Family

      — Бинни, всё будет хорошо, прекрати волноваться, — шепчет Чан на ухо омеги, которая держит в руках упаковку с тестом на беременность. — мы сдали все анализы, твоя течка прошла как нельзя лучше.       — А вдруг, как в прошлые разы? Можно я сделаю его и ты посмотришь результат? — Младший поворачивается лицом к партнёру и сталкивается с ним носами, заглядывая прямо в глаза.       В ответ утвердительный кивок и поцелуй в пухлую щёчку.       Чанбин судорожно выдыхает и заходит в ванную, запирая за собой дверь. Прочитав инструкцию и совершив необходимые манипуляции, парень открыл дверь и протянул тест Чану, который продолжал всё это время стоять за дверью. Парень забрал тест и начал ожидать результата, пока Бин смотрел в щелку приоткрытой двери, словно боясь чего-то.       Но боялся Чанбин не просто чего-то, он боялся снова увидеть отрицательный результат. Он не первый год хотел ребёнка, Чан его в этом поддерживал и они долго пытались зачать его самостоятельно, но попытки были тщетны. Течка была стабильной и длилась необходимое количество времени, цикл никак не прерывался и стресса Чанбин не испытывал. Поэтому после пары месяцев попыток, омега решился пойти к врачу, хоть и очень этого не хотел, несмотря на просьбы Чана и убеждения, что он поможет.       — По анализам крови у Вас порядок. Господин Бан, Вы сдавали анализы на гормоны? — Врач разворачивается на стуле и смотрит на парня, в руках которого была большая папка с документами.       — Да, я сдавал. Вот они. — Достав из вышеупомянутой папки пару листков, он протянул их мужчине, чувствуя, как учащается пульс, а руки начинают потеть от волнения.       — У Вас повышен альфий гормон, Господин Бан. Вы занимаетесь спортом? — Вопрос риторический, по телосложению омеги видно, что он активно посещает зал. — Я назначу Вам список продуктов и витаминов, необходимых для повышения омежьего гормона. И откажитесь от тренировок, иначе вы подавите омежий гормон и можете обрести бесплодие.       Эти слова были как приговор. Чанбин жил спортзалом, ему нравилось то, чем он занимался, это было любимым делом почти всей его жизни. В спортзале он познакомился с Чаном, а ныне своим мужем, полюбил и принял себя, начав совершенствоваться. А сейчас из-за здоровья он был вынужден с этим распрощаться, он был вынужден сделать это ради их малыша.       — Спасибо большое. До свидания. — Омега забрал все бумаги и положил их в папку, выходя из кабинета. Ноги были ватные, а разум затуманен. В коридоре сидел Чан, который подошёл к супругу и взяв за руку, сжал её. Это давало надежду, придавало сил, но быстро эти руки переместились на щёки, по которым бежали слёзы.       Чан прижал омегу к себе, утирая бриллианты, падающие с его глаз. Чану было страшно не меньше, чем Бину.       Как и сейчас, когда он стоял и ждал ответа теста на беременность. В ушах стоит звенящая тишина, время замедляется, как и дыхание. Стук сердца слышен в висках, а нос Чана щекочет аромат яблок, слегка изменившийся, отдающий кислинкой. Чанбин волнуется и даёт знать альфе об этом, и Чан никогда бы его не подвёл, если бы это зависело от него.       Писк.       — Что там? — Дрожащим голосом выдаёт шатен, наблюдая за реакцией мужа. Тот стоит так же, ни один мускул на лице так и не содрогнулся. — Чан, не молчи. — Глаза уже накрывает пелена слёз, пока подбородок судорожно дрожит.       — Две. Две полоски, Бинни. — Улыбка натягивается до ушей, демонстрируя родные ямочки. Чанбин не думая подлетает к Чану, уткнувшись лицом и грудь и начинает плакать, пуская слёзы счастья. Чан только умиротворенно улыбается, поглаживая дрожащие плечи своей омеги.       Слова были ни к чему, но они только в начале пути. ***       Чанбин уже на 27 неделе беременности. Ходить становится тяжелее, как и завязывать кроссовки для того, чтобы отправиться на занятия по йоге для беременных. Он сам безумно боялся, но врач одобрил эту идею и Бин не раздумывая записался. Конечно, первый триместр проходил отвратительно. Тошнота, токсикоз, тяжесть, забитые мышцы и отёки — Чанбин практически умирал и помогал только пришедший с работы Крис, который разминал мышцы супруга, делал ему массаж и хоть как-то пытался спасти ситуацию любимыми лакомствами младшего.       — Я стал так много кушать, Чан. — Жалуется Чанбин, кушая запеченную куриную грудку в гарнире, вымазавшись в соусе. — Малыш не щадит меня и хочет кушать так часто! — Хнычет, но продолжает есть, накладывая по-больше риса.       — Ну что ты, крольчонок, это всё для того, чтобы он был таким же сильным, как ты и я, верно? — Улыбаясь говорит Чан, сидя напротив и доставая сухую салфетку, которой вытирает соус с губ омеги. — Ты большой молодец, Бинни. Мне заказать что-то на десерт? Разве ты не хотел тортик?       — Да, и макаруны! Розовые с шоколадной начинкой хочу! — Улыбаясь говорит парень, смотря блестящими глазами на мужа.       В эти моменты у Чана в голове мелькает «У меня не было шансов против его очарования».       И это правда, хоть Чан и увидел его впервые со штангой на 100 кг в руках, но, когда они познакомились, Бинни показал себя совсем с другой, более нежной стороны: мило хихикал на комплименты Чана о его внешности, обаятельно улыбался, всегда мог поддержать диалог, был начитанным (среди омег подобное стало редкостью), заразительно смеялся над шутками Чана и был безумно тактильным. Они буквально всю прогулку могли не расцепить рук, даже сидя за столом в кафешке, Бин сковывался, не чувствуя тепла чужой руки.       И Чана никогда не смущало телосложение Чанбина. Да, он был крепким и накачанным, но оставался омегой. Омегой, которая любит цветы, прогулки по парку, вечерние свидания и долгие карамельные поцелуи. Крис был не первым, кто ухаживал за Бином, но прошлые ухажёры быстро прощались с омегой. Каждый пытался переделать его на свой лад, заставить прекратить ходить в зал и стать больше похожим на обычного омегу. Но Чанбин и был обычным омегой, который просто любил спортзал, а потому многие после подобных фраз оставались с синим пятном под глазом и счётом за ужин, половину которого Чанбин гордо оплачивал сам.       Второй триместр был более щадящим для обоих: Чанбин чувствовал себя лучше из-за йоги и лекарств с витаминами, которые принимал, а Чан на выходных развлекал мужа, как мог. Они ходили на свидания, в рестораны, кафе, прогулки, парки аттракционов. Пару раз Чан был и на их занятиях по йоге, наблюдая за мужем. Когда они расставались на какой-то долгий промежуток времени, запах свежих яблок начинал отдавать кислым от недостатка феромона альфа-отца малыша. Чан именно поэтому перенёс работу на дом и старался не отстраняться от Чанбина надолго, ведь ребёнок чувствовал дискомфорт даже глубоко в утробе, когда родители отстранялись друг от друга.       Бинни тяжело выдыхает и облокачивается о стенку, так и не найдя в себе силы завязать шнурки.       — Чаги, я не могу завязать их, помоги! — Хнычет младший, топая располневшими ножками. Руки ловко сложились под грудью, а губы надулись из-за злости толи на нерасторопного мужа, толи на производителей кроссовок.       — Да, Бинни, секунду! — Доносится из спальни, откуда выбегает Чан, который тут же садится перед младшим на одно колено и начинает завязывать шнурки. — Ты не опаздываешь? Не устал? Может мне довезти тебя? — Спрашивает, завязывая второй бантик на левом кроссовке.       — Только если по дороге я поем арбуз на палочке из тёмного дуба. — Чанбин смотрит глазами-пуговками на своего альфу, выпячивая нижнюю губу. — И пончик. Купишь?       — Выходи и заводи машину, я оденусь и мы поедем за всем этим. — Улыбка Чана тепло греет сердце шатена, который подскакивает и обнимает его за шею, приподнимаясь на носочках. Яблочный феромон заполняет лёгкие, заставляя чувствовать спокойствие на душе, пока мозг судорожно придумывал, где достать арбуз и палочки из тёмного дуба.       И альфа находит палочки, объездив половину города, находит арбуз и пончик, но, когда это все оказывается у Чанбина, он только нюхает арбуз, а затем аккуратно вытаскивает из него палочку, начиная посасывать.       Он просто хотел палочку из тёмного дуба в соке от арбуза. И пончик.       На йогу, кстати, Чанбин не успел из-за той же искомой по всему городу палочки, но не беда — было огромное желание провести ведь день вместе. Чан, по приезде домой, всё для этого подготовил: включил в гостиной телевизор, разложил диван, кинул много подушек и любимый розовый плед Бинни, пока тот что-то делал на кухне. И Чанбин не терял времени зря, поскольку собирал им тарелку из разных снэков, которые нашёл в доме. Принеся их в гостиную и положив на диван, оба легли и начали смотреть сериал.       Во время просмотра Чан периферийным зрением замечал, как ребёнок толкается в животе Чанбина, а младший от этого слегка кривится.       Отодвинув тарелку со сладостями, мужчина подполз ближе к парню и приподнял натянувшееся на живот худи по-выше, оголяя живот. Альфа начал аккуратно его поглаживать, выпуская феромон, который заставлял успокоиться не только малыша, но и Чанбина. Чан пах сосновым лесом, куда Бинни так давно хотел попасть. Малыш в животе успокоился, а омега притянул Чана к себе, прижимаясь носом к холке, где и концентрировался весь феромон. Внутренний омега скулил и выл, настолько ему не хватало родного запаха.       С этих пор Бинни засыпает только уткнувшись в холку мужа, иногда её облизывая, пытаясь почувствовать вкус на языке. ***       Пара не узнавала пол ребёнка, но Чанбин забил тревогу на 32 неделе, когда живот был не просто большой, а непозволительно огромный. У омег, с которыми он ходил на йогу на этом же сроке были животы по-меньше, поэтому ситуация не терпела отлагательств. На узи настоял именно Бин, который уже изводил себя интересом узнать пол ребёнка, заодно и понять, почему живот настолько большой.       Формы омеги, кстати, порядком округлились, как живот. Бёдра стали пышнее и мягче, как и руки, но сильно в размерах увеличилась ещё и грудь. Она никогда не была маленькой, а сейчас ещё и начинала ныть от налившегося молока. Его было немного, оно почти не выходило, но грудь болела ужасно. Приходилось самостоятельно растирать её, лёжа в ванной, потому что просить это делать Чана было. Стыдно? Скорее всего, такая просьба смотрелась бы до боли неловко, поэтому омега терпел и пытался помочь себе сам.       — Господин Бан, у Вас тут двое мальчиков. Предположительно, альфа и омега. — Узистка мило улыбнулась, а Бинни посмотрел на слегка шокированного Криса.       Омега первые пару минут молчал, а затем с глаз полились слёзы. Неужели Чан не примет его с двумя детьми? Откажется и него и от деток, сказав, что не подписывался на такое? Губы начали дрожать, а сердце разрывалось на куски. Неужели Чан не будет любить второго ребёнка? Не будет любить бедного омежку или альфочку, только потому что его любви хватает только для одного. Всхлипы стали доноситься с пухлых губ, а Крис очнулся, видя, как горько плачет его омега. Альфа взял его за руку и начал успокаивать, пока врач передавал салфетки, чтобы стереть с живота Бина гель.       Пара вышла из кабинета, а Чанбин ещё тихо всхлипывал, держась за кофту Кристофера и мелко дрожа.       — Так з-значит ты будешь любить их одинаково, да? Ты рад, что у нас д-двойня? — Подняв взгляд на мужа, тот только крепко обнял плачущую омегу, выпуская успокаивающий его феромон.       — Я очень рад, Бинни. Просто это было неожиданно для меня, но я правда рад, что у нас будет двое замечательных щенков. — Он соприкоснулся носом с носом мужа. Этот жест был успокаивающим для младшего — прижаться носом к носу своего альфы, почувствовав тем самым безопасность и надёжность. Омега в ответ трётся носом, уже не всхлипывая и осознавая, насколько же он счастлив рядом с Крисом. ***       День родов был для обоих безумно волнующим и доводящим до тряски. Бин лёг в больницу на сохранение за неделю до поставленной даты родов. Родил он через трое суток, о чём Чану доложили и он пулей поехал в медучреждение. Он узнал, где находится отделение, где был Бин и побежал туда, не оглядываясь. Альфа внутри завыл воем, услышав крики своей омеги. Омеги, которая сейчас больше всего нуждалась в нём и его защите, но он понимал, что сделать ничего не может.       Спустя несколько часов, крики прекратились и послышались два истошных крика маленьких детей. Чан вскочил с места и через 10 минут из палаты вышел омега врач с двумя замотанными комочками. Крис боялся попросить их взять в руки, поэтому выронил лишь тихое «можно посмотреть?». И он увидел двоих мальчиков, альфу и омегу, так сильно похожих на них с Чанбином. Стерев с лица скупую мужскую слезу, он судорожно достал телефон и сфотографировал малышей. Омега только улыбнулся и ушёл в отделение, чтобы оставить малышей спать, а папу после родов отдохнуть.       Спустя пару часов Чана впустили к Чанбину.       Омега лежал на койке с прикрытыми от усталости глазами, сложив руки под грудью. Брюнет зашёл крайне тихо и подойдя к койке, сел на её край. Бин повёл носом и почувствовал запах своего альфы. Открыв глаза, он увидел мужа, который взял его руку в свою и мягко поглаживал.       — Ты умница, Бинни. — Наклонившись, мужчина поцеловал младшего и получил лёгкий чмок в ответ. У Чанбина совсем не осталось сил. — Отдыхай. Завтра я привезу всё необходимое, крольчонок.       Отцовство что для Чана, что для Чанбина ещё не дошло в полной мере. Казалось, что всё это сон и сказка, потому что у них наконец-то будет потомство. Двое маленьких щенят о которых они и не мечтали, надеясь хотя бы на одного. Бинни хоть и родил двойню, всё ещё не мог в это поверить. Двое малышей, здоровые и крепкие, так сильно похожие на родителей. Омега был по-настоящему счастлив, когда думал о своих детях и, наверное, поэтому заплакал, увидев их фотографии, которые ему показал Чан.       — Ёнг и Джихо.. — Роняет Бинни, рассматривая трогающие сердце и душу изображения. ***       Первые три месяца были для молодых родителей более менее нетрудными: малыши кушали по времени, хорошо спали и их не беспокоили колики. Пока не начался самый ужасный период — зубы. Бессонные ночи, температура, крики, отказ от еды и слетевшая с плеч Чанбина голова. Его цветочек не оставлял омегу даже помыть голову в одиночестве, кричал и горько плакал, что сердце кровью обливалось. После рождения детей что Чан, что Бинни позабыли о половой жизни напрочь. Дети занимали всё свободное время, отнимая с ним ещё и жизненные силы.       Бин сидел на кухне и держал на руках Ёнга, младшего омегу, который был в разы капризнее брата. Если Джихо помогали гели для зубов, то Ёнг только громче кричал и плакал. Сейчас омежка вновь начал хныкать и парень сразу понял почему — хотел кушать. Чанбин в срочном порядке приобрёл себе несколько бюстгальтеров, поскольку грудь, как и соски были достаточно больших размеров, чтобы их стоило скрывать по лишней тканью. Пара из них были специальные, для кормящих грудью и не раз выручали Бина, как и прямо сейчас. Малыш присосался к груди и тихо причмокивая начал кушать.       Чанбин не хотел смотреться в зеркало. Все его мышцы пропадали на глазах, он не мог видеть себя таким: пухлым, дрябрым, толстым. Беременность двумя детьми не осталась бесследна, на коже хоть и не было растяжек, но от былой упругости и сочности не осталось практически ничего. Он не был больше сочным и хрустящим яблочком, он стал похож на яблочное пюре, которое Ёнг выплёвывал всякий раз за обедом, прося грудь любимого папы.       И хуже зеркала были только мысли о близости с мужем. Страх, окутывающий с ног до головы — что скажет Чан, увидев, как сейчас выглядит его когда-то стройный, подтянутый и сочный Бинни? Будет ли его крольчонок таким же привлекательным для него?       Да, Чан закидывал его комплиментами с ног до головы. Но его глаза видели меньшее из всего, что произошло с Бином, поскольку парень носил свою огромную розовую пижаму, где не было видно ровным счётом ничего, кроме выпирающей груди, днём же был похожий аутфит, который скрывал буквально всего Чанбина, не давая мужу увидеть всего того, что с ним произошло. Он точно побежит первым делом в зал, когда сможет оставлять детей с кем-то, потому что близости откровенно хотелось.       Хотелось ощутить на бёдрах сильные жилистые руки, на шее и губах поцелуи вместе с приятно-болючими укусами, но страх не покидал разум парня.       — Крольчонок, я уложил Джихо. Ёнг-а капризничает? — Молодой отец опустился перед омегой на колени, прижимаясь к малышу и выделяя феромон, от которого Ёнга начинало клонить в сон, работая, как снотворное. И малыш в самом деле уснул, выпустив изо рта грудь, начиная тихо посапывать на руках папы. — Давай его сюда.. — Забирает кроху и относит в комнату к брату, где укладывает его в кроватку, включает радио-няню и идёт обратно на кухню.       Чанбин в это время убирался на кухне, а если конкретнее, то мыл посуду. Был уже подний вечер и омега безумно устал, ведь весь день возился с детьми, а Чан пришел домой только в 7 и забрал у него Джихо.       Старший подошел к парню со спины и крепко обнял, укладывая руки на бёдра, натягивая на них футболку и очерчивая фигуру. Бин закончил с мытьём и вытерев руки, развернулся в руках мужа, укладывая руки на его плечи. Смущение было безумное, потому что за собственное тело было стыдно. Стыдно перед собственным мужем, что не может ублажить из-за этого его в постели, не может, как раньше, носить облегающую одежду и заводить его с полоборота, надев какое-нибудь эротическое бельё. Бин примерял его, пока Чана не было дома и стоя перед зеркалом, он горько заплакал, потому что больше не чувствовал себя таким же привлекательным и желанным, как раньше.       — Пошли в спальню? Я уберу всё остальное с утра, рабочий день начинается позже. — Улыбнувшись, Крис прижал омегу к себе и они оба отправились в кровать.       Придя в комнату, Чанбин, как по традиции сказал, что уходит в душ перед сном, хотя на самом деле он просто не хотел, чтобы Чан видел его таким. Душ он принимал, не лгал, но принимал только чтобы переодеться без глаз мужа. Выйдя из душа, Бин отправился в спальню, где увидел Чана, что-то печатающего в ноутбуке. Младший лёг на свой край кровати и отвернулся от Чана, стараясь уснуть.       — После беременности ты изменился. Ты не обнимаешь меня и не держишь за руку. Раньше ты засыпал только в обнимку, а сейчас делишь кровать напополам. — Констатирует факт муж, пока сердце Бина рвётся на куски, потому что это правда. — Я провинился перед тобой? Перестал привлекать, как мужчина?       — Нет! — Бин тут же поднимается и принимает сидячее положение, разворачиваясь к Чану. — Твоей вины.. её нет. Э-это я.. — Из глаз начинает предательски сочиться непрошеная влага, голос дрожит, а нос начинает хлюпать. — Я перестал быть красивым, Чанни.. Я стал таким большим и толстым! — Парня накрывает истерика. Слёзы начинают идти ручьём, которые он безуспешно пытается стереть. — Я поправился на 15 кг и не могу ходить в зал! Я схожу с ума с Ёнг-а, стрессую и много ем! Я стал таким противным! — Омегу тут же укутывают в объятия крепкие мужские руки и прижимают к груди, заставляя уткнуться в неё покрасневшим от слёз носиком.       — Что ты такое говоришь? Мне всегда, слышишь, Бинни? Всегда нравились твои формы. Бёдра стали такими сладкими и мягкими, я хочу их сжимать так сильно, как только смогу. Разве мне нужно говорить о твоей груди? Такой большой, сочной и. — Взгляд невольно опускается с лица на грудь парня, которая заметно выделялась даже в его большой пижаме. — Ты всегда надевал на себя ночью мою любимую шёлковую сорочку, а сейчас прячешь от меня то, что я так сильно люблю.       — А моя.. Д-девочка? Разве она не стала большой и-и некрасивой? — Голос всё ещё дрожит, но слёзы уже остановились, позволяя отдышаться и привести разум в порядок, чтобы услышать такие важные и нужные от мужа слова.       — Твоя девочка, Бинни.. — Чан опустил взгляд ещё ниже и посмотрел на сжатые ноги парня. — Мне стоит проверить твои слова, не думаешь? — Рука плавно легла на внутреннюю сторону пухлого бедра, сжимая и заставляя их разомкнуть, вызывая тем самым тихий писк. — Раздвинь ножки для папочки, мамочка.       Лицо Бина залилось алым румянцем, а ноги и вправду начали невольно раздвигаться. Всё таки, внутренний омега хотел внимания от альфы. От своего альфы. Чан укладывает Чанбина на спину, залезая рукой в его штаны и сразу же преодолевая такую незамысловатую преграду, как кружевные трусики. По словам Бина, они были безумно удобными и одновременно сексуальными, да и в зале не сильно выделялись на одежде, когда он занимался. Пальцы юрко проскальзывают с уже подтекающую дырочку, вводя сначала один, а через пару мгновений второй. Бин охает, но внезапно кофта задирается и открывает вид на уже вставшие соски. И Чан, словно голодный волк, накрывает один из сосков губами, присасывась к нему, как ребёнок. Прямо как Ёнг, делающий с грудью своей мамочки тоже самое перед тем, как крепко уснуть.       — Чанни, что ты, ах! — С губ срывается сладкий стон от такой активной стимуляции, которой так не хватало. — Джихо и Ёнг проснутся, Ч-Чан! — Слыша хлюпающие звуки между ног, возбуждение обоих только росло. Бинни уложил руку на волосы мужа и начал поглаживать, сладко постанывая.       — Они не проснутся сейчас, крольчонок, уснули ведь только что. Да и ты никогда не был громким. — Нехотя отстраняясь от уже опустевшей груди, Крис вытащил пальцы из омеги и снял с себя штаны, уже чувствуя, как предэякулят пачкает бельё. Вся лишняя одежда летит на пол, оставив обоих нагими. Бин обнимает своего альфу за шею, закидывает ноги на его бёдра и через мгновение чувствует толчок внутрь.       Ощущения, забытые ещё на 3 месяце беременности, давали знать о том, как сильно они обострились. На секунду Бин потерял связь с реальностью, а затем начал почувствовать, как в его матку долбится член, пока его хозяин расцеловывает грудь, плечи, шею и, конечно, сладкие губы. Языки сплетаются вместе, но ненадолго: Чан заставляет посасывать свой язык, вытаскивая наружу и также продолжая вдалбливаться в узкую дырку, так плотно сжимающую его член.       Чан выбивает тихие полу-стоны полу-всхлипы с губ Бинни, пока тот крепко сжимает его плечи, смотря прямо в глаза. Крис воспроизводил толчки то быстро и рвано, то плавно и нежно, контрастируя и заставляя Бина почти доходить до пика и снова пытаться ухватиться эту ниточку возбуждения, оставляя его разгорячённым и желающим. Вскоре, когда Бин уже начал хныкать в губы брюнета, сжимая волосы на его загривке, Чан, наконец, довёл его до оргазма, обильно изливаясь и заполняя матку спермой. Сделав ещё пару завершающих толчков, альфа вытаскивает член, целуя обмякшего парня, еле сводящего ноги вместе.       — Я тебя люблю, Чанни. — Еле произносит омега, обнимая мужа руками и ногами, прижимаясь носом к холке.       — Я тебя тоже люблю, мой самый красивый крольчонок. — Мягко целует в бок, перекладываясь на бок и прижимая уже засыпающего парня к груди.