики, потом хлопки аппарации. Девушка перекатилась на спину, опершись спиной о дерево, и начала тереть глаза. До боли, такое же жжение, как в ладошке, потому что слезы все никак не уходили, сыпали черным снегом и дымом, не давая рассматривать очертания пропускного пункта. Там был его силуэт, смытый, нечеткий какой-то. Похоже, она переместилась в лес в двухстах метрах от здания. Или от его остатков. — Боже мой, — всхлипнула Гермиона, закрыв рукой рот. Плакала она громче, чем трещало о чем-то пламя, кусая огнем уцелевшие перегородки, а оно говорило тихо-тихо, молилось о чем-то, стоя на коленях под небом. — Боже мой. Гермиона подтянула к себе ноги, будто лежащие при дороге остатки трупов могли подползти к ней, забраться оторванными руками по возвышенностям, схватив за щиколотку, и стащить вниз. Кинуть к пустым глазам, изуродованным лицам, вспоротым осколками животам и неживым куклам, ставшим цвета гранатового значка заглавной буквы Аврората. Рука сильнее сдавила рот. Гермиона захлебывалась истерикой, желчью на языке, густой кровью, что обагрила святой скрижаль «не убий». Тело затряслось сильнее, как при шторме. Она все это время качала головой и плакала. Тихо-тихо, как тихо-тихо трещало пламя и темная руна «Одал» среди трупов, смотрящих куда-то в небо, где птицы делали очередной круг.