We were born to die

— Слушай... — когда Годжо начинал диалог с этой фразы, Аямэ напрягалась. Потому что следом всегда шла беспробудная либо ересь, либо такой экзестенциально волнующий вопрос, что хоть стой, хоть падай. Да уж, у Сатору была феноменальная способность проявлять интерес к видениям Мори с очень интересной и темной стороны.   — Да?... — неуверенно протянула, оборачиваясь к сидящему на стуле парню. Он даже зад умостить предпочитал не так, как все, всегда садясь передом к спинке и складывая руки поверх. Говорил, что так качаться удобнее.   — Ты хоть когда-нибудь радовалась видению о чьей-либо смерти?   На его лице не было ни одной эмоции, дрожания мимики или чего-либо еще, что подсказало бы Аямэ: он шутит. Но Сатору внешне был спокоен, возможно, немного скучал, подслеповато щурясь в сторону полуденного солнца, выглядывающего из-за верхушки дерева.   Мори ощутила дискомфорт под ребрами. Так было каждый раз, когда шаман что-то спрашивал о ее видениях. Он неосознанно (хотелось верить, что не специально) вынуждал ее лезть туда, куда она не желала окунаться. Перебирать эмоции и ощущения, запрятанные глубоко в памяти заботливым мозгом, пытающимся не травмировать ни себя, ни своего носителя еще сильнее. Но Мори все равно настырно раскапывала этот курган, перебирая как песок между пальцами чужие смерти и собственные чувства касательно этого.   Язык чесался сказать, что во время того, когда собственный желудок сжимается в одну точку и грозиться взорваться, образовав новую вселенную под селезенкой, ты не особо думаешь о чем-то кроме этого. Но Сатору знал и видел все ее слезы и причитания, чтобы так нагло врать ему в лицо.   Основательно задумавшись и не обнаружив ничего, что подходило бы под вопрос парня, Аямэ неуверенно пожала плечами.   — Не знаю. Нет, наверное.   — Почему? Неужели ты настолько святоша, что у тебя нет врагов? Или ты ни к кому не испытываешь ненависти? — шаман качнулся пару раз на стуле, как капризный ребенок начинает биться в истерике по полу. Аямэ сморщилась.   — Нет ни одного поступка, за который можно было бы желать смерти кому-то. И радоваться виду его выпавших кишок и, возможно, размозженного черепа, — сведя брови к переносице, строго ответила девушка. Ощущения были как от отчитывания нерадивого ученика, сквернословящего в стенах школы.   — В ответ на убийство желают убийство, — загадочно блеснул глазами Годжо и приподнял бровь. Мол, давай, рассказывай свои темные истории. Они же точно были.   Мори в сомнении почесала бровь и нахмурилась. Он таким образом пытается узнать ее получше или просто развлекается в своей излюбленной манере?   — Годжо, что ты от меня хочешь узнать? — в лоб спросила девушка, разглядывая яркие глаза мага.   — Провожу собственное расследование, — гордо вскинул подбородок и взглянул сверху вниз. У Аямэ на лице, видимо, отобразилось все сомнение в способностях парня к чему-либо подобному, поэтому он дополнил. — Вдруг если ты увидишь смерть и будешь довольна видением, то они прекратятся? Ты же постоянно клянешь судьбу, Мироздание и прочее, называешь видения своим проклятием и наказанием. Что будет, если посланная тебе "кара", — воздушные кавычки пальцами, — не будет пыткой, а подарком на день рождения?   Сатору выглядел так, будто изобрел велосипед в две тысячи четыреста сорок пятом году. Когда люди ногами уже не то что не ходят — не пользуются. По крайней мере, это предположение в глазах Аямэ выглядело также бредово и безосновательно.   — Годжо, мне кажется, ты воспринял мои слова слишком всерьез и провел прямую связь там, где ее просто нет. Мироздание это не чья-то подружка, которая назло обидчику своей сестры шлет гневные комментарии в Инстаграме. Это ведь даже не человек и не материя, а просто хрен пойми что. Оно уж точно не обидится на то, что я после очередного прихода вскочу и вскрикну в небо: "Спасибо, удружила, всегда мечтала увидеть этого козла в канаве!".   Выслушав ее, Сатору ничего не сказал, только обиженно надул губы. Недопонятый гений.   — Неужели нет на всей планете ни одного человека, которого ты ненавидишь? Маньяка какого-нибудь? Педофила? Виновника массовых смертей?   — Годжо, что ты... — тяжелый вздох и попытка понять, что он вытворяет. Мозг развел руками: тут даже анализировать нечего.   У Сатору и вправду была какая-то странная одержимость ее видениями. Все остальные сочувствовали и старались не поднимать лишний раз эту буквально болезненную тему. Шаман же, видимо, собрался сделать из нее предсказательницу похлеще Нострадамуса, не меньше.   Интересовался, как работают видения, как они проходят, может ли Аямэ двигаться в них, контактировать с окружением, выходить за пределы. Как же он расстроился, когда девушка его отбрила, сказав, что даже примерного года не знает, потому что никто не пишет ей с краешку, как в киноленте, дату снятия материала. Но попыток не бросил.   — Я серьезно, Аямэ. Мне не кажется, что это кара за что-то. Твои видения это твоя способность. Может быть, немного мутировавшая, с какой-то аномалией в развитии, но точно полезная. У тебя есть проклятая энергия, она просто так из ниоткуда не берется. Ее наличие означает технику. И возможно, она недоразвита из-за неясной проблемы, например, твоего мертворождения. Это надо поправить, и все, ты станешь непобедимой!   Мори не знала, что на это ответить, так и застыла с раскрытым ртом. Что, прости Господи, тут происходит? Сатору пересмотрел аниме? И сверху еще начитался научпопа по медицине? Какая способность, какое развитие, как ее править? Как ногу об забор?   — Годжо, я думаю, ты просто пересмотрел фантастики. Я не предсказываю будущее, если ты об этом. Его попросту невозможно предсказать, потому что все является результатом твоих выборов. И у меня, в отличие от тебя, — с укором ткнула в него пальцем, — есть аргументы. Когда человек узнает о своей смерти от меня, видение меняется. Может быть, и сам человек умрет совершенно другим способом, кто знает? Еще никто, о ком у меня было видение, не умирал. Далее, — Аямэ загнула палец, взглянув на мага исподлобья. — Что и как ты собрался править? Ты же знаешь, что мутации человеческого организма не поддаются лечению? Аутизм, например, не лечится. С ним люди живут до самой смерти. Так что как ты мои аномалии, мутации, нарушения, что там еще было, — она взмахнула рукой и вздохнула. — Исправлять собрался? Даже не зная, что и где сломалось, чем и как нарушилось?   С одной стороны, Годжо был частично прав, говоря про аномалию. Мори сама по себе была одной большой аномалией — впервые существующей, неизученной и неизведанной. И была обречена умереть с тем же саном, что и при рождении. С другой же стороны, у парня была странная тяга ко всему непонятному и, следовательно, пугающему. Потому что в его голове была простая арифметика: если что-то страшное, значит, оно сильное. И, видимо, маг в действительности собрался делать из Аямэ киборга-убийцу-предсказателя каждой следующей секунды.   От одной мысли о том, что ее может ломать подобным образом чуть ли не каждый вдох, девушка вздрогнула. Если бы такое случилось, она бы не дожила до конца дня.   Годжо открыл рот, чтобы что-то уточнить и ответить, но дверь класса без предупреждения распахнулась, явив запыхавшуюся Секо.   — Вы чего тут застряли? У нас сегодня на обед соба! Торопитесь, если не хотите доедать объедки и салат! — и тут же скрылась. Догадаться о личности того, кто оставит их без еды, было не трудно.   — Если Гето сожрет мою двойную порцию, я оставлю его без спарринга, — Сатору, как по команде марш, сорвался с места и вылетел следом за одногруппницей, наверное, перегнав ее на первом десятке метров.   Хмыкнув своим мыслям, Мори неспешно собрала свои вещи с парты и осторожно прикрыла дверь, выходя в коридор. Торопиться не хотелось, потому что чертов Годжо Сатору опять умудрился набередить ей душу и заставить задуматься: кто или что она? В чем смысл ее страданий?