***
Холодно. Очень. Чуя жарко выдыхает и ужасается, замечая дымку. На улице сентябрь, не может быть еще так холодно по ночам. Оглядевшись вокруг, Чуя невольно почувствовал, как по его телу пробежали мурашки – он здесь совершенно один, но чувство чьего бы то ни было присутствия не оставляло его ни на секунду. Нервно поежившись, Чуя шумно сглотнул и шагнул на лестницу, ведущую на этаж выше. "Мне кажется, я наконец-то начинаю понимать для чего именно Федор нас преследует, — Чуя шагает по ступенькам, часто оглядываясь, — Одним из способов вернуться в этот мир, вероятно, является, жертвоприношение." Чуя вдруг в ужасе встает на лестничном пролёте и прикрывает губы ладонью. От холода у него застучали зубы. "Возможно, что принести в жертву нельзя кого попало. А это значит, что эти испытания – и есть отбор. Так он ищет подходящую для себя жертву среди нас!" Легонько подув на ледяные ладони, Чуя растер их друг о друга и на секунду прикрыл глаза, стараясь унять бурлящий внутри страх. "Я смогу. Я просто обязан справиться с этим. Ведь все рассчитывают на меня!" — И я в том числе, милостивый сударь. Едва Чуе кажется, что в нем снова заискрились сила и смелость, как они тут же гаснут, и каждую частицу тела по-новой обливает холодом. Ноги дервенеют от ужаса. Чуя застывает на месте и не может даже закричать. Тень наконец-то выползает из укрытия, являясь в истинном своем обличие. Он – почти человек – смотрит в голубые глаза, полные ужаса, и тянет губы в ухмылке. — Вижу, вы удивлены. Никак не думали, что я найду вас здесь? Федор мягко касается пальцами подбородка Чуи, оглаживая большим пальцем бледную щеку. — Вы очень милы и однозначно мне подходите. Федор скромно улыбается уголками губ, привязывая к себе Чую цепью. — Чего... Посторонний холод обжигает запястье и заставляет очнуться. Возмущенный взгляд голубых глаз укоризненно бросается в ответ лиловым и Чуя слабо дергает рукой. — Тебе это с рук не сойдёт. Федор бархатисто смеется и дарит Чуе снисходительный взгляд. — Какое клише. Но хорошо, так и быть, отвечу по-вашему. Резко дернув цепью, Федор притягивает к себе Чую ближе и с удовольствием выдыхает почти в губы: "уже сошло." Обескураженный подобным, Чуя отталкивает от себя теневого человека и тем самым вызывает загадочную вспышку белого света. Под действием ярких лучей, цепь, связывающая их, плавится и Чуя благополучно сбегает. Федор проводит его любопытным взглядом и медленно потирает переносицу. — Вот уж не думал, что Дазай так ловко обставит меня с этим. — Грациозно поднимаясь по лестнице, рассуждал в слух Федор. Он смотрел вслед убегающему Чуе и мягко покачивал головой, самодовольно улыбаясь. "Только бы не догнал! — Чуя ощущал на себе буквально всем телом пронзительный взгляд Федора. — Я еще..." Чуя резко тормозит, впечатываясь обеими руками в деревянную дверь. Ощупав дерево на наличие приделанной ручки, Чуя обнаруживает золотые кольца и тянет их со всей силы на себя. Нырнув в глубины комнаты, он запирается изнутри на ключ и тихо выдыхает. "Вроде, я по адресу, — удовлетворенно хмыкнул Чуя." В комнате зажигаются огни свечей, и Чуя жмурит глаза, заслоняя свет выставленной ладонью. Камин зажигается последним, опаляя языками пламени свежесрубленные дрова. "Что-то здесь не так..." Осторожно шагнув к камину, Чуя поднимает глаза выше и его лицо хмурится. — Что здесь делает портрет Достоевского? Чуя шагает в сторону дивана и тут же отшатывается – еще портреты. "Да это точно он! Его тень – вылитая копия!" Пошарив рукой в трещине между камином и стеной, Чуя выуживает камень, тогда как его волосы подсвечиваются красным. "Еще магия? Кем же является этот Дазай на самом деле?" Чуя не мог объясить многого: ни его чудесного спасения с исчезнувшей цепью, ни появившихся чужих воспоминаний в его голове, связанных с использованием ритуального камня. Но одно он знал точно – свою миссию, которую ему было поручено довести до конца. — Нравится? А я ведь когда-то был таким. Чуя не шевелится, оставаясь сидеть на коленях перед камином. Спиной он ощущал холод, исходящий от теневого человека, лицом – жар камина и горящего в нем дерева. — Судьба наказала меня, забрав тело, и наградила, послав мне тебя. Чуя хмыкнул. — И что ты собираешься делать? Зарежешь меня и кровью нарисуешь символ призыва? — Почти. Чуя прячет камень в рукав и медленно поднимается на ноги. "Неужели он не чувствует его?" Федор невинно улыбается и складывает руки за спину. — Давай заключим сделку? Некоторое время Чуя смотрит в глаза Федору и молчит. Достоевский не торопит, давая время на раздумья. — Чего ты хочешь? — Только твоей крови. Согласишься: отпущу всех твоих друзей и сохраню тебе жизнь. Но если ты решишь отказаться... Чуя хмурит брови, ища в столь щедром предложении подвох. — То что? Убьешь всех нас ради забавы? — Можно сказать и так. Федор видел в глазах юноши сомнение. 《Думаю, пора нанести решающий удар, — он едва заметно улыбнулся. — Чуя запутался в себе, сбитый с толку чужими воспоминаниями. Истина томится на поверхности, но едва ли он найдет ее так скоро. 》 — Я вижу ты сомневаешься, — Федор осторожно вынул из рукава Чуи камень, отбросив в сторону, как ненужный мусор. — Но, так и быть, я дам тебе еще немного времени подумать над этим. Скользнув рукой на талию Чуи, Федор утянул его в танец. — Я понимаю, это решение – не из легких, — он мягко кружит юношу в танце, осторожной поступью перемещаясь по залу. — Однако я надеюсь все-таки на твое благоразумие. Холод чужих прикосновений, словно отравлял его ядом изнутри. Уже через минуту Чуя перестал сопротивляться, обмякнув в руках тени. Тело тяжелело, становясь послушным в руках своего умелого кукловода. Видя это, Федор ликовал. Он чувствовал, как сила, утраченная много веков назад, крепчает. 《Жалко было усыплять такое дивное создание, – Федор тихо вздохнул, держа на руках уже бледное тело Чуи. — В награду за твои страдания, я похороню тебя в своем любимом саду. Среди алых роз.》 — Рано радуешься, поганая нечисть! — Чуя вдруг оживает, вынимая из кармана серебряный осколок. — Я. Еще. Живой! Ранив ладонь осколком, Чуя смачивает подленный камень своей кровью, чем запускает необратимую цепную реакцию ритуала изгнания. — Дазай все предвидел! Понял?! Ты сейчас исчезнешь навсегда, Достоевский! Тебя обдурили. Тень, бледнея и теряя облик, метнула озлобленный взгляд в Чую. — Ты не знаешь кого выпускаешь на волю! Он сущий Дьявол! Остановись, мы можем изгнать Дазая вместе. Чуя усмехнулся, наблюдая за падением зловещей империи Достоевского свысока. — Пф, я, может, и не знаю этого. Но я знаю, что, изгнав тебя, я освобожу моих друзей и мой город от страданий. Чуя присаживается на корточки, снисходительно наблюдая за почти исчезнувшей в каменной темнице тенью. — Но если то, что ты сказал, – правда, то я и его отправлю вслед за тобой. В ваш персональный Ад, откуда вы уже никогда не сможете выбраться. Странно улыбнувшись, Чуя сжал окровавленный камень в руке. Когда ритуал изгнания был завершен, Чуя уже не мог вспомнить ни того, что он только что сделал, ни себя. Прежние воспоминания были вновь утеряны. И сил не осталось даже на то, чтобы находиться в сознании. Загадочный камень, выпав из расслабленной руки, тут же пропал, а Чуя, словно по чьей-то указке, уснул глубоким спокойным сном. — Ты спас меня от погибели, – поглаживая спящего Чую по волосам, рассуждал в слух оживший Дазай. – Вот уж не думал, что ты и правда окажешься тем самым мальчишкой из моего пророчества. Дазай наконец стал свободен.***
Мягкие лучи солнца, танцуя, проникали в комнату через приоткрытое окно и путались в медных волосах юноши, ненавязчиво желая пробудить его ото сна. Свежий ветер гонял пылинки по воздуху, и они, виртуозно кружась в пространстве, оседали на столе, полу, квадратном зеркале и небольшой кровати, придвинутой к углу. Осторожно потянувшись, Чуя открывает глаза и, не успев еще до конца проснуться, не понимает, как он оказался здесь, в своей комнате. Тачихара обнимает его и говорит слова извинений, благодаря судьбу за то, что они все еще живы. Немного хмурясь, Чуя отстраняет от себя друга и заглядывает ему в обеспокоенные глаза. — Тачи, ты в своем уме? Какие призраки, какой замок? Мы все это время были у меня дома. Мичидзу неловко ерзает на стуле, а на его лице появляется некоторое замешательство. Вероятно, слова Чуи сбили его с толку. — Ты правда ничегошеньки не помнишь? Некоторое время Чуя проникновенно смотрит Тачихаре в глаза: и чем больше он молчал, тем больше нагнеталась обстановка в комнате. "Неужели это правда был не сон? И я, получается, все-таки смог изгнать Достоевского из нашего мира?" Сжав рукой одеяло, Чуя едва заметно хмурится и отводит задумчивый взгляд в сторону окна. — Не помню. Безразлично бросает Чуя, качая головой. — Ох, ну... тогда, может, это и к лучшему. Хоть кто-то из нас остался не травмирован, — Тачихара поднимается на ноги и потягивается, прогнувшись в спине. — Схожу проверить как там Рю с Ацуши и заодно сделаю нам чаю. Чуя мягко кивнул, спуская с кровати босые ноги. На нем все еще была верхняя одежда, от которой хотелось бы уже поскорее избавиться. — Ладно, не буду тебя смущать, — усмехнувшись, Мичидзу выскочил за дверь. — Скоро вернусь! Прохладный ветер мягко игрался с медными волосами Чуи, щекоча лицо, и проникал в глубины дома, минуя незакрытую дверь. Чуя проводил Тачихару усталой улыбкой и, только тогда, когда шум чужих шагов в коридоре стих, Чуя наконец-то смог вдохнуть немного спокойнее. Он знал, что все произошедшее с ним – правда – но принять это за действительность почему-то не мог. "Это какое-то безумие, — Чуя рассматривал свою раненную ладонь уже третью минуту, не желая мириться с произошедшим. — Это была магия. И творил ее – я сам." Подойдя к зеркалу, Чуя стал смотреть на себя еще внимательнее, чем когда-либо, но выявить в своем отражении изъяны он так и не смог. Его внешность совершенно не изменилась: Чуя не стал колдуном и не превратился в страшное чудище сразу после использования магии. — Я запутался... "Возможно, что действительно просто стоит забыть об этом и прикинуться, что я правда ничего не помню." Легко шагнув к окну, Чуя распахнул его, белая штора всколыхнулась и свежий ветер обжег ему щеки. — Чуя, ты идешь? — раздалось откуда-то из глубин дома. — Иду! Через пару минут комната опустела. Осенний ветер будто бы похолодел и принес вместе с собой перемены. Хорошие ли, или нет – покажет время, и те обстоятельства и приключения, что еще ждут их впереди.