***
Маринетт скакала по офису как заведенная. Ей не нравилось появляться здесь, поэтому она старалась как можно скорее решить все офисные вопросы и поскорее удалиться оттуда восвояси. С коллективом она отношения так и не наладила, да и не очень-то и хотела, если честно. Ее контракт все равно кончается после выборов в мэрии, так что мириться с отвратительным отношением к себе женщина попросту не собиралась. Считала это нецелесообразным и глупым. Мари бегала от стационарного телефона в кабинете Адриана к факсу, от факса к принтеру, от принтера к мобильному, от мобильного к архивам, а от архивов обратно в кабинет Адриана. Этот путь за несколько часов работы повторялся уже трижды, что весьма раздражало и утомляло. Когда Маринетт впервые за день присела за свое рабочее место — она думала, что сегодняшний день не может стать еще хуже, но женщина очень ошибалась. Она поняла это в ту секунду, когда телефон зазвонил. — Здравствуйте, приемная господина Агреста, — произнесла она привычным деловым тоном. — Маринетт Дюпен-Чен слушает вас. Адриан, разгребающий документы за столиком рядом, понял что что-то не так, когда женщина обессилено облокотилась на стену позади себя и побледнела, едва ли не сливаясь с ней. Она слушала собеседника на том конце линии и теребила в руках рабочий мобильник. Мари кивала, поддакивала в трубку и, ответив, что выезжает, тут же положила оба телефона в карман. Женщина пару секунд молчала, просто вперившись взглядом в одну точку. — Мне нужно отъехать, но я не уверена, что мне хватит положенного часа, — пробубнила она, словно в трансе. — Сын? — Озабоченно произнес начальник. — Да. — Мари все так же смотрела в одну точку. — Я подвезу. Не дожидаясь ответа, Адриан схватил со стола ключи и, аккуратно взяв подругу за руку, вывел ее из кабинета. Он плотно закрыл дверь и под пристальные взгляды коллег вывел Мари из офиса. Женщина уже отошла от первичного шока и самостоятельно смогла спуститься на парковку, без приглашения запрыгнув на пассажирское кресло машины. К ней быстро возвращался рассудок и все, что она чувствовала сейчас — злость и страх, поочередно сменяющие друг друга. — Похоже, Хьюго сломал руку, разбил нос и черт знает что еще… — На выдохе выпалила Мари, когда Адриан повернул ключ зажигания. — Меня в школе ждет не только сын, но и офицер полиции. По женщине было видно, что ей крайне неловко перед Адрианом, но выбора у нее особо не было. Такси она ждала бы минимум полчаса, а так хоть какая-никакая моральная поддержка, да и доберутся они гораздо быстрее, чем медлительные таксисты, любящие поболтать и вынуть душу. — Не переживай так, — произнес Адриан, выкручивая руль. — Если что — помогу. Он видел, что Маринетт просто на пределе. Как бы она ни старалась казаться сильной и волевой — сейчас ее глаза были влажными от вот-вот польющихся слез. — Спасибо, — смогла выдавить из себя Мари. — Из школы сразу поедем в больницу, — заключил блондин. — Чтоб убедиться, что ничего серьезного со здоровьем твоего сына не приключилось. До коллежа Франсуа Дюпон они доехали в полной тишине, женщина смотрела в окно, подпирая подбородок рукой. Она отчаянно старалась ни о чем не думать и отгонять от себя тревожные мысли, но выходило это крайне тяжело. Когда Мари увидела в окно знакомое с детства здание коллежа — на душе стало как-то спокойнее. Она выпорхнула из машины и тут же, быстрым шагом, направилась внутрь. Адриан не отставал ни на метр и нежно взял девушку под руку. — Все нормально, просто прими это как факт. — Ответил он на непонимающий взгляд девушки. Господин Агрест немного отсудил ее пыл, заставив смутиться от всей этой сложившейся ситуации. Девушка замедлилась и немного успокоилась. Пару медленных выдохов возле кабинета директора — и Маринетт Дюпен-Чен вновь невозмутима и холодна. — Что произошло? — Спокойно поинтересовалась она, поздоровавшись с директором. Хьюго сидел в стороне, прижимая к себе перемотанную кофтой руку и агрессивно поглядывал на Адриана Агреста, который вошел сразу за матерью. «Придурок» — подумал мальчишка, пока сознание не затуманилось резкой болью сломанного запястья. Пока Агрест младший старательно игнорировал все взгляды в свою сторону — месье Дамокль с досадой в голосе рассказывал родителю о сложившейся ситуации, которая повторяется уже не в первый раз. Директор поведал, что мальчики подрались из-за какой-то девушки, чью личность не хотят раскрывать, не упустив и того, как остервенело школьники перекидывались бранными фразочками, пока медсестра накладывала шину на сломанную руку Хьюго. — По итогу: у Хьюго перелом запястья, разбит нос и гематома нижней челюсти, а у Элиота сломанный нос, сильные ушибы и, скорее всего, сломан палец левой руки. — Констатировал седовласый мужчина. — Предлагаю переговорить вам с полицией. — Он указал рукой на офицера и тактично вышел из кабинета. — Заявления они друг на друга писать собирались? — Адриан обратился к офицеру, будто ничего и не случилось. — Нет, — в один голос протянули мальчики, словно вопрос был адресован им. — Тогда в чем дело? — Блондин вплотную смотрел на офицера, который вместо ответа протянул ему какие-то документы. — Видите ли, господин Агрест, — с тревогой начал офицер. — Хоть они и не пишут заявления друг на друга — роли это не играет. Они оба встанут на учет и вынуждены будут раз в неделю отмечаться в участке. — Мужчина сочувственно вздохнул. — Это не первая жалоба что на Дюпен-Чен, что на Ластьен. Поэтому мы, в качестве последней инстанции, принимаем соответствующие меры. — Отлично, мы можем забрать юношу или нужно что-то еще оформить? — Адриан быстро пролистал документы, возвращая их офицеру. — А то нам нужно посетить больницу и наложить гипс на руку. — Да, господин Агрест, — промямлил мужчина в форме. — Вы можете забирать сына, все документы, копия протокола и памятка у него есть. — Отлично. До свидания. Адриан жестом приказал юноше встать и все так же — под руку — вывел Мари из кабинета. По дороге к автомобилю он не проронил ни слова. Лишь Маринетт, вырвавшаяся из крепкой хватки блондина, шла сзади, рядом с Хью и активно приседала ему на уши моралью и правильным поведением в школе. Она бубнила что-то о том, что такими темпами мальчишка мало того, что сядет, так еще и школу не закончит, ведь такое поведение без особых усилий выстилает ему дорогу в тюрьму. Ведь отмечаться раз в неделю — всего лишь начало, а что будет дальше — Мари и представить страшно. До Адриана доносились лишь обрывки фраз, которые со стороны звучали довольно смешно. На самом деле он понимал Маринетт и ее волнение. В конце-концов, это ее единственный и любимый сын, за которого она переживает и не может смириться с тем, что его жизнь складывается не очень-то и удачно. Адриан замечал, что Мари слишком наседает на мальчика, но тот и сам справлялся с давлением, отшучиваясь в своей привычной манере. В машине женщина села на заднее сидение, чтоб быть поближе к сыну и всю дорогу к больнице просто справлялась о его самочувствии и спрашивала, как же он умудрился так сломать руку. Мол, столько драк за спиной, а руку сломал при глупом падении во время потасовки. Маринетт начала подтрунивать над сыном, чтоб хоть как-то разрядить обстановку. Во взаимных подколах и шутках она и не заметила, как Адриан Агрест, ставший на сегодняшний день водителем семьи Дюпен-Чен, уже привез их в какую-то навороченную лечебницу. Маринетт помогла Хьюго выйти из машины и они вдвоем послушно следовали за Адрианом, который целенаправленно вел их куда-то вглубь помещения. Если Мари за месяц работы с Агрестом младшим уже привыкла к тому, что перед ним все стелятся мягкими ковриками для ног — Хьюго этого не понимал и даже презирал такое поведение. Для него это было очередным доказательством того, что Адриан Агрест и его мать — несовместимы. Причем не только по гороскопу, но и по социальному статусу. Пока Хьюго размышлял о том, как уберечь мать от этого блондинистого извращенца с кучей денег — Адриан исчез в одном из кабинетов, оставив коллегу с сыном ждать за дверью. Через пару минут он вышел из этого кабинета с усатым доктором, который приветливо улыбнулся всем присутствующим. — Идите за мной, юноша, — с улыбкой произнес он. — У нас с вами всего лишь рентген и осмотр. Хьюго взглянул на мать и послушно ушел вслед за виднеющимся вдалеке белым халатом. Маринетт сидела на гостевом кресле и нервно барабанила пальцами по коленке, обтянутой капроном. Она то и дело натягивала ткань пальцами, тут же отпуская ее. Адриан беспечно плюхнулся на кресло рядом и взял Мари за руку, которая вот-вот ногтями прорвет тонкие колготки. — Не переживай так, — улыбнулся мужчина. — Полчаса — и ты будешь знать все о состоянии здоровья своего сына. Маринетт выглядела разочарованной и разбитой, словно эта была последняя капля, переполнившая и без того небольшую чашу терпения. Она шумно дышала, стараясь успокоиться. Считала вдохи и выдохи, чтоб сконцентрироваться на чем-то кроме Хью, который в очередной раз ее расстроил. В такие моменты она считала себя отвратительной матерью и думала лишь о том, что зря в свое время оставила ребенка. Зачем ей ребенок, если она не в состоянии уберечь его от таких простых вещей как полиция и больница? Адриан сейчас видел в ней ту шестнадцатилетнюю девочку, которая расстраивалась, что получала неудовлетворительную оценку и злилась на себя за то, что была недостаточно хороша. Он прекрасно помнил, как девушка вела себя в школе. Сейчас скинувшая маску безразличия Маринетт ничем не отличалась от юной версии себя. Лишь волосы стали длиннее, а взгляд погас. — Да я не за это переживаю, — выдохнула женщина. — Просто последний месяц Хью был настолько спокоен и безучастен, что я решила, что мой сын наконец-то перерос свои подростковые драмы… — Она всхлипнула, выдавая свои чувства. — Но теперь я вижу, что его подростковый бунт не кончится никогда. — Ой, Мари, — Адриан рассмеялся, — вспомни себя в его возрасте. Все мы были взбалмошными, вспыльчивыми и не слушали родителей. — Он следил за реакцией женщины, которая впервые за день улыбнулась. — Я просто не хочу, чтоб он стал таким же, как я… — Она уставилась на свои колени, замечая, что мужская рука все еще сжимает ее ладошку. — Мой подростковый бунт закончился беременностью. Я чуть не осталась без образования. Если бы не родители и друзья — у меня не было бы ничего. — Женщина откинулась на спинку кресла, запрокинув голову к потолку. — Но в итоге ты образованная и красивая женщина, — тихо протянул мужчина, — у тебя прекрасный сын, пусть и остро переживающий фазу взросления. — Адриан потрепал коллегу за локоть. — Умный и хороший мальчик, который хочет решить все свои проблемы сам и не привык просить помощи… — Да, это у него явно не от меня. — Мари снова улыбнулась. — Успокаиваю себя тем, что ему просто не хватает отца. — Да ладно, я тоже был таким. — Мужчина скрестил руки на груди. — Причем при живом отце. Так что, Маринетт, это — далеко не показатель. Просто такой уж у него характер. — Да нормальный у меня характер, — влез Хьюго, с презрением вглядываясь в лицо Адриана. Он стоял у кабинета, опираясь на стену у двери. В его руках ютился огромный рентгеновский снимок и пара каких-то бумажек. Хью хотел отпустить какую-нибудь колкую шутку в сторону начальника матери, но дверь около него со скрипом открылась и уже знакомая фигура в белом халате приблизилась к Адриану. Маринетт машинально поднялась с кресла и тут же спросила о сыне. — Не переживайте, все с вашим сыном хорошо. Перелом запястья, легкое сотрясение мозга и гематомы. — Врач кивнул на ребенка. — Гипс наложили, осталось лишь неделю соблюдать постельный режим и поменьше волноваться. — Мужчина дернул своими густыми усами, улыбаясь, и протянул Маринетт кипу справок. — Все предписания и рекомендации записаны, вы можете идти. — Спасибо… — Лицо женщины сияло. Наконец-то она смогла отпустить все свои переживания и просто выдохнуть. Пока Мари с сыном направлялись к выходу — Агрест младший тепло попрощался с врачом и направился вслед за сладкой парочкой. День для него оказался сложнее, чем мужчина планировал, но он наконец смог увидеть, что происходит, когда Маринетт Дюпен-Чен скидывает свою маску. Все та же нежная и трепетная девочка. В итоге, день кончился тем, что Адриан отвез коллегу домой и вернулся в особняк в гордом одиночестве.Четверг
Это раннее утро мало чем отличалось от предыдущих. Маринетт встала с самым первым будильником, в привычной тишине сходила в душ, оделась и тихой поступью вышла на кухню. — Ты вообще спал? — Женщина не сразу заметила сына, который сидел в самом углу диванчика и медленно раскачивался вперед-назад. — Да, — тихо протянул мальчик. — Я просто встал в туалет, а потом захотел попить. — Ладно, потихоньку ложись. У тебя законный больничный. — Мари включила свет на кухне, заставив мальчика зажмуриться. — Ты сегодня до вечера? — Хью закрыл глаза рукой, откинувшись на спинку дивана. — Да, но если что — будь на связи. Остальное утреннее время они провели в гробовой тишине. Хьюго мирно ушел в свою комнату, а Маринетт молча сварила себе кофе, в мыслях сетуя на свою бесхребетность в отношении сына. День обещал быть сложным и довольно нервным, но женщина обещала себе, что не будет позволять тревожным мыслям засесть в сознании. Убедившись, что Хью уснул в своей комнате — Мари выпорхнула из квартиры и нырнула в такси, которое по обыкновению ждало ее у дома. Дорога была не особо долгой и интересной, но Маринетт все равно неизменно пялилась в окно, рассматривая проплывающие мимо дома и парки. Женщина старательно очищала свою голову, не думая абсолютно ни о чем, просто исследуя взглядом все вокруг. Особняк Агрестов был все таким же величественным, в некоторых окнах уже горел свет. В видеодомофоне послышался короткий гудок, но никто из живых не подал голоса. — Густав, это Маринетт Дюпен-Чен. Она давно привыкла к такой «теплой» встрече. Охранник семьи Агрестов всегда был немногословен и довольно закрыт для людей, но Мари знала, что человек он добрый. Засовы тихо скрипнули и тяжелая дверь отъехала в сторону, открывая обзор на небольшой дворик с невероятной красоты клумбами. Пару минут спустя Маринетт Дюпен-Чен уже была в кабинете Габриэля Агреста, который в свое время занял Адриан. Семь часов утра — время весьма ранее, но и Мари и Агрест младший уже были полностью в работе. Им обоим предстояла довольно тяжелая неделя. В большинстве своем, тяжесть заключалась в работе: текущая и следующая неделя будут довольно насыщены различными интервью, съемками, рекламами, а завершающим этапом всей этой вакханалии станет предвыборная гонка на дебатах. Хоть Маринетт и была довольно образованной леди — в политике она ничерта не смыслила. Вся эта работа и политические споры были для нее чем-то новым и непонятным, но вместе с тем весьма интересным. Неизвестность пугает и завораживает. От работы и познания чего-то нового женщину отвлекало лишь самочувствие сына. Вернее, боязнь за то, что это самое самочувствие может ухудшиться. Здесь Маринетт Дюпен-Чен вела себя как типичная мать, волнующаяся за свое несмышленое дитя. Она постоянно посматривала на телефон, чтоб точно не пропустить звонок Хьюго и это, само собой, привлекло внимание начальства. — Просто включи звук, мы находимся дома. — Произнес мужчина, дружески погладив коллегу по плечу. Адриан не был зол или раздражен, он прекрасно понимал, что чувствует Мари и посто хотел помочь ей, как-то облегчить ее переживания. Да и сам он не волновался ни капли. Эта политическая гонка будила в блондине давно забытый азарт. Впервые за прошедшее десятилетие он чувствовал себя в своей тарелке. Вся эта ситуация возвращала мужчину во времена сражений героев со злодеями, но теперь все было чуть сложнее: у него не было маски, скрывающей лицо и того черного костюма, который спасал его от боли ударов. Сейчас был лишь Адриан Агрест собственной персоной, защитой которого была лишь честность перед избирателями и завораживающая открытость всему новому. Он искренне любил жителей Парижа, и большинство из них отвечало ему взаимностью. Каждый в особняке занимался своим делом. В каждой комнате и каждом кабинетике кипела работа, пусть и не вся эта работа была направлена на благо избирательной кампании Адриана — каждое действие было важно для семьи Агрестов и играло свою роль. Амели курсировала по кухне, готовя очередной перекус для большой семьи. Натали занималась бумажной волокитой и брендом Агрестов, который Адриан немного забросил из-за своей попытки баллотироваться в мэры города. Кагами и Феликс спорили по поводу свадебного оформления и непременно мирились, приходя к общему знаменателю. Мари и Адриан ждали коллегу из офиса, который должен был вот-вот прибыть в особняк. Все были заняты чем-то своим, что на данный момент было намного важнее всего остального. — Господин Агрест, — Густав тихо вошел в комнату и встал у стены, — Жак дэ Мюлье ожидает вас. — Пригласи его сюда. — Произнес блондин не отрываясь от документов. Через минуту в кабинете Адриана Агреста стоял жеманный молодой человек лет двадцати пяти и восторженно рассказывал о своих идеях относительно образа Адриана на предстоящее интервью. — Но последняя идея самая восхитительная, — Жак сделал паузу, наблюдая за реакцией слушателей, — я подумал и решил, что вы, господин Агрест, будете шикарно смотреться в образе… Кота Нуара! Маринетт и Адриан зависли на пару секунд и каждый в этот момент думал о своем. Образ супергероя для Адриана давно уже перестал быть привлекательным и манящим. Да, отчасти это было лучшее время в его жизни, но образ Кота и связанные с ним обстоятельства уже не радовали как раньше. Наоборот, воспоминания о разбитом сердце вызывали некоторое отвращение. Маринетт же в этот момент думала лишь об отце своего ребенка, надеясь хоть раз увидеть его снова и рассказать ему правду. — И с чего ты это взял? — Опомнившись, спросил мужчина. — Не вижу сходства, если честно… — Нет, вы не правы, — настаивал де Мюлье, — у вас больше сходств с этим персонажем, чем вы можете себе представить… — И какие же? — Адриан сделал вид, что не понимает о чем идет речь и не представляет о каких-таких сходствах ему говорит этот молодой человек. — Ну что вы! — Совершенно искренне воскликнул Жак. — Ваши зеленые глаза, белокурые локоны… — Он вдруг замялся и чуть тише продолжил. — Да и представьте, как мы поднимем ваш личный рейтинг в глазах горожан! Каждый третий точно решит, что в своей совсем недавней юности вы защищали этот восхитительный город под маской супергероя. — Да, а еще, будучи моделью, я защищал сумочки Луи Виттон и костюмы от Баленсиага. — Мужчина усмехнулся. — Да и знаете… — Он горестно выдохнул. — Кот Нуар — взбалмошный подросток, который мешал Ледибаг исполнять свои обязанности и всегда был вторым номером, который мог только разрушать и путаться под ногами… — Он никогда не был вторым номером и был верным напарником, помогающим Ледибаг бороться со злом. Он ставил интересы города выше своих, даже когда сам был абсолютно несчастен. — Агрессивно произнесла Маринетт, нагло врываясь в разговор. — Пусть он и был юн — он сделал много хорошего для Парижа… Когда две пары глаз уставились на нее в изумлении — она резко замолчала. Мари не выглядела смущенной, но щеки горели изнутри, будто температура тела поднялась под сорок. — И откуда же ты это знаешь? — Адриан прищурился, в его голове что-то щелкнуло от возникшей вдруг догадки. — Алья в то время вела Ледиблог, — четко произнесла женщина, своей уверенностью отметая все дальнейшие вопросы. Она чуть не погорела из-за своего чувства справедливости и желания отбелить имя бывшего напарника. Но, с другой стороны… Даже если кто-то сейчас узнает, что когда-то Маринетт являлась той самой Ледибаг — ничего не изменится. Ведь это было слишком давно, чтоб хранить это в тайне до сих пор. Она хранила этот секрет лишь ради сына. Если Хьюго узнает, что небезызвестная Ледибаг — его мать, то тут же постарается во что бы то ни стало разыскать человека под черной маской. Мальчик сразу решит, что напарник матери — его отец. И он будет прав. Шестеренки в голове Адриана по обыкновению двинулись в другую сторону; размышления о том, что Маринетт — Ледибаг тут же сменились размышлениями о том, что она просто была фанаткой Ледиблога Альи. — Вы меня извините, — уверенно начала Маринетт, — но Кот Нуар нам не подходит. Не потому что он несмышленый подросток или что-то вроде того, — она злобно посмотрела на Адриана. — А потому что это несерьезно. Наша целевая аудитория уже не в том возрасте, чтоб надеяться на супергероев в латексных костюмах, обтягивающих зад. — Женщина отошла к столу и удовлетворенно села в кресло. — Я хотел сказать то же самое, — протянул Агрест младший. — Спасибо, Жак, но мы возьмем вариант с классическим костюмом и честностью. По молодому человеку было понятно, что он расстроен. Он вынашивал эту идею несколько недель, сделал пару набросков костюмов, подготовил искрометную речь для рекламы, но его старания не оценили. Попрощавшись с коллегами, Жак де Мюлье отправился обратно в офис, слегка подавленный из-за своей неудачи. А вот Маринетт и Адриан вновь остались одни, но на сей раз быть наедине им было довольно неловко. Удивительно, что причиной этому стал Кот Нуар, которого, по сути, давным-давно не существовало.