хорошая история с хорошим концом

Контраст хвойного аромата и пряностей. Потёртая кожа куртки, пропитанная смесью табака и ментоловой жвачки, не подходит шоколадному кардигану и позолоченной оправе круглых очков. Чёрный байк (груда металлолома по мнению друзей), собранный самостоятельно из деталей старых железных коней, не сможет стать подручным средством для чтения библиотечной «Имя розы» Умберто Эко. Джеюн преподаёт зарубежную литературу в университете, Джей — аэрографист. Разве альфа может быть с альфой? Они знакомы будто всю жизнь, хотя на деле меньше её четверти. Выучив друг друга от задумчивого, нахмуренного лица с лежащими меж бровей привлекательными складочками до сосредоточенного, увлечённого с высунутым в усердии кончиком языка. Никто не пересекал черту, нарисованную стандартами общества. Но иногда так хотелось взять ластик и… Шестерёнки крутились в другую сторону, запуская механизм неправильных мыслей, что туго натягивали тетиву в животе, когда Джеюн внимал чужим переживаниям и утешительно хлопал по плечу, или когда Джей с горящими глазами рассказывал о чём-то интересующем его в последнее время. Таймер отсчитывал последние секунды, когда достаточно пьяный Джей делился нюансами разрыва отношений с его уже бывшим омегой. Заплетающимся языком: «Он сказал, что нам нужно расстаться. Сказал, что больше не любит меня. Ему нравится кто-то. Говорил, что не хочет меня обманывать, потому что уважает. И я отпустил его. Это тяжело, мы ведь встречались почти три года, два года и семь месяцев, я прикипел и теперь чувствую себя опустошённым, но… Я не чувствую боли. Кажется, я тоже… Тоже больше не люблю его. Понимаешь?.. А потом я увидел их. Его и какого-то парня. Его взгляд. И тут я понял…» Глаза Джеюна были точно такими же. На таймере красным загорелся ноль — приглашение на казнь. Губы накрыли чужие мягкие и тёплые, а может, уже и не чужие вовсе. Джеюн не отстранился, притянул ближе. Алкоголь всегда немного храбрил. Истинные чувства в момент раскрылись ярким бутоном. И плевать, что они оба альфы. Их отношения начались с нежных комплиментов по-английски, выдыхаемых на ухо хрипотцой мурлычущего голоса. Улыбка украшала точёное лицо, когда очередная доза флирта впрыскивалась мурашками по телу. Дружба противоположностей переросла в симпатию, что-то было такое особенное во взгляде двух пар обсидиановых глаз, когда можно сказать «пролетела искра» и «это химия». Так у друзей не бывает. Громкие ссоры до битой посуды и играющих желваков, затем примирительный секс, под веками взрывающийся фейерверками — всё как у всех. Один нюанс: доминирующую позицию либо отстаиваешь, либо уступаешь. Некоторые слова и действия могут быть нестерпимо унизительными, риск получить в лицо возрастает в три раза, в случае Джея в четыре, потому что Ким Сону, бывший Пака, последний человек на земле, кто мог бы ударить, он скорее ассоциировался с чем-то плюшевым. Шим Джеюн тоже в своём роде плюшевый, но другой. Когда-то мягкий и податливый, как пластилин, когда-то вспыльчивый и властный. Иногда он мог быть таким… Джей сдаётся и просто уступает. Тёплые пальцы оглаживают бархат кожи на стройной талии, вычерчивая незамысловатые узоры. Поцелуи порхающими бабочками касаются скулы, носа, челюсти и оседают на пухлых губах. Тихий, ласкающий нутро смех, Джеюн воротит лицом, заслоняясь руками от нападков нежности. — Колешься, тебе нужно побриться, — лицо напротив оказывается в крепком захвате ладоней. Чмок, переходящий в тягучий ленивый поцелуй, обрывается, когда становится мокрым и более глубоким. — Ты можешь мне с этим помочь, — Джей на кошачий манер тычется в острую ключицу, наполняя лёгкие смесью горького шоколада, корицы, мускатного ореха и макадамии. — Мне нравится твой запах, сегодня он особенно яркий. Но больше всего я люблю, когда ты немного пахнешь мной, а я тобой. Взгляд Джеюна падает на наручные часы. — Твои приёмчики я все прощёлкал как семечки, в прошлый раз «помощь» закончилась проверкой на прочность каждой поверхности в доме, так что сегодня как-нибудь сам. А мне пора собираться на работу. Контрольный невесомый в губы — и кровать опустела на одного человека. После душа Джеюн облачается в любимую рубашку с отпечатком древесных нот, еловых шишек, западного ветра и мускуса, как напоминание — Джей ждёт дома. Они завтракают вместе заботливо приготовленными румяными блинчиками, щедро политыми душистым мёдом, напоследок чашка кофе со вкусом искренних чувств. А потом работа: студенты, кафедра и бумажная волокита. Джеюн ещё не знает, что придя в их с Джеем скромную обитель, получит бережно упакованное «Имя розы», а внутри не хрустящие свежие страницы с напечатанными чернильными буквами — золотое кольцо с маленьким свёртком бумаги «Я люблю тебя, как сказал бы герой твоих любимых книг. Но я признаюсь тебе так, как сделал бы Пак Чонсон». — Однажды ты сказал мне, цитировав какого-то философа: «Начать любить — это целое дело, иногда нужно перепрыгнуть пропасть». Я знаю, что больше никогда не прыгну… Потому что уже сделал это с тобой, и теперь крепко стою на ногах, держа твою руку в своей.